CC BY
171УДК 34.01 DOI 10.24411/2312-0444-2018-10003
ББК 67
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ВАТИКАН
К вопросу о государственно-правовом
регулировании деятельности Римско-католической церкви в России
Сергей Александрович ЛУКЬЯНОВ, профессор Александр Григорьевич УДОДОВ, доцент
кафедры государственных и фажданск°- кафедры публичного права Одинцовского
правовых дисциплин Московского областного филиала филиала МГИМО МИД России,
Московского университета МВД России кандидат юридических наук, доцент
имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук Е-mail: [email protected] Е-mail: [email protected]
Научная специальность по публикуемому материалу: 12.00.01 — теория и история права
и государства; история учений о праве и государстве
Аннотация. В статье освещены вопросы, связанные с государственно-правовым регулированием конфессиональной деятельности Римско-католической церкви в Российской империи в XIX — начале XX в. Авторами осуществлен анализ специфических особенностей вероисповедной политики правительства Российской империи в отношении Римско-католической церкви и католического духовенства, а также связанных с этим отношений с Римским Престолом.
Ключевые слова: вероисповедная политика, веротерпимость, католичество, католики, Римско-католическая церковь, Римско-католическая духовная коллегия, инославные исповедания.
Annotation. In the article are illuminated the questions, connected with the state-lawful regulation of the confessional activity of Roman Catholic church in the Russian empire in XIX — the beginning of the XX century. The authors realized analysis of the specific special features of the religious policy of the government of the Russian empire with respect to of Roman Catholic church and Catholic clergy, and also connected with this relations with the Roman throne.
Keywords: religious policy, religious tolerance, catholicism, catholics, Roman Catholic church, Roman Catholic spiritual board, heterodox confessions.
К концу XVIII в. в Российской империи был сформирован правовой статус католиков как части имперских подданных терпимого христианского «инославного» исповедания, что предоставляло им возможность свободного публичного «отправления веры». В то же время отношение российского правительства к католическому духовенству и Римско-католической церкви характеризовалось стремлением ограничить возможности их влияния во внутриполитических вопросах. Государство формировало систему нормативного регулирования деятельности Римско-католической церкви в России, создавало организационные формы контроля и надзора за данной деятельностью.
26 февраля 1797 г. указом Павла I был создан Департамент Римско-католических дел при Юстиц-коллегии. 3 ноября 1798 г. принят «Рег-
ламент для церквей и монастырей Римско-католического исповедания в России» [25, л. 141]. В том же году в Санкт-Петербурге была учреждена Римско-католическая духовная коллегия под председательством архиепископа-митрополита Могилевского [1, л. 87].
11 декабря 1800 г. была опубликована вторая редакция Регламента — «Высочайше утвержденные пункты «Об управлении Римско-католического духовенства в России» [12].
В 1802 г. указом Александра I было учреждено постоянное представительство России в Риме при папском престоле, еще ранее папский нунций получил постоянную аккредитацию в Петербурге. Представители орденских генералов монашествующего католического духовенства получали аккредитации в епархиях [25, л. 141].
С 13 ноября 1803 г. высшим органом управления духовными делами католиков империи
№ 2/2018
стала Римско-католическая духовная коллегия. Ее состав был аналогичен составу Святейшего Синода Российской православной церкви — заседатели от епархий из духовного сословия и светские лица. Коллегия уполномочивалась решать все вопросы внутренней церковной жизни с соблюдением полной лояльности по отношению к государственной власти. Контроль за деятельностью духовных лиц осуществлялся через прокурора коллегии, который рассматривал поступавшие в коллегию жалобы на епископат и апелляции на решения консисторий, которые являлись органами управления в каждой епархии. Подтверждался запрет на несанкционированные светской властью контакты монастырей с Ватиканом [25, л. 141].
Либеральная вероисповедная политика правительства Александра I создала условия для упрочения позиций католической церкви в России. Среди русской аристократии католицизм вошел в своеобразную моду, что позволило ордену иезуитов разработать программу обращения русского населения в католичество, причем первоначальным объектом прозелитизма явился узкий, но влиятельный слой аристократии и интеллектуальной элиты. Прозелитизм получил теоретическое обоснование как возвращение русских к истинной «кафолической» вселенской церкви, к первым временам христианства на Руси, святым Ольге и Владимиру. Догматические и обрядовые различия между католичеством и православием объявлялись несущественными, а в дальнейшем планировалось создание Русской католической церкви, подчиненной папе римскому [21, лл. 123—124].
