CC BY
64
ИСТОРИЯ
УДК 903.5 Наталья Александровна Берсенева
Южно-Уральский филиал Института истории и археологии УрО РАН
КВОПРОСУОПРЕДСТАВИТЕЛЬНОСТИКУРГАННОГО СПОСОБА ПОГРЕБЕНИЯ (ПО МАТЕРИАЛАМ САРГАТСКОЙКУЛЬТУРЫ)
«Недопредставленность» погребенных в саргатских курганных некрополях не является уникальной, для многих обществ характерно одновременное сосуществование различных способов обращения с умершими. По-видимому, в курганах не погребалась значительная часть населения; имел место некий посмертный отбор, критерии которого еще предстоит выяснить.
Ключевые слова: ранний железный век, Зауралье и Западная Сибирь, саргатская культура, курганный обряд погребения.
Погребальные памятники населения степной и лесостепной полосы Евразии раннего железного века представлены в подавляющем большинстве курганными кладбищами. В связи с нарастающим интересом к социальному устройству обществ этого периода, особенно актуальным становится вопрос о представительности курганного способа захоронения. Все ли умершие погребались в курганах, и если не все, то какая часть населения? Существовал ли посмертный отбор, каковы были его критерии, и можно ли предполагать наличие альтернативных кладбищ? Без ясного понимания и логического анализа этой ситуации реконструкции древних социальных структур не могут быть успешными.
Саргатская культурная общность занимала в раннем железном веке огромную территорию от восточных склонов Уральских гор до Барабинской лесостепи. Курганные могильники концентрируются по берегам больших рек, реже - озер. Грунтовые захоронения единичны, обнаружены лишь в Притоболье, и нет бесспорных свидетельств того, что над ними никогда не существовало насыпи. Первоначально, исследователи a priori исходили из предположения, что курганный обряд погребения практиковался всем (или, по крайней мере, подавляющим большинством) населения. На принятии этого тезиса в основном базируются существующие социальные и демографические реконструкции [9; 15; 17; 18].
В последние десятилетия прошлого века, и в начале нынешнего, саргатские памятники интенсивно изучались разведками и раскопками, в том числе, активно исследовались поселения. Были обнаружены (или более тщательно исследованы открытые ранее) крупные поселенческие центры, такие, как Инберень IV (Батаково VI) и Батаково XIX в Среднем Прииртышье [24. С. 346; 25. С. 54-85, рис. 7, 20], Рафайлово [15. С. 66-77] и Павлиново в Притоболье [7. С. 121-124; 12. С. 124-129]. К сожалению, разработанная хронология поселений и городищ отсутствует, многие из них датируются очень широко. Тем не менее, достаточно самых несложных подсчетов, чтобы убедиться, что даже самые крупные могильники содержат неадекватно малое количество погребенных по сравнению с количеством людей, которые могли проживать на современных им поселениях. Эта тенденция остается, в общем, неизменной и для самых ранних, и для поздних саргатских памятников. Процентное соотношение погребенных в курганах женщин и
© Н. А. Берсенева, 2012.
мужчин также далеко от реального (в пользу мужчин) [11. С. 137; 28. С. 6], кроме того, серьезно «недо-представлены» дети [15. С. 149; 34. Р. 131-151].
Исходя из этого, сейчас все больше исследователей склонны считать саргатскую «кладбищенскую популяцию» не случайной, а селективной выборкой, то есть, не отражающей адекватно генеральную совокупность, которой, в данном случае, являлась вся саргатская популяция [11. С. 137; 29. С. 171-175; 37. С. 68].
Следует отметить, что, ситуация, подобная описанной выше, является для мировой археологии скорее правилом, чем исключением. Действительно, чем дальше вглубь веков, тем сравнительно меньшее количество человеческих останков доходит до нас и подвергается изучению. С одной стороны, это объясняется действием факторов, не связанных напрямую с погребальной деятельностью древних людей: различные природные процессы и хозяйственное освоение земель способны быстро и бесследно уничтожать археологические памятники. Чем древнее погребение, тем большему разрушению оно теоретически может подвергнуться. С другой стороны, имеется множество этнографических и исторических свидетельств существования у различных народов разнообразных способов отдаления умерших [40; 13. С. 204-206; 14. С. 338, 356, 360, 380; и др.]. При этом, одно сообщество может практиковать одновременно несколько форм погребальных обрядов, в том числе, и не оставляющих археологически видимых следов.
