CC BY
51
УДК 343.132
Кесаева Мадина Славиковна Kesaeva Madina S.
адъюнкт адъюнктуры
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3) postgraduate student
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of the internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoe shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: mkesaeva@mail.ru
К вопросу о поиске оптимальной формы дознания по уголовным делам On the issue of finding the optimal form of interrogation in criminal cases
В статье рассматриваются проблемы, с которыми сталкиваются органы дознания при применении законодательных новелл последних лет Особое внимание уделяется вопросам производства дознания в сокращенной форме. Делается вывод о том, что только со сменой базовой модели предварительного расследования возможно изменение качества дознания по уголовным делам.
Ключевые слова: дознание, расследование, органы дознания.
The article deals with the problems faced by the investigative bodies in the application of legislative developments in recent years. Particular attention is paid to the inquiry in an abbreviated form. The conclusion is that only the change of the base model of the preliminary investigation may change the quality of investigation of criminal cases.
предварительное
Keywords: inquiry, investigative bodies.
preliminary investigation, the
В нашей стране происходит поиск оптимальной уголовной политики, отвечающей потребностям общества в защите от криминальных угроз. Необходимой составляющей такой политики является, на наш взгляд, правовая организация деятельности правоохранительных органов по выявлению, предварительному расследованию преступления, формулированию и выдвижению обвинения против лица, предположительно совершившего преступление.
Очередные задачи уголовной политики были сформулированы в 2015 году Президентом России В.В. Путиным [1]. Принятие Федерального закона от 3 июля 2016 года № 323-ФЗ [2] стало ответом Федерального Собрания на обращение Президента. Данный Закон серьезно изменил правовой формат противодействия преступности и создал новые правовые формы разрешения социально-правовых конфликтов. Органы дознания в этой ситуации оказались в центре связанных с этим событий.
К сожалению, не все из них можно оценивать положительно. Так, новое основание прекращения уголовных дел, предусмотренное статьей 25.1 УПК РФ, вызвало замешательство среди
сотрудников подразделений дознания органов внутренних дел, никто не понимает кому и зачем это надо в таком виде. В теории уже высказано мнение о том, что нормы главы 51.1 УПК РФ в части прекращения судом в досудебном производстве уголовного дела по ходатайству органов расследования с одновременным применением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа не соответствуют принципам законного суда и презумпции невиновности, не обеспечивают непосредственное исследование судом с участием сторон обстоятельств уголовного дела и потому должны быть исключены из действующего уголовно-процессуального закона [3]. Вполне разделяем эти оценки.
На практике изменения в статистические карточки по статье 25.1 УПК РФ не вносились, ИЦ не может такой результат расследования учесть. Это, конечно, временное явление, но неразбериху на данный момент создает изрядную. Если следовать букве закона, то дознаватель не может такое решение принять, так как заключительным актом для направления дела в суд является выставление статкарточки формы Ф-6.
Со штрафами по уголовным делам, на которые сделал акцент законодатель, в 2016 году возникла проблема: банки требуют указать УИН — уникальный идентификационный номер начисления, который должно присвоить органам дознания МВД. Однако последнее что-то не стремится этого делать. Люди не могут уплатить штрафы, судьи не могут сдать дела в архив. В некоторых регионах, например, в Санкт-Петербурге, Северной Осетии, возник своего рода «затор» в исполнении судебных решений о назначении штрафов в виде, а теперь — и «вместо» уголовного наказания.
Сотрудников подразделений дознания волнуют «новации» законодателя с кражами (ч. 1 ст. 158 УК РФ), побоями и с административной преюдицией. Практики боятся с ними связываться. В результате противодействие данному виду противоправных действий фактически не ведется ни уголовно-правовыми мерами, ни административно-правовыми. Все ждут указаний сверху, даже прокуратура не сформировала свою позицию по проблемным вопросам и стандарты правоприменения.
Вообще, среди правоохранителей распространены опасения, что снизятся показатели деятельности органов дознания. А если не будет результатов, неизбежно встанет вопрос о сокращении штатов органа дознания. Конечно, министр внутренних дел В. Колокольцев обещает ни в коем случае не трогать те подразделения, которые непосредственно обеспечивают правопорядок и безопасность наших сограждан [4]. Но, как показывает прежний опыт, причины для сокращений всегда найдутся, отсюда усиление борьбы за «показатели».
Есть предчувствие того, что произошедшие в 2016 году изменения уголовного и уголовно-процессуального законодательства не повлекут качественных изменений к лучшему деятельности правоохранительной системы и деятельности органов дознания в том числе. Об этом говорят примеры предыдущих «поправок», вносимых в кодексы: они не изменили содержания работы органов предварительного расследования; последние, как и прежде, нацелены на формирование «вала»; получение показателей «раскрываемости» и «направ-ляемости» и пр. Цифра определяет модус существования как органов дознания, так и всей правоохранительной системы, вся активность которой сместилась на очевидные преступления и преступников, а составляющие реальную угрозу безопасности общества преступления остаются латентными [5].
