CC BY
348. Vaquero, A.N. Five Models of Legal Science // Revus. — 2013. — № 19. - Р. 53-81.
9. Веденеев, Ю.А. Правовая реальность: онтология и эпистемология // Lex Russica. — 2015. — № 5. — С. 7-22.
10. История политических и правовых учений: учебник для вузов / под общ. ред. В.С. Нерсесянца. — М., 1995. — 736 с.
11. Сырых, В.М. История и методология юридической науки: учебник / В.М. Сырых. — М., 2013. — 464 с.
12. Комиссарова, Е.Г. Методологические аспекты в исследовании проблем взаимодействия юридической науки и практики // Юридическая наука и правоприменительная практика. — 2012. — № 2. — С. 26-33.
13. Шершеневич, Г.Ф. История философии права. — 2-е изд. / Г.Ф. Шершеневич. — СПб., 1907. — 593 с.
14. Жуков, В.Н. Юриспруденция как наука: возвращение к забытым истинам // Государство и право. — 2017. — № 9. — С. 5-24.
15. Берман, Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. 2-е изд. / Г.Дж. Берман. — М., 1998. — 624 с.
16. Duve, T. Global Legal History — A Methodological Approach // Max Planck Institute for European Legal History Research Paper Series. — 2016. — № 4. — 22 p.
Д.В. Лобач, D.V. Löbach,
кандидат юридических наук, Candidate of Law, Associate Professor
доцент кафедры теории и of the Department of Theory and
истории государства и права History of State and Law Far Eastern
Дальневосточного федерального Federal University
университета [email protected]
К вопросу о перспективе криминализации бесчеловечных деяний, составляющих концепт «преступления против человечности», в российском уголовном законодательстве
Аннотация: статья посвящена исследованию вопроса о возможной криминализации в российском уголовном законодательстве бесчеловечных деяний, составляющих концепт «преступления против человечности». Анализируются международно-правовые и уголовно-правовые аспекты, объясняющие необходимость установления уголовной ответственности за подобные деяния. Аргументируется позиция о том, что отсутствие в уголовном законе России норм о преступлениях против человечности редуцирует правоохранительный потенциал
уголовного закона в части обеспечения международного мира и безопасности _
человечества. Обосновывается вывод, в соответствии с которым бесчеловечные деяния, составляющие группу преступлений против человечности, как они представлены в современной системе международного уголовного права, могут быть криминализированы в российском законодательстве на дифференцированной основе.
Ключевые слова: международные преступления, преступления против человечности, геноцид, криминализация, правотворчество, международный мир и безопасность.
On the issue of the prospect of criminalization of inhuman acts that constitute the concept of «crimes against humanity» in Russian criminal legislation
Abstract: the article is devoted to the study of the question of possible criminalization of inhuman acts in Russian criminal legislation, which constitute the concept of«crimes against humanity». Analyzed international legal and criminal aspects, explaining the need to establish criminal responsibility for such acts. The position is argued that the absence of norms on crimes against humanity in Russian criminal law reduces the law enforcement potential of criminal law in terms of ensuring international peace and the security of mankind. The author substantiates the conclusion that inhuman acts constituting a group of crimes against humanity, as they are represented in the modern system of international criminal law, can be criminalized in the Russian legislation on a differentiated basis.
Keywords: international crimes, crimes against humanity, genocide, criminalization, law-making, international peace and security.
На сегодняшний день многие страны мира, воспринимая исторический процесс институционализации уголовной ответственности за международные преступления, декларируя примат международного права и придерживаясь единообразного понимания политико-правовой парадигмы борьбы с международной преступностью во всех ее проявлениях, отразили в своих уголовных законах специальные нормы о преступлениях против мира и безопасности человечества. Не стала исключением и Российская Федерация, в Уголовном кодексе (далее по тексту — УК РФ) которой имеется раздел XII, содержащий уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за подобные преступления (ст. 353—361 УК РФ).
