CC BY
70
Вестник ДВО РАН. 2013. № 4
УДК 398.21(=82)(571.63)
Т.В. КРАЮШКИНА
К вопросу о межличностных отношениях: специфика обмена информацией (на материале русских народных волшебных сказок, записанных в Приморье во второй половине ХХ в.)
Статья посвящена актуальному вопросу современной фольклористики — изучению одного из аспектов этнопсихологии на материале региональной волшебной сказки. Для анализа привлечены опубликованные и неопубликованные русские народные волшебные сказки, записанные на территории Приморского края во второй половине ХХ в. Выявлены особенности функционирования важной составляющей межличностных отношений — передачи и восприятия информации.
Ключевые слова: региональный фольклор, русская народная волшебная сказка, персонажи, межличностные отношения.
On the question of interpersonal relationships: specifics of information exchange (based on the Russian folk fairy tales written in Primorye in the second half of XX century). T.V. KRAYUSHKINA (Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
The article focuses on contemporary issues of today’s folklore — the study of one aspect of ethnopsycologybased on the material of the regional written in the Primorye Territory in the second half of XX century The features of the functioning of an important component of interpersonal relations — the transmission and perception have been revealed.
Key words: regional folklore, Russian folk fairy tale, characters, interpersonal relations.
Русская волшебная сказка - специфическая энциклопедия жизни нашего народа. Существуя на протяжении многих веков, она стала своеобразным способом трансляции представлений русских о разнообразных явлениях действительности, к которым относятся и межличностные отношения. Способы передачи и восприятия информации в волшебной сказке можно поделить на два типа: рациональный и иррациональный. Первый из них весьма популярен, второй используется реже. Безусловно, самым распространенным в волшебной сказке рациональным способом передачи информации является устный. Диалоги представляют собой значимую часть повествования; монологи, используемые в меньшей степени, также могут содержать ту или иную информацию, в достоверности которой персонаж убеждает самого себя.
Персонажи рассказывают о произошедшем событии, свидетелями которого они были (братья героя возвращаются домой и сообщают своим женам о богатыре, пытавшемся выполнить задачу царевны (530 Сивко-Бурко [3]1), при этом за рамками текста находится просьба жен поведать им о событии: неизвестное выступает такого рода ценностью, которую отдают без просьбы об этом). Довольно часто в сказках используется информирование другого типа: некий положительный персонаж сообщает другому о том, что
КРАЮШКИНА Татьяна Владимировна - доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток). E-mail:[email protected]
1 Приводятся обозначения, традиционно используемые в фольклористике для классификации сюжетов сказки.
именно он должен сделать для того, чтобы достичь поставленной цели. Таким образом формируется будущая модель поведения героя. Помощники рассказывают герою, как ему необходимо себя вести для спасения собственной жизни (313А, В, С Чудесное бегство): нужно похитить платье одной из девушек, которые придут купаться на берег моря, и отдать одежду только после того, как девушка пообещает выйти замуж за похитителя; так все и происходит. Старик не способен узнать сына среди других юношей, превращенных колдуном в голубей или в баранов (325 Хитрая наука). Убитого горем отца нежданно выручает старушка, которая учит, как же отличить сына от других юношей. Старик следует совету и спасает свое дитя от антагониста. Реже подобная информация исходит от самого персонажа, нуждающегося в помощи: герой, которого ждет смерть, просит служанку спасти его от гибели и рассказывает ей, что следует сделать (301Б* Солдат находит исчезнувшую царевну).
Информация о будущем может и предостерегать персонажа о беде, которая его ждет, если он будет делать то, что задумал. Любопытно: такая информация иногда воспринимается персонажами как недостоверная. Так, девочка идет к своей крестной матери. Трижды ей на пути встречаются люди, которые предупреждают ее об опасности, но героиня не верит им: «”Не йди, твоя мать ведьма, людей всих съест и тебя съест ”. А вона каже: ”А я пойду, моя мать не ведьма”» [4, с. 23] (близко к 334 Две доманушки (доможирихи)). В результате все случается так, как девочке было предсказано. Если же похищенная царевна предупреждает героя об опасности, то он отвечает ей, что не боится антагониста, и тогда или они спасаются бегством, или он вступает в бой с похитителем девушки, при этом оказывается ценным совет, который герою дает царевна:
«- Уходи ты отсюда подальше, а то мой муж, трехглавый змей, тебя сразу съест.
