CC BY
116
УДК: 343 ББК: 67.4
Денисова А.В.
К ВОПРОСУ О КОНКРЕТИЗАЦИИ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
Denisova A. V.
TO THE QUESTION OF CONCRETIZATION IN RUSSIAN CRIMINAL LAW
Ключевые слова: уголовное право, конкретизация, толкование, специальные уголовно-правовые нормы, примечания, правоположения, Уголовный кодекс РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ.
Keywords: criminal law, concretization, interpretation, the special rules of criminal law, annotations, provisions, the Criminal code of Russian Federation, the decisions of the Plenum of the Supreme court of Russian Federation.
Аннотация: в статье исследуются два вида конкретизации в российском уголовном праве: правотворческая и правоприменительная. Они различаются по юридической форме и субъектам, но и та, и другая необходимы в процессе уголовно-правового регулирования.
Abstract: the article studies two types of concretization in Russian criminal law: law-making and law enforcement. They vary in legal form and subjects, but both of them are necessary in the process of criminal law' regulation.
Конкретизация является объективной необходимостью, закономерностью всего процесса правового регулирования. Это обусловлено повышением роли права в жизни общества, возрастанием степени нормативной обособленности правовых норм и потребностями эффективного их применения. Согласимся с теоретиками права, выделяющими правотворческую и правоприменительную конкретизацию1. Сущность первой состоит в установлении правил, расширяющих содержание более общей нормы, уточняющих порядок и
1 См.: Шмелева Г.Г. Конкретизация юридических норм в правовом регулировании. - Львов, 1988; Ромашов Р.А. Интерпретация права: лингвистический и технико-юридический аспекты // Юрислингвистика-10: лингвоконфликтология и юриспруденция. Межвузовский сборник научных статей / под ред. Н.Д. Голева и Т.В. Чернышовой. - Кемерово; Барнаул: Изд-во Алт.ун-та, 2010 и др.
особенности ее реализации. Применительно к уголовному праву соответствующую функцию осуществляют т.н. специальные нормы, примечания к статьям УК РФ, и т.н. правоконкретизирующие предписания иных (помимо УК РФ) формально-юридических источников уголовного права (в первую очередь, постановлений Пленума Верховного Суда РФ).
Что касается специальных уголовно-правовых норм, отметим, что определить, какая норма является общей, а какая специальной - можно, только сравнивая их между собой, при этом перед правоприменителем всегда встает задача выбора одной нормы из конкурирующей пары - той, которая наиболее полно отражает фактические обстоятельства совершенного деяния и отвечает всем
условиям применения в данном конкретном случае. В специальной литературе общие и специальные нормы различают по пределам предмета регулирования и (или) объему признаков содержания1. В теории уголовного права наиболее исследованным является вопрос о соотношении общей и специальной запретительных уголовно-правовых норм в связи с его особым значением в процессе квалификации преступлений. Исследователями отмечено, что конкретизация общей уголовно-правовой нормы осуществляется с целью усиления или смягчения уголовной ответственности за отдельную
разновидность описанного в ней преступления. Диспозиция статьи дополняется правовыми предписаниями об акцессорных объективных или
субъективных признаках дения, которые выражают его видовое своебразие и влияют на степень его общественной опасности, тем самым изменяя санкцию общей уголовно-правовой нормы в сторону смягчения или усиления. Как правило, чаще всего дополняются характеристики потерпевшего, предмета преступления, способа совершения и субъекта преступления2. В свете изложенного представляется, что более универсальным критерием, определяющим соотношение общих и специальных уголовно-правовых норм, следует признать объем признаков сообщаемого в норме правила поведения, а не предмет регулирования. Отметим, что до сих пор исследователями не предложена действенная методика выявления в уголовном законодательстве специальных норм, не разработаны рекомендации для законодателя, как излагать (формулировать) специальные нормы, что чревато серьезными затруднениями для
правоприменителей. Так, вопреки законодательному запрету относительно возможности признания совокупности преступлений в случае, если деяние одновременно предусмотрено общей и
1 См.: Сенякин И.Н. Специальные нормы советского права. - Саратов, 1987. - С. 54; Рабинович П.М., Шмелева Г.Г. Конкретизация правовых норм (общетеоретические проблемы) // Правоведение. 1985. № 6. - С. 33-34 и др.
2 См.: Иногамова-Хегай Л.В. Конкуренция норм уголовного права. - М., 1999. - С. 124.