Однако это лишь последствие причины, которая состоит в базовой правовой модели предварительного расследования — институте предварительного следствия. Об архаичности этой модели говорит сам министр внутренних дел В. Колокольцев [4]. Без реорганизации данной «следственной» модели все новшества вроде сокращенного дознания и прочие нововведения пользы не принесут, а сведутся к очередной бесполезной бюрократической затее.
Яркий пример — создание сокращенной формы дознания в 2013 году, с которой сейчас «мучаются» дознаватели. Цель законодателя была, как всегда, благой — ускорить и упростить производство по уголовным делам об очевидных преступлениях, где нет спора сторон. Полагаем, она не достигнута [6; 7]. Как и раньше при создании дознания как сокращенной формы предварительного следствия, первая постепенно приобрела все черты полноформатного предварительного расследования: и по набору следственных, процессуальных действий, и по объему самого уголовного дела, и по срокам, а главное, по технологии доказывания и назначению.
К настоящему времени практика применения данной уголовно-процессуальной формы позволяет говорить о следующем. В структуре дел, направленных в суды и расследованных в сокращенной форме дознания (в 2014— 2015 г.), преобладают уголовные дела по кражам (41,4%), линии НОН (12,8%), использованию поддельных документов (9,2%), повторным фактам управления транспортным средством лицом, находящимся в состоянии опьянения (8,1%), угрозам убийством (6,7%) и фиктивной постановке иностранных граждан на учет по месту пребывания в РФ (5,4%).
С процессуальной же точки зрения в деятельности подразделений органов дознания при расследовании уголовных дел в сокращенной форме дознания выявились такие проблемы.
Во-первых, наиболее распространенной причиной неутверждения обвинительных постановлений прокурорами является недостаточность доказательств вины обвиняемых, содержащихся в уголовных делах. Так, уголовное дело № 3/39021, возбужденное 17 июля 2015 года дознавателем ОД ОП № 2 Управления МВД России по г. Г. в отношении Е. по факту предоставления в Северо-Осетинское отделение Сбербанка России Е. поддельной справки формы 2-НДФЛ по части 1 статьи 159.1 УК РФ, было возвращено 21 июля 2015 года прокуратурой Затеречного района. Прокурором было указано на необходимость признания и допро-
са в качестве представителя потерпевшего А., истребования характеризующего материала на привлекаемого в качестве подозреваемого Е.; произведения выемки в Сбербанке г. Москвы кредитной документации, выделения материала проверки по факту изготовления и сбыта неустановленным лицом поддельного документа, допроса сотрудника кредитного отдела банка, изъятия образцов почерка и подписи, проведения криминалистической и почерковедческой экспертизы.
Здесь следует отметить, что нормы статей 17, 88 и 226.5 УПК РФ, определяющие особенности доказывания при производстве дознания в сокращенной форме, субъективность оценки и достаточность доказательств однозначно не свидетельствуют о неверном подходе дознания к необходимому объему доказывания по вышеуказанным уголовным делам при реализации норм главы 32.1 УПК РФ. Вместе с тем, иногда имеют место ситуации, когда наряду с отсутствием в деле (в нарушение ч. 5 ст. 226.4 УПК РФ) уведомлений прокурору и потерпевшему об удовлетворении ходатайства подозреваемого и производстве дознания в сокращенной форме прокурор указал на то, что при отказе подозреваемого от дачи показаний на основании статьи 51 Конституции РФ необходимы дополнительные доказательства его вины — протоколы допросов двух свидетелей. При указанных обстоятельствах (отказ от дачи показаний даже при признании вины) позиция прокурора о необходимости сбора дополнительных доказательств представляется обоснованной.
Во-вторых, достаточно распространены случаи, когда прокурорами фактически установлены обстоятельства, препятствующие производству дознания в сокращенной форме. Так, по уголовному делу № 3/39022, возбужденному 7 августа 2015 года по части 3 статьи 327 УК РФ, прокурор указал на то, что переводчиком не подписана каждая страница протокола допроса подозреваемого, а в протоколе разъяснения подозреваемому его прав не указано, кто именно участвовал в качестве переводчика. В связи с этим надо отметить, что согласно пункту 5 части 1 статьи 226.2 УПК РФ обстоятельством, исключающим возможность производства дознания в сокращенной форме, являются случаи, когда подозреваемый не владеет языком, на котором ведется уголовное судопроизводство.
