CC BY
22
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ • 2014 • Т. XL • №2
К
ВОПРОСУ О ХАРАКТЕРЕ НАУКИ: НЕ ДИФФЕРЕНЦИРОВАТЬ, А ИНТЕГРИРОВАТЬ
^^THE QUESTION ON CHARACTER OF A MODERN SCIENCE: NOT TO DIFFERENTIATE BUT TO INTEGRATE
Надежда Гегамовна Багдасарьян - Nadezda Bagdasaryan - PhD,
доктор философских наук, профес- Professor Bauman Moscow State
сор кафедры социологии и культуро- Technical University, Moscow State
логии МГТУ им. Н.Э. Баумана, факуль- Lomonosov University
тета мировой политики МГУ
им. М.В. Ломоносова.
E-mail: ngbagda@mail.ru
Когда молодой М. Планк в 1880-х гг. сообщил своему учителю, известному немецкому физику Генриху Герцу, о своем желании заниматься теоретической физикой, профессор попытался убедить его отказаться от этого намерения: «Зачем вы хотите испортить себе жизнь, ведь теоретическая физика уже в основном закончена... Стоит ли браться за такое бесперспективное дело?» [Планк, 1994]. Были бы рождены квантовая физика, планковские единицы измерения, была бы создана единая физическая картина мира, если бы Макс Планк послушался своего учителя?
Попытка включиться в современную дискуссию о соотношении фундаментального и прикладного компонентов науки обнаруживает, что хотя в самом общем виде представления о содержании этих понятий вряд ли могут сильно различаться, в их интерпретации все же имеются нюансы.
Не ставя задачу анализа всех возможных воззрений на этот счет, отметим, что современная традиция отделения теоретических наук от прикладных восходит к позитивистам и, в частности, к О. Конту. Он рассматривал «совокупность наших познаний о природе и совокупность выведенных из этих познаний приемов воздействия на природу в нашу пользу» как «две совершенно отдельные по существу своему системы.» [Конт, 1900]. В этой логике включение, например, технических наук в общий ряд с теоретическими нарушало бы стройность системы. А вот Амперу двух категорий было недостаточно, и он выделил три: абстрактно-теоретические, конкретно-теоретические и практические. В этой системе практические науки не имеют собственной логики и выполняют функцию приложения к соответствующим конкретно-теоретическим наукам. А абстрактно-теоретические науки создают как бы контекст, инициирующий векторы теоретического поиска. И хотя наши предшест-
44 Panel Discussion
венники, стремившиеся понять внутреннюю логику науки, были ограничены пределами знаний и воззрений своих эпох, обращение к существовавшим в истории моделям может быть весьма полезной отправной точкой для понимания настоящего.
Несколько лет назад на глаза попалось опубликованное в газете интервью с доктором биологических наук из иркутского Института физиологии и биохимии растений РАН Алексеем Колесниченко, в котором он писал о том, что «сегодня фундаментальные исследования -слишком дорогая игрушка (курсив мой. - Н.Б.). Заниматься ими, да еще по всем направлениям, не по карману даже очень богатым странам. Они ищут напарников, вступают в кооперацию» [Медведев, 2005]. Допускаю, что слово «игрушка» употреблено в популярном тексте как фигура речи. Возможно даже, это журналистский прием. Но откуда же тогда возьмутся не игрушечные исследования, направленные на решение конкретных специальных задач?
С начала 2014 г. изменился принцип финансирования науки. Прекращены бюджетные ассигнования исследований из федеральных целевых программ, произошел переход к системе грантов, осуществляемой через научные фонды. Сформулированы довольно жесткие требования к составу научных коллективов: кроме ведущих ученых, имеющих весомый задел в заявленной для разработки темы, в научную группу должны непременно входить молодой кандидат наук в возрасте до 35 лет и два аспиранта и/или студента. Можно только приветствовать подобное требование. С одной стороны, в систему науки вовлекается перспективная молодежь, попадающая таким образом под эгиду ведущих исследователей. С другой стороны, возникает конкуренция между научными коллективами, что может иметь следствием повышение качества и результативности исследований. Может иметь. При условии, что конкурсный отбор претендентов на гранты будет вестись учеными с безупречной профессиональной и человеческой репутацией и столь же авторитетными попечительскими советами научных фондов (как это и происходит за рубежом, в том числе в организациях-«конкурентах», перечень которых требуется внести в заявку на грант). И если в эти структуры включаются чиновники, то они, безусловно, должны иметь личный опыт научной и преподавательской работы. Только в этом случае можно рассчитывать на компетентное и объективное решение. Но не в ситуации лавинообразных защит чиновниками заимствованных диссертаций, что неизбежно повлияло на престиж и социальную ценность ученых степеней и научных званий. Вряд ли скоро российское научное сообщество преодолеет «околонаучный» скептицизм. И не будут ли задействованы в конкретной ситуации текущего конкурса известные цепочки эффективные менеджеры-властные структуры.
