CC BY
188
и дает полную свободу фантазии слушателя. И последний, слушая живую, полную образных сравнений певучую речь кайчи, переживает все перипетии, которые испытывает герой повествования.
Что касается манеры пения сказаний А. Г. Калкиным, то нужно отметить, что он следует всем установившимся традициям кайчи, которые были изложены выше.
Из особенностей, присущих этому кайчи, обращает на себя внимание сам факт «сквозного» развития аккомпанемента и манеры кая. Если в самом начале сказания А. Г. Калкин пользуется простейшей формой кая - своеобразной «органной педалью», то далее мы наблюдаем постепенную динамизацию за счет усложнения рисунка аккомпанемента топшура и самого напева, мало-помалу начинающего представлять собой трихордную попевку, которая занимает диапазон кварты.
Литература
1. Анохин, А. Музыкальная этнография. Фрагменты кая: рукопись / А. Анохин // Архив Горно-Алт. обл. музея. - С. 94.
2. Анохин, А. Народное песенное музыкальное творчество алтайцев, монголов, шорцев / А. Анохин // Архив Горно-Алт. НИИЯЛ, фольклор, материалы. - Папка № 115. - С. 37.
3. Вербицкий, В. И. Алтайские инородцы / В. И. Вербицкий. - М., 1893. - С. 167.
4. Песни над Катунью: сборник. - Горно-Алтайск, 1962. - С. 3.
5. Сибирская советская энциклопедия. - Новосибирск, 1929. - Т. 1. -С. 120; Т. З.-С. 585-587.
6. Энциклопедический музыкальный словарь. - М., 1959. - С. 86.
УДК 398
Л. В. Кыпчакоеа К ВОПРОСУ О КУЛЬТЕ ДЕРЕВЬЕВ У АЛТАЙЦЕВ
В историко-этнографической литературе об алтайцах имеется немало интересных исследований, посвященных различным аспектам культа природы. Но при всем многообразии весьма интересного материала почти не освещена такая область этого культа, как почитание деревьев. В данной работе предпринята попытка проследить данное явление в системе религиозных представлений алтайцев. На основе имеющихся источников - как литературных [1, 9, 10], так и наших полевых мы можем предполагать существование в прошлом у алтайцев культа деревьев. Это несомненно еще и потому, что в древних религиозных верованиях алтайцев культ природы всегда играл значительную роль. Трудно предположить, что культ деревь-
ев являл исключение из общей системы. К тому же расселение алтайцев было связано с лесной и горно-таежной зоной, что, естественно, не могло не наложить отпечатка на хозяйственно-бытовой уклад и древние представления.
Анализ имеющегося материала свидетельствует, что в основе культа деревьев лежали анимистические представления. На Алтае этот древнейший пласт народных верований всегда играл видную роль, особенно в повседневной жизни кочевников, одухотворявших все силы и явления природы. Мир деревьев представлялся по образу живых людей. Сами деревья были такими же живыми существами, как и люди. Они рождались, росли и умирали. Дерево могло испытывать боль, болеть и даже плакать, когда человек надрезал на нем кору или срубал его. Деревья могли понимать язык людей. Подобно человеческому сообществу, среди деревьев были могучие и слабые, молодые и старые. Только исходя из этих представлений алтайцев можно объяснить известные предписания и запреты по отношению к растущим деревьям. Приведем любопытный пример из жизни современных алтайцев, отражающий их древнее представление о деревьях. Обычное кнутовище - камчы состоит из деревянной рукояти и ременной части. Деревянную рукоять - сабы и в наше время изготавливают из таволожника - табылгы. Это кнутовище обладает достаточной упругостью, гибкостью и легкостью. Помимо своей основной функции оно применялось алтайцами еще и для отпугивания злых духов. Для закрепления ремня отверстие в кнутовище никогда не прожигают, а непременно просверливают. Наши информаторы сообщали, что прожигание умерщвляет живую силу кнутовища, а посему оно уже не сможет противодействовать козням злых духов1.
