CC BY
70
УДК 347.1(47) O.A. ШЕМЧУК
ББК 67.404.0(2Рос) аспирант Байкальского государственного университета
экономики и права, г. Иркутск e-mail: advokat808@list.ru
К ВОПРОСУ О МЕРЕ СВОБОДЫ ПРИ ВОЗЛОЖЕНИИ И ИСПОЛНЕНИИ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ
Исследуются возможности субъекта при реализации обязанностей. Обосновывается вывод, согласно которому субъективную гражданско-правовую обязанность допустимо рассматривать как меру должного поведения, реализуемого в пределах свободы (возможности выбора того или иного варианта поведения), предоставленной гражданским законодательством, усмотрением управомоченного или обязанного лица либо соглашением сторон.
Ключевые слова: обязанность; мера должного поведения; мера свободы; исполнение обязанности; свобода усмотрения субъектов; собственные интересы.
O.A. SHEMCHUK
post-graduate student, Baikal State University of Economics and Law, Irkutsk e-mail: advokat808@list.ru
ON MEASURE OF FREEDOM WHILE ASSIGNING AND PERFORMING CIVIL DUTIES
The article studies the subject's capabilities while performing their duties. The author has concluded that a subjective civil duty can be considered as a measure of proper conduct implemented within the measures of freedom (a possibility to choose one or another pattern of conduct) provided by the civil legislation, an authorized person, a person on duty or upon the parties' agreement.
Keywords: obligation, measures of proper conduct, measure of freedom, discharge of duty, freedom of subjects' discretion, one's own interests.
В настоящее время является общепризнанным, что гражданское право как право частное представляет собой сферу гарантированной свободы индивида в обществе, а субъекты гражданских правоотношений свободны в установлении и осуществлении своих прав и обязанностей, действуют по своему усмотрению и в своих интересах. Однако эта идея, признаваемая в доктрине при общей характеристике гражданского права, не всегда учитывается цивилистами при исследовании отдельных гражданско-правовых институтов и категорий, в частности, категории гражданско-правовой обязанности.
Данная категория, как правило, рассматривается как элемент гражданского правоотношения в связке с категорией субъективного гражданского права и признается
производной от последнего. Субъективное гражданское право и субъективная гражданская обязанность противопоставляются не только как «мера возможного» и «мера должного» поведения, но и как «состояние свободы» и «состояние несвободы» [5, с. 47] лица в правоотношении. Считается, что в отличие от субъективного гражданского права субъективная гражданская обязанность не предусматривает свободы усмотрения обязанного лица, заключается в совершении строго определенных действий в интересах управомоченного и по его требованию.
Отношение к обязанностям как форме безальтернативного, не предусматривающего свободы действий поведения прослеживается и в отдельных нормах действующего гражданского законодательства. Так,
© ОА. Шемчук, 2012
закрепив в п. 2 ст. 1 ГК РФ положение, в соответствии с которым граждане (физические лица) и юридические лица свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора, законодатель в гл. 2 «Возникновение гражданских прав и обязанностей, осуществление и защита гражданских прав» говорит только о свободе усмотрения субъектов при осуществлении гражданских прав, но не упоминает о свободе усмотрения субъектов при приобретении и исполнении обязанностей. Полагаем, что исключение свободы усмотрения из механизма реализации гражданско-правовых обязанностей не соответствует ни началам частного права, ни смыслу гражданского законодательства. Кроме того, такой подход к исследованию и законодательному закреплению гражданско-правовых обязанностей не позволяет понять их сущность и отграничить от обязанностей, закрепленных в иных отраслях права. Поэтому, на наш взгляд, заслуживает поддержки и развития предложение, высказанное Н.В. Варламовой, в соответствии с которым не только субъективное право, но и юридическую обязанность целесообразно рассматривать как меру свободы поведения субъекта [1, с. 50].
Свобода в гражданско-правовой сфере предполагает возможность субъекта действовать по своему усмотрению и в своем интересе. Как отмечается в литературе, «говорить о свободе субъекта можно тогда, когда на некоем "правовом поле" он имеет реальный выбор альтернативных линий поведения, оставаясь при этом в рамках "правового поля", не переступая границ, установленных законом» (курсив наш. — О. Ш.) [2, с. 32]. Свобода всегда заключается в возможности некоего выбора. Поэтому представляется, что свобода субъектов гражданского права предполагает возможность осознанного самостоятельного принятия решения о совершении тех или иных правовых действий, причем независимо от того, влекут ли они наступление правомерных либо противоправных последствий.