- Может быть съест, может быть подавится.
- Тогда слушай меня. Видишь, стоят два бочонка. Ты их поменяй местами» (Рукописный фонд кафедры русского языка и литературы ШРМИ ДВФУ (далее - архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ). 1979 г. П. 1. Т. 2. С. 1) (301Б* Солдат находит исчезнувшую царевну). Благодаря совету богатырь обретает дополнительную силу и побеждает врага.
В русской народной волшебной сказке Приморья используется и непрямой способ передачи информации. Братья в присутствии героя рассказывают женам о задаче царя. Но ценной информация оказывается именно для Ивана: он едет выполнять задачу и в результате становится мужем царевны (530 Сивко-Бурко). Еще один способ получения информации - с помощью посредника. Таким посредником часто выступает персонаж-женщина: супруга Змея прячет от мужа пришедшего героя, а сама узнает ответы на вопросы, с которыми пришел юноша. Если герой находится в укромном месте, то он сам слышит ответы Змея, если же женщина превращает его в какой-либо предмет, таким образом пытаясь спрятать от антагониста, то он лишен возможности воспринимать информацию, и тогда она сама передает герою, что поведал ей Змей (461 Марко Богатый).
Иногда инициатива в получении информации исходит от другого персонажа. Это вызвано двумя причинами. Во-первых, сам персонаж оказывается не в состоянии покинуть локус и узнать ответ: перевозчик просит героя, направляющегося к Змею, узнать у антагониста, «сколько ему еще тут возить людей <...>» [5, с. 46] (461 Марко Богатый). Во-вторых, информация, которая нужна антагонисту, очень ценна для героя, и он не стал бы делиться ею со своим врагом. Поэтому антагонист прибегает к помощи посредницы -своей любовницы, находящейся замужем за героем. Именно так жена узнает, что ее муж победил антагониста с помощью сабли, эту саблю жена крадет, и антагонист в свою очередь одерживает победу над героем (301Б* Солдат находит исчезнувшую царевну).
В волшебной сказке одновременно может использоваться устная и письменная (т.е. визуальная) передача информации. Любопытно, что по логике сказки достоверной при этом признается именно письменная. Так, антагонист, желая уничтожить героя, хочет ввести его в заблуждение. Но монах, вырастивший героя, просит у антагониста расписку:
«<...> что ты его забираешь, и что ты ему обещаешь» [5, с. 46] (461 Марко Богатый). Марко пишет на иностранном языке, который никто не в состоянии понять, а парню на словах велит ехать к нему домой и венчаться с его дочерью. В записке, которую он передает с героем для жены, содержится распоряжение бросить героя в загон к быкам. По логике сказки вполне нормальным явлением считается подлог документа, если он совершается для спасения жизни героя. В пути герой встречает слугу, несущего записку жене Марко, герой спрашивает, куда тот идет: «Тот ему рассказал и записку показал. Прочитал он записку, переписал по-другому на том же языке и отдал слуге» [5, с. 46]. Если же подлог документов производят антагонисты, то это действие осуждается сказкой. Идентификация почерка для сказки не характерна.
В сказке говорится об информации, воспринимаемой только аудиально. Этот способ восприятия используется, когда объект находится вне поля зрения персонажа. Солдат «слышит, что корабль дал гудок и отходит от берега. И он понял, что его бросили на острове» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ. 1980 г. П. 4. Т. 28. С. 1) (301Б* Солдат находит исчезнувшую царевну). Подобного рода способом может подаваться и информация, не соответствующая действительности. Ведьма хочет похитить героя, обманув его. Она, прячась на берегу, кричит грубым голосом, на что герой отвечает: «Нет, у моей мамки тонкий голос. Это <... > ведьма зовет, хочет меня свести» [4, с. 21] (327С, Р Мальчик с пальчик у ведьмы). Ведьма идет к кузнецу сковать язычок, чтобы голос стал тоненьким. Герой принимает ведьму за мать, не видя ее, и плывет к ней, после чего она его похищает. Но и положительный персонаж может использовать такого рода способ передачи информации. Герой бросает на чердак головы убитого им змея. Хозяин дома спрашивает богатыря о причине шума. Герой отвечает: «- <...> лычки запасаю на зиму. Буду зимой <... > лапти плести» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1979 г. П. 1. Т. 2. С. 2) (301Б* Солдат находит исчезнувшую царевну).
