CC BY
52
от него. Происходит формирование понятийной знаковой системы, членораздельной речи, что ведет к развитию логики познания причинноследственных связей, ценностей этики, эстетики в отношениях с природой. Возникают первые экотабу, связанные с проторелигиозной мистикой тотемизма. Формируется ранняя родовая община охотников и собирателей. Деятельность каждого оказывается относительно независимой репрезентацией деятельности рода, погруженного в мистифицированную природу.
Пятый этап - начало осознания размежевания богами творимых ими людей и природы. Образуются представления о богах как творцах природы и людей. Божества разводят, противопоставляют человека и природу, вклиниваясь в понимании неоантропов между ними. Люди и природа оказываются равными перед богами, т.к. созданы ими. Но по причине опосредования божественным человеческого и природного миров последние постепенно расходятся по разные
стороны, отчуждаются друг от друга. Имеет место особое противопоставление природы и людей. Субъективное индивида окончательно обособляется от коллективности рода. Так нарушаются и со временем разрушаются два первородных единства: а) единство рода и его члена; б) единство природы и человека, общины. Расцвет пещерного искусства, понимание целесообразности, соразмерности природы, эстетическое ее восприятие неразрывно связанны с мистикой, магическим мышлением и особенностями становления социальных качеств членов общины. Экологические табу преимущественно носят характер этических запретов. Происходит одновременное становление рационального мышления, способного адекватно осмыслять природные взаимосвязи. Осуществляется переход от присваивающего типа хозяйства к производящему, к развитой общине земледельцев и скотоводов.
Литература
1. Алексеев В.П. Становление человечества.- М.: Политическая литература, 1984. - 462 с.
2. Алексеев В.П., Першиц А.И. История первобытного общества. - М.: Высшая школа 2001. - 318 с.
3. Бунак В.В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция. - М.: Наука, 1980. - 329 с.
4. Григорьев Г.П. Начало верхнего палеолита и происхождение Homo sapiens. - Л.: Наука, 1968. - 342 с.
5. Дерябо С.Д. Экологическая психология. - М.: Изд-во Московского психолого-социального института, 1999. -310 с.
6. Зельнова И. Основные принципы периодизации первобытной истории. - М.: Мысль, 1961. - 279 с.
7. Ефименко П.П. Первобытное общество. - Киев: АН УССР, 1953. - 664 с.
8. Лазуков Г.И. Природа и древний человек. М.: Наука, 1981 - 346 с.
9. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. - М.: Педагогика-Пресс, 1999. - 608 с.
10. Матюшин Г.Н. Три миллиона лет до нашей эры. -М.: Просвещение, 1986. - 159 с.
11. Морган Л.Г. Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварст-
во к цивилизации. - Л.: Изд-во Института народов Севера ЦИИ СССР, 1934. - 350 с.
12. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии).- М.: Мысль, 1974. - 487 с.
13. Фоули Р. Еще один неповторимый вид. Экологические аспекты эволюции человека. - М.: Мир, 1990 - 368 с.
14. Хесле В. Философия и экология. - М.: Наука, 1993.
- 205 с.
15. Экология древних и современных обществ: тез. докл. конф., посвящ. 275-летию РАН. - Тюмень: Изд-во Института проблем освоения Севера СО РАН, 1999. -230 с.
Сведения об авторах Мякинников Сергей Петрович - кандидат философских наук, доцент кафедры философии Кузбасского государственного технического университета, г. Кемерово, e-mail: mspcaph@list.ru Data on authors Myakinnikov Sergei Petrovich -candidate of philosophical science, associate professor, department of philosophy, Kuzbass State Technical University, Kemerovo, e-mail: mspcaph@list.ru.
УДК 1/14 Р.А. Мигуренко
К ВОПРОСУ О НАИВНОСТИ КАК УСТАНОВКЕ ИНДИВИДУАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ
Посредством философского анализа основных концепций наивности сознания обосновываются положения об обусловленности мифичности индивидуального сознания его естественными установками.
Ключевые слова: повседневность, установки сознания, естественные установки, наивность сознания, миф, механизм мифотворчества, рефлексия.
