CC BY
18
№ 8; Т. 155. № 9; Брикнер А.Г. Путешествие императрицы Екатерины II-й в Крым // Исторический вестник. 1885. Т. 21. С. 5-23, 242-264, 444-509; Митрофанов П.П. Политическая деятельность Иосифа II, ее сторонники и ее враги 1780-1790. СПб., 1907; Бессарабова Н.В. Иосиф II и Екатерина II в путешествиях по России // Немцы в России: Российско-немецкий диалог. СПб., 2001; Петрова М.А. Переписка Екатерины II и Иосифа II как исторический источник // Источниковедческие исследования: Сб. ст. М., 2004. Вып. 2. С. 167-194.
3 Петрова М.А. Екатерина II и Иосиф II. Формирование российско-австрийского союза 1780-1790. М., 2011.
4 Molnâr J. Magyar Könyvhaz. VIII. sz. 100-101; Kalatay Ferencz (Xaver) // Sziny-nyei J. Magyar frok élete és munkai. 5. kötet. Budapest, 1897. 814-815. old.
5 См.: SzinnyeiJ. Magyar frok élete és munkai. 815. old.
6 Ponori Thewrewk M. Franciscus Xaverius Kalataynak, Praepost' Baro Rewiczky Urhoz, Löwenbergbol datalt és kuldött Levele; mellyben, néhai b.e. II. Jozsef Csa-szar' és Kiraly' 1780 Eszendobéli, Muszka Orszagba tett utazâsât frja // Tudoma-nyos Gyujtemény. Pest, 1823. X. köt. 27-36. old.
7 См.: Szinnyei J. Magyar frok élete és munkai. 815. old.
8 Kaposvàri Gy. Ütinaplo II. Jozsef csaszar Kijev-Moszkva-Leningrad-i [sic!] utaza-sarol // Jaszkunsag. 1959 (marcius). 5. évf. 1. sz. 36-39. old.
9 Ibid. 39. old.
DOI 10.31168/2619-0869.2018.1.3.3 А. А. ЛеоНТЬеВа
К вопросу
о праве владения оружием христианами Османской империи (на материалах наследственных описей г. Софии в XVIII — начале XIX вв.)*
В Османской империи право носить оружие имели лишь лица, состоявшие на государственной службе, курьеры губернаторов и других крупных чиновников; во время разъездов они имели при себе саблю или пистолет, иногда сабля заменялась ятаганом. Однако, по воспоминаниям секретаря российского генерального консула в Смирне в 1830-х гг., оружие в империи было достаточно распространено: «По-
* Публикация подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках проекта № 18-59-18002 Болг а.
скольку оружие разрешено иметь в дороге, погонщики, все находящиеся в пути, а иногда и земледельцы, идущие на работу, могут быть вооружены. Самое употребительное оружие в народе — ятаган и пистолеты. Кинжалов нигде не видно; иногда за поясом носят большой нож, который необходим для каждого, так как за столом ножи не подают. Люди почтенные имеют только саблю, иногда пистолеты за поясом. Ружье в дороге несет за ними слуга»1.
В наследственных протоколах кадийских судов оружие, как огнестрельное, так и холодное, упоминается часто. Источник позволяет определить время появления и распространения в болгарских землях тех или иных его видов, стоимость и назначение, а также сравнить условия владения оружием мусульманами и христианами.
Упоминание оружия в наследственных протоколах мусульман встречается чаще, чем в протоколах христиан. Это можно объяснить тем, что, по законам шариата, неверным, живущим на завоеванных мусульманами землях, носить оружие было запрещено2. Коренным образом ситуация изменилась, когда в ходе так называемой «Кырджалийской смуты» (1779—1813 гг.) простому населению, в том числе немусульманам, было впервые разрешено иметь оружие для самозащиты, поскольку официальные власти были не в состоянии противостоять разбойникам. По оценкам болгарских историков, это разрешение способствовало росту самоорганизации среди болгар — впервые за несколько столетий османской власти болгары, обладая оружием, получили возможность самостоятельно обороняться3.