Проводником либеральной вероисповедной политики в этот период являлся обер-прокурор Синода князь А.Н. Голицын, ставивший перед собой широкомасштабную цель «объединить последователей всевозможных религиозных учений на почве общечеловеческих нравственных задач» [1, л. 88]. С этой целью манифестом от 25 июля 1810 г. было создано Главное Управление духовных дел иностранных исповеданий.
А.Н. Голицын допустил ряд серьезных просчетов в своей политике по отношению к иезуитам, которым с 1813 г. по его инициативе было предоставлено право учреждения учебных заведений, превратившихся в опорные базы католического прозелитизма [1, л. 88].
В 1816 г. Министерство полиции установило достоверные факты шпионажа со стороны иезуитских миссий. 19 августа 1816 г. А.Н. Голицын был вынужден обратиться к министру по-
лиции С.К. Вязьмитинову с уведомлением о необходимости высылки иезуитов из России, что получило одобрение Александра I. В соответствии с детально разработанным планом эта операция была осуществлена скрытно и быстро. Иезуитские проповедники одновременно арестовывались полицией в различных городах России, под конвоем препровождались к западной границе. Из Баварии, Франции и Италии было «выписано» 37 священников-плебанов, не принадлежавших к монашеским католическим орденам. Они направлялись в те приходы, из которых были депортированы иезуиты. Преподавание в католических учебных заведениях передавалось местным католическим священникам — подданным империи, а бывшие воспитанники иезуитов подлежали либо высылке из России вместе с их наставниками, либо передаче родителям или опекунам [7].
А.Н. Голицын предпринял попытку кардинального решения основных вопросов организации «иностранных» конфессий путем создания еще более мощного ведомства, облеченного полномочиями осуществления всей религиозно-духовной политики в империи: в 1817 г. было учреждено Министерство духовных дел и народного просвещения, в структуру которого вошли Святейший Синод Российской православной церкви, Главное Управление иностранных исповеданий, Министерство народного просвещения. Тем самым ведомство Российской православной церкви оказалось структурно уравнено в рамках нового государственного органа с ведомством других исповеданий, что вызвало крайнее недовольство православных иерархов [6].
К концу царствования Александра I вероисповедная политика, осуществлявшаяся под руководством А.Н. Голицына, потерпела полный крах. 15 мая 1824 г. указанное Министерство духовных дел и народного просвещения было ликвидировано [1, л. 89].
После учреждения 2 февраля 1832 г. Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи (далее — ДДДИИ) был успешно решен ряд задач организации управления конфессиональной жизнью «инославных» и «иноверных» исповеданий. Управление духовными делами российских католиков осуществлялось Католическим отделом Департамента.
Польское восстание 1830 — 1831 гг. повлияло на ужесточение вероисповедной политики в отношении католиков, поскольку одним из лозунгов восстания стала защита католической
№ 2/2018
веры, а римско-католические монастыри, которых в Царстве Польском и в западных губерниях насчитывалось около трехсот, превратились в опорные базы восставших.
19 июля 1832 г. было проведено значительное сокращение монастырей, МВД установило норму для монашествующего духовенства: не менее восьми монахов вместе с настоятелем на один монастырь, при этом имущество закрытых монастырей передавалось в казну [1, лл. 90—91].
Одной из сложностей в решении вопроса подчинения государству католического духовенства являлось то, что в соответствии с канонической нормой целибата (безбрачия) священнослужители Римско-католической церкви не были обременены семьями и потому были менее зависимы в финансово-материальном отношении. Поэтому в 1841 г. все земельные владения римско-католического духовенства были переданы в распоряжение Министерства государственных имуществ, а духовенству назначено денежное содержание от казны. Этим римско-католическое духовенство ставилось в материальную зависимость от государства и данная мера усиливала влияние на католическое духовенство Римско-католической духовной коллегии, подчиненной ДДДИИ [1, л. 91].
22 июня (3 августа) 1847 г. российское правительство в лице графа Д.Н. Блудова подписало с папой Пием IX конкордат, регулирующий отношения между Святым Престолом и Российской империей [11, л. 111]. Римско-католическое духовенство в России получало ряд привилегий, что помогло временно снять напряженность в отношениях с Ватиканом, но не устранило всех противоречий. Римская курия не оставляла надежд на создание подчиненной ей Российской католической церкви, в связи с чем продолжалась нелегальная прозелитская деятельность иезуитов в России, а католическое духовенство Царства Польского продолжало вести скрытую антирусскую пропаганду среди населения.
