CC BY
200
Право и правосудие
К ВОПРОСУ О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
© Горбачева Е. В., 2008
Е. В. Горбачева - кандидат юридических наук, доцент кафедры правосудия и прокурорского надзора Юридического института ИГУ
В европейской Конвенции о защите прав и основных свобод статей, напрямую затрагивающих права детей, не так много (ст. 5, 6). Тем не менее, к ребенку, как и к любому другому субъекту прав, могут быть применены все положения Конвенции.
В решении X Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Вена, 10—17 апреля 2000 г.) закреплено положение о том, что содействовать созданию и развитию системы правосудия для несовершеннолетних необходимо путем реформирования системы правосудия в отношении несовершеннолетних. В заключительных замечаниях Комитета ООН по правам ребенка от 8 октября 1999 г. государствам-участни-кам было рекомендовано предпринять все необходимые меры, для того чтобы ускорить процесс реформирования законодательства в сфере защиты детства. В особенности это касается отправления правосудия по делам несовершеннолетних и ювенального уголовного правосудия, защиты прав детей-инвалидов, защиты детей от алкоголизма, наркомании и токсикомании, защиты ребенка от порнографии, от всех видов насилия и злоупотреблений, включая насилие в семье. Подчеркнута также необходимость введения стандартов и механизмов контроля в отношении детских учреждений всех типов. Несовершеннолетний должен иметь право на рассмотрение его дела особым судьей — ювенальным, который специально подготовлен для работы с несовершеннолетними, специализируется только на таких делах. Известно, что дореволюционная Россия была одним из первых государств, внедривших ювенальные суды (1910 г). Эта система считалась одной из наиболее передовых. В настоящий момент разработано несколько проектов законов о ювенальной юстиции, о чем более подробно будет сказано ниже.
Естественно, не все страны могут обеспечить автономную систему правосудия по делам несовершеннолетних, что не исключает обязательное требование специализации органов, ведущих производство по уголовному делу, и судей, поэтому требование о специализации полиции (ст. 12.1), о специальной подготовке судей (ст. 22) является основополагающим в производстве по делам несовершеннолетних. Пленум Верховного Суда РФ рекомендует поручать рассмотрение уголовных дел данной категории наиболее опытным судь-ям1, хотя эта рекомендация не обеспечивает требования о специализации судей. Не соответствуют сегодняшней следственной и судебной практике и выводы о том, что «хотя в РФ пока нет специализированных судов по уголовным делам несовершеннолетних, специализация судей практически осуществляется... Сложилась также практика специализации следователей, расследующих уголовные дела о преступлениях несовершеннолетних, и прокуроров, участвующих в разрешении таких уголовных дел»2. Изучение след-
ственной и судебной практики показывает, что специализация расследования и рассмотрения уголовных дел о преступлениях несовершеннолетних обеспечивается только инициативой отдельных начальников следственных отделов и председателей судов. В органах дознания специализация вообще не обеспечивается. До тех пор, пока законодательно не будет определено, что дела о преступлениях несовершеннолетних расследуют только специальные следователи и дознаватели, а рассматривают дела — только судьи, прошедшие дополнительную профессиональную подготовку, специализация расследования и разрешения уголовных дел не будет обеспечена.
До сих пор в уголовно-процессуальном законодательстве не сформулированы задачи правосудия по делам несовершеннолетних, а ведь согласно ст. 5 Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несо-вершеннолетних3, «система правосудия в отношении несовершеннолетних направлена в первую очередь на обеспечение благополучия несовершеннолетнего и того, чтобы любые меры воздействия на несовершеннолетних правонарушителей были всегда соизмеримы как с особенностями личности правонарушителя, так и с обстоятельствами правонарушения». Следовательно, судопроизводство по делам несовершеннолетних должно быть направлено на разрешение двух основных задач: а) охрана прав и интересов несовершеннолетних; б) удовлетворение потребностей общества и интересов государства.
Из основных положений Пекинских правил, а также ст. 52 Эр-Риядских руководящих принципов4 можно сделать вывод о том, что в основе специализации привлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности должна лежать дифференциация процессуальной формы производства по делам несовершеннолетних. В основе правового регулирования судопроизводства по делам несовершеннолетних лежит учение о единстве и дифференциации процессуальной формы. В юридической литературе продолжительное время велась дискуссия о допустимости дифференциации уголовного процесса. В ходе дискуссии многие известные процессуалисты отвергали возможность дифференциации уголовного судопроизводства, а пути развития и совершенствования уголовно-процессуальной
формы они видели лишь в дальнейшей унификации уголовного судопроизводства5. Было высказано множество суждений и о необходимости дифференциации процессуальной формы6.
Не вдаваясь в подробности дискуссии о критериях дифференциации процессуальной формы, следует заметить, что несовершеннолетие лица, совершившего преступное деяние, должно являться основанием дифференциации процессуальной формы, так как является особым качеством, требующим специальной процедуры расследования и разрешения уголовного дела, обеспечения дополнительных гарантий и, следовательно, возможности замены официальной процедуры на альтернативную. Факторы, которые обусловливают необходимость дифференциации уголовного процесса с участием несовершеннолетних, полагает Н. И. Снегирева, подразделяются на объективные и субъективные. К первым относятся: 1) неполное физическое, интеллектуальное и волевое развитие несовершеннолетнего; 2) особенности психики несовершеннолетнего участника уголовного процесса; 3) повышенная частота встречаемости психических аномалий у несовершеннолетних участников уголовного процесса; повышенная частота встречаемости отставания физического развития либо его существенных дефектов; 4) наличие признаков острого посттравматического стрессового расстройства (для несовершеннолетних потерпевших). Субъективными факторами являются: 1) отсутствие в большинстве случаев у несовершеннолетних участников уголовного процесса материальных средств для оплаты квалифицированной юридической помощи; 2) отсутствие у значительного числа работников правоохранительных органов, расследующих преступления несовершеннолетних, специальной подготовки в области педагогики и психологии подростков и опыта работы7.
