CC BY
52
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2012. № 2
Е.В. Трухтанова,
кандидат филологических наук, доцент Высшей школы перевода (факультета) МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: [email protected]
С.И. Трухтанов,
старший преподаватель Высшей школы перевода (факультета) МГУ
имени М.В. Ломоносова; e-mail: [email protected]
К ВОПРОСУ О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ПЕРЕВОДА ДРЕВНЕЯПОНСКИХ ПОЭТИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ
В статье затрагиваются проблемы перевода на русский язык стихов, традиционных для японской поэзии — «Вака», для которой является характерной абсолютная свобода формы, отсутствие ритма, рифм, а также знаков пунктуации.
Авторы статьи утверждают, что эта средневековая стихотворная форма, являющаяся абсолютно естественной для иероглифических языков, будучи переведённой на русский язык, выглядят как претенциозная, искусственная проза. Согласно мнению авторов статьи, литературные формы дистантных культур не могут автоматически переноситься из одного языка в другой без какого-либо рода адаптации.
Для разрешения данной проблемы авторы предлагают метод избыточной рифмовки (когда около половины слов в стихотворении рифмуются) при переводе, что сделает произведение более понятным и легко воспринимаемым для русскоязычного читателя.
В статье приводятся примеры как традиционного перевода стихов, так и переводов, основанных на предложенном решении, а читателям предлагается оценить полученные результаты.
Ключевые слова: японская поэзия, перевод, адаптация, дистантные культуры, рифмованность.
Yekaterina V. Trukhtanova,
PHD, associate professor at the Higher School of Translation and Interpretation, Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail: [email protected],
Sergei I. Trukhtanov,
Senior Lecturer at the Higher School of Translation and Interpretation, Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail:[email protected]
Peculiarities of Translation of Ancient Japanese Poetry
The article touches upon many issues of translating into Russian the traditional form of Japanese poetry Vaka, characterized by an absolutely free form, lacking rhythm, rhymes and punctuation marks.
The authors maintain that this medieval form, quite natural for a hieroglyphic language such as Japanese, is totally alien to Russian culture and, when translated into Russian, looks like a piece of pretentious artificial prose. The authors believe that literary forms of distant cultures are not to be automatically borrowed without adaptation.
To solve this problem the authors suggest that excessive rhyming (when as many as half the words of the poem are rhymed) be practiced in translation, which will both preserve the spirit of original refinement and make the form more acceptable to a Russian reader.
Along with traditional translations, the article features those made in compliance with the new method thus letting the reader judge the results.
Key words: Japanese poetry, translation, adaptation, distant cultures, rhyming.
Говоря о переводе художественных текстов с одного языка на другой, думается, что мы не будем оригинальны, если укажем на то, что основные трудности возникают при переводе текстов, принадлежащих к наиболее дистатнтным друг от друга культурам. При этом поэтический текст как наиболее высокоорганизованная и вместе с тем сложная форма художественной речи ставит перед переводчиком наибольшее количество трудноразрешимых задач. Именно формальная организация текста поэтической речи и прежде всего его ритмостроение являются причиной необходимости использовать при переводе весь арсенал переводческих приёмов и методик. В современной поэзии взаимодействие стихотворных форм и слов (сопоставление слов в условиях ритмической структуры и рифм, отчетливое выявление звуковой стороны речи, взаимоотношение ритмических и синтаксических построений) создает тонкие и сложные оттенки движения художественного смысла. К тому же, хотим мы этого или нет, язык перевода накладывает на перевод оригинальных поэтических текстов существенные и зачастую непреодолимые ограничения, связанные с особенностями структуры как одного, так и другого языка.
В данной работе нами предпринята попытка анализа некоторых переводческих трудностей при переводе стихотворных текстов дистантных культур, в частности на примере переводов некоторых стихотворений японской средневековой поэзии на современный русский язык.
Так, многие проблемы перевода японской поэзии на русский язык кажутся достаточно сложными прежде всего с точки зрения теории перевода и поиска адекватных художественных средств в русском языке. Задача представляется тем более интересной, что обе культуры в отношении друг друга являются наиболее дистантными как в плане содержания, так и в плане выражения.
В сознании русскоязычного современного читателя японская поэзия представлена в основном в виде пятистиший танка — в первой и третьей строках произведения по пяти слогов, в остальных — по семи, всего 31 слог — и трёхстиший хокку (или хайку) — в первом и третьем стихах по пяти слогов, во втором — семь (всего 17 слогов). Обе формы представляют собой два наиболее широко известных направления в поэтических традициях японской поэзии «Дэнтоси». Несмотря на то что в стихотворениях данного направления отсутствуют рифмы и явно ощутимый метр, при крайней сжатости эти миниатюры обладают исключительной смысловой
ёмкостью и, будучи переведёнными на русский язык, воспринимаются реципиентами как образцы инокультурного мышления, воплощённые в оригинальных образцах инокультурной поэзии.
Несколько иначе обстоит дело с переводом стихотворных произведений такого направления японской поэзии, как «Вака», где так же, как и в поэзии «Дэнтоси», отсутствуют метр и рифмы, но при этом количество строк и слогов в стихотворении не ограничивается. К тому же, если вспомнить, что в японском языке отсутствуют знаки препинания, и посмотреть на то, что получается у переводчика, попытавшегося сохранить неизменными все особенности японской поэзии «Вака» для русского читателя, то мы можем заранее сказать, что результат будет далёк от совершенства.
