CC BY
439
9.2. К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ
И ПРИЗНАКАХ СВЕРХИМПЕРАТИВНЫХ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА
Засемкова Олеся Федоровна, аспирант кафедры международного частного права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), ассистент Центра международных правовых конкурсов Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА)
Место работы: Центр международных правовых конкурсов Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) Место учебы: Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА)
Аннотация
Задача. Статья посвящена рассмотрению проблем, связанных с определением сверхимперативных норм международного частного права. Новизна, а также безусловная актуальность данного вопроса послужили причинами написания настоящей статьи. При изучении данного вопроса были использованы работы М. МакПарланда, Н. Норда, Г. Рюль, В.Л. Толстых и др.
Модель. В статье рассмотрены основные признаки сверхимперативных норм, выявлены основные проблемы, возникающие при их определении.
Выводы. Выявлены признаки сверхимперативных норм российского права, установлены обязательные и дополнительные признаки сверхимперативных норм, сложившиеся в праве ЕС, предложена дефиниция сверхимперативных норм российского законодательства.
Ключевые слова: сверхимперативные нормы, нормы непосредственного применения, публичные интересы, «слабая» сторона договора.
THE PROBLEM OF THE DEFINITION OF THE SUPER-IMPERATIVE RULES (OVERRIDING MANDATORY PROVISIONS) OF PRIVATE INTERNATIONAL LAW
Zasemkova Olesia F., post-graduated student of the Private International Law Department of the Moscow State Law University (MSAL), assistant of the Centre of the International Legal Moots of the Moscow State Law University (MSAL) Work place: the Centre of the International Legal Moots of the Moscow State Law University (MSAL) Study place: the Moscow State Law University (MSAL)
Annotation
Problem: The article is devoted to the problem of indentification of the super-imperative rules of private international law. Novelty and actuality of this issue caused the preparation of this article. Upon investigating the issue the writings of the following authors have been studied: M. McParland, N. Nord, G. Ruhl, V.L. Tolstych etc.
Model: The present article is dedicated to the examination of the main criteria of the super-imperative rules, which allow to make a distinction between super-imperative rules and ordinary mandatory rules.
Conclusion: The author makes conclusion on the main characteristics of the super-imperative rules of Russian law, main and supplementary criterion of the super-imperative (overriding mandatory) provisions of European Union's law, proposes the definition of super-imperative rules of Russian law. Keywords: super-imperative rules, overriding mandatory provisions, public interest, weaker party.
Вопрос об определении и признаках сверхимперативных норм - один из наиболее сложных в теории международного частного права [1, с.94-97]. Несмотря на существование целого ряда исследований, посвященных данной теме, единого определения норм, рассматриваемых в настоящей статье, нет.
В настоящее время единственная легальная дефиниция таких норм содержится в Регламенте Европейского Парламента и Совета Европейского Союза от 17.06.2008 г. № 593/2008 «О праве, применимом к договорным обязательствам» (Рим I) (далее - Регламент Рим I) [5, с.156-159]. Так, согласно п.1 ст.9 Регламента, под сверхимперативными нормами (overriding mandatory provisions) понимаются положения, соблюдение которых имеет принципиальное (crucial) значение для охраны публичных интересов принявшего их государства.
Из данной дефиниции можно выделить следующие признаки сверхимперативных норм:
1) цели нормы - защита публичных интересов государства, таких как его политическое, социальное и экономическое устройство;
2) принципиальное (crucial) значение нормы для защиты указанных интересов, что оправдывает ее применение к любой ситуации, подпадающей под сферу ее действия, независимо от применимого права;
3) особая императивность нормы - помимо того, что от нее нельзя отступать во «внутренних» договорах, такая норма подлежит применению даже в том случае, когда отношение содержит иностранный элемент, и регулируется иностранным правом.
При этом, из материалов, подготовленных в ходе работы над Проектом Регламента Рим I, следует, что особое внимание при разработке дефиниции сверхимперативных норм было уделено первому критерию. Рассмотрим его.
Как отмечается в подготовительных материалах к Проекту [13], данный критерий был заимствован из решения суда ЕС по делу Arblade [8]. Однако еще задолго до этого, он был предложен в работе фрацузского учего Ф. Францескакиса [11, р.28]. Несмотря на это, при попытке его применения возникают многочисленные вопросы, основным из которых является проблема толкования термина «публичный интерес» (public interest). Единственное указание на его содержание дает сама статья (ст.9 Регламента Рим I), называя в качестве примера «политическое, социальное и экономическое устройство государства». При этом использование словосочетания «таких как» (such as) позволяет сделать вывод о том, что перечень интересов, которые может защищать сверхимперативная норма, не является исчерпывающим. Но о каких иных интересах может идти речь? К сожалению, ответа на этот вопрос не содержится ни в тексте самого Регламента, ни в материалах, подготовленных в ходе работы над ним.