Существенную роль в передаче информации играют предметы материальной культуры. В. Е. Добровольская, выделяя функции предметов, обозначает такую группу, как информаторы о пути, к которым исследовательница относит камни и столбы с надписями [1, с. 78]. Подобные камни и столбы, как правило, стоят у развилки. Они информируют персонажа о том, что именно ждет его на каждой из дорог: гибель самого героя, смерть его коня или же встреча с красными девушками. По нашему мнению, следует обратить внимание на следующий момент: камень или столб с надписью - своего рода средство многократной коммуникации. Однажды зафиксированная информация становится доступна многим персонажам, находящимся в конкретном локусе, при этом время существования информации логикой волшебной сказки не ограничивается, как и доступ персонажей к информации. Персонаж, оставивший надпись на камне или на столбе, всегда оказывается за рамками текста.
В волшебной сказке упоминаются и другие письменные источники, к ним относятся приказы царя (в них глава государства информирует своих подданных о задаче, выполнив которую можно стать мужем царевны). Зачастую важны даже не условия, а способ информирования: «Вот однажды царь публикует: отдать дочь замуж <... >» [4, с. 26] (530 Сивко-Бурко). Издание приказов в текстах приписывается только одному типу персонажей - царю. Другие, даже высокого социального статуса, персонажи (бояре, царевичи, купцы) никогда не используют подобного способа передачи информации. Елена Премудрая, почитав волшебную книгу, узнает, где именно прячется ее супруг. Этот способ получения информации - чтение волшебной книги - не присущ более никакому типу персонажей приморской сказки, даже колдунам-мужчинам. Надписи встречаются не только на неодушевленных, но и на одушевленных предметных реалиях. Таким предметом в сказках с контаминацией сюжетов 567 Чудесная птица и 303 Два брата выступает лесная птица, гусыня, иногда даже курица. Эту птицу мужику продает пьяница, или же он сам добывает ее на охоте. Главное, на ее крыльях содержится важная надпись, обещающая тому,
кто съест голову птицы, стать царем, а употребившему в пищу сердце - необычную способность (плеваться золотом или бриллиантами). Со временем мотив надписи может трансформироваться следующим образом: уже сама птица говорит мужику о своих необычных свойствах. Делается акцент на недоступности информации для других персонажей: «Один раз отец зашел в дремучий лес и видит - на дереве сидит огромная красивая птица.
- Кто съест мою голову, тот будет царь. Кто съест мое сердце, тот будет золотарь» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1969 г. П. 3. Т. 7. С. 2).
В волшебной сказке используются и не совсем обычные для действительности способы информирования. К ним, например, относится надпись на свадебной выпечке, разорванный на две части и запеченный в свадебный пирог портрет, письмо, также спрятанное в пироге. Подобными способами герой ставит в известность свою невесту, что он жив. Важным является адресат: информация предназначается конкретному персонажу, именно поэтому она локализуется в предмете, доступ к которому может иметь только невеста. Получив эту информацию, царевна отказывается выходить замуж за мнимого спасителя.
О том, что он жив, жених может дать знать невесте в день свадьбы и с помощью кольца, весьма популярной в волшебной сказке предметной реалии. Царь предлагает всем выпить за упокой капитана. «И когда поднесли рюмку капитану, он надел на палец кольцо <...> и поднял руку вверх. Заблистало кольцо, как солнце. Увидала царевна его и закричала: ”Нет, отец, давайте выпьем за здоровье капитана!”» [4, с. 43] (301Б* Солдат находит исчезнувшую царевну). То, что герой оказывается жив, не всегда вызывает радость у спасенной царевны. Так, он приходит на свадьбу неузнанным. Выпивает чарку и вытирается платком, подаренным ему девушкой. «Вспыхнула невеста, встревожился жених. Узнали они Коровина и уж готовы были плакать и просить прощения [за предательство] <... >» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1979 г. П. 5. Т. 29. С. 8-9) (301А, В Три подземных царства).
