CC BY
73
КУЛЬТУРА
ЭТНОЛОГИЯ
© 2013
И. В. Антонов
К ВОПРОСУ О РАННЕМ ЭТАПЕ РУССКО-БАШКИРСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
В статье рассматривается вопрос о раннем этапе русско-башкирского взаимодействия (до XVI в.). Анализ данных археологии, этнографии, лингвистики и письменных исторических источников позволяет утверждать, что взаимодействие русских и башкир началось задолго до вхождения Башкирии в состав России и происходило в этнокультурном и военно-политическом аспектах.
Ключевые слова: русские, башкиры, археология, этнография, лингвистика, история
Традиционно считается, что русские появились на Южном Урале и в Приуралье «во второй половине XVI в., вскоре после присоединения основных земель Башкирии к Русскому государству»1. Однако такое представление не соответствует данным современной науки, не говоря уже о том, что проблема русско-башкирского взаимодействия отнюдь не сводится к изучению русской миграции в Башкирию.
Р. Г. Кузеев в истории русско-башкирских отношений выделил пять этапов: 1) до XVI в.; 2) с середины XVI в. до 30-х гг. XVIII в.; 3) с 30-х гг. XVIII в. до 60-х гг. XIX в.; 4) с 60-х гг. XIX в. до Октябрьской революции; 5) советский период .
Характеризуя начальный этап контактов между русскими и башкирами, Р. Г. Кузеев подчеркивал: «Источников по этому периоду очень мало». Поэтому нам известно очень немного: «До середины XVI в. имели место, очевидно, первые непосредственные контакты западных башкир — соседей Казанского ханства — с русскими. Эти контакты не прошли бесследно: они способствовали формированию в сознании народа представлений о Руси как о сильном, могущественном государстве, способном взять башкир под покровительство и защиту. Именно это массовое сознание сыграло крупную роль в принятии башкирскими племенами решения о добровольном присоединении к Русскому государству»2.
Антонов Игорь Владимирович — кандидат исторических наук, доцент, старший научный сотрудник отдела археологии Института этнологических исследований Уфимского научного центра Российской академии наук. E-mail: igan73@yandex.ru
1 Шитова, Ковязин 2002, 222.
2 Кузеев 1982, 13-17.
Таким образом, первые непосредственные контакты между русскими и башкирами имели место до середины XVI в., как считал Р. Г. Кузеев, в эпоху Казанского ханства. Несмотря на то, что источников по этому периоду очень мало, мы располагаем данными различных дисциплин, свидетельствующих о том, что эти контакты начались задолго до образования Казанского ханства. В настоящей статье вопрос о раннем этапе русско-башкирского взаимодействия предлагается рассмотреть в археологическом, этнографическом, лингвистическом и историческом аспектах.
Археологический аспект. Возможно, самые ранние славянские поселенцы на Южном Урале появились уже в V-VИ вв. В черте современного города Уфы и его окрестностях выявлена серия поселений романовского типа, содержащих керамику, характерную для именьковской культуры Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья, этническая принадлежность носителей которой определяется как праславянская3. Однако «именьковцы» не оставили сколько-нибудь заметных следов в этнической карте Приуралья4. Их проникновение в этот регион было незначительным, они «жили здесь недолго и, скорее всего, были вытеснены назад в Волго-Камье племенами турбаслинской культуры»5.
На территории Башкортостана известны находки русских предметов золо-тоордынского времени: железный замок ХШ-Х^ вв. на Уфимском (Чертовом) городище, посуда ХГУ-ХУ1 вв. на пяти поселениях на р. Ай (Усть-Айское, Мете-линское II, Большеустьикинское, Юнусовское селища, Абдуллинское городище)6. Но, поскольку эти памятники являются недостаточно исследованными, говорить о проживании на них русского населения пока, видимо, преждевременно. На современном уровне наших знаний трудно оспорить тезис о том, что «проникновение русского населения в Башкирию до середины XVI в. было, скорее всего, эпизодическим явлением, не затрагивающем ее внутренние районы»7.