Так, первоначально дефиниция сверхимперативных норм, предусмотренная в Проекте Регламента Рим I, не содержала указания на публичный интерес, как на основную цель сверхимперативных норм, называя в качестве таковых лишь интересы обеспечения экономической, политической и социальной организации государства [10, р.690]. Однако данное определение было подвергнуто критике ввиду того, что ограничение понятия сверхимперативных норм исключительно положениями, направленными на защиту указанных трех целей, привело бы к излишне узкому его пониманию.
В связи с этим голландской делегацией было высказано предложение о дополнении данной дефиниции указанием на иные цели, на реализацию которых могут быть направлены такие нормы [10, p.690]. В качестве таковых предлагалось закрепить следующие цели: защита 1) окружающей среды; 2) здоровья населения; 3) культурного наследия; а также 4) военной организации государства. Однако в ходе работы над Проектом Регламента Рим I данное предложение было отвергнуто.
Вместе с тем, позиция Голландии, а также критика со стороны представителей других стран, в итоге привели к тому, что рабочей группой было принято решение о включении в дефиницию сверхимперативных норм указания на защиту «публичных интересов» как на одну из целей таких норм.
С одной стороны, указанные изменения существенно расширили понимание данного понятия, позволяя относить к числу сверхимперативных и нормы, направленные на защиту иных целей (а не только обеспечение социальной, экономической и политической организации государства). В то же время, нельзя не отметить, что включение данного указания привело к возникновению дискуссии относительно воз-
можности квалификации в качестве сверхимперативных норм предписаний, направленных на защиту отдельных категорий лиц (например, «слабой» стороны договора) [4, с.17-21].
Так, представители немецкой делегации предлагали закрепить в Регламенте более четкую дефиницию сверхимперативных норм, прямо указывающую, что под «публичными» (public) следует понимать исключительно «надындивидуальные» (supra-individual) интересы государства [14].
В то же время французская делегация, напротив, предлагала исходить из широкого понимания данного термина, включая в его состав и нормы, защищающие интересы отдельных категорий лиц (например, потребителей) [15].
При этом ни одна из делегаций не соглашалась на изменение сложившегося в их странах на основе Римской конвенции 1980 г. подхода. Однако после продолжительных дискуссий, дефиниция, наконец, была одобрена.
Таким образом, п.1 ст.9 Регламента Рим I содержит целый ряд признаков сверхимперативных норм. Однако, несмотря на то, что закрепление вышеуказанных критериев, безусловно, оказало положительное влияние на понимание сверхимперативных норм, полностью проблему их определения оно не решило. Наиболее ярко это проявляется применительно к вопросу о возможности квалификации в качестве сверхимперативных норм предписаний, защищающих интересы отдельных категорий лиц, и, прежде всего, «слабую» сторону договора. В частности, к таковым их относят в Бельгии, Великобритании и Франции. В то же время, для Австрии и Германии характерен диаметрально противоположный подход - они не признают в качестве сверхимперативных нормы, защищающие интересы «слабой» стороны договора [2, с.17-21]. Подобные расхождения существуют и применительно к другим положениям.
Таким образом, основная цель разработчиков дефиниции сверхимперативных норм, заключающаяся в обеспечении единообразного толкования данного понятия судами стран-членов ЕС [6], не была достигнута.
Вместе с тем, нельзя не отметить позитивный эффект закрепления в Регламенте понятия сверхимперативных норм. Во-первых, оно позволило поставить точку в дискуссии относительно соотношения положений п.3 ст.3 и ст.9 Регламента. В частности, в документе прямо отмечается необходимость разграничения «положений, от которых не разрешается отступать посредством соглашения», то есть «обычных» императивных предписаний (ст.3), и сверхимперативных норм, применение которых должно носить исключительный характер (ст.9 Регламента Рим I) (п.37 Преамбулы Регламента Рим I). Во-вторых, наличие дефиниции выступает своего рода «сдерживающим
фактором», ограничивающим государства-члены ЕС в излишне широком толковании данного вида норм, и придании сверхимперативного характера значительному числу положений своего национального законодательства.