По мнению П. Акко, наиболее важным из всех уроков, которые может получить археолог, обращаясь к данным этнографии, является тот, что, «в подавляющем большинстве случаев, известных этнографически, культура или общество не характеризуются только одним типом погребения, напротив, одно общество обычно практикует несколько различных форм, и они часто коррелируют со статусом умершего» [40. Р. 270]. Во многих обществах существовали особые правила, касающиеся погребения изгоев, утопленников, больных заразными болезнями, ритуальных специалистов, а также стариков и детей, жрецов, вождей, убийц, самоубийц и очень старых [40. Р. 271; 14]. Согласно результатам кросс-культурного этнографического исследования К. Карра, форма отдаления тела определялась преимущественно возрастом и вертикальной социальной позицией умершего. Следующими по значимости были условия и место смерти [35. Р. 167]. Археологически, существование подобных правил может выражаться как раз в «недо-представлен-ности» костных останков в могильниках.
Если обратиться к археологическим материалам, то упомянутая выше недо-пред-ставленность становится совершенно очевидной. Погребальные памятники различных эпох в Англии изучены достаточно полно. Но А. Тэйлор в своей книге «Погребальная практика в ранней Англии» также была вынуждена констатировать «невидимость» для археологии огромного количества умерших во все периоды времени [39]. Для первой половины раннего железного века Англии (доримский период) эта «невидимость» становится просто экстремальной. Погребений не только относительно небольшое количество (по сравнению с неолитом и бронзовым веком), но и те, что обнаружены, выглядят «случайными», кости часто разрозненны и перемешаны. Как правило, это захоронения в полевых рвах, зерновых ямах или в заброшенных жилищах на поселениях [39. Р. 65].
Вообще, А. Тэйлор полагает, что погребения, как таковые, могли не быть достаточно необходимы, пока человеческое сообщество не достигнет большого размера. Она предполагает возможность размещения умерших просто в лесах или на полях близ поселков, где собаки, свиньи, птицы и другие хищники «рационально справятся с ними». При этом необязательно просто оставлять умерших, достаточно их неглубоко закопать, поскольку мелкие ямы также просто потревожить. Средневековые требования огораживать кладбища, чтобы защитить их от раскапывания животными, особенно, свиньями, иллюстрируют, как легко это могло случиться. В раннем железном веке и в римское время полевые рвы часто использовались для захоронений человеческих останков. Согласно римским
законам, тело необходимо было лишь слегка забросать землей, чтобы оно считалось легально погребенным. Фактически, замечает А. Тэйлор, вполне возможно, что тела целых сообществ просто «исчезают» в археологическом смысле [39. Р. 16-17].
Из истории известно, что очень часто беднейшие категории населения и/или рабы не погребались на формальных кладбищах. Например, на афинских кладбищах хоронили только граждан, не-граждане и рабы не имели собственных формальных «ареалов отдаления». Я. Моррис отмечает, что для Афин ранее I в. н. э. достоверные погребения рабов вообще неизвестны [38. Р. 158]. В Риме в течение 11-1 вв. до н. э. тела бедных обычно бросали в большие известковые ямы. В 20-30-е гг. I в. до н. э. эти ямы прекратили свое существование, и с этого времени, мы ничего не знаем о судьбе умерших бедняков [38. Р. 159]. Нетрудно заметить, что даже в античных социумах, считающихся хорошо изученными, таких, как Афины или Рим, значительные категории населения не оставили после себя археологически видимых следов. Принципы, по которым формировались кладбища, были, очевидно, индивидуальны для каждого человеческого общества.
Иногда археологами предполагается, что останки большей части древнего населения просто до сих пор не найдены. Если вспомнить об огромных просторах нашей страны, такая вероятность принципиально возможна. Однако, археологические исследования продолжаются, а «недостающие» погребения так и не находятся. Невозможно обсудить все общества в рамках одной работы, но, скажем, для культур лесостепной и степной полосы Евразии в раннем железном веке, практиковавших подкурганный способ захоронения, такая ситуация является общей. Территория обитания скифских, сарматских, сак-ских, саргатских, пазырыкских племен достаточно хорошо изучена в археологическом отношении на сегодняшний момент [2; 9; 10; 15; 16; 18-23; 25-27; 33 и т. д.]. Для всех этих обществ характерна значительная недо-представленность погребенных.