В других сказках представлен иной тип мотива: царевна, часто по совету отца, намеренно ищет свое кольцо у собравшихся персонажей-мужчин, таким образом она пытается обнаружить, кто же из них выполнил ее задачу - допрыгнул на коне на третий этаж и сорвал с пальца кольцо. Герой всегда старается скрыть от царевны, что именно он и является ее женихом: палец, на который надето кольцо царевны, герой заматывает тряпочкой, а царевну пытается ввести в заблуждение, говоря о мнимой ране, но невеста продолжает настаивать на своем:
«- Разрешите, я посмотрю.
- Да нет, здесь такой оборванный, нехорошо даже развязывать.
- Ничего, ничего, развяжите» [4, с. 29] (530 Сивко-Бурко). Под повязкой девушка видит свое кольцо. Иногда вместе с информацией, относящейся к делу (почему завязана рука), царевна задает герою и вопрос, не связанный с кольцом, но имеющий отношение к семейному статусу героя (есть ли у него родственники, кто они).
Предметные реалии могут выполнять и дополнительную функцию - выступать вещественным подтверждением слов информатора. Следует отметить, что такая функция предметным реалиям в волшебных сказках Приморья приписывается сравнительно нечасто. Так, капитан находит похищенную царевну, которую долго искал. Капитан говорит ей, что он убил великана, но девушка не верит. В качестве доказательства герой приносит ей поочередно руку и ногу великана, но только когда приносит голову, она удостоверяется в гибели антагониста. Затем капитан сообщает царевне, что послан ее отцом, но она снова не верит. Капитан в доказательство демонстрирует ей кольцо, подаренное царем: «Увидела царевна отцово кольцо - поверила» [4, с. 41] (301Б* Солдат находит исчезнувшую царевну). Предметное подтверждение информации используется не только в паре жених-невеста; настоящая невеста может доказывать другим претенденткам на руку героя, что именно она является той девушкой, которую он полюбил: «Старшей сестре он [башмачок]
не подошел. Младшей - в самый раз. Старшая в претензии. Тогда младшая показала туфлю другую» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1968 г. П. 2. Т. 19. С. 1) (510А Золушка).
Предметные реалии могут служить подтверждением того, что герой, их предъявляющий, является истинным освободителем царевны. Такими реалиями выступают отрубленные головы змея и тяжелая каменная плита, которую оказываются не в состоянии поднять мнимые спасители. Герой просит персонажей, присвоивших себе его подвиги, поднять камень, под которым лежат змеиные головы: «’’Поднимите вот этот камень и достаньте головы. Куда вы дели головы?” Они ж не знают, куда ж дел. <...>. Они жилились-жи-лились - не могут поднять этот камень. Он подошел, одной рукой поднял» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1990 г. П. 1. Т. 1 (Б). С. 7 ) (532 Незнайка). Иногда даже сам персонаж (вернее, части его тела) становится такой предметной реалией. Сын рассказывает дяде и отцу, не знающим, кто перед ними, о том, как у него и у его брата руки стали золотыми по локоть: «Развязывает руки и говорит: ”Вот, папа, я твой сын. А твой племянник, дядя. А там, - говорит, - ваша сестра и жена. Идите заберите ”» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1990 г. П. 1. Т. 1 (Б). С. 6) (706 Безручка).
Зачастую в волшебной сказке подтверждение предметными реалиями имеет и недостоверная информация. Герой, пытаясь скрыть от своих родных, что на самом деле он отправляется в город выполнить задачу царевны, имитирует свой поход в совершенно иной локус и для осуществления другой цели. После того как братья дурака уехали, он просит невесток: «Дайте мне корзину. Я пойду по грибы» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1967 г. П. 1. Т. 5. С. 1) (530 Сивко-Бурко). Сам уходит в лес, вызывает коня, скачет в город и пытается допрыгнуть до царевны. После он возвращается домой, да не с пустыми руками: «А дурачок принес грибы - там не грибы, а мухоморы. И ему говорять: ”Зачем ж тоби они?”» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1967 г. П. 1. Т. 5. С. 1). Эти собранные мухоморы -своего рода очередное подтверждение того, что герой не способен выполнить задачу царевны, раз уж он оказывается не в состоянии сделать элементарное: отличить съедобное от несъедобного.