Однако, закрепляя лишь наиболее общие признаки сверхимперативных норм, Регламент Рим I фактически оставляет решение вопроса об их определении на усмотрение принявшего такие нормы государства. Решение данного вопроса не является произвольным, и помимо вышеперечисленных трех критериев, для признания нормы сверхимперативной необходимо соблюдение также следующих условий:
1) признание норм национального законодательства сверхимперативными не должно приводить к созданию барьеров на внутреннем рынке ЕС. Это, в свою очередь, предполагает, что такие нормы должны соответствовать четырем свободам, провозглашенным Договором об учреждении ЕС [18, p.17]: свободе передвижения лиц, товаров, услуг и капиталов.
2) признание нормы сверхимперативной не освобождает государство от обязанности соблюдения положений Договора об учреждении ЕС, и не должно приводить к нарушению принципов верховенства и единообразного применения права ЕС [12];
3) отнесение норм к числу сверхимперативных не должно приводить к нарушению прав, закрепленных в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также Хартии ЕС об основных правах;
4) в целях обеспечения действия принципа автономии воли, понятие сверхимперативных норм должно толковаться ограничительно. Иными словами, экстерриториальный эффект должен придаваться лишь тем нормам, применение которых имеет основополагающее значение для государства [16]. Это обусловлено тем фактом, что приоритетное действие сверхимперативных норм перед положениями права, определенного на основании Регламента Рим I, может привести к снижению его унифицирующего эффекта, поскольку по вопросам, урегулированным сверхимперативными нормами, применение предписаний компетентного правопорядка исключается;
5) соответствие нормы критериям «необходимости» и «соразмерности»: сверхимперативные нормы должны быть способны обеспечить достижение целей, на реализацию которых они направлены, и при этом не выходить за рамки того, что для этого необходимо.
Следует также отметить, что содержащееся в дефиниции сверхимперативных норм (п.1 ст.9 Регламента Рим I) указание на принципиальное значение таких норм для государства (state), ставит вопрос о том, могут ли к числу таковых относиться нормы, направленные на защиту публичных интересов ЕС (например, таких как свобода конкуренции). Несмотря на то, что прямого ответа на этот вопрос в тексте Регламента нет, как в доктрине, так
и в судебной практике стран-членов ЕС признается, что эти нормы также могут быть отнесены к числу сверхимперативных [12, р.357].
Кроме того, сверхимперативными могут быть признаны нормы не только национального, но и наднационального происхождения. Речь, в частности, идет о предписаниях, принимаемых в ходе имплемента-ции Директив ЕС в национальное законодательство стран-членов ЕС [9].
Так, в деле Ingmar GB Ltd. v. Eaton Leonard Technologies Inc. суд ЕС признал сверхимперативными нормы ст.ст.17-18 Директивы ЕС № 86/653/ЕС «О координации законодательства государств-членов в отношении независимых коммерческих агентов» 1986 г., предоставляющие агенту право на возмещение в случае расторжения договора принципалом [7]. Как следствие, таковыми считаются и нормы национального законодательства государств-членов ЕС, являющиеся результатом имплементации указанных предписаний Директивы ЕС 1986 г.
При решении вопроса о возможности признания нормы сверхимперативной, следует также принимать во внимание используемые в ней термины и выражения, а также иные обстоятельства, свидетельствующие о том, что норма была принята в целях защиты основополагающих интересов данного государства. Об этом может свидетельствовать, например, тот факт, что государство, имплементировавшее положения Директивы ЕС в свое национальное законодательство, расширило их действие, предоставив соответствующей категории лиц более высокий уровень защиты [17].
Следует отметить, что как Регламент Рим I, так и содержащаяся в его тексте дефиниция сверхимперативных норм, является обязательной лишь для стран-членов ЕС. В государствах же, не входящих в состав ЕС, вопрос об определении сверхимперативных норм целиком зависит от положений национального законодательства.
Государства по-разному решают данный вопрос. Например, согласно ст.14 Закона Республики Македония о международном частном праве, «его положения не препятствуют применению сверхимперативных норм Республики Македония, для которых в данном или иных законах прямо предусмотрено, что они применяются независимо от компетентного правопорядка». Как следует из данной статьи, сверхимперативными являются лишь те положения, в тексте которых содержится прямое указание на их особый характер. Таким образом, проблемы установления таких норм в данном государстве практически не возникает.
Некоторые государства, не входящие в состав ЕС, используют дефиницию сверхимперативных норм, закрепленное в Регламенте Рим I (например, КНР, Корея и Турция). А отдельные страны (Доминиканская
Республика, Черногория и Сербия) даже включили данное определение в свое национальное законодательство.