10 (О 3
о
(О
я
Н.Г. БАГДАСАРЬЯН
Вернемся, однако, к характеру фундаментального знания. Мы согласны с тезисом В.Г. Горохова об искусственности в разведении фундаментального и прикладного в современной науке. Нам представляется это очевидным: опыт ее неклассического и постнекласси-ческого этапов свидетельствует о том, что главнейшие принципы науки в любой момент могут быть опрокинуты мощью новых данных. Различая характер науки и тип исследований (не фундаментальные и прикладные науки, а фундаментальные и прикладные исследования), В.Г. Горохов вводит следующий критерий их разведения: «Прикладное исследование - это такое исследование, результаты которого адресованы производителям и заказчикам и которое направляется нуждами или желаниями этих клиентов, фундаментальное же исследование адресовано другим ученым» [Горохов, 2014]. Что следует из этого весьма очевидного тезиса? Зададимся вопросом: где та среда, в которой то или иное знание приобретает фундаментальный характер и которая позволяет эффективно осуществлять адресацию фундаментального исследования «другим ученым»? Где «живет» это знание, где его «дом»? Не там ли, где существует среда трансляции знаний, созданных разными людьми, в разные эпохи, в разных странах и в рамках разных направлений, и где эти знания, попадая туда «из тиши лабораторий и кабинетов», систематизируются, упорядочиваются и обретают свой академический (фундаментальный) облик под обложками университетских учебников.
В устную коммуникацию, в статьи и монографии (и даже в методические разработки) профессор может, конечно (и даже обязан), включать актуальный материал, но ответственность он несет именно за фундаментальные знания своих студентов. На то он и фундамент, чтобы выпускник мог строить на нем дальнейшую специализированную деятельность. Наряду с этим современный министерско-универ-ситетский менеджмент, требующий соответствия показателям рейтингов, заставляет - хочет того преподаватель или нет - отложить в дальний ящик пресловутые «желтые листочки» конспектов и заняться актуальной наукой - получать гранты, ставить эксперименты, писать отчеты и публиковать результаты исследований, соревнуясь в индексах и импакт-факторах. В этом, представляется, как раз и содер-
О жится то самое «расширение», о котором говорит В.Г. Горохов. (А Однако в поле современной российской науки вузовскому про-
¡5 фессору, отягощенному бесконечно увеличивающейся «горловой» нагрузкой, трудно не только противостоять «эффективным менедже-2 рам», но и соревноваться с главными и ведущими научными сотрудниками РАН, использующими социальный капитал во взаимодействии с фондами и иными держателями материальных средств. То есть Я в ситуации, когда властная вертикаль требует от науки прибыльности в виде коротких денег (а они могут быть добыты лишь путем слож-
О
неиших согласовании и весьма неоднозначных и сомнительных действий), становится понятно, что выпячивание прикладной науки, противопоставление ее фундаментальной (академической) носит социальный и притом конъюнктурный характер.
Здесь важно, чтобы был соблюден определенный баланс между поиском научной истины и сложным социальным ритуалом, требующим специальных знаний по подготовке заявок на гранты и добыванию иных способов финансирования. А именно в такой ритуал вовлекаются занятые в научном производстве люди. Сегодня, как известно, баланс не в пользу первой составляющей.
Кроме того, в пространстве науки имеет место еще одна - третья (наряду с фундаментальной и прикладной) составляющая - поисковая (у нас она формулируется как инновационная). Очевидно, однако, что она не может существовать изолированно, сама по себе, она должна быть встроена в системную среду. Собственно, это и могло бы стать ключевой идеей Сколкова, где инноваторы, ученые, инженеры, бизнесмены, крупные корпорации могли бы найти друг друга. Почему идея сконцентрировать управление научными изысканиями в одном месте, в Сколкове, вызвала сопротивление? Идея, которая, казалось бы, могла стать прорывной. Вряд ли можно объяснить это лишь принципиальной консервативностью российского научного сообщества.
Россия - не первая страна, где создаются такие центры. Опыт других стран свидетельствует о том, что все успешные проекты возникали в среде, которая их питала (например, рядом с Силиконовой долиной в США, к которой так любят апеллировать, - Стэнфордский университет). И у нас такие среды есть. Есть крупные университетские центры, есть наукограды, которые далеко еще не исчерпали своей исторической роли. Кроме того, учатся ведь и на ошибках, а негативные примеры в мире есть: в конце 1990-х гг. малайзийский премьер Маха-тир Мохаммад торжественно открыл «город будущего» Киберджайю в пригороде Куала-Лумпура. Но надежды на то, что там соберутся высокотехнологические компании и производства, не сбылись. И если Сколково вызывает активную оппозицию научного сообщества - от аспирантов до Российской академии наук - и лишь менеджмент там чувствует себя органично, то на каких субъектах будет базироваться проект?