Почитаемые деревья, исходя из внешних признаков, можно подразделить на две основные категории: светлый лес - береза, лиственница, тополь, осина; темный лес - кедр, сосна, ель, пихта. Особую категорию составляли кустарниковые растения; жимолость, шиповник, можжевельник, вереск, таволожник и различного рода колючки. Функционально они выступали в роли оберегов, охранителей от действий злых духов.
Среди деревьев всеобщим почитанием пользовалась береза (кайын). Ее почитали как священное дерево - «бай кайын». Обычно этот термин на русский язык переводят как «богатая береза». Нам представляется, что J1. П. Потаповым дан более точный перевод - «священная береза». Только исходя из этого можно объяснить ту большую популярность, какую она занимала в шаманизме, а также в эпосе и фольклоре алтайцев. Березу изображали на шаманских бубнах, упоминали в шаманских мистериях. С березовой ветвью в руках шаманы (иногда и просто старики) обращались к божествам и духам при жертвоприношениях. В системе религиозных представлений существовало представление и о небесной Бай-кайын. От нее, по представлению шаманистов, они получают зародыши «сус» на детей, скот и зверей. В этой связи устраивалось специальное камлание с целью испрашивания «сус» [2].
Под березой умерщвляли жертвенное животное, в этом случае ее называли «чаал кайын» [5]. Из березы сооружали различные жертвенни-
1 Записано от информатора В. Тантаева, 77 лет, сеок иркит, Усть-Канский район.
ки, вырезали рукояти для шаманских бубнов, идольчиков и т. д. Между молодыми березами натягивали и вывешивали <^айык», который стоял в передней части юрты. Некоторые информаторы сообщали, что береза принадлежит Ульгеню - верхнему небесному божеству (или Кудаю), поэтому ее и гром будто бы не разбивает. Алтайцы верили, что веточка березы, положенная на таган - «очок», якобы, предохраняет жилье от удара молнии2.
С особой значительностью вера в сакральные свойства и чистоту березы проявлялась в повседневной бытовой жизни алтайцев. Например, при проведении алтайской свадьбы в юрте занавесь «кожого» для молодоженов натягивали между срубленными молодыми березками. Причем выбирали стройные красивые деревца, росшие вдали от жилья на восточной стороне горы. Кроме того, ветки березы, связанные вместе лентой из белой материи, помещались снаружи, рядом с дымовым отверстием в юрте. Этот символ позволял легко определить юрту, где не так давно проходил той. Кстати, веточки никогда не убирали. Они находились там до тех пор, пока полностью не приходили в ветхость. В данном обряде береза символизировала священность, чистоту, пожелание счастья и благополучия молодым супругам. В старину березу старались не срубать без крайней необходимости.
К почитаемым деревьям алтайцы относили и кедр - «мбш». Из него изготовляли обечайку бубна. Существовал специальный обряд оживления шаманского бубна. Цель этого обряда - воссоздать картину жизни дерева, из которого был изготовлен бубен и его деревянные детали. Кам образно и ярко описывал жизнь этого дерева: где и как росло, в какой местности и почему именно из него изготовляли бубен и т. д. [10].
Существовали формы и нетотемного типа, ибо почитались некоторые деревья за их «странную форму», за то, что в них обитает какая-то сила, какой-то дух. В этой связи весьма интересны представления алтайцев о лиственнице - «тыт». В народе почитание этого дерева связывали с деятельностью шаманов. Согласно шаманским представлениям, это дерево у Кудая будто бы некогда выпросил для себя кам. Даже в речи современного алтайца часто можно услышать «кам-тыт», т. е. лиственница кама, а точнее шаман-лиственница. Не все лиственницы относились к этой категории, а конкретное дерево с определенными признаками. Это дерево выделялось особенно пышной переплетенной кроной. Своеобразный шарообразный нарост находился на верхушке или середине лиственницы. Считая, что это дерево принадлежит шаману, алтайцы не подходили к «кам-тыт». В этой связи информаторы сообщали нам следующее: дух-хозяин этого дерева покровительствует шаману, а посему может отрицательно подействовать на простого человека. Поэтому обходили стороной шаман-лиственницу. Следует также обратить внимание и на тот факт, что часто встречаются такие названия как «кам-кайын» - шаманская береза; «кам-карагай» - шаманская сосна [8] и т. д. Данные топонимы свидетельствуют, на наш взгляд, о том, что, видимо, некогда духами-покровителями, духами-помощниками шамана среди деревьев были и береза, и сосна, но позднее они утратили свое значе-
2 Сообщение информатора К. Воронова, 74 года, сеок тайман, Онгудайский район.