Российское право. В отличие от Регламента Рим I, российское законодательство не содержит дефиниции сверхимперативных норм. В ГК РФ им посвящена ст.1192, которая лишь называет два вида таких норм:
1) являющиеся таковыми вследствие прямого указания на их особый характер;
2) относимые к числу таковых ввиду их «особого значения».
Проблем с установлением норм, относящихся к первой категории, как правило, не возникает. В настоящее время единственным примером такой нормы является п.2 ст.414 КТМ РФ, согласно которому «выбор применимого права не может повлечь за собой устранения или уменьшения предусмотренной КТМ РФ ответственности перевозчика за причиненный им вред».
В том же, что касается положений, относящихся ко второй категории, то при попытке их установления на практике возникают многочисленные вопросы, что обусловлено отсутствием четких критериев их определения.
Так, из п.1 ст.1192 ГК РФ следует, что единственным основанием для выделения таких норм из числа «обычных» императивных является их «особое значение». Отсюда правомерно возникает вопрос о толковании данного термина. Однако ответа на него ст.1192 ГК РФ не содержит.
Единственное указание на содержание рассматриваемого понятия дает сама норма, называя в качестве примера лишь одну из целей, на достижение которых могут быть направлены такие положения, а именно -«обеспечение прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота». При этом из текста ст.1192 ГК РФ прямо следует, что к числу сверхимперативных могут быть отнесены и нормы, направленные на реализацию иных целей. Но о каких именно «иных целях» может идти речь, в ней не указано.
Не позволяет ответить на этот вопрос и обращение к отечественной доктрине. В настоящее время практически единственное определение сверхимперативных норм дает В.Л. Толстых, который понимает их как «особо важные нормы материального права, действующие независимо от компетентного правопорядка» [3, с.359]. В то же время сам автор признает «тщетность попыток разработать приемлемую дефиницию таких норм».
Однако, отказываясь от формулирования понятия, а также признаков сверхимперативных норм, ученые указывают на необходимость решения данного вопроса на правоприменительном уровне, что, однако, проблемы не решает.
Указанные обстоятельства побуждают некоторых отечественных ученых обращаться к дефиниции, закрепленной в Регламенте Рим I. В результате делается дать определение сверхимперативных норм отечественного законодательства через категорию публичного интереса [2, с.31-42]. При этом ученые исходят из узкого толкования данного термина. Как следствие, из числа сверхимперативных ими исключаются все нормы, направленные на защиту отдельных категорий лиц (потребителей, работников и т.д.).
Однако такой подход небесспорен. Во-первых, в отличие от Регламента Рим I российское законодательство не содержит указания на защиту публичных интересов как на одну из целей сверхимперативных норм. Более того, в п.1 ст.1192 ГК РФ прямо предусмотрено, что такие положения могут быть направлены на «обеспечение прав и интересов участников гражданского оборота», что отличает подход отечественного законодателя от подхода, закрепленного в Регламенте.
Во-вторых, следует отметить, что в ходе проводимой в 2013 г. модернизации гражданского законодательства РФ, вопрос о закреплении в ст.1192 ГК РФ дефиниции, аналогичной определению, предусмотренному в Регламенте Рим I, даже не рассматривался.
И, в-третьих, толкование понятия «публичный интерес», являющегося одним из признаков сверхимперативных норм согласно Регламенту Рим I, безусловно, может вызвать затруднения у отечественных судов в силу его неопределенности. В частности, существует риск его чрезмерно широкого толкования, что приведет к распространению понятия сверхимперативных норм на сферу публичного права. Как следствие, представляется необходимым формирование собственного, свойственного российскому праву, подхода у определению сверхимперативных норм.
Представляется, что при решении данного вопроса необходимо исходить из следующего. Во-первых, указание на сверхимперативный характер может содержаться в тексте самой нормы. В частности, норма является таковой, если содержит явно выраженный запрет ее устранения путем выбора иностранного применимого права.
Однако и при отсутствии такого указания норма может быть признана сверхимперативной. В таком случае суд или международный коммерческий арбитраж, рассматривающий конкретный спор, посредством толкования определяет, является ли она таковой. При этом необходимо принимать во внимание следующие признаки сверхимперативных норм:
1) материально-правовой характер. Важно учитывать, что сверхимперативными могут быть признаны исключительно материально-правовые предписания, и ни коллизионные, ни процессуальные предписания не могут быть отнесены к числу таковых.