Этнографический аспект. Несмотря на значительные успехи, достигнутые к настоящему времени в этнографическом изучении русского населения Башкортостана, проблема русско-башкирского взаимодействия в сфере материальной и духовной культуры специально не рассматривалась. Тем не менее, удалось установить, что русское влияние на башкирский костюм наиболее ощутимо в северо-восточной части Башкортостана, т. е. в районе нижнего течения р. Ай — зоне сравнительно длительного взаимодействия8. Здесь данные этнографии смыкаются с данными археологии. В предварительном плане можно высказать гипотезу о том, что проникновение русского населения на территорию Башкортостана началось с XIV в., причем процесс происходил, по всей видимости, не с запада на восток, а с севера на юг. Дальнейшие исследования могут сделать эту гипотезу более обоснованной.
Лингвистический аспект. Хотя рассматриваемая область научного познания выходит за пределы нашей компетенции, мы можем доверять выводам специалистов, тем более полученным независимо друг от друга.
3 Иванов 1996, 76.
4 Иванов 1996, 77.
5 Иванов 2002, 143.
6 Макаров 2002, 12.
7 Кучумов 2002, 23.
8 Никонорова, Илларионова 2008, 43-44.
Э. Ф. Ишбердин констатирует, что башкирский язык с древнейших времен был в самом тесном взаимодействии с русским, а присоединение Башкирии к России в XVI в. лишь усилило эту взаимосвязь9. Исследователь предполагает, «что отдельные русизмы бытовали в башкирском языке еще задолго до присоединения Башкирии к Русскому государству». Это объясняется тем, «что башкиры в средние века вели оживленную торговлю с русскими»10. Такая торговля могла иметь место, но только через посредство волжских булгар, т. е. без непосредственных контактов между русскими и башкирами.
Р. Х. Халикова русские заимствования в башкирском языке датирует VII-VIII вв. Эти заимствования исследователь связывает с появлением булгар, частично вошедших в состав башкирского народа и находившихся в тесных контактах с русскими. Кроме того, большую роль в заимствовании русских слов сыграли кыпчаки, также вошедшие в состав башкирского народа и принесшие с собой некоторые древнерусские слова, отмеченные в словаре половецкого языка «Codex Cumanicus» (XIII в.)11.
Ф. Г. Хисамитдинова наиболее ранние лингвокультурные контакты башкир и русских тоже относит ко времени до присоединения Башкортостана к России. Эти контакты она связывает с упоминаемым в русских летописях ханом Башкордом, который со своим войском участвовал почти во всех событиях русской жизни второй половины XII в.12 Однако Башкорд, как известно, был половецким, но не башкирским ханом. По мнению Ф. Г. Хисамитдиновой, «многие тюркизмы русского и, наоборот, славянизмы в тюркских языках, в том числе и башкирского, восходят к более ранним эпохам, чем принято считать в башкирском языкознании»13. Это вполне справедливо, если иметь в виду активные русско-половецкие контакты домонгольского периода. После монгольского нашествия значительная часть половцев была выселена завоевателями на восток, за Волгу, чем и объясняется активная роль кып-чакского компонента в этногенезе башкир. Возможно, именно кыпчаки принесли славянские языковые заимствования в Башкирию.
Таким образом, лингвисты единодушно констатируют наличие ранних славянских заимствований в башкирском языке. Этот факт может иметь два объяснения. С одной стороны, эти заимствования могли быть результатом общения башкир (или даже предков башкир) с ранними славянскими поселенцами на Южном Урале. С другой стороны, эти заимствования могли попасть в башкирский язык посредством булгар и кыпчаков, находившихся в тесных этнокультурных контактах с древнерусской народностью.
Исторический аспект. Русские летописи до XV в. башкир не упоминают. Из народов Волго-Уральского региона в летописях наиболее часто упоминаются мордва и булгары. С Волжской Булгарией Северо-Восточная Русь имела, как известно, тесные не только военно-политические, но и торгово-экономические взаимоотношения. Башкирия, находившаяся к востоку от Булгарии, в сферу этих взаимоотношений не попала. «Наличие столь крупного торгового центра, как Волжская Булгария, которая являлась посредником в контактах между Европой и
9 Ишбердин 1986, 128.