По нашему мнению, несмотря на наличие оснований для дифференциации процесса, уголовное судопроизводство по делам несовершеннолетних проводится в рамках единой процессуальной формы с включением в нее дополнительных процессуальных гарантий обеспечения прав и интересов несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого).
Согласно ч. 1 ст. 420 УПК РФ требования, регулирующие особенности производства по делам несовершеннолетних, приме-
няются в отношении лиц, не достигших к моменту совершения преступления возраста восемнадцати лет. Аналогичное правило было закреплено в ч. 2 ст. 391 УПК РСФСР, однако Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что отдельные положения судопроизводства по делам несовершеннолетних не распространяются на лиц, достигших к моменту рассмотрения дела восемнадцатилетнего возраста: 1) правила,
регулирующие отдачу несовершеннолетнего под присмотр как меру пресечения (ст. 105 УПК РФ); 2) вызов несовершеннолетнего к следователю или в суд через родителей или других законных представителей (ст. 424 УПК РФ); 3) участие в судебном заседании законного представителя (ст. 426 УПК РФ); 4) удаление несовершеннолетнего подсудимого из зала суда на время исследования обстоятельств, могущих отрицательно повлиять на несовершеннолетнего (ст. 429 УПК РФ); 5) обсуждение, при постановлении приговора, вопросов, связанных с условным осуждением, о назначении наказания, не связанного с лишением свободы, и об освобождении от наказания, о применении мер воспитательного воздействия (ст. 430 УПК РФ); 6) освобождение несовершеннолетнего от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия или с направлением в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение (ст. 431, 432 УПК РФ)8. Указание Пленума обосновывается тем, что указанные лица обладают полной гражданской дееспособностью. Мы согласны с тем, что если лицо является совершеннолетним, то вряд ли имеется необходимость участия в процессе его законного представителя, но вместе с тем, следует констатировать — Пленум дал ограничительное толкование закона, и данный вопрос требует законодательного разрешения, поскольку необходимо определить объем дополнительных прав, распространяемых на лиц, совершивших преступление будучи несовершеннолетними, но к моменту расследования и рассмотрения дела достигших совершеннолетия. В этой связи вряд ли можно согласиться с мнением Ю. К. Яки-мовича, М. Н. Голубевой и И. С. Колосова, которые полагают, что если производство по делу несовершеннолетних было начато по правилам судопроизводства по делам несовершеннолетних, то независимо от сроков расследования и судебного разбира-
тельства эти правила должны применяться, даже если обвиняемый и достиг совершеннолетия. К лицам, совершившим преступление до достижения восемнадцати лет, которым к моменту начала производства по делу исполнилось от восемнадцати до двадцати лет, положения производства по делам несовершеннолетних должны применяться по усмотрению следователя, прокурора и суда9.
В правовой литературе предлагается расширить рамки уголовного судопроизводства за счет включения в него производства по применению к несовершеннолетним, не достигшим возраста уголовной ответственности, принудительных мер воспитательного воздействия в соответствии с Федеральным законом РФ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 24 июня 1999 г. Мотивируется это предложение тем, что «уголовный процесс наиболее застрахован от ошибок, в большей мере гарантирует соблюдение прав несовершеннолетних при применении мер принуждения в ходе такого производства»10. Указанные мотивы, на наш взгляд, недостаточно обоснованны, тем более в настоящий период, когда все активней обсуждается вопрос о ювенальной юстиции. Уголовное производство, помимо гарантий прав несовершеннолетних, предусматривает процессуальное принуждение, ограничение прав и свобод личности, что неприменимо к несовершеннолетним, не являющимся субъектами преступлений. Поэтому речь может идти о расширении гарантий обеспечения прав несовершеннолетних, но только в рамках уже существующего производства по применению принудительных мер воспитательного воздействия. В то же время в случаях совершения общественно опасного деяния лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, уголовное дело возбуждать необходимо в целях установления взрослых подстрекателей и иных соучастников. Л. В. Ченцова обосновывает необходимость возбуждения уголовных дел во всех случаях, даже тогда, когда к моменту возбуждения дела установлено, что общественно опасное деяние совершено лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, еще более широкими задачами. Это, по мнению автора, необходимо для установления:
1) имело ли место общественно опасное деяние;
2) совершено ли оно несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности;
3) причин и условий, способствовавших совершению общественно опасного деяния, а также иных обстоятельств, для правильного и обоснованного решения судом вопроса о помещении несовершеннолетнего, не подлежащего уголовной ответственности, в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа11.
Характеризуя особенности защиты прав несовершеннолетних, следует отметить, что содержание ее зависит от объема правомочий в каждой стадии процесса и, следовательно, дифференцированно не только применительно к задачам стадии, но и к объему прав участников стадии. Как справедливо отмечает Н. И. Снегирева, в современной криминогенной обстановке велика опасность под лозунгом борьбы с преступностью несовершеннолетних закрепить в новом уголовно-процессуальном законе нормы, ущемляющие права и законные интересы несовершеннолетних участников процесса. Особенно «уязвима» здесь стадия предварительного расследования, где в силу объективных причин принцип гласности
12
уголовного процесса ограничен12.