2) императивный (в смысле внутреннего законодательства) характер нормы предполагает, что стороны своим соглашением не могут исключить ее действие или отступить от ее положений;
3) особый императивный характер - норма подлежит применению даже в том случае, когда отношение осложнено иностранным элементом, и регулируется иностранным правом;
4) цель - защита интересов, имеющих особое значение для принявшего норму государства - выражаемые такой нормой интересы и ценности имеют столь важное значение для государства, что оно ни при каких обстоятельствах не может допустить их нарушения или поставить их под угрозу;
5) особое значение для защиты указанных интересов - в случае неприменения нормы ее цели не будут достигнуты, либо произойдет нарушение или возникнет угроза нарушения защищаемых ею интересов;
6) безусловный характер действия - сверхимперативная норма подлежит применению всегда и при любых обстоятельствах, подпадающих под сферу ее действия, и отступление от нее недопустимо ни при каких условиях;
7) необходимость - признание нормы сверхимперативной может быть оправдано лишь в том случае, если достижение выражаемых ею целей не может быть обеспечено иными способами (например, применением специальных коллизионных норм, и, в частности, применением двусторонних коллизионных норм, устанавливающих особенности определения применимого права к договорам с участием потребителей (ст. 1212 ГК РФ)).
При этом важно учитывать, что для признания нормы сверхимперативной, необходимо соблюдение всех вышеперечисленных критериев. Иными словами, если хотя бы один из указанных признаков не соблюдается, норма не может рассматриваться в качестве сверхимперативной.
Отметим также, что вероятность признания нормы сверхимперативной снижается применительно к тем вопросам, для которых законодательство прямо предусматривает возможность выбора компетентного правопорядка.
Подводя итог всему вышеизложенному, отметим следующее. Несмотря на закрепление в Регламенте Рим I легальной дефиниции сверхимперативных норм, вопрос об их определении по-прежнему остается дискуссионным. Многочисленные проблемы, возникающие при толкования термина «публичный интерес», являющегося одним из основных признаков сверхимперативных норм согласно Регламенту Рим I, не позволяют рекомендовать данную дефиницию для восприятия отечественному законодателю, и свидетельствуют о необходимости формирования собственного, свойственного российскому праву подхода к толкованию данной кате-
гории. В заключение, хотелось бы предложить следующее определение сверхимперативных норм отечественного законодательства:
Сверхимперативные нормы международного частного права (нормы непосредственного применения) для целей п.1 ст.1192 ГК РФ представляют собой отдельные предписания отечественного законодательства, относящиеся к категории императивных норм, подлежащие применению к отношениям, осложненным иностранным элементом, независимо от выбранного сторонами или определенного судом или международным коммерческим арбитражем права, и соответствующие следующим признакам:
1) материально-правовой характер;
2) особая императивность;
3) безусловный характер действия;
4) нацеленность на защиту наиболее значимых интересов государства или отдельных категорий лиц;
5) необходимость.
Список литературы:
1. Акимова Ю.М. К вопросу о соотношении принципа дис-позитивности и свободы договора // Бизнес в законе. 2014. № 6.
2. Асосков А.В. Коллизионное регулирование договоров об осуществлении корпоративных прав (корпоративных договоров) // Закон. 2014. № 8. С. 31-42.
3. Засемкова О.Ф. К вопросу о некоторых проблемах, связанных с применением сверхимперативных норм третьих стран // Бизнес в законе. 2014. № 2.
4. Засемкова О.Ф. О квалификации положений, направленных на защиту слабой стороны договора, в качестве сверхимперативных норм // Международное публичное и частное право. 2015. № 4.С. 17-21.
5. Толстых В.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб.: Юрид.центр Пресс, 2004. 526 с.
6. Comments on the European Commission's Proposal for a Rome I: Max Planck Institute for Comparative and International Private Law. [Electronic resource]: http://scholarship.law.duke.edu/cgi/view con-tent.cgi?article=2612&context =facul ty_scholarship / (дата обращения: 20.10.2014).
7. Ingmar GB Ltd. v. Eaton Leonard Technologies Inc. Case C-381/98. [Electronic resource]: http://www.eur-lex.europa.eu/legal-
content/EN/TXT/?uri=CELEX%3A61998CJ0381 / (дата обращения: 30.06.2014).
8. Joined Cases C-369/96 Jean Claude Arblade & Fils SARL and C-376/96 Bernard Leloup, Sofrage SARL // European Court Reports. 1999. I-8453.