специальной нормами, правоприменители иногда допускают очевидные ошибки в процессе квалификации преступных посягательств. Например, действия Д., совершившего хищение огнестрельного оружия и боеприпасов, были неправомерно дополнительно квалифицированы как незаконное приобретение этих же предметов, т.е. по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 222 и п. «а» ч. 4 ст. 226 УК РФ , хотя эти нормы в данном случае соотносятся между собой как общая и специальная, поэтому их обоюдное вменение нарушило не только устоявшиеся правила квалификации, но и уголовно-правовой принцип
справедливости, согласно которому никто не может нести уголовную отвественность дважды за одно и то же преступление. В свете изложенного разработка проблем законодательного закрепления, выявления и реализации общих и специальных уголовно-правовых норм видится перспективным направлением для будущих научных исследований.
Относительно примечаний, отметим, что в современной науке уголовного права проблема использования примечаний не получила должного внимания среди специалистов, например, до сих пор не выработано учение о функциях примечаний, их значении. Теоретиками права установлено, что примечание - это «относительно самостоятельный
объективно существующий и реально функционирующий прием юридической техники, представляющий собой
государственно-властное нормативное
нетипичное установление должного, запрещаемого, возможного, поощряемого либо рекомендуемого варианта юридически значимой деятельности, предназначенное для специального содержательного текстового либо символического
подчеркивания, обособления этой деятельности, носящее «сопроводительный» характер, выступающее формой конкретизации, дополнения, изменения
3 См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 274П11. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за 4-ый квартал 2011 года // Бюллетень Верховоного Суда РФ. 2012. № 6.
объема правовой регуляции, имеющее особое обозначение, расположенное вне юридической нормы (нормативного акта), обладающее определенной юридической силой и влекущее юридические последствия»1.
Применительно к сфере уголовного законодательства в настоящее время примечания выступают одним из самых распространенных технико-юридических приемов и значимым содержательным явлением российского уголовного правотворчества. Анализ действующего законодательства свидетельствует о том, что в примечаниях к статьям Особенной части УК достаточно часто конкретизируются отдельные признаки составов преступлений (см., в частности, примечания к ст. 158, 285, 359), прописываются случаи, на которые действие соответствующей статьи УК РФ не распространяется (см., в частности, примечания к ст. 151, 230, 322 и др.), указываются условия освобождения от уголовной ответственности (см., в частности, примечания к ст. 122, 126, 127.1, 178, 198, 198, 205 УК и др.) или наказания (см. примечание к ст. 134 УК РФ)
Правоконкретизирующие предписания зачастую содержатся и в нормативно-интерпретационных актах Верховного Суда РФ. Например, в постановлении № 24 Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» от 09 июля 2013 года2 разъясняется содержание таких понятий, как «общее покровительство по службе» и «попустительство по службе», при этом уточняется, что соответствующие деяния могут быть совершены виновным лицом не только в пользу подчиненных, но и иных лиц, на которых рапространяются его должностные функции. Благодаря соответствующей конкретизации
улучшаются адаптационные способности отрасли уголовного права, ее приспособляемость к изменениям
1 Баранов, В.М.. Кондаков Д.С. Примечания в российском нраве: природа, виды, проблемы реализации // Проблемы юридической техники. - Н. Новгород. 2000. - С. 346.
2 Российская газета. 2013. 17 июля.
социальной среды, ибо
правоконкретизирующие предписания
успешно занимают освободившееся в результате эластичного растяжения уголовно-правовое пространство.
В этом и заключается конкретизация в уголовном праве - включение изучаемого явления через абстрактное понятие, данное в уголовном законе, в многообразие существующих в социуме связей и отношений. С помощью конкретизации воссоздается макимально полное знание о соотвествующем явлении, о всех его возможных аспектах и характеристиках. Конкретизация в единстве с абстракцией позволяет увидеть за текстом уголовного закона конкретные факты, а те, в свою очередь, позволяют признать единичными проявлениями их общего основания, которое в этих частных фактах находит своё выражение. В силу этого знание, содержащееся в абстрактном
законодательном положении в сокращённом виде, наполняется конкретным знанием, сохраняя при этом обобщённую форму.
Сущность правоприменительной
конкретизации состоит в установлении в материалах судебно-следственной практики правоконкретизирующих правоположений, уточняющих содержание абстрактных уголовно-правовых норм, порядок и особенности их реализации. То есть это некие рекомендательные установки, позиции правоприменительных органов, выраженные в индивидуальных правовых актах, принимаемых по конкретным уголовным делам и негласно признанные, получившие поддержку со стороны иных правоприменителей, которые в свою очередь начинают им следовать повсеместно.