В целом современный вариант расследования дел о преступлениях несовершеннолетних отражает общую специфику «классического» расследования с обеспечением обязательной защиты и двойного представительства (защитник и законный представитель) несовершеннолетнего обвиняемого. Если рассматривать досудебное производство с точки зрения защиты прав и интересов несовершеннолетних обвиняемых и подозреваемых, то существенное значение имеют:
1) правила подследственности, отражающие специализацию расследования; 2) гарантии обеспечения прав несовершеннолетних при применении мер процессуального принуждения; 3) обеспечение возможности участия несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) в доказывании и, прежде всего, в собирании доказательств; 4) защита прав и интересов несовершеннолетних при производстве следственных действий; 5) защита интересов несовершеннолетних во время окончания предварительного расследования, в том числе при решении вопроса о прекращении производства по делу.
Уголовно-процессуальное законодательство РФ ликвидировало персональную под-
следственность дел о преступлениях несовершеннолетних: если в соответствии с ч. 2 ст. 126 УПК РФ расследование дел о преступлениях несовершеннолетних велось только в форме предварительного следствия и только следователями милиции (а до середины 70-х гг. — следователями прокуратуры), то ст. 151 УПК РФ таких особенностей не предусматривает.
Согласно ст. 12 Пекинских правил, для выполнения своих функций наилучшим образом служащие полиции, которые часто и исключительно занимаются несовершеннолетними или которые, главным образом, занимаются предупреждением преступности несовершеннолетних, должны пройти специальный инструктаж и подготовку. Для этих целей в крупных городах должны быть созданы специальные подразделения полиции. В настоящий период специализации расследования дел о преступлениях несовершеннолетних в форме дознания фактически не существует, соответственно отсутствие специальных знаний в области психологии несовершеннолетних — основной негативный момент расследования преступлений несовершеннолетних органами дознания. Вместе с тем, имеются позитивные моменты расследования преступлений органами дознания: 1) сокращенные сроки расследования (ч. 3 ст. 223 УПК РФ);
2) возможность участия защитника с момента возбуждения уголовного дела, поскольку уголовные дела, как правило, возбуждаются дознавателем в отношении конкретных лиц (ч. 2 ст. 223 УПК РФ);
3) более тесный контакт с инспекцией по делам несовершеннолетних, ответственной за профилактику преступности несовершеннолетних, поскольку и органы дознания, и инспекции по делам несовершеннолетних являются подразделениями милиции общественной безопасности (ст. 9 Закона РФ от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 «О милиции»). Нейтрализовать негативный момент может изменение уголовно-процессуального законодательства в части определения подследственности дел о преступлениях несовершеннолетних специальными органами — следователями по делам несовершеннолетних и дознавателями по делам несовершеннолетних, осуществляющих процессуальную деятельность в рамках существующей системы органов расследования. Обязательными требованиями к следователям и дознавателям по делам несовершеннолетних должны являться:
1) определение минимального стандарта знаний в области особенностей уголовной ответственности и производства по делам несовершеннолетних, методики расследования дел о преступлениях несовершеннолетних, детской и юношеской психологии;
2) специальная подготовка и подтверждение квалификации в указанных областях знаний;
3) установление в уголовно-процессуальном законодательстве подследственности дел о преступлениях несовершеннолетних только следователям и дознавателям по делам несовершеннолетних.
Международные правовые акты, касающиеся отправления правосудия по делам несовершеннолетних, выдвигают достаточно конкретизированные требования к применению процессуального принуждения к несовершеннолетним и, в частности, к задержанию и аресту:
1) исключительность, что подразумевает рассмотрение в первую очередь вопроса об освобождении (п. «Ь» ст. 37 Конвенции о правах ребенка, ст. 10.1 Пекинских правил);
2) стремление к предотвращению отдаления детей от их семей, будь оно вызвано чрезвычайными обстоятельствами или произведено в их собственных интересах (п. 18, 19 Всемирной декларации об обеспечении выживания, защиты и развития детей);
3) кратчайшие сроки задержания и содержания под стражей (ст. 10.1, 13.1 Пекинских правил);
4) содержание арестованных несовершеннолетних отдельно от взрослых (п. «с» ст. 37 Конвенции о правах ребенка, ст. 13.4 Пекинских правил);
5) неотлагательное извещение родителей, опекунов и иных близких родственников о задержании или аресте (ст. 10.1 Пекинских правил);
6) соблюдение прав и свобод арестованных несовершеннолетних (ст. 13.3 Пекинских правил);
7) обеспечение ухода, защиты и всей необходимой индивидуальной помощи (ст. 13.5 Пекинских правил);
8) право на обеспечение правовой помощи и обжалование законности ареста (п. <^» ст. 37 Конвенции о правах ребенка).
