CC BY
22
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2013. № 6
А.А. Кольовски
К ВОПРОСУ О ПРИНЦИПАХ ПОСТРОЕНИЯ НАУЧНОЙ БИОГРАФИИ А.Л. БЕМА
В статье предпринята попытка наметить пути создания научной биографии А.Л. Бема — ученого-литературоведа, просветителя и педагога, игравшего значительную роль в интеллектуальной и культурной жизни русской эмиграции «первой волны». Работы ученого рассматриваются как ключ к реконструкции его творческой и человеческой индивидуальности, его профессиональных и жизненных поисков в их неразрывном единстве.
Ключевые слова: А.Л. Бем, эмиграция «первой волны», научная биография, психоанализ в литературоведении.
In the article an attempt is made to outline possible ways of creating the scientific biography of A.L. Bem — a literary scholar, educator and teacher who played a significant role in the intellectual and cultural life of the "first wave" of Russian emigration. The scholar's works are regarded as the key to reconstructing his artistic and human persona, his professional and life searchings in their indissoluble unity.
Key words: A.L. Bem, the "first wave" of emigration, scientific biography, psychoanalysis in literary criticism.
В редакционном вступлении к сборнику, составленному по материалам посвященной 120-летию со дня рождения Альфреда Людвиговича Бема конференции (2006), отмечается, что «вклад Бема в научную и культурную жизнь русской диаспоры находился еще недавно в разительном несоответствии с уровнем информационной поддержки и текстуальной представленности ученого в современном российском гуманитарном знании»1. Ситуация начала меняться в начале 2000-х годов: вышло в свет издание избранных работ А. Бема (2001)2, были опубликованы первый том предполагаемого двухтомника, заключающего в себе собрание работ Семинария по изучению творчества Достоевского3, и две антологии объединения «Скит»4, про-
1 А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения / Сост., науч. ред. М.А. Васильевой. М., 2008.
2 См.: Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе / Сост. С.Г. Бочарова; пре-дисл. и коммент. С.Г. Бочарова и И.З. Сурат. М., 2001.
3 Вокруг Достоевского: В 2 т. Т. 1: О Достоевском: Сб. ст. под ред. А.Л. Бема / Сост., вступ. ст. и коммент. М. Магидовой. М., 2007.
4 Поэты пражского «Скита»: Сб. / Сост., вступ.ст., коммент. О.М. Малевича. СПб., 2005; «Скит». Прага 1922-1940: Антология. Биографии. Документы / Под общ. ред. Л.Н. Белошевской. М., 2006.
ведена конференция. Однако вслед за этим вновь наступает затишье. До сих пор остался неосуществленным и проект издания собрания сочинений, о начале подготовки которого совместными усилиями Чешской и Российской академий наук сообщалось еще в 2001 г.5 Говоря о сегодняшней ситуации в области исследования и публикации трудов А. Бема, можно повторить сказанное в 2006 г.
Работы А. Бема являются не только фактами истории филологической мысли, многие из них не устарели и представляют собой образцы строго научного и вместе с тем заинтересованного, отражающего личность самого исследователя труда. В данной статье мы будем говорить о литературоведческом наследии Бема как о материале для построения научной биографии — для реконструкции его творческой и человеческой индивидуальности, его профессиональных и жизненных поисков в их неразрывном единстве.
Рассматривая вопрос о возможности создания жизнеописания писателя, Бем разграничивает понятия «литературная» биография и «жизненная», подчеркивая: «... не факты жизни играют при воссоздании первой решающую роль, а реконструирование "психического типа"»6. Сказанное может быть отнесено и к принципам построения биографии ученого-гуманитария, в исследованиях которого отражается стиль научного мышления и особенности «психического типа», и их анализ позволяет дать представление не только об интеллектуальном наследии, но и о личности, воссоздать «образ»7 ученого. По крайней мере, такой подход оправдан по отношению к научной биографии А.Л. Бема.
Первые теоретические статьи Бема назывались «К уяснению понятия историко-литературного влияния. По поводу статьи А.С. Полякова "Пушкин и Пнин"» (1916) и «К уяснению историко-литературных понятий» (1918). С.Г. Бочаров обращает внимание на то, что научная позиция Бема заявлена в заглавии статей: Бем «не объявлял теоретическую программу, как новые формалисты, его соседи по семинару Венгерова, — он хотел уяснять уже существующие в науке понятия»; «А.Л. Бем был настолько добросовестным исследователем, что он как будто остерегался быть теоретиком. На
5 Бочаров С.Г., СуратИ.З. Альфред Людвигович Бем: Предисловие // Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. М., 2001. С. 31.