Так, правоконкретизирующим
правоположением следует признать правило о том, что действия виновного необходимо квалифицировать по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ только в тех случаях, когда имущество похищается из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся у живых лиц; следовательно, хищение имущества, находившегося при потерпевшем, после его
убийства не может быть квалифицировано по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ1. Данное правило сформировалось в процессе правоприменительной деятельности, не закреплено ни в одном из формально-юридических источников уголовного права, тем не менее оно строго соблюдается правоприменителями, исходя из анализа обзоров практики вышестоящих судебных органов. Очевидно, что вышеуказанное правоположение соотвествует принципам уголовного права (в первую очередь, принципам справедливости и гуманизма), общим основам и смыслу уголовного законодательства и иных отраслевых источников, а также иноотраслевому законодательству (включая положения Конституции РФ о праве на личную неприкосновенность граждан). Данное правило появилось в правоприменительной деятельности после дополнения в 2002 году состава кражи новым квалифицирующим признаком «из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем», первоначально оно было сформулировано в отдельных
процессуальных документах в связи с наступлением конкретных жизненных фактов (как правило, связанных с убийством потерпевшего или
обнаружением его мертвым), его применение не было повсеместным и только затем оно стало применяться ко всем аналогичным фактам как общее правило. В настоящее время это устоявшаяся и признанная позиция правоприменительных органов, которая с наибольшей определенностью отражает волю законодателя и оказывает существенное юридическое воздействие на субъектов охранительных правоотношений,
возникновение которых обусловлено совершением уголовно наказуемых краж.
Таким образом, правоприменительная конкретизация сводится к логической
1 Определение № 11-О11-99 // Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за 1-ый квартал 2012 года, утвержденный Президиумом Верховного Суда РФ 20.06.2012 г.; Определение от 12 апреля 2012 г. № 33-Д12-
1 // Обзор надзорной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 1 -ое полугодие 2012 года, утвержденный Президиумом Верховного Суда РФ 17.10.2012 г.
операции уменьшения объема исходного юридического понятия посредством расширения его содержания, которая состоит в построении цепи юридических и иных понятий, находящихся в родовидовых отношениях. Чтобы осуществить подобную операцию, необходимо уменьшить объем исходного юридического понятия путем увеличения его содержания за счет особых видовых признаков. Новое (видовое) понятие будет входить в исходное (родовое) по объему, но его содержание, включая в себя содержание исходного понятия, расширится вместе с тем за счет дополнительных признаков. Пределом такой операции выступает единичное (по объему), конкретное (по содержанию) понятие. При этом происходит определенная переработка содержания уголовно-правовой нормы. Например, судебной практикой сформулировано уже упоминавшееся правило о том, что хищение имущества, находившегося при
потерпевшем, после его убийства не может быть квалифицировано по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Таким образом,
правоприменительные органы
конкретизировали, что действия виновного следует квалифицировать по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ в тех случаях, когда имущество похищается из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся только у живых лиц. Тем самым был уменьшен объем соответствующего
квалифицирующего признака хищения путем увеличения его содержания за счет особых видовых признаков - добавив указание на нахождение вышеуказанных предметов в обладании живых лиц. Данное понимание анализируемого понятия входит в исходное (родовое) по объему, но его содержание, включая в себя содержание исходного понятия, расширяется вместе с тем за счет дополнительных признаков конкретизирующего, уточняющего
характера.
Представляется, что официальная конкретизация в уголовном праве - это осуществляемая уполномоченными
органами и их должностными лицами деятельность по уменьшению объема уголовно-правовых понятий на основе
расширения их содержания, результаты которой фиксируются в нормативных и индивидуальных правовых актах.
Однако иногда компетентные органы допускают в своих конкретизирующих положениях расширение объема того или иного юридического понятия, что представляется неприемлемым и
нарушающим принцип законности в уголовном праве. Так, в п. 16 постановления Пленума Верховоного Суда РФ от 09 июля 2013 года сформулировано положение о том, что «в случае признания получения взятки либо предмета коммерческого подкупа организованной группой действия всех ее членов, принимавших участие в подготовке и совершении этих преступлений, независмо от того, выполняли ли они функции исполнителя, организатора, подстрекателя или пособника, подлежат квалификации по
соответствующей части ст. 290 или 204 УК без ссылки на ст. 33 УК»1. Представляется, что процитированное разъяснение прямо противоречит предписаниям ч. 4 ст. 34 УК РФ, согласно которым лицо, не являющееся специальным субъектом преступления, указанным в соответствующей статье Особенной части УК РФ, но непосредственно участвовавшее в совершении преступления,
предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя или пособника, т.е. не может быть признано соисполнителем.
Вышеуказанное конкретизирующее
правоположение Пленума Верховного Суда РФ расширяет объем понятия «соучастие со специальным субъектом» вопреки тому смыслу, который заложен в него текстом уголовного закона.