R.A. Migurenko
TO THE ISSUE OF NAIVETY AS THE ATTITUDE OF INDIVIDUAL CONSCIOUSNESS
The propositions on conditionality of individual consciousness mythology because of its natural attitudes are substantiated by means of philosophical analysis of the basic conceptions of consciousness naivety.
Keywords: everyday life, consciousness attitudes, natural attitudes, naivety of consciousness, myth, a mechanism of myth creation, reflection.
Философия сознания - самая динамичная ведущая отрасль современной философии. Активные исследования, посвященные теме сознания в философии и науке, свидетельствуют о ее сложности и актуальности, которая обусловливается прежде всего невозможностью построения философского учения о человеке без ответа на вопрос, что есть сознание, поскольку именно сознание представляется специфическим свойством человека. Кроме того, от результатов решения проблемы сознания зависит успех философского осмысления не только антропологических, но и других базовых проблем - онтологических, эпистемологических.
Проблема сознания сама по себе (как комплекс исследовательских вопросов и задач) формулируется в отношении абстрактного человека (человека вообще) и абстрактного мира (мира вообще). В философии сознания XX - начала XXI в. диапазон вопросов и задач чрезвычайно широк. Это объясняется тем, что, во-первых, ни один из вопросов, поставленных классической философией, еще не решен, их осмысление продолжается; во-вторых, расширение проблемного поля философии сознания происходит за счет решения менее общих задач. Иначе говоря, предпринимаются попытки подойти к решению центральных проблем сознания, касающихся его природы и сущности, посредством множества исследовательских программ «периферийного» масштаба, направленных на попытки ответить на вопросы, связанные с проявлениями сознания. Эти проблемы поддаются описанию в терминах вычислительных или нейрофизиологических процессов, а в отношении проявлений сознания имеются представления, как их можно объяснить.
С углублением исследований проблем человеческого сознания наблюдается интерес к проблеме мифотворчества индивидуального сознания. Исследователи мифа вышли на проблемы сознания; те же, кто «работал» с сознанием, так или иначе столкнулись с проблемами мифа. Это совпадение философских интересов и его результаты отражены в отечественной и зарубежной научной литературе, что позволило опреде-
лить ориентиры и основания для понимания и постановки проблемы мифичности сознания, ее природы и проявлений.
Современная философия мифа, рассматривающая мифотворчество как качественную характеристику сознания, стала, по сути, составной частью философии сознания. Наиболее перспективными философия мифа признает именно те стратегии, которые ориентированы на проблему субъективного, поскольку они позволяют не столько миф интерпретировать как многомерный и многозначный феномен, сколько -индивидуальное сознание, результатом и перспективой которого является миф. При различных подходах к проблеме сознания - сознание в квантовой парадигме, синергетическая модель сознания, динамическая модель взаимодействия сознания и бессознательного, сознание как информационная система и др. - положение «индивидуальное сознание мифично» выглядит достаточно убедительным и обоснованным [1].
Исследование роли индивидуального сознания в мифотворчестве не преследует стратегической цели объяснить природу сознания, однако выявление когнитивных возможностей индивидуального сознания в состоянии мифотворчества вполне осуществимо.
Сознание (конкретное) не существует само по себе, оно является феноменом взаимодействия. Для актуализации индивидуального сознания необходим диалог (внутренний или внешний), нужно взаимодействие субъекта с «внешним» объектом как реакция на некое событие, ситуацию, явление. Сознание взаимодействует с другими элементами психической системы: психика - это внутренний проводник, толкователь сознательных актов субъекта. Структура системы отношений «сознание-психика-
внешняя реальность» является сама по себе специфической системой мифологизации: метафизические основания мифического и немифического творчества одни и те же, различна активность «участников» такого процесса - мышления, воображения, эмоциональных переживаний и др. Естественный (природный) механизм сознания есть механизм мифотворчества. Сознание,
свободное от мифа, - объект абстрактный, «ничей», а человек, декларирующий свою свободу от мифической напасти, более далек от истины, чем тот, который признает, что «грешен», так как субъективен в своих оценках.
Следует признать, что мифотворчество возможно на всех уровнях сознательного опыта. На уровне чувствования сознание в состоянии непосредственности (или наивности) придает своему предмету значимость и смысл; на уровне воспоминаний - конституирует образы, мысли и переживания как бывшие ранее; на уровне воображения - в состоянии творческого функционирования конституирует образы, переживания и смыслы как вновь созданные.
