CC BY
29
надцатого: Взгляд из настоящего. - М., 2002; Погружение в бездну: (Россия на исходе века). - СПб., 2002; Уроки красного Октября. - М., 2007.
9. См. Значение истории. Популярный очерк. - СПб., 1908.
10. Ключевский В.О. Дневниковые записи 1891-1901 гг. // Сочинения: В 9 т. Т. 1Х. - М.: Мысль, 1990.
11. См. Карагодин А.И. Философия истории В.О.Ключевского. - Саратов, 1976.
12. Ключевский В.О. Методология русской истории // Сочинения: В 9 т. Т. VI. - М.: Мысль, 1989.
13. Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и Мысли об истории. - М.: Наука, 1968.
14. Ключевский В.О. Заметки 1909 г. // Сочинения: В 9 т. Т. 1Х. - М.: Мысль, 1990.
15. Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. Ч. 1. Сущность и задача философии истории. - СПб., 1887.
16. Хвостов В.М. Теория исторического процесса. Очерки по философии и методологии истории. Курс лекций. - М., 1914.
17. См. Анциферов Н.П. Душа Петербурга. Репринтное воспроизведение издания 1922 г. - М., 1991.
К ВОПРОСУ О НАРРАТИВИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОГО ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
© Чередниченко Н.В.*
Кубанский государственный университет, г. Краснодар
Нарративизация современной науки, произошедшая в результате «лингвистического поворота», в большой степени затронула многочисленные направления исторической науки. Поскольку любое повествование о прошлом всегда представляет собой избирательную реконструкцию, из которой люди стремятся исключить опыт, угрожающий утверждаемой ими идентичности, особенности восприятия и изложения исторических событий позволили историкам широко применять законы и нарратива. В статье рассматриваются основные этапы этого процесса и делается попытка оценить степень нарративизации современного исторического исследования.
Современная нарратология представляет собой обширную область научного поиска в сфере сюжетно-повествовательных высказываний (дискурсов), соотносимых с некоторой фабулой [1]. Благодаря усилиям исто-
* Аспирант кафедры Дореволюционной отечественной истории.
риков, философов и культурологов категория нарративности получила весьма широкое распространение и богатое концептуальное наполнение. Происходя в отечественной науке из текстологии [5], а на Западе - из критической философии истории, нарратология как самостоятельная научная дисциплина оформилась в начале 1970-х годов и продолжает бурно развиваться [2].
Путь нарратологии XX века шел от признания нарратива преимущественным объектом теоретического анализа к проблематизации самой возможности видеть в нарративе такой самостоятельный объект. Эта пробле-матизация проходила по двум направлениям: одно из них вело к реабилитации миметических функций нарратива, второе - к осознанию его нере-дуцируемой зависимости от культурно-прагматического контекста.
В контексте множества подходов к проблеме нарратива, само это понятие употребляется в нескольких смыслах.
Во-первых, это нарративизация современной науки и принятие идеи нестабильности, исключение детерминизма и признание темпоральности создают новое отношение к миру, предполагающее сближение деятельности ученого и литератора [7, с. 56].
Во-вторых, это перенос интересов науки с анализа объективных социальных явлений на исследование субъективности, что поставило под сомнение саму возможность строгого и беспристрастного «научного» познания, открывающего единую для всех истину [4].
В-третьих, это трактовка сознания как совокупности текстов, признание возможности множественной интерпретации каждого текста и видение общества и культуры как единства размытых, децентрированных структур в постмодерне [7, с. 56].
И, наконец, это лингвистический поворот, или тенденция рассматривать факты как «репрезентации» дискурсивных механизмов [6, с. 37]. Методологическая основа лингвистического поворота была заложена аналитической философией, отождествившей реальность и текст и сместившей фокус внимания исследователей от анализа социальных ценностей и норм к проблемам производства значения: «практически вне зависимости от того, какие именно проявления человеческой природы интересуют исследователя, рано или поздно он обнаружит, что исследует проблемы, связанные с «языком и коммуникацией» [7, с. 57].