В свете вышеизложенного
представляется целесообразным закрепить на официальном уровне (например, в будущем федеральном законе «О законах» или Концепции (Стратегии) уголовно-правовой политики РФ) необходимость понимания уголовно-правовых понятий в
1 Российская газета. 2013. 17 июля.
соотвествии с текстом УК РФ и запрета расширительной конкретизации в уголовном праве.
Конкретизация в российском уголовном праве тесно связана с интерпретацией правоприменителями
отдельных положений формально-юридических источников соответствующей отрасли, в результате которой происходит внутренняя и внешняя гармонизация правовых явлений: совершенствуется юридическая практика, обеспечиваются по максимуму соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина, выявляются проблемы и вопросы, возникающие в сфере уголовно-правового противодействия
преступности, предпринимаются меры по их разрешению. В результате всех этих процессов происходит более точная настройка механизма уголовно-правового регулирования, устраняются
неопределенности и прочие дефекты в содержании системы уголовного права.
Однако осуществление конкретизации в уголовном праве следует отличать от толкования уголовно-правовых норм, целью которого является полное и адекватное раскрытие содержания государственной воли, выраженной в тексте уголовного законодательства, через установление значения и смысла содержащихся в нем языковых выражений. Толкование уголовно-правовых норм не должно сопровождаться какими-либо
преобразованиями их содержания. В процессе конкретизации, по нашему мнению, осуществляется известная переработка содержания уголовно-правовых норм, так как в результате появляются относительно новые правила поведения, содержание которых выражено в менее общих и менее абстрактных понятиях и в силу этого имеет более узкую область применения, нежели буквальный смысл конкретизируемой нормы. Кроме того, представляется, что в толковании нуждаются все уголовно-правовые нормы, используемые в правоприменительной деятельности. Конкретизации же подлежат лишь те нормативно-правовые предписания, которые по усмотрению правоприменителей
нуждаются в уточнении, в более детальном описании их эмпирически фиксируемых признаков и не всегда могут быть непосредственно воплощены в поведении человека в своем текстуальном виде.
Для более наглядной характеристики отличий толкования от конкретизации в уголовном праве, проанализируем пример толкования конкретной уголовно-правовой нормы Верховным Судом РФ. Так, до принятия в 2011 году Пленумом Верховного Суда РФ постановления «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания
несовершеннолетних» среди
правоприменителей существовала
неопределенность относительно трактовки понятия «вовлечение в совершение преступлений» применительно к составу преступления, предусмотренному ст. 150 УК РФ. Некоторые судьи полагали, что само по себе предложение совершить преступление, не подкрепленное какими-либо способами воздействия на несовершеннолетнее лицо, ни до, ни после самого предложения, не может быть квалифицировано по ст. 150 УК РФ1. Другие - наоборот признавали простое предложение совершить преступление, не сопровождающееся какими-либо
«активными» действиями виновного лица (например, обещаниями, обманом, уговорами и т.п.) по отношению к несовершеннолетнему, способом
вовлечения подростка в преступление, принимая во внимание возрастные особенности несовершеннолетних, которые не могут отказаться от этих предложений, боясь уронить свой авторитет в глазах более взрослых людей2.
Выявленная разница в понимании
1 Обобщение судебной практики Волгоградского областного суда о рассмотрении уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ст. 150 УК РФ, в первом полугодии 2012 года // http://oЫsud.vol.sudrfru/modules.php?name=docum ад1&1(1=814 [сайт Волгоградского областного суда]
2 Обобщение по итогам изучения судебной практики Верховного суда Республики Бурятия по уголовным делам о преступлениях против семьи и несовершеннолетних (2003-2004 гг.) // http://www.juvenilejustice.ru/documents/doc2/obobsh/buratiy/bur/page1/
[Всероссийский информационный портал «Ювенальная юстиция в России»]
текста диспозиции ст. 150 УК РФ была устранена вышеуказанным разъяснением Пленума Верховоного Суда, который указал, что под вовлечением несовершеннолетнего в совершение преступления следует понимать действия взрослого лица, направленные на возбуждение желания совершить преступление. Действия взрослого лица могут выражаться как в форме обещаний, обмана и угроз, так и в форме предложения (курсив мой - А.Д.) совершить преступление, разжигания чувства зависти, мести и иных действий3. Своим разъяснением для удовлетворения нужд правоприменителей высшая судебная инстанция осуществила полное и адекватное раскрытие содержания государственной воли, выраженной в тексте уголовного законодательства - в диспозиции ст. 150 УК РФ, через установление значения и смысла содержащегося в ней термина «вовлечение в совершение преступления».