К середине XIX в. ДДДИИ МВД империи в отношении римско-католического вероисповедания была разработана тщательно продуманная нормативная база. Нормы Устава духовных дел Римско-католической церкви в России постоянно дополнялись или заменялись новыми в зависимости от складывающейся внутриполитической или внешнеполитической ситуации [23, лл. 2—28]. В системе ранжирования «иностранных» исповеданий римско-католическое занимало первое место, все римско-католичес-
кое духовенство, единственное из духовенства «иностранных» исповеданий, получало полное денежное содержание из государственной казны, а также особого денежного фонда министра внутренних дел в соответствии с устанавливаемыми штатами и должностными окладами [23, л. 12].
Ситуация резко усложнилась в связи с польским восстанием 1863 г.: «Восстание... обнаружило, что местные католические священники отождествляли польские стремления с преданностью Церкви и не щадили усилий, пропагандируя такие убеждения среди паствы не только Польской, но и Литовской, даже Белорусской. Многие духовные лица приняли непосредственное участие в бандах. Исключительные события потребовали и мер исключительных» [1, л. 157]. С введением военного положения на охваченных восстанием территориях последовал ряд репрессий в отношении католического духовенства. Значительное количество ксендзов и монахов было подвергнуто высылке на поселение, ссылке на каторгу, лишено сана. Виленс-кий римско-католический епископ был отстранен от управления епархией, католические монастыри, принимавшие активное участие в восстании как опорные базы повстанцев, были закрыты, а монахи разогнаны. Из 227 римско-католических монастырей, действовавших в западных губерниях до 1863 г., к 1880 г. осталось в качестве штатных 83, в Царстве Польском из 50 монастырей — 19 [8, л. 15].
В 1864 — 1865 гг. был принят ряд нормативных актов, усиливающих контроль и надзор за католическим духовенством в Западном крае. Указами от 27 октября 1864 г. и от 14 декабря 1865 г. вводился новый порядок назначения на должности лиц римско-католического духовенства, устанавливалась новая структура организации римско-католических епархий [25, л. 143].
ДДДИИ был предпринят ряд дополнительных мер по ограничению «наружных проявлений католического культа». Например, были запрещены торжественные процессии при похоронах, крестные ходы вне церквей, строительство при дорогах статуй святых, построение часовен, основание «филиальных» церквей и дробление приходов [1, л. 157].
В ответ на эти меры папа Пий IX 29 октября 1866 г. публично заявил о лишениях и несправедливостях, переносимых католиками в Российской империи. Обращение папы римского повлекло попытку вмешательства европейс-
№ 2/2018
ких держав в «польский вопрос». Данная попытка была нейтрализована русской дипломатией. 22 ноября 1866 г. российское правительство приняло решение о признании конкордата с Римским Престолом недействительным [10, лл. 704—710].
После аннулирования конкордата русское правительство взяло на себя всю ответственность за устройство и функционирование Римско-католической церкви в империи. Данная функция практически полностью выполнялась ДДДИИ МВД. Основной сложностью по-прежнему оставалось обеспечение контактов с Римским Престолом, поскольку без каких-либо, даже минимальных, сношений с ним Римско-католическая церковь в империи существовать не могла.
В частности, необходимо было обеспечивать доступность для римско-католического духовенства и прихожан основных канонических актов, издаваемых Ватиканом, соблюдать постулат о назначении глав епархий только папой. Кроме того, папа являлся высшей судебной инстанцией по церковно-судебным делам, в том числе по делам о разводах. Поэтому в 1866 г. при русской дипломатической миссии в Ватикане была учреждена должность агента по римско-католическим делам, являвшегося чиновником Секретного отдела ДДДИИ. В его обязанности входила координация контактов Ватикана с римско-католическим духовенством империи по различным вопросам, а также сбор информации о деятельности римской курии в отношении Римско-католической церкви в России, получение сведений о близком окружении Римского папы, а также иных сведений, имеющих конфиденциальный характер. Пересылка полученных сведений и отчетов о работе в МВД осуществлялась агентом по дипломатическим каналам [19].
Агентом по римско-католическим делам в 1891 — 1897 гг. являлся будущий министр иностранных дел империи А.П. Извольский, который написал блестящее исследование истории католицизма в России и за рубежом [15].
