CC BY
105
Е.В. Безручко, И.Н. Казанкова
К вопросу о понятии преступного сообщества (преступной организации)
Процесс противодействия организованной преступности в современной России носит цикличный характер, впрочем, как и вся история развития человечества. В конце 80-х гг. криминальная обстановка в СССР стала накаляться, всплыли факты, долгое время скрываемые руководством страны. То, что преступность в Советском Союзе носит организованный характер, было многим известно, но говорить об этом открыто никто не решался. 17 июня 1985 года вышел приказ МВД СССР «Об усилении борьбы с организованными группами» и «Об усилении борьбы с деятельностью лидеров уголовно-преступной среды». Но ожидаемого результата это не принесло. Позже выходит приказ МВД СССР от 15 ноября 1988 года № 0014 «О создании управления по борьбе с организованной преступностью». Таким образом, 15 ноября 1988 г. было организовано 6е управление МВД СССР, а в 1991 г. его переименовали в Главное управление по борьбе с организованной преступностью, наркоторговлей и коррупцией. Через год, в 1992 г., на базе этого подразделения было сформировано Главное управление по организованной преступности (ГУОП) МВД России. В дальнейшем его переименовали в Главное управление по борьбе с организованной преступностью МВД России, а с 2004 г. эта часть стала называться Департаментом по борьбе с организованной преступностью и терроризмом [1]. Следует отметить, что подразделения по борьбе с организованной преступностью на первом этапе их существования стали реальной силой, способной противодействовать данному негативному, социально опасному и разрушающему основы существования общества и государства явлению. Затем постепенно эти специализированные органы, цель создания которых заключалась в борьбе с организованной преступностью, дискредитировали себя, стали активно сращиваться с преступными группировками, контролировать их, пропитываться коррупционностью, что повлекло в 2008 г. их уничтожение («расформирование») и создание на их основе центров по противодействию экстремизму. Например, в настоящее время в отношении начальника такого центра по противодействию экстремизму в станице Кущевской Краснодарского края возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 286 УК РФ, который причастен к «заказному» делу против сотрудника милиции Дениса Безуглова, пытавшегося бороться против «цапковской ОПГ» [2]. В результате проведения полицейской реформы и резонанса после совершения убийства 12 человек в станице Кущевской Краснодарского края вновь вполне справедливо заговорили о создании управлений по борьбе с организованной преступностью, которые подчинялись бы только центральному аппарату МВД РФ, минуя местные управления субъектов Российской Федерации.
Между тем единственным правовым способом противодействия организованной преступности является Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 г., который впервые в истории российского законодательства сформулировал понятие преступного сообщества (преступной организации) и установил уголовную ответственность в Особенной части за совершение преступлений в его (ее) составе. Федеральный закон от 3 нояб-ря 2009 года № 245-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 100 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации» внес в уголовное право РФ очень важные изменения в целях усиления борьбы с организованной преступностью и, в частности, по-новому определил само понятие преступного сообщества (преступной организации) [3], которое фактически было заимствовано из определения организованной преступной группы, содержащегося в ст. 2 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, где она трактуется как «структурно оформленная группа в составе трех или более лиц, существующая в течение определенного периода времени и действующая согласованно с целью совершения одного или нескольких серьезных преступлений или преступлений, признанных таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией, с тем, чтобы получить прямо или косвенно финансовую или иную материальную выгоду» [4]. Таким образом, в результате имплементации норм международного права Российская Федерация подписала Палермскую Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности 12 декабря 2000 г. (распоряжение Президента РФ от 09.12.2000 № 556-рп), ратифицировала с заявлениями 26 апреля 2004 г.
(Федеральный закон от 26.04.2004 № 26-ФЗ), вступила в силу 25 июня 2004 г. Так, согласно ст. 5 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности каждое государство-участник принимает такие законодательные и другие меры, какие могут потребоваться с тем, чтобы признать в качестве уголовно наказуемых следующие деяния, когда они совершаются умышленно:
1) оба или одно из следующих деяний, не относя их к покушению на совершение преступления и независимо от фактического совершения преступного деяния: а) сговор с одним или несколькими лицами относительно совершения серьезного преступления, преследующего цель, прямо или косвенно связанную с получением финансовой или иной материальной выгоды, причем, если это предусмотрено внутренним законодательством, также предполагается фактическое совершение одним из участников сговора какого-либо действия для реализации этого сговора или причастность организованной преступной группы; б) деяния какого-либо лица, которое с осознанием либо цели и общей преступной деятельности организованной преступной группы, либо ее намерения совершить соответствующие преступления принимает активное участие в деятельности организованной преступной группы либо других видах деятельности организованной преступной группы с осознанием того, что его участие будет содействовать достижению вышеуказанной преступной цели;
2) организацию, руководство, пособничество, подстрекательство, содействие или дачу советов в отношении серьезного преступления, совершенного при участии организованной преступной группы [4].