Анализируемое толкование не
сопровождалось каким-либо
преобразованием содержания
разъясняемого термина, а следовательно не была переработана и соответствующая уголовно-правовая норма, не появились новые правила ее применения. То есть правоприменитель был вынужден сформулировать для себя более предметное (но при этом не утрачивающее логически общий характер) разъяснение, существенно облегчившее применение на практике определенной уголовно-правовой нормы.
В случаях осуществления
конкретизации в российском уголовном праве формулируется более конкретное правило поведения общего характера, которое становится объектом применения совместно, слитно с конкретизируемой уголовно-правовой нормой (как в проанализированном выше примере с п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ). Это сформулированное правоприменителем «для себя» более конкретное правило поведения общего характера объективируется в
индивидуальных правоприменительных актах, а результаты соответствующей
3 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 4. - С. 8.
конкретизации признаются
правоконкретизирующими правоположениями, которые, в свою очередь, являются важными структурными элементами системосохраняющего
механизма в праве. Их особенность заключается в том, что, несмотря на свой достаточно общий и абстрактный характер, они, однако, в формальном отношении действуют «казуально», поскольку юридически обязательны только для конкретного случая, их формальная (юридическая) обязательность
исчерпывается однократным применением. В первую очередь они призваны «обслужить» конкретное уголовное дело, в связи с которым и принимается содержащий их правоприменительный акт. Однако далее в силу авторитета принявшего их государственного органа и обдуманности его позиции по данному вопросу, не вызывающей сомнения ни у теоретиков уголовного права, ни у практиков, сформулированные выводы приобретают широкое действие, применяются при расследовании и рассмотрении других уголовных дел.
По своим регулятивным свойствам, той служебной роли, которую правоконкретизирующие правоположения фактически выполняют, они идентичны т.н. конкретизирующим (специальным)
правовым нормам, создаваемым в процессе правотворчества. Но они отличаются от последних тем, что устанавливаются не правотворческими органами и,
следовательно, не содержатся в отраслевых формально-юридических источниках. Такая ситуация не нарушает режима законности, поскольку рассматриваемые
правоположения охватываются логическим объемом конкретизируемых юридических норм, предопределяются их содержанием. Более того, правоконкретизирующие правоположения неразрывно связаны с конкретизируемыми уголовно-правовыми нормами, не могут применяться в отрыве от них, созданы для их обслуживания и приладки к актуальным потребностям социальной действительности.
Подводя итоги, отметим, что конкретизация в уголовном праве
подразумевает включение изучаемого явления через абстрактное понятие, данное в уголовном законе, в многообразие существующих в социуме связей и отношений. Выделяют правотворческую и правоприменительную конкретизацию. Сущность первой состоит в установлении правил, расширяющих содержание более общей нормы, уточняющих порядок и особенности ее реализации. Применительно к уголовному праву соответствующую функцию осуществляют т.н. специальные нормы, примечания к статьям УК РФ и т.н. правоконкретизирующие предписания иных (помимо УК РФ) формально-юридических источников уголовного права (в первую очередь, постановлений Пленума Верховного Суда РФ). Сущность правоприменительной конкретизации
состоит в установлении в материалах судебно-следственной практики
правоконкретизирующих правоположений, уточняющих содержание абстрактных уголовно-правовых норм, порядок и особенности их реализации. Конкретизация является неотъемлемым функциональным этапом в процессе уголовно-правового регулирования, ибо именно благодаря ей осуществляется перевод полученной информации о том или ином нормативно-правовом предписании уголовно-правового характера в поведение субъекта, которому соответствующее предписание адресовано.
Егоров И.В.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Баранов, В.М.. Кондаков, Д.С. Примечания в российском нраве: природа, виды, проблемы реализации // Проблемы юридической техники. - Н. Новгород, 2000.
2. Иногамова-Хегай, Л.В. Конкуренция норм уголовного права. - М., 1999.
3. Рабинович, П.М., Шмелева, Г.Г. Конкретизация правовых норм (общетеоретические проблемы) // Правоведение. - 1985. - № 6. - С. 33-34.
4. Ромашов, Р.А. Интерпретация права: лингвистический и технико-юридический аспекты // Юрислингвистика-10: лингвоконфликтология и юриспруденция. Межвузовский сборник научных статей / под ред. Н.Д. Голева и Т.В. Чернышовой. - Кемерово; Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2010.
5. Сенякин, И.Н. Специальные нормы советского права. - Саратов, 1987.
6. Шмелева, Г.Г. Конкретизация юридических норм в правовом регулировании. -Львов, 1988.