Установление уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества — закономерный результат международной борьбы с наиболее опасными преступлениями против человечества в исторической ретроспективе [1, с. 13—14]. Кроме того, криминализация указанных деяний выступает следствием исполнения Россией международных обязательств в сфере обеспечения международного мира и безопасности человечества.
Вместе с тем обращает на себя внимание имеющееся несоответствие международной практики уголовно-правовой борьбы с международными преступлениями с национальным опытом правовой регламентации ответственности за подобные деяния в российском уголовном законодательстве на современном этапе. Российский законодатель, восприняв международные обязательства в сфере обеспечения международного мира и безопасности человечества (ч. 1 ст. 2 УК РФ), установил уголовно-правовой запрет в отношении агрессии, военных преступлений и геноцида, но при этом в уголовном законодательстве все еще отсутствует самостоятельная норма об ответственности за преступления против человечности. С позиции de lege lata получается, что отечественный законодатель не рассматривает преступления про-
I
I
о; §
0
GQ
1
X
I
t С
о; §
0
GQ
1 116
Г»
О
«V
С*5
тив человечности в качестве деяний, посягающих на международный мир и безопасность человечества.
Возникает ряд вопросов, образующий научную проблематику, которая становится объектом неоднократного освещения в теории российского уголовного права. Так, например, в монографическом ^ исследовании, посвященном модели имплементации в российское о законодательство норм о международных преступлениях, говорится,
что установление уголовной ответственности за преступления про- * 5
тив человечности вытекает из Устава Нюрнбергского трибунала 1945 § о г. и современного международного уголовного права [2, с. 30]. Т.И.
Курносова в своем диссертационном исследовании утверждает, что им- § §
плементация международно-правовых норм о преступлениях против | §
человечности базируется на конвенционном регулировании в данной * §
области, что, в свою очередь, связано с повышенной общественной о ^
опасностью таких преступлений [3, с. 10]. М.Т. Гигинейшвили ар- 0 |
гументирует необходимость криминализации усеченного варианта § 2
апартеида как сложносоставного преступления против человечности о |
[4, с. 9]. Е.В. Опалич, напротив, высказывается о невозможности 2 |
криминализации апартеида как разновидности преступлений против £ |
человечности [5, с. 16]. 3 §
Таким образом, актуализируется постановка вопроса: должны ли 0 §
бесчеловечные деяния, составляющие преступления против человеч- "§ §
ности, как они отражены в системе современного международного 8 ®
уголовного права, с учетом особенностей национальной правовой £ |
системы в перспективе подлежать криминализации? | § Для ответа на данный вопрос необходимо прежде всего опреде- |
литься с концептом «преступления против человечности» в современ- §
ных условиях развития международного уголовного права. Учитывая ® о
исторический генезис развития концепции ответственности за пре- 0 д
ступления против человечности в фокусе правотворческой и право- д §
применительной работы соответствующих международных судебных | 8
инстанций, следует отметить, что современная модель обозначенной дд ^
группы международных преступлений охватывает сознательно со- ¡3 §
вершаемые в рамках широкомасштабного или систематического на- £ Е
падения на любых гражданских лиц такие бесчеловечные деяния, как § § убийство; истребление; порабощение; депортация или насильственное
перемещение населения; заключение в тюрьму или другое жестокое 117 лишение физической свободы в нарушение основополагающих норм
международного права; пытки; изнасилование, обращение в сексу- ^
альное рабство, принуждение к проституции, принудительная бере- ^
менность, принудительная стерилизация или любые другие формы д сексуального насилия сопоставимой тяжести; преследование любой идентифицируемой группы или общности по политическим, расовым, национальным, этническим, культурным, религиозным, гендерным или другим мотивам, которые повсеместно признаны недопустимыми согласно международному праву; насильственное исчезновение людей;
преступление апартеида; другие бесчеловечные деяния аналогичного характера, заключающиеся в умышленном причинении сильных страданий или серьезных телесных повреждений или серьезного ущерба психическому или физическому здоровью.
Обозначенный выше вопрос о возможной криминализации преступлений против человечности целесообразно рассматривать в контексте международного уголовного права и уголовного законодательства Российской Федерации на современном этапе.