К подобного рода подтверждениям своих слов прибегают и антагонисты. Невестка, пылая ненавистью к золовке, делает все возможное, чтобы оклеветать ее и вызвать гнев мужа. Она разрезает на куски пальто супруга, затем убивает его любимую собаку, а ножик подкладывает золовке в карман, причем сама же и показывает мужу эту улику: «Это она [убила]. Вон, смотри, ножик даже в кармане»» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1990 г. П. 1. Т. 1 (Б). С. 3) (706 Безручка). Но брат прощает сестре. Наконец невестка убивает собственного младенца и его труп демонстрирует мужу как доказательство вины золовки, при этом имитирует горе: «Приезжает он с охоты, а она в слезах, в горе встречает его: “Сестра задушила Игнатка”» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1990 г. П. 1. Т. 1 (Б). С. 3) (706 Безруч-ка). Обращает на себя внимание такой момент: золовка ни разу не пытается опровергнуть клевету невестки, а брат никогда не старается выяснить у сестры правду. Видимо, предметные реалии, согласно логике сказки, являются неопровержимым доказательством предоставленной информации.
В сказке на сюжет 706 Безручка используется такой мотив: сестра приводит брату в жены девушку, внешне похожую на нее саму. Брат оказывается не в состоянии отличить невесту от сестры. Тогда он решает, прибегая к обману, узнать, кто же из девушек -его сестра. Для этого он имитирует самоубийство: наливает кровь в пузырь и прячет его под пиджак: «Он взял нож, проткнул пузырь, кровь и полилась. Тогда сестра подскочила: “Ой, братец родный, я же не знала, что ты так сделаешь ”. - “Ну слава Богу, что узнал <...>”» [4, с. 34].
Введение в заблуждение может быть представлено с помощью кинестетического восприятия. Так, Мальчик с пальчик, купленный барином, нагадил в носовой платок, в который его завязал барин, а сам убежал. Барин для подтверждения информации - что герой все еще находится в его кармане - периодически щупает платок: «А барин едет-едет,
сунет руку в карман, пощупает платочек - есть!» [4, с. 31] (700 Мальчик с пальчик (Горошек, Воловье ушко)). Изредка встречается и такая форма: одни персонажи делают ошибочные выводы, а другие не обнаруживают правды. Так, герой тайно ото всех любуется кольцом царевны. Его братья видят сияние кольца и думают, что герой жжет спички: «- Ванька-дурак, не порть спичек!» [4, с. 29] (530 Сивко-Бурко). Герой, не пытаясь вывести их из заблуждения, отвечает: «- Да я одну» [4, с. 29].
Особое место занимают в волшебной сказке предметные реалии, информирующие о принадлежности персонажей разным мирам - нашему и иному. Девочка приходит в гости к крестной, та спрашивает, что же героиня видела по пути к ней:
«- А я бачила на воротах кишки.
- То мои мотки.
- Я бачила у вас ноги, руки и головы людские.
- Ноги - це мои кочерги, руки - це мои ложки, головы - це мои миски» [4, с. 24] (близко к 334 Две доманушки (доможирихи)). Так девочка убеждается в том, что ее крестная - людоедка.
В русской народной волшебной сказке говорится и о таком состоянии персонажей, как сон. В передаче информации он играет специфическую функцию: спящий персонаж оказывается не в состоянии воспринять информацию, передаваемую рациональным способом. Данный тип неполучения информации представлен в сказке с контаминацией сюжетов 306 Ночные пляски, 518 Обманутые черти и 566 Рога. Царь нанимает солдата узнать, где царевна за ночь снашивает 25 пар ботинок. Первые две ночи солдат не может выполнить задачу, потому что царевна опаивает его, и он засыпает. Утром царь приходит узнать ответ на интересующий его вопрос.
«- Что, прокараулил?
- Прокараулил» [4, с. 37], - честно отвечает солдат.