В скифских могильниках, например, содержится очень малое количество детских захоронений, а в раннескифских памятниках они вообще единичны [3. С. 59-60; 22]. Не-до-представленность детей и женщин по сравнению с мужчинами наблюдается у савро-матов [1. С. 162-163, 173] и сарматов [33. С. 102-104; 36]. Савроматские и раннесарматские (прохоровские) курганы часто являются одномогильными, при этом, не менее 70 % савроматских и раннесарматских погребений Волго-Донского региона впущены в насыпи эпохи бронзы [4. С. 168; 5. С. 129; 30. С. 226]. Исходя из относительно небольшого количества савроматских основных погребений, В. А. Демкин также предположил, что «курганный погребальный обряд применялся лишь для узкого круга социальных групп, а не для савроматского общества в целом» [4. С. 168].
Пазырыкские курганные могильники, имеющие, как правило, лишь одну центральную могилу, вообще демонстрируют незначительное количество погребенных. Например, в могильнике Ак-Алаха-5, насчитывающем пять курганов, захоронены две женщины, один ребенок, четверо мужчин и 13 коней. Н. В. Полосьмак полагает, что в курганах хоронилось далеко не все население, проживавшее в скифскую эпоху в Горном Алтае. Она не исключает возможности существования у пазырыкского населения иного, отличного от курганного, способа погребения, не оставившего археологически видимых следов [27. С. 97-99].
Никаких альтернативных могильников, однако, так и не обнаружено. Здесь трудно делать прогнозы, так как существуют примеры, когда археологи фиксируют несколько «способов отдаления» умершего в рамках одного общества. Например, для бронзового века Дании характерны грунтовые и курганные могильники [40. Р. 268]. Кладбища северокавказских алан содержат как подкурганные, так и грунтовые погребения [8]. Среди меотских могильников также известны и курганные, и грунтовые, а для ранних этапов зафиксированы дольмены [6. С. 232-236].
Замечания о возможном существовании грунтовых могильников саргатской культуры не раз высказывались в работах специалистов [11. С. 137; 29. С. 171-175]. Однако,
несколько известных погребений без насыпи были так или иначе приурочены к курганам, попытки исследования межкурганного пространства Зауральской экспедицией УрО РАН в 2000 г. на могильнике Щучье [31. С. 263-265] желаемого результата не принесли. В 2002 г. на могильнике Сопининский в Притоболье [32. С. 193] было обнаружено одно грунтовое погребение в нескольких десятках метров от курганов. Возможно, эти единичные случаи и есть те исключения, которые подтверждают правила.
В этой связи можно предположить, что для «грунтовых» могильников могли выбираться иные с ландшафтной точки зрения места, согласно существовавшей в саргатской среде концепции пространства. Но тот факт, что эти гипотетические могильники до сих пор не известны, скорее говорит о том, что значительная часть саргатского населения подвергалось после смерти некоему обращению, которое мы не можем проследить археологически. Это могли быть погребения в очень неглубоких ямах, кремация без использования специального контейнера и последующего захоронения, или различные выставления. Круг возможных вариантов может быть предельно разнообразен.
Подводя итог сказанному выше, мне представляется необходимым еще раз подчеркнуть, что ситуация с саргатскими некрополями не является уникальной, для многих обществ характерно одновременное сосуществование различных способов обращения с умершими. Предположение, что древнее кладбище может дать адекватный срез всех общественных градаций и прояснить связь между ними, выглядит, по меньшей мере, слишком оптимистичным. По-видимому, в курганах не погребалась значительная часть населения; имел место некий посмертный отбор, о критериях которого мы можем только догадываться.
Судя по всему, курганная «популяция» является своеобразным портретом определенной части общества, возможно, некоторых составляющих его родов или кланов. Второй вероятностью является погребение в кургане людей, стоящих на достаточно высокой ступени общественной лестницы, ведь курганный способ погребения весьма трудоемок. Впрочем, вторая возможность совершенно не исключает первую, поскольку родство так или иначе было одним из факторов, определявших место индивида в вертикальной (иерархической) структуре социума. Таким образом, при интерпретации погребальных курганных памятников с социальной точки зрения, необходимо осознавать, что мы, скорее всего, имеем дело лишь с сегментом изучаемого сообщества.
Список литературы
1., М. Социальная структура кочевников савроматского времени [Текст] / М. Бернабей, Л. Бондиоли, А. Гуиди // Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. - Вып. 1 : Савроматская эпоха. - М. : Изд-во ИА РАН, 1994. - С. 159-184.
2. Боталов, С. Г. Гунно-сарматы Урало-Казахстанских степей [Текст] / С. Г. Боталов, С. Ю. Гуцалов. - Челябинск : Рифей, 2000. - 296 с.