В контексте современного международного уголовного права Российская Федерация, признавая и развивая идею международного уголовного правосудия, подписала еще в 2000 г. Римский статут Международного уголовного суда (далее по тексту — Римский статут МУС), в котором предусматривалась универсальная юрисдикция за преступления против человечности, что ознаменовало политико-правовое признание необходимости обеспечения всеобщего мира и безопасности человечества посредством установления оснований ^ для уголовной ответственности физических лиц за международные ^ преступления. Вместе с тем прямого международного обязательства
0- в части уголовно-правовой борьбы с преступлениями против че-g ловечности в отношении России юридически не возникло, так как
0 Римский статут МУС так и не был ратифицирован, каких-либо иных ® официальных заявлений о признании юрисдикции данного органа
международного правосудия сделано не было. Кроме того, в отличие от j. правовых обязательств относительно борьбы с геноцидом и военными _ преступлениями, вытекающих из кодифицированных международно* правовых актов, в отношении преступлений против человечности
1- все еще отсутствует международная конвенция, которая бы предел усматривала политические и уголовно-правовые основания борьбы с ^ преступлениями против человечности. Ситуация усугубилась также
и тем фактом, что в 2016 г. Президент РФ подписал распоряжение № 361-рп «О намерении Российской Федерации не стать участником § Римского статута Международного уголовного суда» [6]. 0Q Вместе с тем Россия как правопреемница Советского Союза
01 признала правомерность работы международных трибуналов (Нюрнбергский и Токийский процессы) и легальность их результатов в части привлечения физических лиц к уголовной ответственности
118 за преступления против человечности. Кроме того, непосредственно международное обязательство, предполагающее необходимость кри-
2 минализации преступлений против человечности, находит свое нор© мативное закрепление в Конвенции о неприменимости срока давности ¡^ к военным преступлениям и преступлениям против человечества от
1968 г., которая была ратифицирована Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1969 г. № 3667-VII [7].
Нельзя не отметить и тот факт, что в современном международном уголовном праве и правоприменительной практике (в работе трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде) уголовно-право-
вое запрещение актов, составляющих группу преступлений против человечности, обосновалось в фокусе международного обычного права (international customary law) [8, с. 394—395]. В научной литературе отмечается исторически сложившееся преддоговорное признание определенных преступлений против человечности на основании ^ международных обычно-правовых норм без установления их четкого g правового содержания [9, p. 392]. g
Таким образом, в системе международного уголовного права s 5
имеются договорное и обычно-правовое основания для кримина- g о лизации бесчеловечных актов, составляющих преступления против g
человечности. § §
Сложнее обстоит дело с рассмотрением данного вопроса в рам- g -
ках действующего российского уголовного законодательства. Дело в § |
том, что ординарные криминальные деяния, составляющие группу g g
преступлений против человечности, наказываются по нормам «обыч- 0 |
ного» уголовного права (о преступлениях против жизни и здоровья g g
(гл. 16 УК РФ), преступлениях против свободы, чести и достоинства g g
личности (гл. 17 УК РФ), преступлениях против половой неприкос- ¡с |
новенности и половой свободы личности (гл. 18 УК РФ) и др.). На £ g
первый взгляд может показаться, что нет реальной необходимости по 3 g
введению в гл. 34 УК РФ уголовно-правовой нормы о преступлениях 0 g
против человечности, так как ответственность за ординарные акты g g
уже криминализирована. g ®
Между тем такой подход следует признать неудачным, так как g |
квалификация общественно опасных деяний, составляющих концепт | gg
«преступления против человечности», по нормам об общеуголовных s^ g
преступлениях будет редуцировать правоохранительный потенциал уго- §
ловного законодательства, что подтверждается следующими фактами. g g
Во-первых, меры наказания за общеуголовные преступления не 0 д
соответствуют тяжести международных преступлений. Из общей g §
теории пенализации наказуемость определенного общественно опас- g 8
ного деяния определяется, помимо прочего, особенностями объекта g g
уголовно-правовой охраны, на который происходит преступное по- § g
сягательство [10, с. 126]. Очевидно, что международный мир и без- £ ¡5
опасность всего человечества выступают более ценными объектами g -уголовно-правовой охраны, нежели жизнь, здоровье, свобода, половая неприкосновенность и др. Поэтому и наказание за преступление
119
против человечности должно быть более суровым по сравнению с
общеуголовными криминальными деяниями. ^
Во-вторых, приравнивание преступлений против человечности к ¿j
общеуголовным преступлениям выхолащивает саму сущность между- g
народного преступления, так как игнорируется контекстуальное усло- * вие, при котором и совершаются бесчеловечные деяния. Здесь важно понимать, что характер общественной опасности международного преступления определяется не столько самими бесчеловечными актами, сколько контекстуальным условием, при котором и совершается
данный акт [11]. Для преступлений против человечности таким условием является обстановка совершения бесчеловечных деяний, которая выражается в широкомасштабном или систематическом нападении на любых гражданских лиц.