Повседневный опыт - это сфера формирования естественных установок и мифологем сознания: мифологемы индивидуального сознания составляют его базисные истины.
Потребность познания природы мифического в формах сознательного опыта может быть удовлетворена различными путями. Одним из них является поиск исходного начала мифотворчества, которое видится в неких естественных (бессознательных) установках.
Цель данной статьи - дальнейшее развитие идеи «реализовавшееся сознание мифично» через выявление роли естественных установок «естественного» сознания. Под «естественным» мыслится сознание в нерефлексивном состоянии.
Онтологическим основанием предпринятого исследования является положение: индивидуальный миф есть символическая форма субъективного сознательного опыта.
Исходная методологическая установка - существующие философские концепции естественных установок сознания различны, но взаимосвязаны, а потому способны дополнять друг друга.
Механизм мифотворчества как структура представляет собой систему взаимосвязанных элементов. Самым скрытым и глубоким элементом является бессознательное. Несмотря на то, что вопрос его роли в мифотворчестве в данном исследовании не рассматривается, как структурный инвариант - некий пусковой механизм мифотворчества в форме естественных установок индивидуального сознания (мифологемы), обеспечивающий реализацию потребности установления смысловой связи между собой и миром, -он признается [2].
Понятие «естественные установки сознания» следует отличать от сходного с ним понятия «установки в отношении сознания». «Естественные установки» мыслятся как бессознатель-
ные и относятся к индивидуальному сознанию, второе понятие применимо и к индивидуальному, и к массовому сознанию. Основой установок в отношении сознания на уровне повседневности являются суждения здравого смысла: человек обладает сознанием; не только я, но и другие люди имеют сознание; сознание зависит от мозга; сознание есть нечто особое, внутреннее; сознание (нечто «внутреннее») влияет на наше поведение; сознание отличается от физического мира, события в котором имеют физические причины; человек непосредственно контактирует с миром вещей.
Сегодня философия сознания - это совокупность разнообразных интеллектуальных идей, научных концепций и метафориче-
ских/художественных образов. Современный подход к проблеме сознания основан на суждении «индивидуальное сознание не таково, каким себя представляет». Это можно понять как то, что в механизме представления сознанием собственного содержания происходит некий «сбой», являющийся причиной искажения содержания сознания. Можно предположить, что источником «сбоя» является наивность сознания в отношении своего предметного содержания. При этом под наивностью понимается однозначное «прочтение» на уровне синтезирования конкретных психических процессов (т. е. на уровне сознания) того, что является многозначным, и включение сознанием в свое содержание того, что ему не принадлежит, но что воспринимается им как собственное содержание и проявление. Назовем процесс, когда сознание искренне обманывается по поводу себя, мифологизированием или мифотворчеством, а саму способность сознания к самоискажению на уровне проявления - мифичностью. Принципиальность позиции, что сознанию внутренне присущи некие способности (свойства, качества), обусловливающие его мифичность, состоит в том, что она остается достаточно убедительной при различных пониманиях и трактовках сознания.
Мифичность реализовавшегося сознания может быть описана (и обоснована) с помощью понятий «установка сознания», «наивность (непосредственность) сознания». В психологии «установка» понимается как ориентация (мысли, убеждения, пристрастия, предубеждения и т. д.), которая определяет: а) отношение человека к какому-либо предмету, событию, факту, мнению, делу, лицу; б) то, в каком виде они ему непосредственно представляются, как они реализуются в мире человеческих восприятий. Установки могут быть обусловлены внутренними факторами (субъективные установки) или опре-
деленными моментами внешнего события (объективные установки). Особый вид представляют собой установки, возникшие как результат прошлого опыта, связанного с данным предметом, событием и т. д.
На уровне философского осмысления понятия «установка сознания» существуют различные трактовки.