10 Ишбердин 1986, 129.
11 Халикова 1998, 167.
12 Хисамитдинова 2007, 297.
13 Хисамитдинова 2007, 297.
Востоком, избавляло славян от постоянных целенаправленных поездок на Урал за товаром»14. Булгарские купцы, очевидно, не хотели пускать башкир на свои рынки, они сами могли ездить к ним за товаром, который потом продавали русским по более высоким ценам.
Отчасти образовавший пробел могут заполнить башкирские источники. В башкирской легенде «Усергены» рассказывается о борьбе этого племени с монголами. Это была ожесточенная война, в которой «произошло немало жестоких битв». Однако усергены, как говорится в легенде, не могли «бороться собственными силами с громадным войском монгольских нашественников, потому и вынуждены были принять их власть». Монголы, видя, что усергены «храбрые воины, старались их самих мобилизовать в свою армию». Вместе с монгольским войском усергены направились «на север, овладели рязанским княжеством»15. В легенде «Муйтэн» и в шежере усергенских башкир рассказывается о том, как предводитель их племени — Муйтэн-бий — предпринял поездку к Чингис-хану, вручил ему подарки, был ласково принят и получил подтверждение звания бия16. Этот эпизод перекликается с известиями русских летописей о поездках князей в Орду для получения ярлыков. Впрочем, Муйтэн ездил, скорее всего, не к Чингис-хану. Для произведений устного народного творчества характерна подмена настоящего лица более известным историческим деятелем. Так, в кубаире «Муйтэн-бий» сказано: «Чингиз-хан завоевал Урал и Булгар»17, хотя в действительности это сделал Бату-хан. Очевидно, именно к нему и ездил Муйтэн. Надо обратить внимание на длительность его пребывания в стане монгольского хана. Находясь в отлучке, он и на охоте блистал, и «храбрость в битве проявлял»18. «Помогая, ждал звания бия»19. В кубаире о Муйтэне сказано, что он «с Сакмары и Саелмыша дошел до Дона»20. Значит, Муйтэн-бий со своими воинами сопровождал Бату-хана в походе на Русь 1237-1238 годах. Как известно из русской летописи, Батый, взяв Козельск, пошел «в Поле», или «в землю Половецкую»21. Первый поход на Русь, таким образом, окончился как раз на Дону.
С учетом того факта, что башкиры обязаны были нести в пользу монголов воинскую повинность, их участие в монгольском нашествии на Русь представляется вполне вероятным. Хотя А. Ф. Рязанов писал, что башкиры вместе с монголами «делали походы в пределы России»22, об участии башкир в последующих ордынских походах на Русь сведений нет. Так или иначе, включение русских и башкирских земель в единый политический организм улуса Джучи могло способствовать их сближению. Русские и башкирские воины могли участвовать в ордынских военных походах, а русские князья могли встречаться с башкирскими биями в ставке ордынского хана.
Более активный период русско-башкирских контактов пришелся на эпоху Казанского ханства. Он связан с военно-политическим противостоянием Москвы и
14 Кучумов 2010, 29.
15 Надршина 1987, 120.
16 См.: Надршина 1987, 170-172; Кузеев 1960, 84-85; Хусаинов 1985, 13.
17 Зарипов 1999, 199.
18 Надршина 1987, 171.
19 Хусаинов 1985, 13.
20 Зарипов 1999, 199.
21 Карский 1962, 522.
22 Рязанов 1928, 12.