Например, в ст. 10 Пекинских правил рассматривается вопрос о задержании несовершеннолетнего и подчеркивается, что су-
дья или другое компетентное лицо (орган) «незамедлительно рассматривают вопрос об освобождении». Ни статья 108, ни часть 2 ст. 423 УПК РФ вообще не упоминают о рассмотрении вопроса об освобождении несовершеннолетнего, в уголовно-процессуальном законодательстве говорится только о решении вопроса об избрании меры пресечения. А ведь с точки зрения охраны прав несовершеннолетних очень важно первоначально рассматривать вопрос о возможности освобождения несовершеннолетнего, а уже затем, ввиду невозможности освобождения, — о мере пресечения. И уж тем более УПК РФ не предусматривает правил о том, что содержание несовершеннолетнего под стражей возможно только в течение кратчайшего периода времени (ст. 13.1 Пекинских правил).
Если оценивать применение ареста в соответствии с действующим уголовно-процессуальным законодательством с позиции защиты интересов несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого), то следует отметить, что законодатель даже не упоминает об исключительности применения заключения под стражу к несовершеннолетним обвиняемым, хотя, например, в ч. 1 ст. 393 УПК РСФСР говорилось: «Задержание и заключение под стражу в качестве меры пресечения могут применяться к несовершеннолетнему лишь в исключительных случаях». По мнению Е. Мизулиной, исключительность заключения под стражу вытекает из общей трактовки ч. 1 ст. 108 УПК РФ,13 видимо, поэтому разработчики нового УПК РФ не стали указывать на исключительность применения ареста к несовершеннолетним.
По нашему мнению, заключение под стражу несовершеннолетних должно стать действительно исключением, допускаемом только при совершении несовершеннолетними тяжких и особо тяжких преступлений. Надо признать, что абстрактно-формальное отношение к избранию меры пресечения в виде заключения под стражу имеет в России свои корни и объясняется причинами исторического и идеологического характера, которые, в конечном счете, предопределяют причины правовые, суть которых в следующем: избрание меры
пресечения осуществлялось самим обвинителем, причем многие годы вне всякого судебного контроля и по мотивам одной лишь тяжести совершенного деяния, поэтому вы-
зывает возражение зачастую применяемый на практике арест несовершеннолетнего по мотивам одной лишь тяжести совершенного преступления. Заключение под стражу несовершеннолетних как исключительная мера пресечения стала мерой обычной. Другая важная причина широкого применения заключения под стражу на стадии предварительного следствия состоит в том, что от заключенного под стражу несовершеннолетнего легче получить признательные показания, как в отношении его самого, так и его соучастников. Как справедливо отмечает И. Л. Петрухин: «И убийцу до суда можно не подвергать аресту, если он тяжело болен, стар и т. п. и если нет данных, что он скроется, помешает установлению истины или совершит новое преступление. Притом рано называть человека убийцей до приговора суда»14.
Хотя законодатель не акцентирует внимания на обоснованности избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу, как это было закреплено в ст. 220-2 УПК РСФСР, гарантией охраны прав и интересов несовершеннолетних обвиняемых является обоснованность избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу, чрезвычайно важно, чтобы применялась она только в том случае, когда не сделать этого невозможно. Обоснованность ареста — составная часть понятия его законности, ее можно определить как достаточность имеющихся в уголовном деле доказательств, указывающих на наличие установленных законом оснований для применения этой меры пресечения. Если таких доказательств в деле нет и их нельзя проверить, то арест следует считать необоснованным. Законодатель ограничивает применение мер пресечения, в том числе арест, следующими основаниями полагать, что обвиняемый:
1) скроется от дознания, предварительного следствия и суда; 2) может продолжать заниматься преступной деятельностью; 3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства; 4) может уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Кроме того, мера пресечения может избираться для обеспечения приговора (ч. 1 ст. 97 УПК РФ). Например, заключение под стражу производится для того, чтобы пресечь дальнейшую преступную деятельность обвиняемого и лишить его реальной возможности совершить новое пре-
ступление. Чаще всего это целесообразно, когда обвиняемый совершил только одно из нескольких задуманных преступлений или у него остались прежние преступные связи, а не мотивировать арест лишь прошлой судимостью или тем, что несовершеннолетний состоит на учете в Инспекции по делам несовершеннолетних. Фактические данные, обосновывающие необходимость заключения под стражу, должны свидетельствовать о наличии реальной возможности совершить именно преступление, между тем иногда показателями возможности совершения нового преступления служат такие факторы, как частое употребление спиртных напитков и наркотических веществ, склонность к бродяжничеству, уход из школы, отсутствие места работы и т. п. Приведенные и подобные доводы могут служить лишь показателями общих социально-этических свойств личности, а не ее специальной способности и высокой вероятности продолжения преступной деятельности. Степень вероятности совершения лицом нового преступления, а также его возможный характер и опасность учитываются в каждом конкретном случае. Чаще всего заключением под стражу пресекаются попытки совершения повторных преступлений.
Основанием заключения под стражу может стать поведение обвиняемого, направленное на уничтожение доказательств либо иное воспрепятствование уголовному судопроизводству, т. е. умышленное создание помех к установлению события преступления и виновности обвиняемого в его совершении. Обязательными условиями, на наш взгляд, полагать, что обвиняемый уничтожит доказательства, должны быть, во-первых, значение самих доказательств для уголовного дела и, во-вторых, незаконность действий обвиняемого, выражающаяся в уничтожении, сокрытии, подмене, фальсификации или искажении доказательств; в подкупе, запугивании, уговорах свидетелей (потерпевших, экспертов) в целях склонения их к даче заведомо ложных показаний в суде и т. п. Очевидно, что нельзя применять данную меру пресечения к лицу, совершающему действия, не препятствующие установлению обстоятельств уголовного дела и обусловленные необходимостью воспользоваться правом на защиту.