В-третьих, составы общеуголовных преступлений в отдельных случаях являются пробельными. Например, не криминализированы такие разновидности преступлений против человечности, как истребление, апартеид, обращение в сексуальное рабство, принудительная беременность, принудительная стерилизация, другие формы сексуального насилия сопоставимой тяжести. Указанные деяния нельзя квалифицировать по нормам об общеуголовных преступлениях, так как это будет свидетельствовать об аналогии в уголовном законе (что прямо запрещено в ч. 2 ст. 3 УК РФ) и о превышении дискреционных полномочий со стороны правоприменителя.
В-четвертых, криминализация бесчеловечных деяний, составляющих концепт «преступления против человечности», будет способство-^ вать регулятивному расширению уголовного законодательства в сфере ^ обеспечения безопасности отдельных социальных общностей, которые
0- не охватываются нормой о геноциде. Дело в том, что de facto нельзя ис-g ключать ситуацию, при которой бесчеловечные деяния, совершаемые О в мирное время и выраженные в умышленном создании невыносимых ® условий жизни, в частности лишение доступа к продуктам питания и
лекарствам, рассчитанных на то, чтобы уничтожить часть населения, j. не будут подпадать под норму о геноциде. Такая ситуация становится _ возможной, когда указанные деяния совершаются в отношении чело* веческих общностей, которые не охватываются составом преступления
1- геноцида (любые человеческие группы за исключением национальной, этнической, расовой и религиозной). При этом массовая виктимизация
^ и в отношении геноцида, и при совершении преступлений против человечности в данном случае будет выступать общим признаком.
Сложности уголовно-правовой квалификации данной ситуации § связаны с проблемой отыскания должной нормы в действующем 0Q уголовном законодательстве при соблюдении условия о недопуще-0L нии аналогии закона. De lege lata подобной нормы в действующем уголовном законодательстве Российской Федерации на сегодняшний день нет. Применить норму о геноциде (ст. 357 УК РФ) относительно 120 данной ситуации также не представляется возможным, поскольку нет потерпевшей стороны — демографической общности, идентифици-2 руемой по национальным, этническим, расовым или религиозным О признакам. Отсутствует и юридическая возможность квалификации ¡^ данного деяния по ст. 356 УК РФ, предусматривающей ответственность за применение запрещенных международным договором Российской Федерации средств и методов ведения войны, так как нет вооруженного конфликта.