6 Бем А.Л. Психоанализ в литературе (Вместо предисловия): Достоевский. Психоаналитические этюды // Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. С. 253.
7 А.Л. Бем говорил о воссоздании «образа писателя» в статье: Бем А.Л. Психоанализ в литературе (Вместо предисловия): Достоевский. Психоаналитические этюды // Бем А. Л. Исследования. Письма о литературе С. 252.
самом же деле он по складу ума и по направлению интересов был теоретик, но теоретик осторожный и скромный»8.
Со стремлением к «уяснению» согласуется разработанный Бемом «метод мелких наблюдений». Обозначая таким термином свой метод, Бем подчеркивал, что предмет его исследования — текст, тем самым противопоставляя себя и формалистам, выходящим за пределы текста в область чистой поэтики, и философской критике, зачастую игнорирующей законы построения художественного произведения при обращении к нему как материалу для реконструкции философской системы писателя. Можно сказать, что Бему было свойственно своего рода научное пуританство, поэтому он критично высказывается об элементах социологизма в работе М. Бахтина «Проблемы творчества Достоевского», об игнорировании авторской идеи у формалистов. С его точки зрения — и то, и другое было выходом за пределы литературоведения9. Он строго ограничивает и себя, обращаясь к инструментарию смежной с литературоведением науки — психологии, точнее, к принципам психоанализа, использование которых, по его мысли, дает ключ к раскрытию многих загадок произведений и творческой личности Ф.М. Достоевского.
В числе достоинств психоанализа Бем отмечает, что, во-первых, этот метод обеспечил более глубокое проникновение в душевный мир человека, введя понятие бессознательного; во-вторых, вооружил исследователей несколькими общими законами, дающими «руководящую нить при изучении явлений, связанных с проявлениями душевной жизни»10.
Говоря о «буйном вторжении психоанализа в область изучения литературы», Бем отмечает и тот факт, что, начиная от основателя школы до самых скромных его последователей, все почти психоаналитики «пробовали свои силы на памятниках художественного словесного творчества»11. «Это вполне понятно, — пишет Бем, — ибо художник по своему психическому складу должен был до психоаналитиков подметить в психике те явления душевной жизни, которые легли потом краеугольным камнем в научное обобщение психоневрологов. Ничего нового в этом обращении психологов к
8 Бочаров С.Г. А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения. С. 29.
9 М. Магидова приводит факты, показывающие, как научное «пуританство» Бема стало причиной того, что от публикации его работ отказывались толстые журналы. См.: МагидоваМ. Альфред — Алексей Бем. К вопросу о самоидентификации // А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения. С. 9-28.
10 Бем А.Л. Психоанализ в литературе (Вместо предисловия): Достоевский. Психоаналитические этюды // Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. С. 245.
11 Там же. С. 246.
литературе нет. Психиатрия уже давно заинтересовалась художественным творчеством для целей своей науки»12. Вместе с тем Бем полагал, что существенных «чрезмерностей» в применении психоанализа достаточно даже у самого Фрейда: например, перенесение эдипова комплекса в область политического поведения, мысль о «бунтарстве» Достоевского, обусловленном одним только эдиповым комплексом (что Бем считает ошибочным, недостаточно литературно-историческим, упрощенным). И неудивительно, что и многие другие «заигрываются» с фрейдизмом. Бем указывает на необходимость умеренного употребления психоанализа. С точки зрения Бема как историка литературы, опасность такого подхода заключается в том, что художественное произведение берется как материал для другой области знаний, для психологии или психиатрии. В результате художник, его внутренний мир становится только объектом психического исследования, художественные образы подвергаются детальному психиатрическому разбору. Бем подчеркивает: психоаналитический метод должен использоваться применительно к тексту произведения очень осторожно и тем более не прилагаться к личности самого писателя вне его творчества, и четко формулирует мысль о границах применения психоанализа к литературе: «Меня не интересует то, что могло быть скрытым за произведением, но внешнего, в слове реализованного выявления не нашло. Литературовед обязан оставаться внутри произведения, не выходить за его границы»13 (курсив А.Л. Бема. — А.К.).