9. Kunda I. Defining Internationally Mandatory Rules in European Private Law of Contracts. [Electronic resource]: http://www.academia.edu/816 471/DefiningJnter national-ly_Mandatory_Rules_in_ Europe an_Private_International_ Law_of_Contracts /
10. McParland M. The Rome I Regulation on the Law Applicable to Contractual Obligations. Oxford, 2015. 833 p.
11. Nord N. Ordre Public et Lois de Police. These pour le Doctorat en Droit. Strasbourg, 2003.527 p.
12. Plender R., Wilderspin M. The European Contracts Convention: The Rome Convention on the Choice of Law for contracts. 2nd ed. London, 2001.
13. Proposal of the European Parliament and the Council on the Law Applicable to Contractual Obligations (Rome I). COM (2005) 650 final. 2005/0261 (COD). [Electronic resource]: http://www.euromonitor.eu/9353000/1/ j9vvik7m1c3gyxp/vi8rm2zvwizd / (дата обращения: 01.01.2016).
14. Proposal for a Rome I: from German delegation to Committee on Civil Matters (Rome I). 13036/06. ADD 12. 27.09.2006 . [Electronic resource]: http://www.euromonitor.nl/9353000/j9vvik7m1 c3gyxp/vi7jgt41z4z5 / (дата обращения: 30.11.2015).
15. Proposal for a Rome I: from French delegation to Committee on Civil Matters (Rome I). 7953/07. 27.03.2007. [Electronic resource]: http://www.euromonitor.nl/9353000/1/ j9vvik7m1c3gyxp/vi7jgt5 k7fwk / (дата обрашения: 30.11.2015).
16. Sahkoalojen ammattiliitto ry Elektrobudowa Spolka Akcyjna. Case C-396/13. Opinion of Advocate General Wahl. 18.09.2014. [Electronic resource]: http://www.bailii.org/cgi-bin/markup.cgi?doc=/eu/cases/EUECJ/2014/C 39613O. html&query=overriding+mandatory+provisions+Rome+i_Reg ulation&method=all / (дата обращения: 01.01.2016).
17. United Antwerp Maritime Agencies (Unamar) NV v. Nabi-gation Maritime Bulgare. Case 184/12. [Electronic resource]: http://curia.europa.eu/juris/ liste.jsf?num=C-184/12 / (дата обращения: 30.06.2015).
18. Verschraegen B. Complexity of Transnational Sources Austria // Ferreri S. Complexity of Transnational Sources. Reports to the XVIIIth International Congress of Comparative Law. Washington, D.C. 2010.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью Засемковой Олеси Федоровны «К вопросу о понятии и признаках сверхимперативных норм международного частного права» Статья Засемковой О.Ф. посвящена актуальной и сложной теме - понятию и признакам сверхимперативных норм.
Особая актуальность темы настоящей статьи обусловлена сложностью данного вопроса, а также теми изменениями, которые произошли в международном частном праве с принятием Регламента (ЕС) № 593/2008 о праве, применимом к договорным обязательствам (Рим I), закрепившего первую легальную дефиницию сверхимперативных норм.
На основе анализа отечественного и зарубежного законодательства, автор рассматривает признаки сверхимперативных норм, сложившиеся в России и зарубежных странах. Особое внимание уделяется анализу дефиниции сверхимперативных норм, закрепленной в Регламенте Рим I. На основе ее анализа, автор приходит к выводу о возможности выведения трех основных признаков сверхимперативных норм, а также указывает на проблемы, возникающие при применении данных критериев на практике, при этом особое внимание уделяя критерию «публичного интереса».
Последовательно рассматривая подходы к определению сверхимперативных норм, сложившиеся в странах-членах ЕС, О.Ф. Засемкова приходит к выводу о нецелесообразности их использования отечественным законодателем, и
указывает на необходимость формирования собственного, свойственного российскому праву подхода к решению данного вопроса. В заключение автор предлагает собственное определение сверхимперативных норм отечественного законодательства (норм непосредственного применения).
Свои выводы О.Ф. Засемкова подкрепляет ссылками на комментарии к нормативно-правовым источникам, а также примерами из судебной практики.
В целом научная статья О.Ф. Засемковой «К вопросу о понятии и признаках сверхимперативных норм международного частного права» соответствует всем требованиям, предъявляемым к работам такого рода, и может быть рекомендована к публикации.
Доктор юридических наук,
Профессор кафедры международного частного права
Московского государственного
юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
В.А. Канашевский