Следует подчеркнуть, что вопрос о законности ареста неразрывно связан с доказыванием наличия оснований для избрания
этой меры пресечения, указанных в ч. 1 ст. 97 УПК РФ. В соответствии с п. 1 ст. 5 Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод», законный арест или задержание лица допустимы только в том случае, если в порядке, установленном законом, они произведены с тем, чтобы лицо предстало перед компетентным судебным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения. Еще более определенно высказался по этому вопросу Конституционный Суд РФ в п. 3 мотивировочной части определения от 25 декабря 1998 г., указав, что порядок продления сроков ареста применяется «лишь при наличии достаточных доказательств того, что обвиняемый может скрыться от дознания или предварительного следствия, воспрепятствовать установлению истины по делу или продолжить преступную деятельность». В определении Конституционного Суда нашло подтверждение давно высказанное в юридической литературе мнение о том, что суждения лица или органа, принимающего решение о применении меры пресечения, должны основываться не на интуиции, а на базе конкретных доказательств, полученных в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством, с соблюдением процессуальной формы их получения, закрепления, оценки и применения. Указанными актами подчеркивается, что заключение под стражу — пресекательная мера, функционально направленная на обеспечение быстрого и всестороннего движения дела, на предотвращение продолжения преступной деятельности и не должна содержать в себе, несмотря на изоляцию несовершеннолетнего обвиняемого, карательный элемент; не случайно поэтому в п. 13.1 Пекинских правил подчеркивается, что несовершеннолетние должны задерживаться и арестовываться на кратчайшие сроки.
В части проверки судом законности и обоснованности привлечения лица в качестве обвиняемого (подозреваемого) при избрании ареста судебная практика достаточно противоречива. В части 6 ст. 108 УПК РФ говорится о том, что прокурор обосновывает ходатайство о применении меры пресечения. В главе 57 УПК в бланках постановления о возбуждении перед судом хо-
датайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и бланке постановления судьи об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу раздела о доказанности виновности обвиняемого (подозреваемого) не содержится. Если обратиться к толкованию Пленума Верховного Суда РФ, то в п. 1 постановления № 3 от 27.04.93 г. говорится, что обоснованностью заключения под стражу следует считать «наличие в представленных материалах сведений, в том числе о личности содержащегося под стражей, которые подтверждают необходимость применения заключения под стражу в качестве меры пресечения», а в п. 9 подчеркивается: «Проверяя законность и обоснованность ареста или продления срока содержания под стражей, судья не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности содержащегося под стражей лица в инкриминируемом ему пре-ступлении»15. Исходя из позиции как законодателя, так и Верховного Суда РФ, при рассмотрении вопроса об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу суд не должен рассматривать доказанность виновности лица в совершении преступления. Указанное положение вызвало немало возражений в юридической литературе. В. Золотых, ссылаясь на положения европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст. 5. п. 1 п. «с»), подчеркивает, что в отношении подозреваемого мера пресечения в виде заключения под стражу применяется только при наличии обоснованного подозрения16. Позиция автора подтверждается и решением Европейского Суда по правам человека, в котором указывается, что решение об аресте предполагает наличие фактов или информации, которые убеждают объективного наблюдателя, что, возможно, соответствующее лицо совершило преступление17. Из указанного положения следует, что органы предварительного следствия обязаны представить, по крайней мере, некоторые данные, которые могли бы убедить суд в том, что данное лицо обоснованно подозревается в совершении предполагаемого преступления. Наличие или отсутствие обоснованного подозрения, в конечном счете, определяется судом в каждом случае с учетом конкретных обстоятельств. Но при этом следует иметь в виду, что Европейский Суд, определяя «степень подозрения» как основание для избрания меры пресечения в
виде заключения под стражу, допускает «более низкий порог обоснованности подозрения» при совершении особой категории преступлений, в частности по делам о тер-роризме18. Следует заметить, что уголовнопроцессуальное законодательство предусматривает возможность обжалования привлечения в качестве обвиняемого и подозреваемого в порядке ст. 123 УПК РФ. В целях процессуальной экономии и защиты прав несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) полагаем возможным объединить в одном производстве рассмотрение вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и жалобы на законность привлечения в качестве обвиняемого, что, безусловно, требует внесения изменения в Уголовно-процессуальный
кодекс РФ.
Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает специальную меру пресечения в отношении несовершеннолетних обвиняемых (подозреваемых) — присмотр за несовершеннолетним обвиняемым или подозреваемым (ст. 105 УПК РФ), ранее в УПК РСФСР была предусмотрена аналогичная мера пресечения — отдача несовершеннолетнего под присмотр (ст. 394 УПК РСФСР). Вызывает возражение высказывание авторов Комментария к УПК РФ о том, что «в отличие от УПК РСФСР (ст. 394) комментируемая статья рассматривает «присмотр за несовершеннолетним обвиняемым (подозреваемым)» в качестве основной, а не дополнительной меры пресечения. Отсюда следует, что все остальные меры пресечения, перечисленные в ст. 98, могут быть избраны лишь в случае, если невозможно избрание данной меры пресече-ния»19. Во-первых, в УПК РСФСР не говорилось о том, что отдача несовершеннолетнего под присмотр является дополнительной и соответственно может применяться в дополнение, т. е. наряду с другими мерами пресечения (исходя из этимологии термина «дополнительный»); во-вторых, в ст. 105 УПК РФ не говорится о том, что иные, кроме отдачи под присмотр, меры пресечения могут применяться к несовершеннолетнему в случае невозможности применения к последнему иных мер пресечения.