В соответствии с новой редакцией ч. 4 ст. 35 УК РФ «преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено структурированной организованной группой или объединением организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды». Как отмечалось в пояснительной записке к проекту Закона № 245-ФЗ, «новая диспозиция части первой статьи 210 Уголовного кодекса Российской Федерации, сформулированная с учетом практического опыта борьбы с организованной преступностью, позволит привлекать к уголовной ответственности лидеров преступной среды (так называемых воров в законе и других авторитетов преступного мира), осуществляющих руководство противоправной деятельностью, использующих свое влияние на участников организованных групп, но не совершающих лично каких-либо преступлений» [5]. По нашему мнению, изменения, внесенные в УК РФ и касающиеся регламентации ответственности за деяния, совершенные в составе преступного сообщества, до конца юридически не выверены и не проработаны и нуждаются в совершенствовании. Так, следует указать на повторяемость в названии данного преступного объединения слов «преступная организация». Из определений, указанных в ст. 35 и 210 УК РФ, не понятно, что же следует понимать под данной самой опасной формой соучастия - «преступное сообщество» или «преступную организацию»? В теории уголовного права до сих пор не выработана единая позиция в определении общепризнанной терминологии относительно обозначения этого вида проявления организованной преступности. В толковом словаре живого великорусского языка под словом «организация» понимается «организованность, хорошее, планомерное, продуманное устройство, внутренняя дисциплина». А слово «сообщество» трактуется как «объединение людей, народов или государств, имеющих общие интересы, цели» [6, с. 392, 649]. Мы полагаем, что для уголовно-правовых целей здесь следует использовать более подходящее слово «организация», которое наиболее полно отражает правовую сущность данного явления.
Ряд вопросов вызывает и новая цель создания преступного сообщества (преступной организации) - «совместное совершение одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды» (ч. 4 ст. 35 УК РФ). Первое, на что хотелось бы обратить внимание, - это на повторение законодателем признака совместности, который дублируется в понятии соучастия, указанном в ст. 32 УК РФ. Полагаем, что данный признак, указанный в ч. 4 ст. 35 УК РФ, следует исключить. Что же касается цели получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды,
которая закреплена в ч. 4 ст. 35 УК РФ, то следует указать, что о ней почему-то законодатель забывает при конструировании диспозиции ст. 210 УК РФ. Данная ситуация создает противоречие между ст. 35 и 210 УК РФ, поскольку получается, что преступное сообщество (преступная организация) фактически может быть создано и в других целях, например, террористических, экстремистских, религиозно-националистических и т.д. Секретарь Пленума Верховного суда РФ В. Дорошков утверждает, что «некоторые из положений УК нуждаются в существенной переработке. Например, в статье 35 заложено, что обязательная цель преступного сообщества -это получение, прямо или косвенно, материальной или иной выгоды имущественного характера. А как быть тогда с террористами, которые совершают преступления по идейным соображениям?» [7]. Выходом из данной ситуации, по нашему мнению, видится исключение из текста ч. 4 ст. 35 УК РФ такой обязательной цели - «получение прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды». Что касается количества совершенных преступлений, то считаем, что указание законодателя на совершение минимально возможного одного тяжкого или особо тяжкого преступления превращает преступное сообщество (преступную организацию) в обычную организованную группу, имеющую более высокую структурированность. Правильно ли, что такая сложная преступная структура может быть создана для совершения одного единственного преступления? Полагаем, что нет. Более того, законодатель ошибочно указывает, что члены преступного сообщества (преступной организации) объединяются в целях совершения именно тяжких или особо тяжких преступлений, а не преступлений иной категории. В литературе по уголовному праву эта норма закона в свое время уже подвергалась справедливой критике. Ряд авторов считают, что диспозиция ч. 4 ст. 35 и ст. 210 УК фактически исключает возможность уголовно-правовой борьбы с преступными сообществами (преступными организациями) на стадии совершения ими преступлений иной категории. Так, П. Агапов пишет: «Указание в ст. ст. 35 и 210 УК РФ на цель создания преступного сообщества (преступной организации) - совершение тяжких и особо тяжких преступлений - нельзя признать вполне обоснованным законодательным решением... Определять качество криминальной структуры через тяжесть совершенных (планируемых) ее участниками преступлений не совсем корректно. Для совершения тяжких и особо тяжких преступлений могут быть созданы и группа лиц по предварительному сговору, и организованная группа» [8, с. 139]. А.Б. Мельниченко справедливо полагает, что «организованная преступность современной России приобрела экономико-политическую окраску, зачастую в качестве целей совершения преступлений преступным сообществом выступают иные цели, не связанные с целью совершения тяжких или особо тяжких преступлений». Подобные преступления совершаются преступными сообществами, но они порой являются способом достижения иных экономических или политических целей, которые чаще всего лежат в основе создания такой организации. Примером может служить организация преступного сообщества с присущими ему признаками, за исключением цели совершения тяжких или особо тяжких преступлений, для осуществления незаконного предпринимательства, сопряженного с извлечением дохода в особо крупном размере (ч. 2 ст. 171 УК РФ), которое является преступлением средней тяжести. Подобные ситуации складываются и в иных сферах преступной деятельности: незаконная добыча (вылов) водных биологических ресурсов (ст. 256 УК РФ), нарушение авторских и смежных прав (ст. 146 УК РФ), незаконное распространение порнографических материалов или предметов (ст. 242 УК РФ), организация занятия проституцией (ст. 241 УК РФ) и др. [9, с. 286-287]. Вполне справедливым полагаем исключение указания на категоризацию преступлений при совершении деяний преступным сообществом (преступной организацией). В заключение отметим, что положения уголовного законодательства относительно правовой регламентации понятия преступного сообщества (преступной организации) настоятельно нуждаются в совершенствовании.
Литература
1. URL:www.ru.wikipedia.org
2. URL:www.news.yandex.ru
3. Российская газета. 2009. 6 ноября.
4. иЯЬ: www .un.org/russian/documen/convents/orgcrime .Мт
5. URL :www.kremlin.ru
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1985.
7. Цветкова Р., Родин И. Ворам в законе нашли статью // Независимая газета. 2010. 30 апреля.
8. Агапов П.В. Проблемы противодействия организованной преступной деятельности / Под ред. Н.А. Лопашенко. М., 2009.
9. Мельниченко А.Б. Уголовно-правовые средства обеспечения национальной безопасности Российской Федерации: Монография. Ростов н/Д, 2009.