У Гегеля наивность дофилософского сознания выражается понятием «непосредственность» [3, с. 235]. Философ утверждает: любая ступень сознания обладает непосредственностью, поскольку имеет свою собственную истину. Изменения в определении объекта есть развитие сознания. Различие же между ступенями сознания состоит в том, что на них принимается за истину. Поэтому они также радикально отличаются и относительно определяющего их понятия сущего. На ступени чувственной достоверности сущее постигается в непосредственности зрения, слуха, вкуса и осязания. Однако постижение сущего мыслью всегда актуально, даже если оно на данной ступени еще не осознано как таковое. В наивной непосредственности чувственной достоверности, которая есть форма тождества сознания с предметом, по Гегелю, уже заключено высшее понятие сущего, с помощью него можно отличить видимость от того, что действительно. Непосредственное знание - это знание фактическое, оно есть продукт «внешней» рефлексии [4, с. 320]. Гегель замечает, что результат «внешней» рефлексии при своей наивности, может быть очень глубоким. Ближайшая истина на ступени чувственной достоверности сознания состоит в соотнесенности к другому, ее выражением является рефлексивное суждение, содержащее указание на отношение к этому «другому» - полезен, нравится, опасен и т.п. Предикаты таких суждений - рефлективные определения, истина которых относительна и субъективна. Следствием непосредственной (оценивающей) рефлексии является значимость. Чем конкретнее предметы, о которых идет речь, тем больше точек зрения она дает рефлексии. Однако внешняя рефлексия не исчерпывает своеобразной природы предмета, при этом непосредственное сознание «отклоняет» от себя его рассмотрение. Особенно неподходящей, искажающей содержание формой, согласно Гегелю, является непосредственность сознания в отношении абсолютно необходимого, вечного, бесконечного, внутреннего, которому в этом состоянии сознание придает вид чего-то конечного, разрозненного, себе-самому-внешнего.
Рефлексия на следующих ступенях сознания свидетельствует о неудовлетворенности субъек-
та непосредственным знанием о предмете и желании познать его как опосредованный, то есть познать его сущность. Утверждая, что вещи имеют сущность, мы признаем, полагает Гегель, во-первых, что вещи поистине не то, чем они непосредственно представляются и, во-вторых, что непосредственное бытие вещей есть та завеса, за которой скрывается сущность. При этом он предостерегает нас от наивности, обращая внимание на тот факт, что непосредственность присутствует в сущности: «сущность есть “несовершенное соединение непосредственности и опосредствования”, “она выходит за пределы самой себя”, она есть “бытие рефлексии, бытие, которое светится видимостью в другом и в котором светится видимостью другое”, а потому сущность есть “сфера положенного противоречия”» [4, с. 269]. По Гегелю, рассматривать сущность как нечто только внутреннее есть обычная ошибка рефлексии. Ближайшая истина воспринимающего сознания - предмет есть явление -нуждается в подтверждении, формой которого является предположение, а процедура подтверждения есть «прогресс в бесконечность»: продвижение от предположения к предположению. Истина рассудочного сознания состоит в единстве различенных определений, выраженных в законе, в которых сознание находит свою собственную природу и становится предметом самого себя. Таким образом, углубление в объект есть углубление сознания в самое себя. При переходе к философской рефлексии исчезает наивное понимание понятия сущего, но и на первой, и на последующих ступенях сознания наивность состоит в том, что на них соответственно значимые понятия сущего принимаются в последнем значении и как истинные. Иллюзия сознания, по Гегелю, состоит в том, что свою рефлексию сознание считает объективной, не входящей в интерпретацию. Однако Гегель предостерегает: «Если человек не хочет погибнуть, то он должен признать, что мир существует самостоятельно и в основном закончен. Он должен признать условия, поставленные ему этим миром...» [3, с. 89].
По Гуссерлю, установка сознания есть некий предварительный эскиз нашего понимания мира, соответствующее корреляционное отношение. Иначе говоря, при постижении определенной предметной области выбирается определенная «установка» на нее. Поскольку предметные области различны, то различны и установки на их постижение. В данном контексте термин «выбирается» в отношении обыденного сознания следует уточнить: выбирается бессознательно. Мир повседневности составляет естественная установка, которая существенным образом отлича-
ется от научной, художественной, философской или любой другой. Главный тезис естественной установки - вера в то, что предметы встроены в существующий сам по себе мир [5, с. 65]. В этом и состоит, как полагает Гуссерль, наивность обыденной установки, которую необходимо преодолеть, отказавшись от веры в мир сущий сам по себе.