Отличительными чертами нового законодательства, применительно к регулированию отдачи несовершеннолетних обвиняемых (подозреваемых) под присмотр, являются: 1) расширение круга лиц, которые
могут осуществлять присмотр за счет включения в их число «заслуживающих доверие других лиц» и замены «администрации» на «должностных лиц специализированных детских учреждений»; 2) попытка конкретизации понятия надлежащего поведения несовершеннолетнего привела к сужению указанного понятия и сведению его только к обязательствам несовершеннолетнего, предусмотренным ст. 102 УПК РФ — подпиской о невыезде. Столь узкая трактовка надлежащего поведения несовершеннолетнего обвиняемого не соответствует его смыслу как поведению, соответствующему требованиям закона, и может привести, например, к тому, что совершение несовершеннолетним обвиняемым нового преступления в период нахождения под присмотром будет вполне надлежащим поведением. В настоящий момент отличие присмотра за несовершеннолетним от подписки о невыезде состоит лишь в том, что при наличии одних и тех же требований к несовершеннолетнему обвиняемому (подозреваемому), в первом случае обвиняемый сам обязуется соблюдать требования, предусмотренные ст. 102 УПК РФ, а во втором случае эти обязательства за него берет поручитель.
Вызывает возражение и неконкретность понятия «другие, заслуживающие доверия лица», прежде всего тем, чьего доверия указанные лица должны заслуживать: следователя (дознавателя) или самого несовершеннолетнего обвиняемого. По мнению Д. Н. Козака и Е. Б. Мизулиной, к «другим, заслуживающим доверия лицам» могут быть отнесены те лица, которые обладают хорошей репутацией, способны оказывать на несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого) позитивное воздействие, в том числе обеспечивать его надлежащее поведение (например, иной, помимо родителей, родственник, учитель и др.)20. Думается, что лицо, которому отдают несовершеннолетнего под присмотр, должно, прежде всего, заслуживать доверие у самого несовершеннолетнего, иначе поручитель просто не сможет реально обеспечить надлежащее поведение последнего; в то же время это должно быть лицо, заслуживающее доверие и у следователя или дознавателя, поскольку ему поручают нести ответственность за несовершеннолетнее лицо.
За полувековое существование в уголовно-процессуальном законодательстве присмотр за несовершеннолетним обвиняемым
(подозреваемым) так и остался практически неприменимой мерой пресечения. Так, по материалам изученных нами уголовных дел, уже в период действия нового УПК РФ не удалось встретить ни одного случая применения присмотра за несовершеннолетним обвиняемым (подозреваемым) в качестве меры пресечения. Можно только теоретически обосновать, что присмотр за несовершеннолетним — более эффективное воздействие на поведение несовершеннолетнего, в силу того, что родители и другие, указанные в законе лица, выступают гарантами надлежащего поведения несовершеннолетнего, поскольку сам несовершеннолетний может до конца не осознавать последствий нарушений требований, предъявляемых к его обязательствам являться по вызовам дознавателя, следователя, прокурора и суда, не менять места жительства и не препятствовать производству по уголовному делу. Полагаем, что в уголовно-процессуальный закон нужно ввести статью «Применение мер пресечения к несовершеннолетним», в которой указать: «К несовершеннолетнему обвиняемому (подозреваемому) применяется в качестве меры пресечения — присмотр родителей, опекунов, попечителей или других, заслуживающих доверия лиц, а также должностных лиц специализированного детского учреждения, в котором он находится. При наличии оснований полагать, что несовершеннолетний обвиняемый (подозреваемый) совершил тяжкое или особо тяжкое преступление, к нему может, в исключительных случаях, применяться в виде меры пресечения заключение под стражу. Иные меры пресечения, перечисленные в ст. 98 настоящего Кодекса, могут применяться к несовершеннолетнему обвиняемому (подозреваемому) только в исключительных случаях».
С точки зрения защиты интересов несовершеннолетнего обвиняемого немаловажное значение имеет выделение дел в отношении несовершеннолетних в отдельное производство. Законодатель более категорично по сравнению с ранее действовавшим УПК РСФСР указывает, что уголовное дело в отношении несовершеннолетнего выделяется в отдельное производство, и только если выделение дела невозможно, то производство ведется с применением к несовершеннолетнему правил производства по делам несовершеннолетних. Статья 422 УПК РФ устанавливает два правила производства по уголовным делам в отношении совер-
шеннолетнего и несовершеннолетнего соучастников: 1) общее правило состоит в том, что уголовное дело в отношении несовершеннолетнего должно быть выделено в отдельное производство; 2) если выделение уголовного дела в отношении несовершеннолетнего окажется невозможным, производство в отношении несовершеннолетнего ведется с соблюдением правил, установленных комментируемой статьей. Л. Л. Каневский рекомендует выделять дела в отношении несовершеннолетних в отдельное производство в следующих случаях:
1) подросток участвовал лишь в отдельных эпизодах преступной деятельности взрослых обвиняемых или выступал в качестве пособника, укрывателя, недоносителя;
2) взрослый преступник оказывал пагубное воздействие на несовершеннолетнего в период, предшествующий совершению преступления, или в процессе расследования;
3) не создаются существенные препятствия для всестороннего, полного и объективного расследования общественно опасного дея-ния21. С позиции перспективы появления в нашей стране системы органов ювенальной юстиции, выделение дел в отношении преступлений, совершенных несовершеннолетними, с последующей передачей их по подследственности следователям или дознавателям по делам несовершеннолетних будет способствовать обеспечению индивидуализации расследования с учетом возрастного фактора в совершении конкретного инкриминируемого деяния.