В-третьих, причинами неутверждения прокурорами обвинительных постановлений являются прямые нарушения закона дознавателя-
ми. Так, в силу пункта 2 части 1 статьи 226.2 УПК РФ наличие оснований для применения принудительных мер медицинского характера в порядке, установленном главой 51 УПК РФ, препятствует производству дознания в сокращенной форме. По уголовному делу № 176073 по части 1 статьи 160 УК РФ подозреваемый ранее наблюдался в детской психиатрии, в связи с чем прокурор указал на необходимость назначения и проведения амбулаторной су-дебно-психиатрической экспертизы. В другом уголовном деле прокурор, помимо нарушений, выразившихся в несоответствии действительности ссылок на листы дела в обвинительном постановлении, необоснованном вменении рецидива преступлений, датирования протокола допроса спустя 3 дня после утверждения обвинительного постановления, указал на то, что в постановлении о производстве дознания в сокращенной форме дознаватель сослался на согласие потерпевшего с данным видом дознания, в то время как согласие потерпевшего было получено через 2 дня после вынесения постановления [8].
Говоря о роли потерпевшего в принятии решений о сокращенной форме дознания, следует отметить, что отсутствие в деле сведений относительно позиции потерпевшего по поводу производства дознания в сокращенной форме на момент разрешения ходатайства подозреваемого не является безусловным препятствием к его удовлетворению. Так, возражение потерпевшего — это обстоятельство, исключающее производство дознания в сокращенной форме (п. 6 ч. 1 ст. 226.2 УПК РФ), но нигде в главе 32.1 УПК РФ не указано на требование или обязанность выяснить его позицию до принятия решения по ходатайству подозреваемого. Кроме того, в любой момент досудебного производства он может изменить свою позицию и дознание будет продолжено в общем порядке (ч. 2 ст. 226.2 УПК РФ). Таким образом, права потерпевшего принятием подобного решения не нарушаются, а права подозреваемого — реализуются. Вместе с тем, получение согласия потерпевшего на производство дознания в сокращенной форме не до, а после удовлетворения соответствующего ходатайства подозреваемого являлось причиной неутверждения обвинительных постановлений прокурорами на протяжении 2015—2016 годов.
В заключение повторим нашу основную мысль о том, что надо менять правовой формат досудебного производства. Это касается и правовой организации деятельности по выявлению
преступлений, расследованию и раскрытию преступлений органами дознания. Созданная в 2013 году сокращенная форма дознания пока не решает задачи повышения эффективности предварительного расследования.
Примечания
1. Послание Президента Федеральному Собранию от 3 декабря 2015 года. URL: http://www.kremlin. ru/events/president/news/50864 (дата обращения: 23.05.2016).
2. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности: федеральный закон от 3 июля 2016 г № 323-ф3 // Собрание законодательства РФ. 2016. № 27, ч. II, ст. 4256.
3. Кальницкий В.В. Порядок прекращения уголовного дела (преследования) в связи с назначением судебного штрафа. URL: http://www.iuaj.net/node/2101
4. Эксклюзивное интервью с главой МВД Владимиром Колокольцевым от 26 ноября 2015 года. URL: http://www.ntv.ru/novosti/1577741
5. Александров А.С. Реформа полиции, реформа обвинительной власти России — путь к евроинте-грации // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2013. № 4 (26). С. 49—57.
6. Александров А.С, Лапатников М.В. Сокращенное дознание: новеллы УПК РФ и сложности их при -менения // Уголовный процесс. 2013. № 4. С. 12—19.
7. Александров А.С., Лапатников М.В. Старые проблемы доказательственного права в новой уголовно-процессуальной упаковке «сокращенного дознания» // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2013. № 22. С. 29—32.
8. Уголовное дело № 171084 по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 158 УК РФ, возбужденное ОД УМВД России по Калининскому району г. Санкт-Петербурга.
Notes
1. Address of the President to the Federal Assembly on December 3, 2015. URL: http://www.kremlin. ru/events/president/news/50864 (reference date: 23.05.2016).
2. On Amendments to the Criminal code of the Russian Federation and the Criminal procedure code of the Russian Federation on the improvement of the grounds and order of exemption from criminal responsibility: federal law of 03.07.2016 № 323-FZ // Collection of legislative acts of the RF. 2016. № 27, p. II, art. 4256.
3. Kalnitsky V.V. Procedure for termination of criminal proceedings (prosecution) in connection with the appointment of a judicial penalty. URL: http: //www.iuaj.net/ node/2101
4. Exclusive interview with Interior Minister Vladimir Kolokoltsev on November 26, 2015. URL: http://www.ntv. ru/novosti/1577741
5. AleksandrovA.S. Police reform, reform of the prosecutorial authority of Russia — the path to European integration // Jurisprudence and law enforcement practice. 2013. № 4 (26). P. 49—57.
6. Aleksandrov A.S., Lapatnikov M.V. Short inquiry: Novels Code of criminal procedure and the complexity of their application // Criminal procedure. 2013. № 4. P. 12—19.
7. Aleksandrov A.S., Lapatnikov M.V. Old problems of evidence in the new criminal procedure pack «acronym inquiry» // Legal science and practice: Journal of Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia. 2013. № 22. C. 29—32.
8. The criminal case № 171084 under part 3 of art. 30, part 1 of the Criminal code art. 158, OD of the MOI of Russia for Kalinin district of St. Petersburg.