Естественной для Гуссерля является установка на абсолютность сознания, понимаемого исключительно как осмысленность: все, что имеет смысл, получает этот смысл от нас, нашего сознания; самосознание есть первоначало всего сущего и единственно верный путь мышления. При феноменологической установке, полагает он, существование мира больше не является чем-то само собой разумеющимся, напротив, становится очевидным: бытие мира есть определенный способ бытия для сознания; без предметного мира нет сознания (и наоборот); конкретный субъект и индивидуальность его смыслообразующего потока переживания есть трансцендентальная первопричина мира как «самого по себе бытия». Вещи, таким образом, - это не обнаруживающие себя предметы, а те переживания, в которых они только и могут обнаруживаться, те образы, в которых они только и могут существовать.
Истоком естественной установки естественного сознания является субъективная позиция, согласно которой существующий сам по себе мир и мир в качестве феномена для субъекта являются эквивалентами. Феномен, по Гуссерлю, не явление, за которым стоит еще некая «сущность». «По ту сторону» сознания нет никакой сущности - феномен и есть сущность «как она сама себя являет». Отсюда следует, что любой факт есть факт сознания, смысл, полагаемый сознанием. Для усмотрения сущности как чистого феномена, то есть феномена, очищенного от всякого неосмысленного толкования, должна быть устранена главная предпосылка -некритическое полагание вещей вне сознания. Это полагание есть определяющее свойство «естественной установки», то есть того состояния сознания, в котором человек находится до начала критического осмысления опыта. Таким образом, «неочищенный» феномен естественной установки принадлежит докритическому, дофи-лософскому сознанию. Только в результате последовательного критического анализа смыслового содержания сознания, согласно Гуссерлю, возможно очищение сознания от производных смыслов и выявление изначальных. При этом в результате феноменологической рефлексии меняется не содержание нашего сознания, а наше
отношение к этому содержанию, а именно - весь наш опыт предстает как содержание сознания, все предметы нашего опыта рассматриваются не как «вещи в себе», а как смыслы для субъекта. Между сознанием и реальностью оказывается пропасть смысла. Сознание в состоянии критического анализа предстает самодовлеющей сферой, лишенной отношения к чему-либо «вне сознания», полем рефлексии, в котором субъект имеет дело исключительно с фактами сознания и является общим смысловым центром всей жизни сознания.
Если для обыденного сознания вещь представляет собой нечто телесное, а потому - отдельно существующее, то для сознания в состоянии феноменологической рефлексии она есть интенциональное единство. Сознание «живет» интенциональными актами - в них оно полагает смысл или содержание своего предмета. Чтобы выявить принципы и структуру смыслополагающей деятельности сознания, необходимо прежде установить факт восприятия, в котором субъект и объект, материя и форма мысли еще не выделены рефлексией. Но предметом философской рефлексии является не этот видимый слой сознания, а все то, что объединяет акты сознания и придает ему целостность, то есть смысловое, целеполагающее начало. В своей смыслополагающей деятельности сознание всегда горизонтно, в том смысле, что, конституируя предмет, сознание «исходит» из возможной для него совокупности точек зрения на данный предмет. Однако в состоянии рефлексивного анализа сознание «раздвигает» горизонты. В этом состоянии оно уже не есть безразличная форма эмпирического содержания, а активно полагающее сознание - конституирующее и конструирующее свой предмет.
Для Гуссерля наивность естественной установки заключена в полагании сущего. В его понимании, упущение из виду этой положенности и есть наивность. Естественная установка сознания является конституирующим мир предварительным эскизом нашего понимания бытия, но мы в естественном состоянии сознания этого не понимаем. При такой установке сознания нам доступно понимание только определенных связей с миром, а потому мы живем иллюзией, не зная о своем пристрастии. Гуссерль настолько верил в силу философской рефлексии, что полагал - она способна освободить наше сознание от наивности.
Однако и другие «ориентиры» сознания страдают наивностью в том смысле, что не подвергают анализу свою установку на предметы, стремясь познать их без рефлексии субъектив-
ных условий собственной направленности. В этом смысле все установки сознания в определенной степени являются ситуационно ограниченными, а наивность сознания есть следствие ситуационной ограниченности того контекста, в котором реализуется конкретное сознание.