В 1899 — 1902 гг. должность агента по римско-католическим делам исполнял И.Ф. Мана-севич-Мануйлов, что само по себе являлось уникальным фактом. Происходивший из еврейской мещанской семьи, не имея официально необходимого образования и не являясь православным по вероисповеданию, Манасевич-Мануйлов за особые заслуги был награжден орденом Святого Владимира и получил должность чиновника особых поручений VIII класса при министре
внутренних дел [14]. В последующем он был уволен со службы, занимался журналистикой и находился в ближайшем окружении Г.Е. Распутина.
В 1881 г. руководство МВД направило начальника Католического отдела ДДДИИ князя H.H. Голицына в западные губернии с целью изучения политической и религиозной ситуации. В своем заключении по результатам командировки H.H. Голицын отмечал временность и нестабильность сложившегося положения, поскольку Россия не имела поддержки внутри польского общества. С его точки зрения, основным требованием поляков являлось сохранение польского языка и римско-католической веры.
В среде польского римско-католического духовенства, как указывал H.H. Голицын, практически не встречается людей, желающих примирения с Россией, с политикой правительства. В итоге князь сделал вывод о том, «... что спокойствие в польском крае сохраняется лишь потому, что поляки понимают невозможность освободиться от российской власти самостоятельно, а ожидать помощи извне в этот период не представляется возможным» [25, лл. 143—144].
В 1894 г. российское правительство восстановило дипломатические отношения с Ватиканом. Это повлияло на изменения в нормативной базе, регулирующей конфессиональную жизнь российских католиков, что нашло свое отражение в Уставе управления духовными делами римско-католического исповедания редакции 1896 г. [23, л. 2]
Российское правительство не без оснований рассматривало римско-католическое духовенство и католиков в целом как недостаточно лояльную по отношению к власти категорию населения. В своем «политическом обзоре» по Витебской губернии за 1888 г. начальник губернского жандармского управления указывал: «Католики-крестьяне хотя и преданы правительству, но находятся под влиянием своих ксендзов, которых в политическом отношении нельзя назвать благонадежными, но как личности весьма сдержанные, тактичные и природно донельзя скрытные, явно этого не выказывают. Влияние их на свою паству настолько велико, что последние, даже по делам, не касающимся религии, обращаются за разъяснениями и указаниями не к светским властям, а к своим ксендзам, и во всем поступают так, как им велит ксендз. Почему и крестьянину-католику вполне доверять нельзя. Что касается поляков, то их, как и их духовных пастырей, благонадеж-
№ 2/2018
ными в политическом отношении нельзя назвать» [4].
В политическом обзоре за 1891 г. начальник Курляндского губернского жандармского управления указывал, что католическое население западной части губернии «...отличается религиозным фанатизмом, посему и относится ко всему русскому враждебно» [5]. При этом нужно отметить, что каких-либо прямых посягательств на вероисповедные права католиков российское правительство не предпринимало.
К началу XX в. католическое население империи насчитывало 10,5 млн человек (8,9% от всего населения), действовало 5 тыс. церквей и каплиц, в которых служило 4,3 тыс. римско-католических священнослужителей. На территории собственно Великороссии к этому времени проживало около полумиллиона католиков, действовало 150 римско-католических храмов, 8 мужских и 16 женских католических монастырей, в которых проживало 700 монахов и монахинь. В столицах империи находились крупнейшие католические общины [24, л. 236].
В начале XX в. российским правительством была предпринята попытка кардинальной реформы вероисповедной политики, указом «Об ук-реплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г. расширялись права «инославных» и «иноверных» конфессий. ДДДИИ был разработан ряд законопроектов, изменявших основы управления духовными делами «иностранных» исповеданий, в том числе и католиков империи.
«Польскому вопросу», который непосредственно увязывался с вопросами существования в России римско-католического исповедания, отводилось приоритетное значение. Еще 12 декабря 1904 г. Николай II повелел обсудить в Комитете министров две, с его точки зрения, важнейшие проблемы: «1) Как будет смотреть, при введении в действие нового законоположения, гражданское и духовное начальство на проповедь католических миссионеров? 2) Как установить грань между проповедью католицизма и пропагандой полонизма?» [9, л. 297]. Эти вопросы были обсуждены Комитетом министров 3 мая 1905 г.
По первому вопросу был сделан вывод, что «гражданское и духовное начальство... имеет в своем распоряжении надлежащие сильные средства для прекращения делающей опасной проповеди иноверных миссионеров».