Уголовно-процессуальное законодательство РФ не предусматривает «особого» порядка расследования дел о преступлениях несовершеннолетних, включая лишь отдельные дополнительные гарантии прав несовершеннолетних при производстве отдельных следственных действий. Если обратиться к правовой литературе, то, в контексте защиты прав и интересов несовершеннолетних, речь идет, в основном, об обязательном участии защитника при производстве всех следственных действий с участием несовершеннолетних обвиняемых и подозреваемых,22 о расширении следственных действий, проводимых с участием педагога (психолога)23. Все указанные вопросы относятся не столько к порядку производства расследования, сколько к правовому положению несовершеннолетних участников уголовного процесса, о чем более подробно будет говориться в дальнейшем.
Не предусмотрена дифференциация порядка окончания предварительного расследования, и, прежде всего, прекращения дела. Единственное исключение — прекращение уголовных дел в отношении несовершеннолетних с применением принудительных мер воспитательного воздействия.
Несмотря на то, что институт прекращения уголовных дел в отношении несовершеннолетних с применением принудительных мер воспитательного воздействия существует сравнительно не так давно, он показал свою действенность и достаточно широко применяется на практике. Поскольку прекращение уголовного дела в отношении несовершеннолетнего с применением к нему принудительных мер воспитательного воздействия является прекращением дела по нереабилитирующему основанию, следует заметить, что институт прекращения дел по нереабилитирующим основаниям всегда вызывал довольно острые дискуссии в правовой литературе вплоть до полного отрицания соответствия его презумпции невиновности24.
Учитывая, что прекращение уголовных дел в стадии предварительного расследования по нереабилитирующим основаниям обусловлено согласием лица, в отношении которого принимается соответствующее решение, является безусловным освобождением от уголовной ответственности, позволяет сделать вывод о том, что прекращение дела на предварительном следствии по нереабилитирующим основаниям не противоречит принципу презумпции невиновности. Кроме того, исследуемый институт распространяется на преступления, не представляющие большой общественной опасности, и при этом учитывается возможность исправления лица без назначения ему наказания. По этой же причине не находится в противоречии прекращение уголовных дел по нереабилитирующим основаниям в стадии предварительного расследования с принципом осуществления правосудия только судом, в части правомочности органов предварительного расследования решать вопрос о виновности обвиняемого.
Институт прекращения уголовных дел в отношении несовершеннолетних с применением принудительных мер воспитательного воздействия появился в уголовно-процессуальном законодательстве с принятием УК РФ. Законодатель разграничил функции органа расследования и суда: решение о прекращении дела принимает прокурор или следователь (дознаватель) с согласия прокурора, а меры воспитательного воздейст-
вия применяет судья в порядке, предусмотренном ст. 108 УПК РФ, за отдельными исключениями, перечисленными в ч. 2 ст. 427 УПК. В связи с этим вызывает возражение более широкая трактовка оснований прекращения, данная в ч. 1 ст. 427 УПК РФ, по сравнению с ч. 1 ст. 90 УК РФ. Указание в ст. 427 УПК на то, что «исправление может быть достигнуто без применения наказания», наделяет органы расследования и прокурора несвойственной их функцией суда, так как определение возможности применения или неприменения наказания, в том числе возможности исправления без применения наказания, является исключительной прерогативой суда. Отличие прекращения уголовного дела с применением принудительных мер воспитательного воздействия от других институтов прекращения уголовного преследования состоит не только в усложненной процедуре прекращения, но и в порядке отмены постановления. В соответствии с ч. 2 ст. 214 УПК РФ, постановление о прекращении уголовного дела или уголовного преследования подлежит отмене, если суд придет к выводу о его незаконности или необоснованности. А по отношению к несовершеннолетнему законодатель предусматривает отмену законного и обоснованного постановления потому, что несовершеннолетний уже после вынесения постановления не выполнил возложенных на него требований, поэтому прекращение уголовных дел в отношении несовершеннолетних с применением принудительных мер воспитательного воздействия носит условный характер: законность постановления зависит от выполнения условий надлежащего поведения после вынесения постановления.
Если рассматривать институт прекращения уголовного дела с применением принудительных мер воспитательного воздействия с точки зрения обеспечения интересов несовершеннолетнего обвиняемого, то следует отметить, что законодателем не определен процессуальный статус несовершеннолетнего после прекращения уголовного дела во время рассмотрения судьей вопроса о применении принудительных мер воспитательного воздействия, не определены полномочия защитника и законных представителей, поскольку несовершеннолетний — уже не обвиняемый. Указанное противоречие могло быть устранено указанием в законе на то, что постановление о прекращении уголовного дела с применением принудительной меры воспитательного воздействия вступает в силу после определения судом
меры воспитательного воздействия. Кроме того, обязательным условием применения такой меры воспитательного воздействия, как передача под надзор родителей или лиц, их заменяющих, должно быть согласие последних.