В научной литературе по этому поводу arguendo делается специальная оговорка, в соответствии с которой нормы о преступлениях против человечности регулятивно охватывают те социальные общности, которые не подпадают под действие нормы о геноциде, а сам геноцид в историческом плане вычленяется из общей группы престу- ^ плений против человечности как наиболее опасное деяние [12, с. 15]. g В-пятых, в случае, если бесчеловечные деяния, совершенные в g
рамках широкомасштабного или систематического нападения на граж- g ,0
данских лиц, будут квалифицироваться по статьям об общеуголовных § о
преступлениях, в отношении которых в российском уголовном законе 0 g
предусмотрены сроки давности (ст. 78 и 83 УК РФ), то это может § §
повысить вероятность уклонения от уголовной ответственности и g
наказания в связи с истечением этих сроков. Однако в соответствии * §
с Конвенцией о неприменимости сроков давности к военным престу- g g
плениям и преступлениям против человечности от 26 ноября 1968 г. О |
[13, p. 12—35] в отношении рассматриваемой группы криминальных § g
деяний сроки давности не применяются. Другими словами, в право- о g
применительной практике может возникнуть ситуация, когда лицо, 2 |
совершая бесчеловечные деяния, составляющие преступления против £ g
человечности (которые в политическом плане признаются Российской 3 §
Федерацией в качестве международного преступления), может быть ос- О §
вобождено от уголовной ответственности или от наказания, поскольку g g
эти деяния будут квалифицироваться по нормам об общеуголовных g ®
преступлениях, в отношении которых сроки давности истекли. g |
Вышеуказанные правовые основания, обусловливающие необ- | §
ходимость криминализации бесчеловечных деяний, составляющих s^ j
группу преступлений против человечности, предопределяют проблему §
выбора приемлемой модели имплементации норм об этих преступле- g g
ниях. Представляется, что оптимальная модель преступлений против О д
человечности на сегодняшний день представлена в Римском статуте g §
МУС, так как она (модель) основана на полувековом опыте между- j 8
народной правотворческой и правоприменительной деятельности g g
соответствующих органов международной юстиции относительно ¡3 g
привлечения физических лиц к уголовной ответственности за их со- £ jE
вершение. Сказанное также подтверждается современной правотвор- § § ческой работой Комиссии международного права ООН по созданию
универсальной конвенции о преступлениях против человечности, в 121 которой определение преступлений против человечности полностью
повторяет норму ст. 7 Римского статута МУС. ^
Между тем в «чистом виде» норма о преступлениях против чело- ¿j
вечности, изложенная в ст. 7 Римского статута МУС, не может быть g рецепеирована в национальное законодательство, так как это может привести к рассогласованию уголовно-правовых норм в их системном взаимодействии и обусловить риски так называемой оценочной криминализации, когда деяние будет признаваться общественно опасным
с 122
и противоправным с точки зрения ученых и правоприменителем [14, с. 10]. Справедливой представляется позиция Е.Н. Субботиной о том, что необходимо принимать во внимание предварительную оценку соответствия действующего уголовного законодательства нормам международного уголовного права для выявления объема необходимых изменений, системного подхода к процессу импле-ментации и использования приемов законодательной техники [15, с. 8]. В этом аспекте с позиции юридической техники и принципа системности правотворческой деятельности представляется целесообразным в диспозиции проектной нормы о преступлениях против человечности отразить дефиниции бесчеловечных деяний сообразно с уже имеющимися в Уголовном кодексе преступлениями и легальными понятиями. К таковым, в частности, можно отнести: убийство (ст. 105 УК РФ); торговлю людьми (ст. 127.1 УК РФ); использование рабского труда (ст. 127.2 УК РФ); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ); умышленное причинение средней
^ тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК РФ); истязания с применением
^ пытки (примечание к ст. 117 УК РФ); изнасилование (ст. 131 УК РФ);
О- насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК РФ). Это
g решение позволит обеспечить единообразное понимание элементов
О actus reus преступлений против человечности сообразно с юридиче-
^ ским содержанием уже имеющихся уголовно-правовых дефиниций ^ и минимизировать вероятность правоприменительного усмотрения.
Что касается деяний, которые не регламентируются в действующем Уголовном кодексе РФ, то их юридическое содержание необхо-* димо отразить в виде примечания к проектной статье сообразно с I- соответствующими понятиями, отраженными в ч. 2 ст. 7 Римского статута МУС. К таким понятиям, в частности, следует отнести: «ис-^ требление»; «принудительная беременность»; «преследование любой идентифицируемой группы или общности по мотивам, которые повсеместно признаны недопустимыми согласно международному пра-§ ву»; «преступление апартеида»; «принудительная стерилизация либо
Щ любые другие формы сексуального насилия сопоставимой тяжести»; ¡X «депортация или насильственное перемещение населения»; «нападение
на любых гражданских лиц».