Экзистенциальное понимание естественной установки естественного/обыденного сознания отличается от феноменологического. Так, Хайдеггер в наивности видит повседневный способ человеческого существования, который безразличен по отношению к различию между бытием и сущим [6. с. 258]. Обыденная жизнь, смысловое пространство повседневности признаются первичными. Повседневность - источник общезначимого, основа и критерий достоверности, из нее вызревает всякий анализ.
Тезис о первичности повседневности, закрепившийся в современной философии стараниями не только Хайдеггера, но и позднего Витгенштейна, Г.Райла, Дж.Остина, «подрывает» наивную веру не только во всесильность философской рефлексии, но и, по сути, указывает на предпосылку мифотворческого элемента в философии. Наивность как повседневный способ человеческого существования нельзя исключить посредством философской рефлексии. Интен-циональность «не способна» увидеть дофило-софскую наивность, поскольку сама интенцио-нальность рассматривается Хайдеггером не в качестве первоначального феномена, а в качестве «проекта» (как предпонимания смысла бытия), который встроен в структуру понимания различия между бытием и сущим. Иначе говоря, интенциональность как проект есть эскиз. Однако любой предварительный эскиз в постижении бытия уже пронизан наивностью, то есть безразличен к различению бытия и сущего. Методом борьбы с бессмысленностью мира «естественной установки», по Хайдеггеру, становится герменевтика, «наполняющая» мир естественного сознания реальностью подлинного смысла. Предметом герменевтики являются смысловые связи в повседневном мире как тексте, автор которого включен в него непосредственно в качестве одного из знаков (конечно, знаков особого рода). Истолковать мир повседневности как текст трудно: понять целое можно только исходя из понимания частей, в том числе из понимания себя как части мира, и наоборот - части только из целого. Но прежде чем мы узнаем что-то о частях, у нас всегда есть предпонимание мира, подлежащего интерпретации, смутность которого и следует прояснить. Поскольку интерпретатор сам включен в это смутно ощущаемое целое, то предпонимание мира, подлежаще-
го интерпретации, не требует нашего сознательного участия, но оставляет для него такую возможность. Взаимоистолкование мира через себя и себя через мир требует сознательного участия в проекте «мир» его автора. И автор становится мифотворцем, а его проект - мифом о мире и о самом себе. В говорении о себе экзистирующий человек получает и утверждает себя. Но, получая и утверждая себя, он оказывается в пространстве мифа. Если воспользоваться терминами Хайдеггера «собственные/несобственные» модусы бытия», а создаваемые человеком интерпретации признать в качестве мифов (в широком смысле), то личный миф можно трактовать как собственный модус бытия, тогда как миф-молву или неличный миф в качестве несобственного модуса бытия. Но и в том и в другом случае человек есть сущее среди другого сущего, а потому он знак-символ среди других знаков-символов.
В определенном состоянии (или на определенном уровне) сознание человека получает возможность представлять абстрактные понятия (Правда, Истина, Справедливость, Благо), существующие лишь в мысли, в качестве существующего вне мысли. Утверждать, что такие представления присущи только рассудочному сознанию, следует с оговоркой - на этом уровне сознания гипостазирование осуществляется с некой целью. Непосредственное сознание наивно полагает и верит в их не только непосредственное, но и самостоятельное существование. Иначе говоря, результаты целенаправленной деятельности рассудочного сознания на уровне непосредственного сознания могут стать объектом наивного восприятия. В этом смысле можно говорить о гипостазировании как опосредованном признаке процесса мифотворчества.
На всех уровнях сознательного опыта сотворяется миф: на уровне чувствования - когда сознание в состоянии непосредственности, или наивности, придает своему предмету значимость; на уровне воспоминания - когда осуществляется конституирование образов, переживаний и мыслей, осознаваемых как бывшие в опыте прежде; на уровне воображения - когда в состоянии творческого функционирования индивидуальное сознание конституирует образы, переживания и мысли не как заимствованные извне или памяти, а исключительно как вновь созданные. Иначе говоря, сознание свидетельствует о себе и о своей способности обманываться в отношении своего содержания в различных формах - в опыте повседневности, в сущностном, ценностном, мистическом опыте. Чем внутренне сложнее и глубже сознательный опыт, чем сложнее и
глубже предмет сознания, тем интенсивнее процесс мифологизирования.