ние. В конечном итоге функция духа-покровителя и помощника шамана из мира деревьев была сконцентрирована на шаман-лиственнице, что и дошло до нашего времени.
Согласно алтайскому эпосу, некогда священным деревом у алтайцев был тополь - «бай терек» [7]. В эпосе «Маадай-Кара» описывается тополь в виде мифического дерева, корни которого уходят глубоко в землю, ствол находится на земле, а вершина - в небесах. Образ мирового дерева весьма рельефно выступает в фольклоре алтайцев. Хотя и в религиозной практике имеют место представления о мировом дереве. Например, шаманская лиственница - «тек-пиш», которая является непременной частью жертвенника Ульгеня и его сыновей. Она используется тогда, когда кам с хребтов Алтая должен перейти в небесную сферу вместе с жертвенным животным [3]. На наш взгляд, в данном случае шаманская лиственница является символической параллелью мирового дерева.
Среди кустарниковых растений алтайцы глубоко почитали и ценили можжевельник - «арчын», или «артыш». Они верили, что он обладает особой чистотой и священностью. Небольшой кустарник с красивой зеленой окраской, игольчатыми листьями произрастает высоко в горах. Весьма интересны запреты и предписания, касающиеся этого растения. Прежде всего, не каждый мог при желании набрать веточек можжевельника. Человек должен быть чистым перед духом-хозяином тайги, что означало: не было покойников среди членов его семьи и родственников в течение года; если женщина, то у нее не должно быть в это время месячных, т. е. она чистая - «ару». Вначале повязывали на кустарник жертвенные ленты «далама» или «кыйра» из белой материи, просили у духа-хозяи-на тайги разрешения и только после этой церемонии набирали можжевельник. Там где рос этот кустарник, нельзя было кричать, браниться и вообще непристойно себя вести, ибо, осквернив это место, человек нес тяжкое наказание. Чаще всего оно насылалось в виде болезни и даже смерти. Арчын обладал значительной, с точки зрения алтайцев, функцией очистительной и целебной. Он применялся для изгнания злых духов. Зажженной веточкой арчына обмахивали больного человека, тем самым изгоняя из него поселившегося в нем злого духа, или духов «кбрмостор». Настои из арчына применяли как целебное лекарство. Сжигая арчын, очищали очаг, юрту, колыбель, загон для скота и т. д. от козней злых духов. Очищали себя и юрту арчыном и после похорон. Почти в каждой семье алтайца в любое время года хранятся пучки арчына.
Своеобразным оберегом для алтайцев служили колючие кустарники - шиповник, верблюжья колючка [4] и т. д. Они верили, что злые духи бессильны в своих действиях против колючих кустарников «теге-нек». Веточки этих кустарников использовали для изгнания и отпугивания нечистой силы «jaмaн неме». Пучки колючек укрепляли с обеих сторон входной двери или дома, а также над кроватью. Часто это применяли после похорон, дабы не беспокоил и не пугал домочадцев дух умершего - «узут кормбс». Один информатор Б. из с. Келей Усть-Канского района рассказал нам следующий случай из своей жизни. Как-то летом он
поздно возвращался из леса. За ним увязались злые духи - «кормостор». Как ни пытался он избавиться от них, ничто не помогло. И вдруг он увидел неподалеку кусты шиповника. Добежав, он скрылся в самой гуще кустарника. Злые духи кружили вокруг, но до него добраться так и не смогли. Просидев до утра в кустах шиповника, он благополучно добрался до дома. «Вот так и спасся в колючках», - заключил он свой рассказ.