Для другой сказки (530 Сивко-Бурко) традиционен иной мотив: отец отправляет сыновей поочередно караулить пшеницу. Старший и средний ночью не охраняют посевы, а ложатся спать. Отцу же говорят, вводя его в заблуждение: «Всю ночь не спал и змей-вора не увидал» [4, с. 26]. Утаивают старшие сыновья от отца следующее: они не видели вора не потому, что его не было, а потому, что проспали всю ночь. Младший сын тоже обманывает отца, но делает это по другой причине: он действительно не спал, но при этом видел вора. Как и старшие братья, он утром сообщает отцу: «Всю ночь не спал и змей-вора не увидал» [4, с. 26] (530 Сивко-Бурко). Притворяясь спящим, герой узнает жизненно важную для него информацию: баба яга и ее дочка собираются зажарить его и съесть [4, с. 21] (327С, Р Мальчик с пальчик у ведьмы). Благодаря узнанному мальчик сумел спасти свою жизнь.
В русских народных волшебных сказках говорится и об иррациональных способах передачи информации (стоит отметить, что они в сказочном фольклорном фонде Приморья, как и в общероссийском, используются сравнительно редко). Сновидение - один из таких способов. Любопытна следующая деталь: вещие сны видят не только женские, но и мужские персонажи, сведения, полученные во сне, в преобладающем количестве текстов воспринимаются как достоверные. Не соответствующей действительности их может признавать лишь тот персонаж (в основном это мужчина), которому рассказывают о событии, увиденном во сне. Для самого же сновидца его сон всегда вещий, всегда достоверный, причем воспринимается как непременное руководство к действию.
Так, в одной из сказок говорится о бездетной паре: муж и жена состарились и нуждаются в помощнике. Именно в это время, когда стала остро ощущаться необходимость в сыне, старуха видит вещий сон, где действующим лицом выступает ее муж: «И видит однажды старуха дивный сон - будто поймал старик в сетях одну-единственную рыбку, а та - вся жаром горит, чешуя на ней так и сияет» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1979 г. П. 4. Т. 26. С. 1) (532 Незнайка). Упоминание во сне чудесной рыбки весьма значимо. В славянской традиции рыба связана с оплодотворением, а увиденная во сне рыба,
как считали наши предки, была предзнаменованием совершившегося зачатия ребенка. «Как знак наступившей беременности истолковывают» [2, с. 207] приснившуюся рыбу. В традиционной культуре существовала зависимость между полом ребенка и родом термина, обозначавшего тот или иной вид рыбы: «<...> лещ и окунь снятся к рождению мальчика, плотва и щука - девочки <...>» [2, с. 207]. Подобная связь пола ребенка и рода увиденного во сне типа рыбы для сказки не характерна. В русской народной волшебной сказке от съеденной рыбы на свет появляются только мальчики. За рамками текста остается передача информации старику об увиденном во сне. Старуха воспринимает свой сон как побуждение к действию: «И вот утром посылает старика старуха за рыбой: “Съезди, поймай рыбки, я съем плавничок и родится у нас добрый молодец "» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1979 г. П. 4. Т. 26. С. 1). Так и происходит: старик ловит чудесную рыбку, старуха ее съедает и в скором времени рождает долгожданного сына.
К иррациональным способам передачи информации относится и предчувствие. Если вещие сны видят как положительные, так и отрицательные персонажи, то предчувствие в волшебной сказке в Приморье приписывается исключительно положительным персонажам. Следует различать два типа предчувствия. Первый тип свойствен женским персонажам. В этом случае предчувствие может информировать о каком-то событии, которое случится в будущем, вернее, даже не о самом событии, а о том, каким именно это будет событие - счастьем или горем. Как правило, предчувствие связано с некоей опасностью для другого персонажа. Так, царевна чувствует, что с ее мужем случится беда: «Не хотела царевна расставаться с мужем, чуяло сердце недоброе <...>» (Архив КРЯЛ ШРМИ ДВФУ 1979 г. П. 5. Т. 29. С. 10) (301А, В Три подземных царства). Если бы царевна последовала своей интуиции, то ее муж остался бы жив, но она слушает других персонажей, уговаривающих ее не препятствовать мужу - отпустить его на охоту. В этом случае возникает конфликт двух информационных систем: иррациональной и рациональной. Информацией, соответствующей действительности, является именно та, что лично получена персонажем, хотя и иррациональным способом.