В заключение следует отметить, что в международно-правовом плане и в контексте действующего уголовного законодательства имеются основания, обусловливающие необходимость криминализации бесчеловечных деяний, составляющих концепт «преступления про-О тив человечности», в качестве самостоятельной нормы, отнесенной ¡^ в главу 34 УК РФ. Представляется, что вероятную квалификацию бесчеловечных деяний, составляющих группу преступлений против человечности, по нормам об общеуголовных преступлениях следует считать неприемлемой, поскольку она не отвечает задачам уголовного законодательства в части обеспечения международного мира и безопасности человечества.
Список литературы:
1. Кибальник, А.Г. Преступления против мира и безопасности человечества / А.Г. Кибальник, И.Г. Соломоненко; под науч. ред. А.В. Наумова. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. — 385 с.
2. Богуш, Г.И. Международные преступления: модель имплементации в российское уголовное законодательство: монография / Г.И. Богуш, Г.А. Есаков, К.Н. Русинова. — М.: Проспект, 2018. — 176 с.
3. Курносова, Т.И. Имплементация международно-правовых норм о во- "о
I
а
енных преступлениях и преступлениях против человечности в российское
уголовное законодательство: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / Т.И. Курносова. а §
— М., 2016. — 29 с. а
4. Гигинейшвили, М.Т. Апартеид: предпосылки и перспективы кримина- 1 лизации в уголовном законодательстве России: автореф. дис. ... канд. юрид. ^ га наук / М.Т. Гигинейшвили. — Краснодар, 2013. — 25 с. § 3
5. Опалич, О.В. Проблемы реализации международно-правовых норм, § направленных на обеспечение мира и безопасности человечества, в уголовном § ■§ законодательстве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / О.В. Опалич. — § | Томск, 2012. — 17 с. 1 Ц
6. О намерении Российской Федерации не стать участником Римского о 1
со 5
статута Международного уголовного суда: распоряжение Президента РФ от
16 ноября 2016 г. № 361-рп // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2016. ° 3
о а 3
— № 47, ст. 6630.
7. О ратификации Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества: Указ Президиума в 1 ВС СССР от 11 марта 1969 г. № 3667-УП // СПС «КонсультантПлюс». о §
8. Верле, Г. Принципы международного уголовного права: учебник / g ™ Г. Верле; пер. с англ. С.В. Саяпина. — Одесса: Фешкс; М.: ТрансЛит., 2011. о Е
- 910 с. |2
9. Jalloh, C.C. What makes a crime against humanity a crime against humanity | S // American University International Law Review. — 2013. — Vol. 28. 3 g
10. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. — СПб.: g о Юридический центр Пресс, 2008. — Т. I: Преступление и наказание. — 1133 с. §£>
11. Малярова, Е.А. Контекстуальные обстоятельства как элемент состава 3 g преступления по международному уголовному праву: автореф. дис. ... канд. | g
g S ti
Х.А. Хасан ; под ред. С.М. Кочои. — М.: Проспект, 2017. — 128 с. ¡¡¡о
13. Human Rights. A Compilation of International Instruments. Volume I О ï
g 3
юрид. наук / Е.А. Малярова.— М., 2017. — 30 с.
12. Кочои, С.М. Преступление геноцида: монография / С.М. Кочои,
(Second Part). Universal Instruments. — New York and Geneva: United Nations, 1994.
14. Радошнова, Н.В. Криминализация (декриминализация) в уголовном 1^3
праве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / Н.В. Радошнова. — Саратов, _
2015. — 28 с. а
15. Субботина, Е.Н. Имплементация норм международного уголовного а
права в уголовное законодательство зарубежных стран и России: автореф. дис. ^
... канд. юрид. наук / Е.Н. Субботина. — М., 2013. — 22 с. ^
£