3. Бунятян, Е. П. Методика социальных реконструкций в археологии. На материале скифских могильников 1У-Ш вв. до н. э. [Текст] / Е. П. Бунятян. - Киев : Наукова Думка, 1985.-228 с.
4. Демкин, В. А. Палеопочвоведение и археология: интеграция в изучении истории природы и общества [Текст] / В. А. Демкин. - Пущино : ОНТИ ПНЦ РАН, 1997. - 213 с.
5. Железчиков, Б. Ф. Общая характеристика исходных признаков погребального обряда савроматского времени [Текст] / Б. Ф. Железчиков // Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. - Вып. I. Савроматская эпоха. - М. : Изд-во ИА РАН, 1994. - С. 127-152.
6. Каменецкий, И. С. Меоты и другие племена северо-западного Кавказа в У11 в. до н. э. - III в. н. э. [Текст] / И. С. Каменецкий // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. - М. : Наука, 1989. - С. 224-251.
7. Ковригин, А. А. Павлиново городище: хронология и архитектура [Текст] / А. А. Ковригин // Экология древних и современных обществ : тезисы конференции. - Вып. 2. -Тюмень : Изд-во ИПОС СО РАН, 2003. - С. 121-124.
8. Коробов, Д. С. Социальная организация алан Северного Кавказа ІУ-ІХ вв. [Текст] / Д. С. Коробов. - СПб. : Алетейя, 2003. - 380 с.
9. Корякова, Л. Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири [Текст] / Л. Н. Корякова. - Свердловск : Изд-во УрГУ, 1988. - 240 с.
10. Корякова, Л. Н. Культурно-исторические общности Урала и Западной Сибири: То-боло-Иртышская провинция на ранней и средней стадиях железного века [Текст] : дис. ... д-ра ист. наук в виде науч. докл. / Л. Н. Корякова. - Новосибирск, 1993. - 73 с.
11. Корякова, Л. Н. Погребальная обрядность [Текст] / Л. Н. Корякова, В. А. Булдашев // Культура зауральских скотоводов на рубеже эр. - Екатеринбург : Екатеринбург, 1997. -С. 130-137.
12. Корякова, Л. Н. Исследование Павлиновского археологического комплекса на р. Исеть [Текст] / Л. Н. Корякова, М.-И. Дэйр // Экология древних и современных обществ.
- Вып. 2. - Тюмень : Изд-во ИПОС СО РАН, 2003. - С. 124-129.
13. Косарев, М. Ф. Западная Сибирь в древности [Текст] / М. Ф. Косарев. - М.: Наука, 1984.-248 с.
14. Кулемзин, В. М. Обряды перевода из реального мира в потусторонний у народов Западной Сибири в ХУІІІ-ХХ вв. [Текст] / В. М. Кулемзин // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. - Т. 2. Мир реальный и потусторонний. - Томск : Изд-во ТГУ, 1994. - С. 334-422.
15. Матвеева, Н. П. Саргатская культура на Среднем Тоболе [Текст] / Н. П. Матвеева.
- Новосибирск : Наука, 1993. - 175 с.
16. Матвеева, Н. П. Ранний железный век Приишимья [Текст] / Н. П. Матвеева. - Новосибирск : Наука, 1994. - 152 с.
17. Матвеева, Н. П. Материалы к палеодемографической характеристике саргатской общности [Текст] / Н. П. Матвеева//Вестник археологии, антропологии и этнографии. -Вып. 2. - Тюмень : Изд-во ИПОС СО РАН, 1999. - С. 87-97.
18. Матвеева, Н. П. Социально-экономические структуры населения Западной Сибири в раннем железном веке (лесостепная и подтаежная зоны) [Текст] / Н. П. Матвеева.
- Новосибирск : Наука, 2000. - 399 с.
19. Мелюкова, А. И. Скифские памятники степи Северного Причерноморья [Текст] / А. И. Мелюкова // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. - М. : Наука, 1989. - С. 51-67.
20. Мошкова, М. Г. Среднесарматская культура [Текст] / М. Г. Мошкова // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. - М.: Наука, 1989. -С. 177-191.
21. Мошкова, М. Г. Позднесарматская культура [Текст] / М. Г. Мошкова // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. - М.: Наука, 1989. -С. 191-202.
22. Ольховский, В. С. Погребально-поминальная обрядность населения степной Скифии (УІІ-ІІІ вв. до н. э.) [Текст] / В. С. Ольховский. - М. : Наука, 1991. - 256 с.
23. Погодин, Л. И. К характеристике погребального обряда саргатской культуры [Текст] / Л. И. Погодин // Источники и историография. Археология и история. - Омск : Изд-во ОмГУ, 1988. - С. 27-37.