Казани в Волго-Уральском регионе. В 1468 г. великий князь московский Иван III воевод своих «послалъ на Каму воевати месть Казаньскых». «А воеводы великого князя повоеваша Черемису по Вятке реце и поидоша из Вятки по Каме на низ да воевали и до Тамлугы и гостеи побили многых, а товару у них поимали много. Ходили до перевоза Татарьского да опять воротились вверхъ, воюючи Казанскые же места, и в Белую Волошку ходили воевати. А в то время Казаньскые Татарове двесте человекъ воевати же пошли, и дошед до тое же Вълъшки на конех и пометав туто кони у Черемисы поидоша из Волжки в судех вверхъ по Каме. Рать князя великого пришед и ту Черемису повоевали, а люди иссекоша и кони и всякую животину, и тех Татаръ кони иссекоша, кои пошли вверхъ по Каме, и поидоша за теми Татары по Каме. И яко услышали, что уже близ их те Татарове, и ставше воеводы и избраша вси, которыи же от своих людеи, семь насадов, да отпустиша с ними воеводу Ивана Руна, и угониша Татаръ. И увидевше их Татарове выметашася на берег, Руно же повеле своим за ними же на брегъ выити, а Татарове забегше за речку и начаша с неи битися. Милостию же божиею начаша одолети христиане и приидоша на Татаръ за реку ту. И тако избиша их и воеводу их Тулазиа изънимаша княжа сына Тарханова, да другого Бердышиика, а прочих всех избиша. А Руси на том бою дву человекъ убили, а раненых бы с шестьдесят человекъ, но милостью божиею все живы. И поидоша оттоля на Великую Пермь да ко Устюгу, и тако приидоша к Москве все по здорову, а Татаръ приведоша по-лоненых к великому князю»23. Это первое упоминание о русских на реке Белой, т. е. на территории современной Башкирии. Конечно, путь по Каме к тому времени давно уже был известен русским, но заходили ли они и раньше в реку Белую, мы не знаем. Надо отметить, что башкиры при описании этих событий не упоминаются, возможно, потому, что они не участвовали в военных действиях против русских. На реке Белой упоминаются черемисы, которые выступают союзниками казанских татар. И все-таки для башкир эти события не могли пройти бесследно. Он увидели растущую мощь Русского государства и убедились в возможности его победы над Казанским ханством.
Казанский хан Ибрагим предпринял ответные меры. В 1469 г. он собрался на войну против русских, как сообщил прибежавший из Казани пленник, «со всею землею своею, с Камъскоюи съ Сыплиньскою и с Костяцьскою и з Беловоложскою и Вотятъцкою и з Башкирьскою»24. Это первое упоминание башкир, вернее Башкирии, в русских источниках. Интересно, что Башкирия стала известна на Руси тогда, когда русские годом раньше впервые побывали на ее территории. Правда, в источнике Башкирская земля упоминается отдельно от Беловоложской, где находились черемисы. Возможно, здесь отразилось «территориальное и этнографическое различие двух групп средневековых башкир: западная группа — истяки, восточная — собственно башкиры». По мнению В. В. Трепавлова, «племена, кочевавшие вперемежку с ногаями (в будущей Ногайской даруге) обозначались как башкиры; те же, что селились на северо-западной и, может быть, северо-восточной периферии Ногайской Башкирии (в будущих Казанской и Сибирской дару-гах) — как истяки»25.
23 Тихомиров 1949, 280-281.
24 Тихомиров 1949, 282.
25 Трепавлов 1997, 11.
Таким образом, башкирам поневоле приходилось участвовать в военных действиях против Русского государства. Значит, ко времени завоевания Казанского ханства они были уже достаточно хорошо информированы о размерах Русского государства и его военной силе. Знали теперь о башкирах и на Руси. Замечание В. С. Юматова о том, что «Башкирия до покорения ее совсем не обращала внимания наших летописцев и была в стороне от обыкновенного театра деятельности русских»26, верно если не в целом, то, по крайней мере, до третьей четверти XV столетия.
Польский ученый Матвей Меховский в «Трактате о двух Сарматиях», впервые напечатанном в Кракове в 1517 г., упоминает Башкирию в главе, названной «Об областях Скифии — Перми, Югре и Кореле, покоренных князем Московии». Матвей Меховский пишет: «За Московией на северо-востоке, на краю северной Азии, собственно называемой Скифией, находятся народы и области, подчиненные государю Московии, впервые покоренные князем Московским Иваном, а именно Пермь, Башкирия, Чиремисса, Югра и Корела»27. Под князем Московским Иваном имеется в виду Иван III. Меховский отмечает, что жители этих стран не знают металлов, поэтому «в дань князю Московскому приносят не металлы, а шкуры лесных животных, которыми богаты»28. Ивану III в 1487 г. удалось установить свой протекторат над Казанским ханством, после чего он принял титул «князя Булгарского»29. Есть даже основания полагать, «что на казанские волости наложена была известная подать, шедшая в московскую казну и сбираемая московскими чиновниками»30. Иван III, таким образом, в какой-то мере имел основания считать себе подвластными все народы, входящие в состав Казанского ханства, в том числе и часть башкир. Однако проникновение русских в Башкирию, как уже отмечалось, могло происходить не только с запада — со стороны Казанского ханства, но и с севера — со стороны Пермских земель. Из контекста сообщения Мехов-ского следует, что башкиры платили дань непосредственно московскому князю и их покорение, таким образом, не было связано с установлением протектората над Казанским ханством. В любом случае это сообщение Меховского до сих пор остается загадочным.