Перечисленные тенденции обусловили обращение исследователей разных областей знания к нарративу как к определяющему методологическому принципу познания индивидуальных и социальных практик. Теория нарратива изучает, что общего между собой имеют все возможные нарративы, каковы их руководящие принципы.
Одним из главных направлений развития нарратологии является совершающийся в наши дни переход от ее «классической» версии (для кото-
рой были характерны уверенность в возможности строгого научного изучения нарратива по преимуществу лингвистическими средствами, сосредоточенность на формально-синтаксических характеристиках нарратива, особенно его сюжета и широко понимаемой прагматики [8].
Сегодняшнее использование и понимание нарратологии несет на себе следы ее концептуализации филологией и исследованиями фольклора XIX века, переосмысления функций классического реалистического романа «новыми» критиками в XX веке, радикальным пересмотром понятия, функций и роли нарратива в продуцировании и воспроизводстве знания в последние несколько десятилетий [8]. Возможно, поэтому к нарративу сегодня обращаются не только в рамках специальной, ему посвященной дисциплины, но и за ее пределами - и не только в науках социально-гуманитарного цикла, но и в естественных науках. Нарратология осуществляет конкретные исследования, сосредоточенные на отдельных, прежде всего литературных, текстах и нацеленных на изучение конкретного значения того или иного повествования.
Современная нарратология, связанная с поворотом внимания критиков к закономерностям чтения, позволяет прийти к определенным версиям интерпретации источников, либо становится предпосылкой новых интерпретаций. Нарратология характеризует элементы, необходимые для любого нарратива, определяет принципы, лежащие в основе создания нарративов, изучает способы, которыми нарративы отражают сами себя, уточняет, что именно конституирует данный текст в качестве должным образом рассказанного, прослеживает начальные и финальные точки повествований, а также связь между ними. В ходе таких исследований было показано, что великие нарративы можно распознать по содержащемуся в них знаку того, что их содержание есть не что иное, как драматизация их собственного функционирования. Постижение нарратива в качестве темы связано, во-первых, с пониманием нарратива как определенного числа последовательностей, объединенных посредством соединения, чередования либо включения одного в другое, во-вторых, с различением наррации, нарраторов и их адресатов; в-третьих, с рассмотрением нарратива как структуры и процесса структурирования, объекта и действия, продукта и процесса его производства; в-четвертых, с допущением частично упорядоченных серий трансформации нарратива; в-пятых, с демонстрацией движения нарратива на основе стремления к завершению и его отсрочкой, в-шестых, с его способностью «дешифровать» темпоральность и временность.
Перспективы развития области применения методов нарратологии очень широки, поскольку позволяют не только расширять предметную область науки (что происходит благодаря исследованиям в области прагматики нарратива), но и использовать методологию этой области исследования, которая продолжает развиваться.
Одним из наиболее значимых последствий развития нарратологии стала нарративизация исторического исследования. «Лингвистический поворот» в истории привел к рассмотрению исторической реальности, как всегда предстающей перед нами в тех или иных вариантах языковой репрезентации [9]. Одни историки восприняли «лингвистический поворот» как оправдание неизбежности многоголосия мнений, другие - как подтверждение интерпретативной стороны истории, третьи - как санкцию на инструментальный подход к знанию. Изменение методологических перспектив истории породило дискуссию между традиционными историками и специалистами по риторике истории: первые стремятся скрыть разрыв между историческим письмом и его предметом, а вторые утверждают, что эффект реальности создает используемый историками широкий набор риторических конвенций.
Стремясь свести калейдоскоп прошлого к умопостижимому единству, современная история опирается на нарратив как главный способ описания событий через формирование контекста, их связующего: «концепт нарратива не просто сохраняет ценность многообразия - это форма, в которой находит свое воплощение специфичность и научность исторического исследования, в которой историк конституирует и осуществляет процедуру схватывания в единое целое некоторой серии эпизодов» [10]. Доминирующий в современной истории важнейший для нарратологии вопрос «как это происходит?» делает бессмысленным выяснение «истинности» исторического нарратива, поскольку он представляет собой совокупность моделей прошлого и метафорических заявлений об отношениях сходства между этими моделями и типами историй, которыми люди конвенционально связывают события своей жизни со значениями и структурами своей культуры. Автор любого исторического текста выражает в своем повествовании не реальное время, а условную темпоральность, органично включенную в культурный контекст и проходящую через весь нарратив. Сложившийся нарратив имеет начало (общую ориентацию), середину (постановку проблемы, ее оценку и разрешение) и конец (возвращение к настоящему).