По второму вопросу было высказано мнение, что при пропаганде католическим священником
«полонизма» (польского национализма) министр внутренних дел должен сообщить об этом епархиальному начальству, которое обязано наказать виновного в соответствии с Уставом управления духовными делами, а в случае отказа начальника епархии от наказания виновного министр внутренних дел имеет право отстранить его от должности.
Эти ответы Комитета министров вполне удовлетворили императора и 13 мая 1905 г. журнал Комитета министров в данной части был им утвержден [9, лл. 290—300].
Вероисповедная реформа первоначально вызвала массовый отток населения западных губерний в католичество; согласно данным ДДДИИ в 1905 — 1909 гг. из православия в католичество перешло 232 705 человек [22, лл. 8—9]. В последующие годы «отпадение» от православия утратило характер массового движения, поскольку основная масса «отпавших» лишь формально являлась православными, тайно исповедовавшими католичество. Это обстоятельство не слишком тревожило правительство. Гораздо более серьезные тревоги вызывала политизация римско-католического духовенства, его активное участие в польском сепаратистском движении. Поэтому в отношении католического духовенства продолжал осуществляться достаточно жесткий полицейский надзор.
Например, по информации Департамента полиции в 1910 г. был уволен от должности ксендз Г. Дварановский «за присоединение православных к католичеству без соблюдения установленных правил», переведен в «худший приход» на низшую должность ксендз И. Канцлер «за распространение, с целью пропаганды католицизма, религиозных брошюр, изданных в Кракове» [18].
Полицейский надзор за католическим духовенством сочетался с постоянным административным контролем ДДДИИ.
В 1912 г. Департамент полиции уведомил ДДДИИ о том, что согласно полученной информации на одной из частных квартир в Санкт-Петербурге действует тайная католическая часовня, «где служит русский священник, отбывший 12 лет в Шлиссельбургской крепости за переход в католичество». Наряду с католической службой в часовне якобы проводятся «черные мессы» «со всеми подробностями средневекового шабаша» [3].
В свою очередь, в 1911 г. ДДДИИ обращался в Департамент полиции с просьбой проверки сведений о католической пропаганде, осуществляе-
№ 2/2018
мой в «ремесленно-рукодельнической школе» имения графини Ледоховской в Мариувке Опо-ченского уезда Радомской губернии [2]. В Мари-увку был направлен чиновник ДДДИИ А.В. Петров, который доложил рапортом на имя министра внутренних дел полученные им сведения о деятельности «ремесленно-рукодельнической школы», после чего школа была закрыта [13].
В 1906 — 1913 гг. ни один из законопроектов МВД, касавшихся вероисповедных вопросов Римско-католической церкви в России, так и не был обсужден и принят Государственной Думой, правовой статус римско-католического духовенства и организация управления Римско-католической церковью не претерпели каких-либо серьезных изменений. Контроль за деятельностью римско-католического духовенства со стороны ДДДИИ был лишь усилен: в декабре 1910 г. ДДДИИ разработал и направил «Циркуляр римско-католическим епархиальным начальникам о необходимости передачи всех распоряжений Ватикана духовенству только при посредстве Министерства внутренних дел» [16].
В феврале 1912 г. правительству империи поступил очередной меморандум папской курии. В меморандуме вновь говорилось о «стеснениях» римско-католического духовенства в России, при этом указывалось на нарушение римско-католических канонических норм: «Принцип, отстаиваемый Ватиканом и откровенно им высказанный в меморандуме, заключается в признании им большей обязательности для католического духовенства и католиков России папских распоряжений и католических законов, в сравнении с государственными узаконениями».
В меморандуме содержалось положение, согласно которому признание римско-католических духовных лиц состоящими на российской государственной службе являлось «оскорблением Римско-католической церкви». В результате рассмотрения меморандума ДДДИИ была подготовлена подробная справка об истории Римско-католической церкви в России, на основании этих материалов в Ватикан был направлен утвержденный императором по представлению министра внутренних дел Н.А. Маклакова ответ, в котором говорилось: «Имперское Правительство, со своей стороны, полагает, что признание государственной службы Его Императорскому Величеству может служить только почетным отличием, а отнюдь не оскорблением Римско-католической церкви» [17].
Правовой статус Римско-католической церкви в России не изменился и в последующем. В годы Первой мировой войны Римско-католическая коллегия утратила возможность руководства значительной частью католиков в регионах, оккупированных германскими и австро-венгерскими войсками.
После Февральской революции и провозглашения Временным правительством 14 июля 1917 г. Декрета «О свободе совести» прежние вероисповедные ограничения для российских граждан были отменены.