Предметы вооружения, упомянутые в наследственных описях жителей г. Софии, разнообразны. Среди холодного оружия это различные виды сабель, ятаганы, реже кинжалы. Из огнестрельного оружия известны пистолеты, ружья и «пушки» — оружие для охоты. В описях имущества христиан холодное оружие не упоминается: они владели только ружьями и пистолетами.
Впервые пистолет, принадлежащий вопреки официальному запрету, христианину, упомянут в протоколе о наслед-
стве плотника Стефана (1731 г.)4. Он оценен в 45 акче, и эта цена невелика: так, в 60 акче оценены пять старых подушек, в 15 акче — топор. Всего опись имущества Стефана содержит 15 пунктов (включая дом и набор плотницких инструментов) общей стоимостью 4755 акче.
Целый арсенал огнестрельного оружия представлен в наследственном протоколе суконщика Йована (1798 г.)5, в нем числятся три пистолета общей стоимостью 10 курушей, три ружья — 15 курушей и «ружье и мелочи» — один куруш. «Мелочи» нередко встречаются в описях имущества — под этим словом подразумеваются несущественные предметы, перечислять и оценивать каждый из которых по отдельности, как считали составители, нецелесообразно.
В наследственном протоколе священника Анастаса (1790 г.) упомянуты две пары пистолетов общей стоимостью восемь курушей6. Такая цена за четыре пистолета невелика, а Анастас — единственный священник, в описи имущества которого присутствует оружие. Он производит впечатление достаточно состоятельного человека: в описи его имущества присутствуют собрание книг, золотые украшения, множество серебряных изделий.
Огнестрельное оружие, принадлежавшее мусульманам, более разнообразно; пистолеты и ружья в их протоколах нередко богато декорированы, украшены серебром и, несомненно, являются статусной вещью. С середины XVIII в. дорогое оружие все чаще упоминается в наследственных протоколах.
Серебряные пистолеты упомянуты в наследственной описи Эссеида Мехмеда Ага (1750 г.)7. Он был богат — наряду с огромным числом ценных вещей, ему принадлежали две пары серебряных пистолетов с кобурой, стоимостью 1800 и 4800 акче, что дорого для того времени и сопоставимо со стоимостью небольшого дома.
Еще одна пара посеребренных пистолетов с кобурой стоимостью в 60 курушей (7200 акче) и пистолеты английского производства за 100 курушей (12000 акче) упомянуты в наследственной описи 1809 г. Элхаджа Мустафы Ага8. Этот
человек также был состоятелен — помимо этих пистолетов из оружия ему принадлежали: «длинное ружье» за 50 ку-рушей, «два других ружья — 20 курушей», посеребренный патронташ за 30 курушей, и несколько сабель, в том числе посеребренных. Кроме того, в этом протоколе упомянута некая пушка-фылынта* — вид короткоствольного охотничьего ружья.
Следует отметить, что первое упоминание ружья-фы-лынта в наследственных описях относится к 1762 г; ее обладателем был Чолак Осман Беше9. В его наследственном протоколе данное охотничье ружье оценено в 660 акче, то есть дороже, чем несколько сабель (161 и 120 акче), пара пистолетов (631 акче) и ружье (161 акче).
Со временем ружье-фылынта встречается в наследственных описях все чаще, и цена его становится ниже. Изначально само обладание этим видом оружия можно считать одним из показателей высокого статуса ее владельца. Позднее в наследственных протоколах богатых людей начинают появляться пушки-фылынта с золотой отделкой10.
К началу XIX в. чаще упоминаются также посеребренные пистолеты и ружья, оружие с рукоятками, декорированными золотом, серебром и перламутром.
Холодное оружие фигурирует практически в каждом документе, посвященном рассмотрению наследства мусульман. Чаще всего встречаются различные виды сабель, являвшихся самым дешевым оружием — ими владели даже бедные горожане. Нередко в документах они фиксируются с определением «старая» и стоят дешево. Так, в наследстве брадобрея Абди (1814 г.)11, который судя по документу, был небогатым человеком, упомянуто две старых сабли общей стоимостью всего в два куруша и 21 пара. Комплект пистолетов в этом протоколе оценивается в 24 куруша, упомянутый также ятаган — в 56 курушей.