Если в сфере философии нарратив - это способ обретения человеком своей идентичности, то «в истории нарратив рассматривается как такая форма существования исторического знания, которая снимает дихотомию объяснения и понимания» [9, р. 7-8]. Новое знание о социальных феноменах формируется в истории на основе теоретической генерализации отдельных случаев или воспоминаний людей - представляя историю как серию упорядоченных во времени событий, нарративный анализ позволяет не только сочетать производство теоретически структурированных интерпретаций с чувствительностью к историческим деталям, но и осознавать степень опосредованности образа прошлого выбираемым историком «масштабом освещения» и его личной заинтересованностью [9, р. 7-8]. История
выражает «все человеческое» историков, и «если их разнородные и противоречивые репрезентации имеют какое-то отношение к внешнему миру, то только потому, что сам мир, наряду с психологическими факторами, несет свою долю ответственности за противоречия в мышлении» [1, р. 18].
Основными характеристиками нарративного подхода в истории являются: «ретроспективность» (рассмотрение событий прошлого через призму настоящего и будущего); «перспективность» (зависимость исторической оценки событий от мировоззрения историка); «избирательность» (отбор релевантной информации); «специфичность» (влияние исторического знания на формирование идентичности); «коммуникативность» (воздействие культурного дискурса на историческое знание) [10]; «фиктивность» (зависимость исторических интерпретаций от социальных условий, в рамках которых они играют роль ориентира в практической жизни, и сближение художественной и научной типизации на основе единства объекта познания и сходства типического образа, который содержит общие и индивидуальные признаки). Таким образом, историк оказывается столь же суверенным творцом, как поэт или писатель, поскольку его текст, или нарратив, подчиняется тем же правилам риторики, которые обнаруживаются в художественной литературе. Однако есть существенное отличие: если писатель или поэт свободно играют смыслами, то построения историка основаны на некой реальной ситуации, требующей по возможности точной и глубокой интерпретации. Сведение принципов конфигурации исторических повествований к литературным жанрам актуализирует вопрос о том, почему все-таки не литература, а история в форме литературы. Этот вопрос решается посредством аналогии с психотерапией [10]. Историк реализует своеобразную терапевтическую функцию придания такого смысла, который делает прошлое приемлемым для культуры, то есть нарратив не просто конституирует, а переосмысливает исходный материал, заставляя действительность предстать определенным образом.
Список литературы:
1. Callinicos A. Theories and Narratives: Reflection on the Philosophy of History. - Durham, 1995.
2. Грицанов А.А. Новейший философский словарь [Электронный словарь]. - 1999. - Режим доступа: www.fil.vslovar.org.ru.
3. Анкерсмит Ф. Р История и тропология: взлет и падение метафоры. - М.: Прогресс-Традиция, 2003.
4. Барт Р. Эффект реальности // Барт Р Избранные работы: семиотика, поэтика. - М., 1994.
5. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975.
6. Копосов Н.Е. Замкнутая вселенная символов: к истории лингвистической парадигмы // Социологический журнал. - 1997. - № 4.
7. Троцук И.В. Нарратив как междисциплинарный методологический конструкт в современных социальных науках // Вестник РУДН. Серия Социология. - 2004. - № 6-7.
8. Трубина Е.Г. Нарратология: основы, проблемы, перспективы: материалы к специальному курсу [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.usu.ru/philosophy/soc_phil/rus/courses/narratology.html.
9. Labov W. Some Further Steps in Narrative Analysis // Special issue of The Journal of Narrative and Life History. - 1997.
10. Gerhardt J., Stinson Ch. The Nature of Therapeutic Discourse: Accounts of the Self // Journal Of Narrative and Life History. - 1994. - Vol. 4.