Свобода обязанного лица при возложении и исполнении гражданско-правовых обязанностей проявляется в нескольких аспектах.
Во-первых, в том, что в большинстве случаев субъект гражданского права самостоятельно возлагает на себя обязанности. Это
положение согласуется с п. 2 ст. 1 ГК РФ, в силу которого граждане и юридические лица свободны в установлении своих прав и обязанностей. Кроме того, признание такой свободы обязанного лица обусловлено положением, в соответствии с которым субъектами гражданских правоотношений являются лица, обладающие сознанием, самостоятельно и добровольно принимающие решение о вступлении в правоотношение в качестве обязанного лица. Принудительное возложение обязанностей допускается в исключительных случаях, прямо предусмотренных законом, например, в институтах публичного договора (ст. 426 ГК РФ), принудительной лицензии (ст. 1362, 1423 ГК РФ).
Во-вторых, в возможности выбора способов исполнения возложенной обязанности, если такая возможность предусмотрена законом, соглашением или следует из сложившейся практики.
В-третьих, несмотря на то, что усмотрение предполагает свободу выбора варианта правомерного поведения, нельзя отрицать, что субъекты гражданского права сами решают, исполнять ли им возложенные на себя обязанности. В отношении этого момента A.A. Провальский замечает: «Конечно, обязанности выполняются не всегда и не всеми. Однако данное обстоятельство характеризует социологический аспект реализации обязанностей и не колеблет их нормативноправовую суть, состоящую в должном поведении субъекта» [6, с. 18]. Действительно, факт неисполнения обязанности не изменяет сущности последней. Однако неисполнение обязанности некорректно воспринимать исключительно с социологической точки зрения, так как оно влечет правовые последствия: применение мер ответственности, мер обеспечения, использование восстановительных гражданско-правовых механизмов.
Поскольку избрание варианта поведения определяется интересами и целями субъекта, выбор в пользу неисполнения обязанности, даже в ситуации осознания возможных негативных последствий, можно расценивать как свободный выбор обязанного лица, возможно, нарушающий интересы управомоченного, но согласующийся в данных жизненных обстоятельствах с его собственными интересами. В этой связи представляется правильной позиция Л.А. Чеговадзе, которая замечает,
что при изучении юридических обязанностей упускается из виду то немаловажное обстоятельство, «что обязанности в сфере гражданско-правовых отношений чаще всего — дело добровольное, они так же, как и субъективные гражданские права, возникают, как правило, по воле субъекта гражданского права и с той целью, чтобы быть по его воле и исполненными» [7, с. 169].
Возможность проявления свободы воли обязанного лица при исполнении обязанностей, в том числе направленной на их неисполнение, является одним из аргументов против определения гражданско-правовой обязанности в качестве необходимости определенного поведения, поскольку необходимость предполагает неизбежность исполнения. Однако юридическая практика свидетельствует о том, что ни о какой неизбежности (неотвратимости) исполнения того, что предусмотрено гражданско-правовыми обязанностями, речь идти не может. Обязанности повсеместно нарушаются, а закон содержит санкции за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей. Поэтому можно заключить, что гражданско-правовая обязанность представляет собой меру свободы поведения обязанного лица, осуществляемого по его усмотрению.
Р.Е. Гукасян справедливо подчеркивает, что «обязанность независимо от оснований ее возникновения с большей или меньшей степенью конкретности программирует поведение, за пределы которого обязанное лицо выйти не может» (курсив наш. — O. Ш.) [3, с. 27]. Степень конкретности зависит от различных обстоятельств, в том числе она предопределяется спецификой правовой сферы, в пределах которой реализуется правоотношение. Так, несомненно, предписания уголовного или административного закона предполагают безусловное, безальтернативное следование им. Обязанности же, устанавливаемые в сфере гражданского права, дают субъекту некоторую свободу выбора вариантов поведения, реализуемую в определенных пределах. Именно поэтому применительно к гражданско-правовым обязанности следует говорить не просто о свободе обязанного лица, но и о мере данной свободы.
Слово «мера» толкуется в русском языке либо как единица измерения, либо как
«граница, предел проявления чего-нибудь» [4, с. 359]. Говоря о мере свободы обязанного лица, следует использовать слово «мера» в последнем значении, подразумевая под мерой свободы те границы, пределы, в которых обязанное лицо может действовать по своему усмотрению.
Характеризуя меру свободы обязанного лица, необходимо установить, кем определяется эта мера.