Ятаган — клинковое холодное оружие, клинок которого имеет двойной изгиб, позволяющий наносить режущий
* от англ. flint — кремень, flint-lock - кремневое ружье.
и колющий удары. Их массовое производство в Османской империи относится к периоду не ранее второй половины
XVIII в.12 В наследственных описях жителей Софии ятаганы встречаются относительно редко и появляются только в
XIX в. Первое упоминание их относится к 1814 г. — в протоколе сапожника Хасана13, довольно состоятельного человека, ятаган оценен в 23 куруша (для сравнения пистолет в кобуре оценен в 16 курушей). Также к 1814 г. относятся еще три упоминания ятаганов. Их владельцы различны по социальному положению, а стоимость варьируется от семи до 56 курушей.
Реже всего из холодного оружия в наследственных описях фигурирует гаддаре — турецкая сабля XVII в. с малоизогнутым широким и тонким клинком14. Этот вид оружия упоминается в наследственных описях всего дважды — в 1750 и 1809 гг. В обоих случаях его хозяевами являются очень богатые люди. Так, в 1750 г. гаддаре упомянуто в наследственном протоколе силяхдара Эссеида Мехмеда Ага, общее состояние которого составляло 1 395 256 акче15. Собрание оружия этого человека роскошно: помимо уже перечисленного, в протоколе упомянуты дамасская сабля с серебряной вставкой, несколько пар посеребренных пистолетов, дорогая конская упряжь, ружья.
Таким образом оружие было неотъемлемой частью жизни мусульманского населения Софии. Упоминание различных его видов практически в каждой имущественной описи вне зависимости от финансового состояния покойного, его социального статуса и рода занятий контрастирует с практически полным отсутствием оружия у христианского населения города. Нельзя не заметить, что если среди мусульман самым распространенным оружием является сабля, то в наследственных протоколах христиан холодное оружие не упоминается вообще, чаще всего из оружия встречается пистолет. Можно заключить, что если для мусульман оружие в XVIII—XIX вв. в большой степени воспринималось как элемент престижа и неотъемлемая часть культуры, то у христиан, будучи редкостью, оружие в первую очередь слу-
жило по прямому назначению. Также стоит отметить, что вопреки официальному запрету на ношение оружия, владение им фиксировалось в наследственных описях — то есть официальных османских документах, что говорит об относительной условности этого запрета. При этом, несмотря на официальное разрешение со стороны османских властей на ношение христианами оружия, роста его числа в христианской среде в конце XVIII в. не наблюдается. Это позволяет сделать вывод, что тенденция к росту числа вооружения у населения в период Кырджалийской смуты не коснулась крупных городов в столь значительной мере, как в сельских поселениях, о чем пишут исследователи16.
Примечания
1 Цит. по: Аствацатурян Э.Г. Турецкое оружие в собрании Государственного исторического музея. М., 2002. С. 35.
2 Гиргас В. Права христиан на Востоке по мусульманским законам. СПб, 1865. С. 35.
3 Мутафчиева В. Кърджалийско време // В. Мутафчиева. Избрани произведения. Т. 2. Пловдив, 2008. С. 412-421.
4 ТИБИ. Т. 6. С. 27-28.
5 Там же. С. 133-135.
6 Там же. С. 119-120.
7 Там же. С. 51-56.
8 Там же. С. 149-153.
9 Там же. С. 79-87.
10 Там же. С. 184-191.
11 Там же. С. 191-192.
12 Аствацатурян Э.Г. Турецкое оружие... С. 134.
13 ТИБИ. Т. 6. С. 179-183.
14 Аствацатурян Э.Г. Турецкое оружие... С. 332.
15 ТИБИ. Т. 6. С. 51-56.
16 Лори Б. Разсъждения върху исторические мит «Пет века ни клаха» // Исто-рическо бъдеще. 1997. № 1. С. 92-99; Мутафчиева В. Кърджалийско време; она же. Някои расъждения относно расзъжденията на Бернар Лори върху историческия мит «Пет века ни клаха» // Историческо бъдеще, 1997, № 2. С. 75-81.