Второй тип предчувствия присущ мужским персонажам, он связан не с будущим, а с событием, происходящим в настоящем времени, этот тип предчувствия имеет некоторое отношение к логике. Предчувствие может возникать у персонажа при наличии внешнего раздражителя. В сказке на сюжет 706 Безручка говорится о том, что жена родила сыновей в отсутствие мужа. Свекор и свекровь выгнали ненавистную невестку, но ее с детьми приютил трактирщик. Муж отправляется на поиски жены и детей. Он никогда не видел своих сыновей, лишь знает об их существовании. Волей случая герой оказывается именно в том трактире, где живут его дети и жена. Один из сыновей подносит отцу выпить: «(Что-то душа предчувствует, что это его сын)» [4, с. 35]. Герой воспринимает собственное предчувствие как вполне достоверный источник информации, начинает расспрашивать мальчика, кто его отец. Мальчик отвечает, что ему это неизвестно. Тогда герой просит позвать маму мальчика и узнает в ней свою жену. Именно таким образом развивается в волшебной сказке цепочка получения информации: от иррациональной к рациональной; иррациональная становится основой для получения рациональной информации.
К иррациональному способу передачи информации можно отнести и предсказание: персонаж-предсказатель способен видеть событие, которое еще не реализовалось в настоящем времени. Как правило, за рамками текста остается способ этого видения. Лишь в редких случаях повествуется о судьбе еще не рожденного ребенка, которую звездочет узнал, следя за движением небесных светил. В сказке, записанной в Приморском крае, говорится о царе, встретившем нищего: «И предсказал ему нищий, что родится у него дочь-красавица и будет она украдена. Изумился царь, приехал домой, рассказал жене <...>. Через девять месяцев его жена-старуха родила дочь» [4, с. 39] (301Б* Солдат находит исчезнувшую царевну). Как и с получением информации через вещий сон, предсказание расценивается как абсолютно достоверный источник.
Обмен информацией, являясь важной составляющей межличностных отношений персонажей, занимает в русских народных волшебных сказках Приморья, зафиксированных во второй половине ХХ в., значительное место. Самыми популярными оказались устная передача информации и аудиальное восприятие, за ними следуют устная передача, подтвержденная предметными реалиями, ее аудиальное и визуальное восприятие. Реже используется письменная передача информации, воспринимаемая визуально. Мало востребована тактильная передача информации и кинестетическое ее восприятие. По сути, русская народная волшебная сказка в Приморье - составляющая общерусского фольклорного фонда: в текстах нашего края, как и в сказочных текстах других регионов России, очевидны сходные принципы изображения передачи информации.
Информация в волшебной сказке также обладает несколькими признаками: как правило, если ее сообщает другой персонаж, она никогда не бывает известна тому, кому о ней говорят: она всегда новая, неизвестная. Важным признаком информации является ее достоверность (реже - мнимая достоверность). Как положительные, так и отрицательные персонажи делятся достоверной и недостоверной информацией, воспринимают ее также обе группы персонажей.
Для русской народной волшебной сказки в Приморском крае не характерна незавуалированная недостоверная информация. Зачастую источником информации персонажи не интересуются. Более других потребителем информации выступает герой (или героиня, если сказка женская), персонажами же, выдающими информацию, могут быть любые типы, главным для них является наличие контакта с героем. Информация может касаться как уже совершившихся событий, имеющих место в настоящем (это самый востребованный тип), так и будущих событий.
ЛИТЕРАТУРА
1. Добровольская В.Е. Предметные реалии русской волшебной сказки. М.: ГРЦРФ, 2009. 224 с.
2. Кабакова ГИ. Антропология женского тела в славянской традиции. М.: Ладомир, 2001. 335 с.
3. Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / сост. Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. Л.: Наука, 1979. 437 с.
4. У ключика у гремучего: Дальневосточный фольклор / сост. Л. Свиридова. Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1989. 255 с.
5. Фольклор Дальнеречья / сост. Л.М. Свиридова. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1986. 288 с.