Бем указывает и на ограничения в использовании психоанализа, определяемые самим текстом, утверждая, что психоанализ в литературоведении применим лишь настолько, насколько он позволяет понять произведение и помочь его истолковать. Он приводит интересный пример с повестью Гоголя «Нос»: для психоаналитика не подлежит никакому сомнению, что утрата Ковалевым своего носа — это аналог кастрационного комплекса. Другое дело — историк литературы. С психоаналитической точки зрения он может сделать то же предположение, однако оно должно стать предположением, обоснованным в произведении, иначе говоря, «психоаналитическое исследование художественного произведения возможно только до той границы, до которой доводят закрепленные в слове следы когда-то реальных у автора душевных переживаний»14 (курсив А.Л. Бема. — А.К.). В случае с повестью «Нос» никаких оснований примерять вышеупомянутый комплекс к майору Ковалеву нет, перед нами пример «двой-ничества», и именно на это указывают найденные в «авторском слове»
12 Там же.
13 Там же. С. 263.
14 Там же. С. 261.
«следы». Сравнивая подходы психоаналитика и литературоведа, Бем определяет различия «предметом» их деятельности: если первый работает с личностью живой, а потому обладает возможностью вскрыть подобные комплексы, что и является его задачей, то второй имеет дело с законченной данностью (чтобы сделать более наглядным это противопоставление, Бем даже называет художественное произведение «мертвецом»), и поэтому он не вправе применять всю «схему» какого-либо комплекса, не имея на то оснований в тексте произведения (иначе — данных самим автором).
Еще одно направление литературоведческих интересов Бема — генетические связи русской литературы с западноевропейской, а также внутри самой русской литературы. К этим проблемам Бем обращается еще в период участия в семинарии С.А. Венгерова «Пушкин: история его жизни, творчества и текста»15, однако со временем само представление о типах генетических связей меняется, внимание Бема привлекает прежде всего та их форма, которую он определяет как «литературные припоминания». Исследователь обращает внимание на те случаи, когда можно говорить об использовании автором сюжетов, нарративных схем своих предшественников неосознанно, бессознательно. Такое отношение к авторской деятельности приводит нас к цельной картине мира художественной литературы, в котором подобные заимствования происходят совершенно естественно, по законам жизни этого мира.
Термин «литературные припоминания» используется впервые в статье «Драматизация бреда», входящей книгу «Достоевский. Психоаналитические этюды». Бем уточняет, что речь не идет о влиянии Гоголя и Гофмана на Достоевского: «Для меня, в связи с общим уклоном моих работ, речь может быть только о бессознательном использовании Достоевским»16 произведений этих авторов, — и далее: «Внутренний мир человеческих переживаний сложен и впитывает в себя все явления внешнего мира, в том числе и книжные воздействия, по своим собственным законам перерабатывая их»17. С.Г. Бочаров делает, на наш взгляд, справедливое предположение, что не психоанализ определил бемовский взгляд на генетические связи в литературе, а, скорее, наоборот: «.. .этот общий его уклон и внимание к бессознательному или полусознательному в процессе литературного творчества способствовали развитию интереса к психоанализу во
15 Первая печатная работа А. Бема «К вопросу о влиянии Шатобриана на Пушкина» в академическом издании «Пушкин и его современники» (вып. XV. СПб., 1911).
16 Бем А.Л. Драматизация бреда («Хозяйка» Достоевского) // Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. С. 319.
17 Там же. С. 319-320.
фрейдистском классическом варианте»18. В концепции «литературных припоминаний» Бема можно увидеть совпадение направленности его интересов с трудами современников — Ю. Тынянова, М. Бахтина; с идеей «резонансного пространства» современного исследователя В.П. Топорова, точки сближения с постмодернистской теорией интертекста. Однако Бем, работая в русле основных тенденций развития литературоведческой мысли XX в., остается верен себе: он избегает глобальных обобщений, его интересует конкретный материал, в приложении к которому его метод работает. Таким материалом явилось творчество Ф.М. Достоевского.
Здесь надо сказать немного подробнее о научных интересах Бема в истории русской литературы. В начале своей профессиональной деятельности он обращается к творчеству Л.Н. Толстого и А.С. Пушкина. Работа с наследием этих писателей во многом способствовала становлению его собственного творческого метода, на годы вперед определила тематику и проблематику его исследований.