Мифичность в форме неосознаваемой недостоверности и недостаточной обоснованности наших представлений о собственном сознании и сознании другого обусловлена разными факторами. Так, понимание того, что мы видим и слышим, не может служить основанием для вывода о скрытых причинах того, что конституирует деятельность сознания. Наши утверждения о мотивах поступков другого являются законоподобными (термин принадлежит Г.Райлу) и не застрахованы от ошибок. Мы можем знать о действиях человека, но мы не знаем, что наполняло его сознание в момент этих действий. В этом смысле и предполагаемые объекты рефлексии, и ее результаты являются мифоподобными [7, с. 158]. Но способ, каким человек узнает о своих собственных устойчивых мотивах, тот же самый, различно лишь количество доступной ему информации - о себе человек знает больше, поскольку располагает материалом воспоминаний о своих прошлых ощущениях и переживаниях. В оценке своего сознания человек располагает большим массивом данных, которого ему недостает в оценке сознаний другого. Однако это не является гарантом объективности, обоснованности оценки содержания собственного сознания. Эта оценка также является мифоподобной. Предположительный характер наших знаний о сознании обусловлен прежде всего тем, что мы одновременно и осознаем, и не осознаем нечто (мы можем осознавать действие, но не осознавать его скрытые мотивы). Следовательно, в структуре наших действий всегда есть как мотивированные, но тотально не осознаваемые, так и автоматические, но не являющиеся тотально бессознательными, действия. Наши знания о сознании, каким бы способом они ни добывались - саморефлексией или рефлексивным анализом другого сознания, - всегда мифоподобны в силу своей неосознаваемой носителем этого знания недостаточной обоснованности и достоверности. Любая категоричность в отношении содержания конкретного сознания есть миф. Непосредственные, неотрефлексированные знания о работе собственного сознания есть миф, первичный и абсолютно наивный.
Мифичность сознания обеспечивает единство чувственного, интуитивного и рационального;
актуализирует иррациональное как интуитивные внелогические факторы человеческого интеллекта. Она придает мышлению «сложность», «полярность», противоречивость, нелогичность, но благодаря, а не вопреки ей, человек способен познать сложность, полярность и «нелогичность» мира.
Предположив, что всякий опыт, всякое суждение обусловлены прежде всего мифичностью сознания, выскажемся в пользу возможности соизмеримости повседневного и научного знания, но не в критериях (категориях) формальной логики. Ни наука, ни миф не являются сферами «чистой» рациональности и «чистой» иррациональности; рациональное познание - это познание в горизонте мифичности сознания; при определенных условиях гносеологический потенциал повседневности как сфера мифотворчества естественного сознания способен усилить результаты рационального познания, в том числе и в отношении решения проблемы сознания.
Литература
1. Мигуренко Р.А. Индивидуальное сознание: метафизические основания, факторы и способы проявления его мифичности. - Томск: Изд-во STT, 2010.
2. Мигуренко Р.А. Проблема мифотворчества в горизонте индивидуального сознания // Вестник Том. гос. ун-та.
- 2010. - № 339. - С. 57-61.
3. Гегель В.Г. Феноменология духа. Энциклопедия философских наук. Т.3. Философия духа / отв. ред. Е.П. Ситковский. - М.: Мысль, 1977. - С. 210-250.
4. Гегель В.Г. Учение о сущности. Энциклопедия философских наук. Т.1. Наука логики / отв. ред. Е.П. Ситковский. - М.: Мысль, 1975. - С. 264-340.
5. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.
6. Хофмайстер Х. Что значит мыслить философски / отв. ред. А.Б. Рукавишников, Д.Н. Разеев. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006.
Сведения об авторах Мигуренко Раиса Афанасьевна - кандидат философских наук, доцент кафедры философии гуманитарного факультета Томского политехнического университета, г. Томск, e-mail: tatarova47@mail.ru.
Data on authors Migurenko Raisa Afanasevna - candidate of philosophical science, associate professor, department of philosophy, humanitarian faculty, Tomsk Polytechnic University, Tomsk, e-mail: tatarova47@mail.ru.