Мы упомянули о Сколкове лишь для того, чтобы подчеркнуть: любой масштабный проект требует системной, междисциплинарной социально-прогнозной экспертизы. И президент, прежде чем вносить предложения в общество, должен иметь возможность ознакомиться с такой экспертизой. Полагаю, главное, что выявили бы эксперты, - это как раз проблема формирования среды инновационного развития. Как и где она возникает? Государство в лице коррумпированных чи-
10 (О 3
о
(О
я
Н.Г. БАГДАСАРЬЯН
новников не заинтересовано в разработке реальной стратегии инновационного развития: их устраивает текущее положение дел, при котором «все схвачено». Более того, они даже опасаются реальной содержательной научной деятельности подчиненных, которая может угрожать устоявшейся системе распределения средств. Но тогда кто может влиять на формирование такой среды?
Начиная с 1990-х гг. мировое научное и экспертное сообщество активно продвигает концепцию создания национально-инновационных систем (НИС). НИС - совокупность взаимосвязанных институциональных структур: малые и крупные фирмы, университеты и государственные научно-исследовательские центры, федеральное правительство и региональные администрации, объекты инновационной инфраструктуры, финансовые рынки и т.п. Особую роль играют ассоциации, союзы, некоммерческие объединения и партнерства, которые влияют на инновационную экономику с синергийным эффектом [Лепский, 2010]. Взаимодействие таких структур и формирует инновационную среду, которая становится общественным двигателем.
Еще не поздно консолидировать отечественные интеллектуальные силы, способные генерировать стратегические ориентиры, используя потенциал социально-прогнозных технологий, которые, разумеется, в силу их междисциплинарной сложности требуют высокого уровня и особого типа компетентности. Представляется, что именно в вузах технико-технологической направленности, в исследовательских университетах целесообразно создание учебных программ, дающих субъекту базис для выхода его из дисциплинарных в трансдисциплинарные пространства. В этих вузах наряду со специалистами в сфере инженерии имеет место и социально-гуманитарный потенциал, который пока не задействован в полной мере. Метадисци-плинарная компетентность, однако, не возникает сама собой. Она есть результат сконструированной социокультурной микросреды, в которой вступают во взаимодействие, наслаиваются друг на друга, создавая новое качество знаний, дискурсы - естественно-научный, социогуманитарный и технико-технологический1.
Интегративность создает трансдисциплинарное пространство, в котором становятся возможными иные, новаторские подходы (в про-
О тивовес фрагментарности и узкодисциплинарности) к решению нако-Щ пившихся проблем. В этом пространстве этика из периферии общест-
О С
(В
(•Ь
^ 1 Биограф Стива Джобса Уолтер Айзексон писал, что Джобс «объединял гумани-
тарное и техническое, творчество и технологии, искусство и технику. Есть и компью-й терщики посильнее (Возняк, Гейтс), и выдающиеся дизайнеры и художники. Но никто
другой в наше время не способен так слить поэзию и процессоры в силу, порождающую инновации. А он сделал это благодаря интуитивному чутью к стратегии бизнеса. При запуске практически любого продукта за последние десять лет Джобс в конце показывал слайд с символическим перекрестком - пересечением дорог искусств и технологий» [Айзексон, 2012].
венного сознания перемещается в центр, становясь смысловым ядром любой профессиональной, в том числе и научной деятельности. Этот смысл порождает новые идеи и новые ценности, выводящие человечество из тупика общества потребления, в угоду которому брошены все планетарные ресурсы, а наука становится служанкой этого процесса. Будем понимать вместе с тем, что на процессы общемировые накладываются специфические, российские, среди которых для обсуждаемой нами проблемы важно то, что созданная к сегодняшнему времени хозяйственная среда, ее структура и приоритеты по большому счету в серьезной науке - и фундаментальной, и прикладной - не слишком-то нуждаются.
Таким образом, необходимо не расчленять науку на составные части (по каким бы основаниям это ни производилось), что неизбежно приведет к деградации науки в целом, а целенаправленно реализо-вывать микросреды, создающие синергийную инновационную матрицу, включающую как возрастную вертикаль - от школьных научных соревнований до академиков, участвующих в международных проектах, - так и междисциплинарные направления. Лишь в этом случае, на наш взгляд, возможны не только прорывные конкретные результаты (поисковая и прикладная наука), но и новые цели, новые смыслы и новые цивилизационные стратегии, в чем так нуждается современный мир.
Библиографический список
Айзексон, 2012 - Айзексон У.Вся правда о лидерстве Стива Джобса // Harvard Business Review. 2012. № 4 (78).
Горохов, 2014 - Горохов В.Г. Фундаментальные и прикладные исследования, а не фундаментальные и прикладные науки // Эпистемология и философия науки. 2014. № 2.
Конт, 1900 - Конт О. Курс положительной философии. Т. 1. М., 1900. С. 28 (цит. по: Кедров Б.М. Классификация наук. Т. 1. М. : Наука, 1961. С. 107).
Лепский, 2010 - ЛепскийВ.Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития. М. : Когито-Центр, 2010. С. 23.
Медведев, 2005 - Медведев Ю. Как общим аршином измерить науку? // Российская газета. 2005. 11 сент. "JJ
Планк, 1958 - Планк М.Сборник к столетию со дня рождения Макса М Планка ; под ред. А.Ф. Иоффе и А.Т. Григоряна. М., 1958. С. 90. ^
(О
Л