Анализ имеющегося материала свидетельствует о существовании в прошлом представлений о деревьях-тотемах. Подтверждение этому мы находим и в материалах, собранных нами в Майминском, Шебалинском, Онгудайском и Усть-Канском районах. Согласно сообщениям информаторов, существовала генетическая связь между определенным алтайским родом и определенной породой деревьев. Свое происхождение, жизненные явления род связывал с деревом-тотемом. Этот момент как-то не был освещен в этнографической литературе об алтайцах.
Однако имеется весьма интересная запись в очерках Г. Н. Потанина. В ней сообщается о том, что каждый из алтайских родов ведет свою генеалогию от определенных пород деревьев. Это было зафиксировано Г. Н. Потаниным во второй половине XIX в. следующим образом: «Ир-кит происходит от дерева “ргай - ыргай”. Другие говорят: у иркитов отец - “ргай”, мать - береза... Иркит и Сойон два брата (отец - “ргай”, мать - береза)» [9]. «Ыргай» - жимолость, кустарниковое растение. Оно имеет очень твердую древесину. Овцы любят листья этого кустарника. Плоды ядовиты для человека. Благодаря твердости и упругости из него изготовляли шомпола, кнутовища, выбивалки для взбитая шерсти и т. д.
И в наши дни еще не исчезла память о родовом характере почитания деревьев. Согласно сообщениям информаторов, каждый род - сеок считал определенную породу деревьев священной, родовой. Так, например, род )ус считал своим родовым деревом ель - «чиби», а род кузен - сосну
- «карагай». Род комдош почитал березу - «кайын», тубалары родовым священным деревом считали осину - «аспак»3. Род тодошей свое происхождение связывал также с «ыргай агаш», т. е. жимолостью4. Представители рода с большим почтением и уважением относились к своему тотему, особенно старшее поколение. Согласно сообщениям информаторов, они почти никогда не срезали жимолость. Бездетных женщин рода тодошей лечили жимолостью. С этой целью из ветвей растения готовили горячие ванны и настои, которые принимала женщина. Затем ее слегка стегали ветвями жимолости. Вся эта лечебная процедура принималась с той целью, чтобы дом не был пуст, т. е. чтобы в доме были дети. Здесь очень хорошо прослеживается представление об оплодотворяющей силе растения.
В течение длительного периода была выработана определенная этика по отношению к священным родовым деревьям. Старики-информаторы подчеркивали, что человек не должен был рубить дерево своего рода, а для всех хозяйственных нужд использовал другие породы деревьев.
3 Записано от М. Акпашева, 75 лет, род ]ус, с. Кемчик Элекмонарского района.
4 Записано от А. К. Калкина, 55 лет, род сагал, с. Ябоган, Устъ-Канский район.
В случае крайней необходимости просил представителя иного рода срубить дерево, почитавшееся его родом. Как правило, рубка сопровождалась извинительными и умилостивительными речами. Срубали только необходимое количество деревьев, причем запрещалось рубить молодые деревья. Старики говорили, что они, как и дети людей, должны вырасти и возмужать. Они должны жить. Существовали самые различные запреты и приметы, требовавшие от человека благопристойного поведения в лесу или тайге. Например, существовало поверье, что есть невидимая жизненная связь между деревом и родом (человеком), почитавшим его. Если погибало почитаемое дерево, то умирал человек данного рода. Примечали, что падение старого дерева предвещало смерть старого человека, а гибель молодого дерева связывали со смертью молодых людей. В лесу запрещалось шуметь, кричать, браниться. От человека требовалось самое почтительное отношение к миру деревьев и вообще ко всей окружающей среде.
Родовое почитание деревьев нашло отражение и в алтайском эпосе. Так, не только славные народные богатыри имеют свое родовое священное дерево в виде березы и тополя - «бай кайын», «бай терек», но и отрицательные герои - в виде железного тополя без коры - «темир терек».
Таким образом, анализ материалов по культу деревьев у алтайцев свидетельствует о том, что в его основе лежали древние анимистические представления. Отношение алтайцев к священным деревьям базировалось на аниматизме. Мир деревьев не был для них однородным. Наряду с обычными простыми деревьями существовали особые, шаманские, и священные родовые деревья. Это свидетельствует о том, что культ деревьев имел место еще в эпоху родового строя. Растительный тотемизм и его пережитки, естественно, не дошли до нас в «старом виде». Однако анализ имеющегося материала позволяет судить о том, что отношение к бывшим тотемным деревьям сохранилось, по существу, до наших дней. Рассмотрение материала по культу деревьев позволяет в какой-то степени восстановить более полную картину природы, а также религиозных представлений у алтайцев.