24. Погодин, Л. И. Исследования в Омской области [Текст] / Л. И. Погодин // АО-1996. - М. : Наука, 1997. - С. 345-346.
25. Погодин, Л. И. Исследование в урочище «Батаково» [Текст] / Л. И. Погодин // Новое в археологии Среднего Прииртышья : сб. науч. трудов. - Омск : Изд-во ОмГУ, 1999. - С. 52-85.
26. Полосьмак, Н. В. Бараба в эпоху раннего железа [Текст] / Н. В. Полосьмак. - Новосибирск : Наука, 1987. - 144 с.
27. Полосьмак, Н. В. Всадники Укока [Текст] / Н. В. Полосьмак. - Новосибирск : ИНФОЛИО-пресс, 2001.- 336 с.
28. Ражев, Д. И. Биоантропология населения саргатской общности [Текст] / Д. И. Ра-жев. - Екатеринбург : УрО РАН, 2009. - 492 с.
29. Ражев, Д. И. Курганные могильники саргатской культуры и социально-демографическая структура древнего общества [Текст] / Д. И. Ражев, А. А. Ковригин // Экология древних и современных обществ : тезисы докладов. - Тюмень : изд-во ИПОС СО РАН, 1999. - С. 171-175.
30. Сергацков, И. В. Сарматские курганы на Иловле [Текст] / И. В. Сергацков. - Волгоград : Изд-во ВГУ. 2000. - 396 с.
31. Шарапова, С. В. Раскопки курганных могильников в Заводоуковском районе Тюменской области [Текст] / С. В. Шарапова, Л. Н. Корякова, Н. А. Берсенева, А. А. Ковригин, О. В. Микрюкова, С. Е. Пантелеева, Д. И. Ражев // АО-2000. - М. : Наука. 2001.
- С. 263-265.
32. Шарапова, С. В. Комплекс погребений Сопининского могильника [Текст] / С. В. Шарапова // Экология древних и современных обществ. - Вып. 2. - Тюмень : Изд-во ИПОС СО РАН. 2003. -С.193.
33. Яблонский, Л. Т. Работы комплексной Илекской экспедиции на юге Оренбургской области [Текст] / Л. Т. Яблонский // Археологические памятники Оренбуржья. Вып. 2. -Оренбург, 1998. - С. 97-119.
34. Berseneva, N. Women and Children in the Sargat Culture // Are All Warriors Male? Gender Roles on the Ancient Eurasian Steppe / K. Linduff and K. Rubinson (eds.). - New-York : AltaMiraPress, 2008. - Ch. 7. - Р. 131—151.
35. Carr, C. Mortuary practices: their social, philosophical-religious, circumstantial, and physical determinants // Journal of Archaeological Method and Theory. - 1995. - № 2. - P. 105-200.
36. Davis-Kimball, J. Statuses of Eastern Iron Age Nomads // Papers from the EAA Third Annual Meeting at Ravenna 1997. - Volume I: Pre- and Proto-history / M. Pearce and M. Tosi (eds.). - BARInternational Series 717. - Oxford : Archaeopress, 1998. - P. 142-149.
37. Koryakova, L. and Daire M.-Y. Burials and Settlements at the Eurasian Crossroads: Joint Franco-Russian Project // Kurgans, Ritual Sites, and Settlements Eurasian Bronze and Iron Age / J. Davis-Kimball, E. M. Murphy, L. Koryakova, L. T. Yablonsky (eds.). - BAR International Series 890. - Oxford : Archaeopress, 2000. - P. 63-74.
38. Morris, I. The archaeology of ancestors : the Saxe-Goldstein hypothesis revisited. -Cambridge Archaeological Journal. - 1991. -№ 1.-P. 147-169.
39. Taylor, A. Burial Practice in Early England. - Stroud: Tempus publishing Inc. 2001. - 192 р.
40. Ucko, P. J. Ethnography and the archaeological interpretation of funerary remains. -World Archaeology. - 1969. -№ 1. -Р. 262-290.
Список сокращений
АО — Археологические открытия
ВГУ — Волгоградский государственный университет
ИА РАН — Институт археологии РАН
ИПОС СО РАН — Институт проблем освоения Севера Сибирского отделения РАН
ОмГУ — Омский государственный университет
ОНТИ ПНЦ РАН — Отдел научно-технической информации Пущинского научного центра РАН
ТГУ — Томский государственный университет
BAR — British archaeological reports
EAA — European Association of Archaeologists