25 августа 1917 г. постановлением «Об изменении действующих положений по делам Римско-католической церкви в России» были существенно расширены права римско-католического духовенства, освобожденного от опеки государства в сфере епархиального управления и суда [20, лл. 119—134]. Тогда же ДДДИИ вошел в структуру созданного Министерства исповеданий, а Католический отдел Департамента продолжал осуществлять свою работу по управлению духовными делами российских католиков через Римско-католическую духовную коллегию.
С установлением советской власти и провозглашением новой концепции государственно-конфессиональных отношений надобность в управлении духовными делами католиков и поддержанием ввиду этого связей с Ватиканом отпала.
Библиографический список
1. Адрианов СА Министерство Внутренних Дел. Исторический очерк (1802 — 1901). СПб., 1902.
2. Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. 102. ДП ОО. Оп. 1912. Д. 131. Л. 14.
3. ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. Оп. 1912. Д. 131. Л. 2.
4. ГАРФ. Ф. 102. ДП. Оп. 1888. Д. 3. Л. 3.
5. ГАРФ. Ф. 102. ДП. Оп. 1891. Д. 44. 4,28. Л. 1—5.
6. ГАРФ. Ф. 109. Оп. 3. Д. 1385. Л. 3.
7. ГАРФ. Ф. 1165, Оп. 1, Д. 33, Л. 1—20.
8. Грекулов Е.Ф. Православная инквизиция в России. М., 1964.
9. Журналы Комитета министров. СПб., 1905.
10. История дипломатии. Т. I. М.: Госполитиздат, 1959.
№ 2/2018
11. Малый энциклопедический словарь. Т. II (Вып. III). Кигн-Початок. Изд. Брокгауз — Ефрон. СПб., 1907.
12. Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1. Т. XXVI. Ст. 19, 684.
13. Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 821. Оп. 10. Д. 590, 591.
14. РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 178. Л. 1 — 12; Оп. 12. Д. 405. Л. 1—17.
15. РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 179. Л. 1—12.
16. РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 183. Л. 1—3.
17. РГИА. Ф. 821. Оп. 11. Д. 89. Л. 1—109.
18. РГИА. Ф. 821. Оп. 3. Д. 919, 921.
19. РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 178. Л. 1— 127; Д. 180. Л. 1—112; Оп. 138. Д. 7. Л. 1 — 477; Д. 18. Л. 1—228; Д. 43. Л. 1—58; Д. 54. Л. 1—215.
20. Редъкина О.Ю. Вероисповедная политика Временного правительства России (февраль — октябрь 1917 г.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1996.
21. Религия, свобода совести, государственно-церковные отношения в России. Справочник. М., 1996.
22. Сведения о лицах, отпавших за время с 17 апреля 1905 г. по 1 января 1909 г. от господствующей веры (сообщены Министерством внутренних дел) // Законопроекты по вопросам, внесенным Министерством внутренних дел на рассмотрение Государственной Думы III созыва. СПб., 1912. С. 8—9.
23. Свод законов Российской империи. Т. XI. Ч. 1. Свод учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий христианских и иноверных. СПб., 1896.
24. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск, 2000.
25. Тихонов А.К. Власти и католическое население России в XVIII — XIX веках // Вопросы истории. 2004. № 3.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЮНИТИ-ДАНА» ПРЕДСТАВЛЯЕТ
ПОСТМОДЕРНИЗМ
ПРИРОД!
МЕСТО В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ
Мнацаканян М.О. Постмодернизм. Происхождение, природа и место в современной социологии. Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2018. — 335 с.
Впервые как в западной, так и российской специальной научной литературе в монографии исследованы и раскрыты проблемы происхождения, природы и проявлений социологического постмодернизма. Особое внимание уделено демонстрации глубинных оснований и побудительных мотивов его рождения и трансформаций, раскрытию их внутренней органической связи с процессами глобализации. Важное место в работе занимает критический анализ постмодернистских смыслов и способов интерпретации как глобальных общих процессов и явлений, так и конкретных социальных проблем (классов, наций, государства, культуры и т.д.).
Для студентов, аспирантов, преподавателей вузов, прежде всего гуманитарных, для научных работников-обществоведов, для всех, кто интересуется проблемами глобализации, модернизации, их научной интерпретации. Представляет интерес для политиков, публицистов, дипломатов, широкого круга любителей мировой политики и международной жизни.
№ 2/2018