Литература
1. Алексеев, А. Н. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири // А. Н. Алексеев. - Новосибирск, 1980.
2. Архив ЛО ИЭ АН СССР, - Ф. 11, оп. 1,№28,л. 14.
3. Архив ЛО ИЭ АН СССР - Ф. 11, оп. 1, № 28, л. 4.
4. Басаева, К. Д. Традиционные обычаи и обряды западных бурят, связанные с рождением и первыми годами жизни ребенка / К. Д. Басаева // Этнограф, сб. - Улан-Удэ, 1974. - Вып. 6. - С. 4.
5. Вербицкий, В, И. Словарь алтайских и аладагских наречий тюркского языка / В. И. Вербицкий. - Казань, 1884. - С. 420.
6. Коноев, А. Открывая красочный мир / А. Коноев // Звезда Алтая. - 1981.
- 15 янв.
7. Маадай-Кара: алтайский героический эпос. - М.: Наука, 1973.
8. Молчанова, О. Т. Топонимический словарь Горного Алтая / О. Т. Молчанова // Горно-Алтайск: отд-ние Алт. кн. изд-ва, 1979. - С. 201.
9. Потанин, Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии / Г. Н. Потанин //СПб., 1883. -Вып. 4. -С. 7.
10. Потапов, Л. П. Обряд оживления шаманского бубуна у тюркоязычных племен Алтая / Л. П. Потапов // Тр. ИЭ. Нов. сер.- 1947. - Т. 1.
УДК 398
Н. И. Шатимова
МИР «НЕВИДИМЫХ» ПО ТРАДИЦИОННЫМ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМ АЛТАЙЦЕВ
Вопросы, затрагивающие религиозные воззрения народов, связаны с решением ряда историко-этнографических проблем и поэтому имеют большое значение.
Многие дореволюционные и советские исследователи уделяли определенное внимание народным представлениям алтайцев [1-3, 6, 7]. Богатый материал, собранный в XIX в. миссионером В. Вербицким, представляет научную ценность и в настоящее время. «По общему верованию алтайцев, - писал он, - два начала управляют миром; доброе - Ульгень и злое - Эрлик. Обоим им подчинено множество духов, первому - чистых (ару неме), последнему - нечистых (кара неме). Ульгень столь добр и милостлив, что не способен сделать что-нибудь неприятное для человека. Он добр до слабости. Эрлик, напротив, столь зол, что не может не злодействовать, а только отлагает иногда на время враждебные свои действия на человека» [3, с. 43]. Алтайцы говорили, что «Эрлик-биле Ульгень яныс эжикту» - «Эрлик с Ульгенем имеют одни двери» [3, с. 44].
Сам Эрлик, по одной версии, был творением Ульгеня, по другой - его братом. За неблаговидные поступки Эрлик и люди, народившиеся от женщины, которую оживил Эрлик, были прогнаны в «землю, находящуюся между двумя морями, где не светит ни солнце, ни луна» [3, с. 95,97, 99]. Борьба между Ульгенем и Эрликом велась за души людей. В образах доброго Ульгеня и злого Эрлика, видимо, отразились традиционные дуалистические представления человека о мире.
Древнейшим по своему происхождению был культ природы. По сообщению информатора Е. Д. Тойбоновой (1905 г. р., из рода тодош), ранней весной, когда только начинала распускать листочки береза, или осенью, когда листья березы желтели, алтайцы совершали моления .Тердин Ээзи (Хозяину Земли). Моление совершалось на перевале, а не на вершине горы. На выбранной площадке втыкали две тонкие березовые жердинки. На них привязывали шерстяную нитку. На середине этой нитки вешали кусок белой ткани прямоугольной формы размером 25x50 см, который называли «башчы» (букв. - ведущий, главный, вождь). Этот кусок ткани