Дело в том, что русская поэтическая традиция требует от автора формально организовывать поэтический текст, т.е. текст должен быть если не рифмованным, то иметь определённый ритм, что позволяет отнести его к разряду именно поэтических текстов. Тогда как тексты, не отвечающие этому требованию, воспринимаются читателем как прозаические. Таким образом, нижеприведенные стихи императора Тэмму [здесь и далее: «Стихи японских императоров», пер. Г. Свиридова, СПб.: Изд-во «Скрипториум», 2000, 64 с.], где переводчик вполне (как нам представляется) адекватно передал план содержания в полном соответствии с японской поэтической традицией, вряд ли могут быть восприняты русскоязычным читателем как поэтические произведения метрического или дис-метрического свободного стиха:
Много снега выпало в моей деревне, Старое селение Охара он покроет позже.
Древние были хорошие люди, Они хорошенько смотрели, Приговаривая: хорошее место Есино! Так и вы, нынешние, Тоже смотрите хорошенько!
В данном конкретном случае необходимо отметить, что сам принцип подхода к художественному переводу, когда на иноязычную (в данном случае — русскоязычную) почву автоматически переносятся экзотические средства выражения, присущие дистантной культуре, по-видимому, не совсем правилен.
О том, насколько экзотичны для русского языка выразительные средства японской поэзии, можно судить хотя бы по тому факту, что иероглифы, которыми написано стихотворение, рассматриваются носителями языка не только как тексты, но и как рисунки, усиливающие эстетическое впечатление от художественного произведения.
Очертив, таким образом, вкратце проблему перевода древних японских стихотворный текстов на русский язык, позволим себе представить некоторые соображения относительно возможных путей её решения.
Одним из наиболее распространённых переводческих приёмов является, как известно, адаптация, суть которой заключается в «приспособлении» языковых явлений ИЯ к языку-реципиенту. Чаще всего этот метод используется в отношении лексических явлений, таких как лакуны, идиоматические выражения, безэквивалентная лексика и ситуативные реалии. По нашему мнению, указанный переводческий приём мог бы с успехом быть применён и в отношении плана выражения текста, а не только плана содержания, как это было традиционно принято раньше. Исходный текст, таким образом, в переводе должен получить все характеристики русского стихотворного текста (ритм, рифмы), а графические ассоциации, создаваемые у читателя при помощи иероглифической письменности, могли бы быть компенсированы избыточным рифмами и ассонансами. Рифмы внутри стихотворной строки, не всегда осознанно воспринимаемые читателем при первом, иногда поверхностном чтении, могли бы оказать дополнительное художественное воздействие на читателя на уровне неосознанного восприятия по примеру того, как это происходит при чтении стихов в оригинале. Коэффициент рифмованности (отношение общего числа лексических единиц стихотворения к числу единиц, рифмующихся друг с другом) при этом должен приближаться к 2.
Применив предложенный метод к поэтическим переводам на практике, мы получили следующие результаты, пытаясь апробировать принципиальную возможность такого применения метода стихотворной адаптации.
Ниже приведены некоторые переводы стихов японских императоров, сделанные Г. Свиридовым, и новый вариант с использованием вышеуказанного приема адаптации (в скобках приводится коэффициент зарифмованности).
И у охотника щемит сердце...
Осенний ветер доносит
Вечерний крик оленя, зовущего жену.
Забыл про дичь стрелок: щемит в груди до слёз.
Вечерний крик оленя, зовущего подругу,
Вдруг ветерок донёс осенний. (1,7)
Император Готоба (1180—1239)
Каждое утро зеркало передо мной.
Как бы хотелось, чтобы сердце мое
Было столь же незамутненным
С утра зерцала не однажды увижу чистое стекло. Ах, если б сердце стало так же Лучисто и светло! (2)
Императрица Секэн (1850—1914)
Что спросить мне у кулика? Может, узнать,
Что на сердце у моей возлюбленной.
У соловья, что пел без сна в глубинах сада, Спрошу, зачем грустна любимая моя. Или не надо? (2)
Император Госага (1220—1272)
Поникшие фиалки на весеннем поле Источают аромат.
Пусть отразится их образ в сердце моем.
Как жалок вид фиалок, что, дыша весной, глядят с тоской немой. Предсмертный грустен запах неземной... Запомни этот аромат, душа! (1,8)
Император Тэймэй (1884—1951)
Полный обещаний рассвет Вставал над городом Мино. Откуда-то доносился звонкий стук молотка.
Вставал рассвет над Мино. Дальней мелодией его соткал
Летящий, полный обещаний,
Прочь с наковальни голос молотка. (2,6)
Император Сева (1884—1951)
Как нам представляется, несмотря на значительные отступления от оригинальных текстов с точки зрения плана содержания, в адаптированном виде с точки зрения плана выражения предложенные варианты переводов стихов японских императоров имеют больше прав называться поэзией.
Список литературы
Бабочки полет. Японские трехстишья / Пер. с яп. В.Н. Марковой. М., 2000. Долин А. О принципах перевода классической поэзии танка. Стихи.ру. 2010
Стихи японских императоров / Пер. Г. Свиридова. СПб.: Скрипториум, 2000.