Никоновская летопись сообщает об Иване Грозном под 1553 годом: «А самъ государь послалъ по всемъ улусомъ чернымъ людемъ ясачнымъ жаловалные [жалованные. — И.А.] грамоты опасные, чтобы шли къ государю, не бояся ничего; а хто лихо чинилъ, темъ Богъ мстилъ; а ихъ государь пожалуетъ, а они бы ясаки платили, якоже и прежнимъ Казаньскымъ царемъ»31. А в 1557 году, который считается датой добровольного вхождения Башкирии в состав России, поступило сообщение казанского воеводы князя Петра Ивановича Шуйского о том, что «Башкирцы пришли, добивъ челомъ, и ясакъ поплатили»32. Из контекста сообщения следует, что речь идет о достаточно хорошо известном народе, упоминание которого не потребовало уточнений о том, что это за народ и где он живет.
26 Юматов 1989, 404.
27 Матвей Меховский 1936, 117.
28 Матвей Меховский 1936, 117.
29 Алишев 1995, 42.
30 Соловьев 1989, 69.
31 Платонов 1965, 221.
32 Платонов 1965, 282.
Необходимо отметить, что письменные источники, в отличие от данных археологии, этнографии и лингвистики, наиболее конкретны. Они приводят реальные, а не предполагаемые факты русско-башкирского взаимодействия и точно их датируют. Очевидно, таких фактов, связанных с совместным участием русских и башкир в различных военно-политических событиях эпохи Золотой Орды и Казанского ханства, было намного больше, поэтому не все они зафиксированы в источниках.
Таким образом, данные археологии, этнографии, лингвистики и исторических источников, несмотря на их немногочисленность и фрагментарность, свидетельствуют о том, что русско-башкирское взаимодействие действительно имело место на раннем этапе, т. е. до середины XVI в. Судить о масштабности этого взаимодействия по имеющимся данным достаточно сложно, необходимы дальнейшие исследования во всех перечисленных дисциплинах по рассматриваемой проблеме. Данные археологии, этнографии и лингвистики освещают русско-башкирское взаимодействие в этнокультурном, а письменные источники — в военно-политическом аспекте. Это были две стороны одного процесса.
ЛИТЕРАТУРА
Алишев С. X. 1995: Казань и Москва: межгосударственные отношения в XV-XVГ вв. Казань.
Зарипов Н. Т. (сост.) 1999: БНТ. Исторический эпос. Т. 10. Уфа.
Иванов В. 2002: Путь к «Каменному поясу» // Бельские просторы. 1, 139-145.
Иванов В. А. 1996: Разложение первобытнообщинного строя // История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. / Х. Ф. Усманов (ред.). Уфа, 71-90.
Ишбердин Э. Ф. 1986: Историческое развитие лексики башкирского языка. М.
Карский И. Ф. (ред.) 1962: ПСРЛ. Суздальская летопись по Академическому списку. Т. 1. Вып. 3. М.
Кузеев Р. Г. (сост.) 1960: БШ. Уфа.
Кузеев Р. Г. 1982: Добровольное присоединение Башкирии к Русскому государству — поворотный пункт в истории края // Историческое значение добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству / Р. Г. Кузеев, В. П. Иванков, Х. Ф. Усманов (ред.). Уфа, 6-18.