Уже в зрелом возрасте Бем признавался: «В моей личной жизни Толстой занимал большое место»19. Прежде всего это было удивление читателя при первом знакомстве с книгами Толстого: «основное впечатление: да ведь это все и ко мне относится, это не чтение, а кусок личной жизни. А главное — страшно что-то нужное, серьезное и ответственное. <...> Жить по-прежнему, бездумно отдаваясь потоку жизни, я уже не мог»20. После окончания университета работа в Рукописном отделении Российской академии наук под руководством Всев. И. Срезневского предопределила новую встречу с Толстым: Бем участвует в подготовке сборников «Толстой. Памятники творчества и жизни», составляет ежегодные толстовские библиографии, затем работает с рукописями писателя. Толстой для Бема, что важно, это и научная, духовная среда, в которой формировалось мировоззрение ученого: «. не мог даже представить своей жизни без Толстого, влияние которого сказалось не только непосредственно, через его творчество, но и через людей, на которых лег немеркнущий свет его душевного благородства»21.
Пушкин — это для Бема «чудо», которое исследователям никогда не удастся объяснить. «Но все же, — как пишет далее Бем, — пытливый аналитический ум человека не может успокоиться на одном
18 Бочаров С.Г. Феномен «Литературного припоминания» в эстетике А.Л. Бема // А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения. С. 30.
19 Бем А.Л. После Толстого (Из моих воспоминаний) // Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. С. 423.
20 Там же. С. 423-424.
21 Там же. С. 430.
констатировании чуда, он стремится, по крайней мере, объяснить себе, в чем тайна чудесного явления»22. Можно с большой долей уверенности сказать, что такое отношение к творчеству Пушкина было сформировано в пушкинском семинарии С.А. Венгерова.
К Ф.М. Достоевскому Бем приходит уже в эмиграции. Как он сам писал: «Я нарочно и сосредоточился на новой для меня теме, к<о> т<орой> в России никогда не занимался. Достоевский давал возможность начинать без материалов, без литературы, опираясь на один текст его произведений. До Праги у меня не было возможности иначе работать»23. Однако Бем говорит только о внешних причинах, но можно предположить более глубинные связи «психологических типов» писателя и ученого, на что дает основания столь долговременный и разносторонний интерес Бема к личности и творчеству Достоевского24. Можно высказать несколько предположений, основываясь на работах самого Бема и исследователей его творчества. В ряде статей Бем выделяет как основную тему вины: рассказ «Вечный муж» трактуется им как «трагедия совести» (статья «Развертывание сна ("Вечный муж" Достоевского)»), о герое «Двойника» он пишет, что «трагедия Голядкина есть трагедия совести, трагедия не преодоленной сознанием вины»25. Статья «Проблема вины в художественном творчестве Достоевского» (1936) подводит своего рода итог размышлениям на эту тему. В ней говорится о чувстве первородного греха как определяющей для Достоевского мотивации поведения страдающих, рефлексирующих героев писателя, и отсюда делается вывод: «"Несповедимы пути, которыми Бог находит человека" — так Достоевский собирался закончить свой роман26, и эти
22 Бем А.Л. Чудо Пушкина // Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. С. 431.
23 Цит. по: Магидова М. Альфред — Алексей Бем. К вопросу самоидентификации // А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения. С. 30. С. 18.
24 Бем явился организатором и руководителем семинария по изучению Достоевского. Семинарий существовал при Русском народном университете в Праге с 1925 г., в начале 1930-х был преобразован в Общество Достоевского под патронажем президента Чешской Республики Томаша Масарика, а в 1933 г. — в Собрание по изучению жизни и творчества Достоевского при Славянском институте, просуществовавшее до июня 1939 г. Было выпущено несколько сборников «О Достоевском» (1929, 1933, 1936), редактором и автором которых был Бем. Сборник 1936 г. представляет собой собрание статей Бема. Всего за период с 1921 по 1938 г. им было опубликовано более полусотни статей и книг о Достоевском на разных языках (см. об этом подробнее: Бочаров С.Г., Сурат И.З. Альфред Людвигович Бем: Предисловие // Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. С. 7-31). Бем также был одним из составителей «Словаря личных имен у Достоевского» (1933).
25 Бем А.Л. К вопросу о влиянии Гоголя на Достоевского. Прага, 1928. С. 17.
26 Речь идет о романе «Преступление и наказание».