Во-первых, мера свободы при возложении и исполнении обязанностей может определяться законом. Так, согласно ст. 486 ГК РФ покупатель обязан оплатить товар, приобретаемый по договору купли-продажи, непосредственно до или после передачи ему продавцом товара, если иное не предусмотрено ГК РФ, другими законами, иными правовыми актами или договором купли-продажи и не вытекает из существа обязательства. Следовательно, данная норма устанавливает обязанность оплатить товар (должное поведение) и предусматривает свободу в исполнении данной обязанности — произвести оплату до или после передачи товара (меру должного поведения).
Во-вторых, мера свободы при возложении и исполнении обязанностей может определяться соглашением субъектов гражданского права. В частности, участники договора вправе сконструировать возникшее на его основе обязательство по модели альтернативного и предусмотреть несколько вариантов исполнения обязанности по усмотрению должника. Согласно ст. 320 ГК РФ должнику, обязанному передать кредитору одно или другое имущество либо совершить одно из двух или нескольких действий, принадлежит право выбора, если из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное.
В-третьих, мера свободы при возложении и исполнении обязанностей может определяться усмотрением управомоченного лица. Так, согласно ст. 1139 ГК РФ завещатель может включить в завещание положение о завещательном возложении, т.е. возложить на одного или нескольких наследников по завещанию или по закону обязанность совершить какое-либо действие имущественного или неимущественного характера, направленное на осуществление общеполезной цели (завещательное возложение). Вполне
допустимо предусмотреть в завещании несколько альтернативных действий. В такой ситуации пределы исполнения обязанности устанавливаются завещанием, т. е. волей управомоченного, а право выбора конкретного действия отдается обязанному лицу.
В-четвертых, мера свободы при возложении и исполнении обязанностей может определяться усмотрением обязанного лица. Так, в силу п. 3 ст. 703 ГК РФ, если иное не предусмотрено договором, подрядчик самостоятельно определяет способы выполнения задания заказчика, но в рамках общей обязанности изготовить, переработать вещь или выполнить другую работу с передачей ее результата заказчику.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что обязанность не следует расценивать исключительно как «состояние несвободы» обязанного лица, поскольку последнее в целом ряде случаев имеет альтернативы.
Также они подтверждают мысль о том, что начала свободы, свойственные гражданскому праву, не могут не сказаться на сущности гражданско-правовых обязанностей.
Следовательно, говоря о субъективной гражданско-правовой обязанности, вполне допустимо рассматривать ее как меру должного поведения, реализуемого в пределах свободы (возможности выбора того или иного варианта поведения), предоставленной гражданским законодательством, усмотрением управомоченного или обязанного лица либо соглашением сторон. Полагаем, что положение о мере свободы обязанного лица следует включать в определение гражданско-правовой обязанности, поскольку наличие такой свободы является одной из отличительных черт гражданско-правовых обязанностей, выделяющих их из числа обязанностей, предусмотренных нормами иных отраслей права.
Список использованной литературы
1. Варламова Н.В. Правоотношения: философский и юридический подходы // Правоведение. 1991. № 4. С. 44-54.
2. Григорьева М.А. Понятие свободы в российском гражданском праве: дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2004.
3. Гукасян Р.Е. Концепция слияния прав и обязанностей и административно-командные методы управления // Советское государство и право. 1989. № 7. С. 26-34.
4. Ожегов С.И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992.
5. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000.
6. Провальский A.A. Механизм возникновения и реализации гражданско-правовых обязанностей: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007.
7. Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. М., 2004.
Referenses
1. Varlamova N.V. Pravootnosheniya: filosofskii i yuridicheskii podkhody / / Pravovedenie. 1991. № 4. S. 44—54.
2. Grigor'eva M.A. Ponyatie svobody v rossiiskom grazhdanskom prave: dis. ... kand. yurid. nauk. Irkutsk, 2004.
3. Gukasyan R.E. Kontseptsiya sliyaniya prav i obyazannostei i administrativno-komandnye metody upravle-niya // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1989. № 7. S. 26—34.
4. Ozhegov S.I., Shvedova N. Yu. Tolkovyi slovar' russkogo yazyka. M., 1992.
5. Petrazhitskii L.I. Teoriya prava i gosudarstva v svyazi s teoriei nravstvennosti. SPb., 2000.
6. Proval'skii A.A. Mekhanizm vozniknoveniya i realizatsii grazhdansko-pravovykh obyazannostei: dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2007.
7. Chegovadze L.A. Struktura i sostoyanie grazhdanskogo pravootnosheniya. M., 2004.