Кучумов И. В. 2002: Факторы и характер заселения русскими территории Башкортостана // Историческая демография русских Башкортостана (Доклады научно-практической конференции 28-29 ноября 2002 года) / В. С. Горбунов, В. А. Иванов, М. В. Мурзабу-латов (ред.). Уфа, 23-28.
Кучумов И. В. 2010: К проблемам идентичности и межкультурного взаимодействия (на примере русского населения Башкортостана). Уфа.
Макаров Л. Д. 2002: Славяне в Прикамье: этапы заселения // Историческая демография русских Башкортостана (Доклады научно-практической конференции 28-29 ноября 2002 года) / В. С. Горбунов, В. А. Иванов, М. В. Мурзабулатов (ред.). Уфа, 7-15.
Матвей Меховский. 1936: Трактат о двух Сарматиях. М.; Л.
Надршина Ф.А. (сост.) 1987: БНТ. Предания и легенды. Т. 2. Уфа.
Никонорова Е. Е., Илларионова Е. Н. 2008: Одежда русских Башкортостана в процессах межэтнического взаимодействия // Славянский мир: история и современность: сборник материалов круглого стола / Г. Т. Обыденнова, В. А. Иванов, А. И. Кортунов (ред.). Уфа, 40-48.
Платонов С. Ф. (ред.) 1965: ПСРЛ. Патриаршая или Никоновская летопись. Т. 13. М.
Рязанов А. Ф. 1928: Оренбургский край: исторический очерк. Оренбург.
Соловьев С.М. 1989: Сочинения. Кн. III. М.
Тихомиров М. Н. (ред.) 1949: ПСРЛ. Московский летописный свод конца XV века. Т. 25. М.; Л.
Трепавлов В. В. 1997: Ногаи в Башкирии, XV-XVII вв. // Материалы и исследования по истории и этнологии Башкортостана. 2, 5-37.
Халикова Р.Х. 1998: Из истории русско-башкирских языковых контактов // Культурные и духовные традиции русских Башкортостана: история и современность. Сборник трудов республиканской научно-практической конференции / В. А. Пчелинцев и др. (ред.). Ч. II. Уфа, 167-170.
Хисамитдинова Ф. Г. 2007: Из истории башкирско-русского лингво-культурного взаимодействия // Россия и Башкортостан: история отношений, состояние и перспективы: Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 450-летию добровольного вхождения Башкирии в состав России (Уфа, 5-6 июня 2007 г.) / И. Г. Или-шев и др. (ред.). Уфа, 297-300.
Хусаинов Г. Б. 1985: Шежере как историко-литературный памятник // БШ. (Филологические исследования и публикации) / З. Г. Ураксин, Г. Б. Хусаинов, З. Я. Шарипова (ред.). Уфа, 3-23.
Шитова С., Ковязин С. 2002: Русские // Народы Башкортостана: историко-этнографи-ческие очерки / Р. Г. Кузеев и др. (ред.). Уфа, 219-260.
Юматов В. С. 1989: Древние предания у башкирцев Чубиминской волости // Башкирия в русской литературе. Т. 1 / Рахимкулов М. Г. (сост.). Уфа, 402-405.
THE EARLY PERIOD OF RUSSIAN-BASHKIR INTERACTION
I. V. Antonov
The article raises an issue concerning the early period of Russian-Bashkir interaction (before the 16th century). The analysis of archeological, ethnographic, linguistic, and historical records data makes it possible to say that Russian and Bashkir ethno-cultural, military and political contacts started long before Bashkiria became a part of Russia.
Key words: Russians, Bashkir, archaeology, ethnography, linguistics, history
© 2013
В. В. Медведев
ЧУВАШИ ЮЖНОГО УРАЛА (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX — НАЧАЛО XXI в.)
В статье на основе архивных и статистических материалов рассматривается история заселения чувашей в современных границах Челябинской области со второй половины XIX в. до настоящего времени. Благодаря анализу источников и опубликованных данных проведены подсчеты численности чувашей, обозначены районы их наиболее компактного
Медведев Владислав Валентинович — кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории Древнего мира и средних веков Магнитогорского государственного университета. E-mail: vlad.etno@mail.ru