последние слова романа вскрывают перед нами и его внутренний смысл»27. Последняя статья А. Бема посвящена мотиву, тесно связанному у Достоевского с темой вины, — «Чужая беда в творчестве Достоевского» (1941). Исследователь В.А. Викторович говорит, что последние строки этой статьи как будто резюме творений Достоевского в прочтении А. Бема28: «Страданиям ума и сердца противопоставлены страдания жизни, и из столкновения их рождается "новый человек" — человек деятельной любви и сострадания»29. Эти мысли, перенесенные из литературного контекста в контекст реальной жизни, могут быть восприняты как размышления Альфреда Людвиговича о своем жизненном пути, о своем выборе. О чувстве вины Бема перед оставленной в 1919 г. в Киеве семьей, о его приходе к православию пишет М. Магидова30. Представленный в ее статье взгляд на вопрос о самоидентификации ученого помогает показать общность направленности научных и жизненных поисков ученого. Сам Альфред Людвигович, как бессменный руководитель поэтического объединения «Скит», семинария по творчеству Достоевского, преподаватель, стремился, как можем мы предположить, следовать путем этого «нового человека».
Еще одна точка соприкосновения «психологических типов» писателя и ученого — диалоговость как принцип прочтения художественного текста. Бем в ряде статей, рассматривая связь произведений Достоевского с творчеством Грибоедова, Пушкина, Гоголя, рассуждает об особой форме художественного переосмысления тем, мотивов, образов предшественников. Он использует, о чем уже упоминалось, термин «литературные припоминания» и определяет позицию Достоевского как гениального читателя (эта мысль была вынесена в заглавие статьи: «Достоевский — гениальный читатель»31). «Это было подлинное научное открытие. Бем параллельно Бахтину вскрыл диалогическую природу творчества Достоевского, но только
27 Бем А.Л. Проблема вины в художественном творчестве Достоевского // Жизнь и смерть: Сборник памяти д-ра Н.Е. Осипова. Т. II. Прага, 1936. С. 4.
28 См.: Викторович В.А. Из истории достоевсковедения. А.Л. Бем // А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения. С. 72.
29 Там же.
30 Магидова М. Альфред — Алексей Бем. К вопросу самоидентификации // А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения. С. 9-28.
31 Статья была первоначально напечатана по-немецки, в 1932 г. прозвучала как юбилейная речь на праздновании 110-летия со дня рождения Ф.М. Достоевского, а затем опубликована во втором сборнике «О Достоевском» (1933).
в другой — историко-генетической ипостаси»32. Возможность такого подхода к произведениям Достоевского была заложена в самом отношении исследователя к художественному тексту — бемовский метод «мелких наблюдений» есть обозначение позиции вдумчивого, творческого чтения. Сама собой напрашивается параллель: дефиниция «гениальный читатель» может быть отнесена в равной степени и к Достоевскому, и к Бему. В обоих случаях мы наблюдаем, как «материал чтения» раскрывается по-новому в новом контексте: художественном, научном, психологическом, историческом.
Как было сказано в начале, мы ставили задачу выделить в научном наследии А.Л. Бема то, что, на наш взгляд, является наиболее характерными чертами «образа ученого», то, что определяет «лица необщее выраженье» Бема-литературоведа. К таким основным моментам относятся: стремление к объективности, соблюдению строгой научности в сочетании с глубоко личным отношением к материалу исследования; академичность и вместе с тем открытость новому; отказ от построения масштабных теорий, умение через поэтику, «малые величины» художественного текста осмыслить общий замысел писателя; внимание к нравственной проблематике, но ни в коей мере не навязывание писателю тех или иных нравственных императивов. С нашей точки зрения, все вышеперечисленное может стать своего рода направляющим вектором построения научной биографии А.Л. Бема.
Список литературы
А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения / Сост., научн. ред. М.А. Васильевой. М., 2008. Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе / Сост. С.Г. Бочарова; предисл.
и коммент. С.Г. Бочарова и И.З. Сурат. М., 2001. Бем А.Л. К вопросу о влиянии Гоголя на Достоевского. Прага, 1928. Жизнь и смерть. Сборник памяти д-ра Н.Е. Осипова / Под ред А.Л. Бема, Ф.Н. Досужкова, Н.О. Лосского. Т. II. Прага, 1936.
Сведения об авторе: Кольовски Александр Александров, аспирант отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья Института мировой литературы им. А.М. Горького РАН. E-mail: alkolovski@gmail.com
32 Викторович В.А. Из истории достоевсковедения. А.Л. Бем // А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения. С. 66.