Мы рассмотрели лишь отдельные проблемы предварительного расследования в отношении несовершеннолетних, которые свидетельствуют о необходимости пересмотра законодательства, регулирующего производство по данной категории уголовных дел. Ш
ПРИМЕЧАНИЯ
1 О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7, п. 11 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 3. С. 8.
2 Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. Д. Н. Козака, Е. Б. Мизулиной. М., 2002. С. 463.
3 В дальнейшем — Пекинские правила.
4 Руководящие принципы ООН по предупреждению преступности среди несовершеннолетних: приняты и провозглашены резолюцией 45/112 Генеральной Ассамблеи от 1 декабря 1990 г.
5 См., например: Строгович М. О единой форме уго-
ловного судопроизводства и пределах ее дифференциации // Соц. законность.1974. № 9. С. 50—53; Каз Ц. О единстве и дифференциации уголовного судопроизводства // Соц. законность. 1975. № 1. С. 65; Эль-кинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976.
С. 65-85.
6 См., напр.: Гуляев А. Единый порядок предполагает дифференциацию // Соц. законность. 1975. № 3. С. 64-65; Рахунов Р. Д. Проблемы единства и дифференциации уголовно-процессуальной формы // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 29. М., 1978. С. 83-91; Маршев С. А. О дифференциации форм уголовного судопроизводства // Развитие и совершенствование уголовно-процессуальной формы. Воронеж, 1979. С. 141-147.; Пашкевич П. Ф. Процессуальный закон и эффективность уголовного судопроизводства. М., 1984. С. 8-48; Арсеньев В. Д. О дальнейшей дифференциации порядка производства по уголовным делам / В. Д. Арсеньев, И. Ф. Метлин, А. В. Смирнов // Изв. вузов. Правоведение. 1986. № 1. С. 78-83; Томин В. Т. Острые углы уголовного судопроизводства. М., 1998. С. 67; Трубникова Т. В. Вопросы особых производств в уголовном процессе России // Правовые проблемы укрепления российской государственности. Ч. 6. Томск, 2000. С. 133-135; Якимович Ю. К. Дифференциация уголовного процесса / Ю. К. Якимович, А. В. Ленский, Т. В. Трубников. Томск, 2001; Снегирева Н. И. Обеспечение прав и законных интересов несовершеннолетних участников уголовного процесса на стадии предварительного расследования : ав-тореф. дис. канд. юрид. наук. Воронеж, 2001. С. 10-11; Великий Д. П. Единство и дифференциация уголовно-процессуальной формы: история, современность, перспективы : автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 2002. С. 14-15.
7 Снегирева Н. И. Обеспечение прав и законных интересов несовершеннолетних участников уголовного процесса на стадии предварительного расследования : ав-тореф. дис. канд. юрид. наук. Воронеж, 2001. С. 12.
8 О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000, п. 3, 6.
9 Якимович Ю. К. Некоторые вопросы производства по делам несовершеннолетних / Ю. К. Якимович, М. Н. Голубева, И. С. Колосова // Правовые вопросы борьбы с преступностью на современном этапе. Томск, 1989. С.146.
10 Якимович Ю. К. Дифференциация уголовного процесса / Ю. К. Якимович, А. В. Ленский, Т. В. Трубникова. Томск, 2001. С. 74; Трубникова Т. В. Вопросы особых производств в уголовном процессе России // Правовые проблемы укрепления российской государственности. Ч. 6. Томск, 2000. С. 133.
11 Ченцова А. В. Особенности уголовно-процессуального производства в отношении несовершеннолетних, не являющихся субъектами уголовной ответственности : автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 2002. С. 10-11.
12 Снегирева Н. И. Указ. соч. С. 3.
13 Мизулина Е. Новый порядок ареста и задержания соответствует Конституции РФ и международным правовым стандартам // Рос. юстиция. 2002. № 6. С. 32.
14 Петрухин И. Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. М., 1989. С. 115.
15 О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22.04.93 г. (с изменениями) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 1; № 11; 2001. № 11.
16 Золотых В. Заключение под стражу по решению суда. Обобщение практики применения ст. 108 УПК РФ // Рос. юстиция. 2002. № 11. С. 34.
17 Фокс Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства : решение Европейского Суда по правам человека от 30 августа 1990 г. // Европейский суд по правам человека. Избр. решения. Т. 2. М., 2000. С. 35.
18 Мюррей против Соединенного Королевства : решение Европейского Суда по правам человека от 28 октября 1994 г. // Европейский суд по правам человека. Избр. решения. Т. 2. М., 2000. С. 36.
19 Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. Д. Н. Козака, Е. Б. Мизулиной. С. 187.
20 Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. Д. Н. Козака, Е. Б. Мизулиной. С. 187.
21 Каневский Л. Л. Расследование и профилактика преступлений несовершеннолетних. М., 1982. С. 30.
22 Стецовский Ю. И. Адвокат в уголовном судопроизводстве. М., 1972. С. 87-88; Лотыш Т. А. Принцип состязательности и гарантии его обеспечения в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 2003. С. 6-7.
23 Митрахова Л. А. Проблемы участия психолога в уголовном процессе : автореф. дис. канд. юрид. наук. Уфа, 2001. С. 23.
24 Жогин Н. В. Предварительное следствие в советском уголовном процессе / Н. В. Жогин, Ф. Н. Фаткул-лин. М., 1965. С. 56; Карев Д. С. Возбуждение и расследование уголовных дел / Д. С. Карев, Н. М. Сав-гирова. М., 1967. С. 175.
