CC BY
49
отношениях, внешности, происхождении, культуре и языке [7, с. 2].
Идеология конституируется средствами дискурса, а дискурс есть форма существования идеологии и механизм ее воспроизводства. Исследователи отмечают когнитивную природу идеологий, основываясь на том, что идеологии представлены в структуре памяти [2].
Обычно идеологические средства дискурса анализировались на уровне отдельных слов, т.е. значений и употреблений. А. Нойберт [11] ввел понятие идеологемы (ideologeme), которое обозначает комплекс идеологически организованных лексических средств языка, которые отражают идеологические концепты. Слова являются наиболее традиционными представителями идеологем, детерминирующих определенные идеологически окрашенные варианты значений соответствующих языковых единиц.
Идеологическое воздействие осуществляется посредством целенаправленного влияния на интеллектуальную и эмоциональную стороны восприятия человеком информации, подаваемой властными дискурсами о социальной действительности. Определенная часть данного процесса осуществляется посредством идеологем, которые формируют языковую и концептуальную картины мира и способствуют реализации идеологического воздействия.
Итак, дискурс как социальная практика детерминируется в том числе и идеологическим модусом коммуникации, неотъемлемой частью которого является власть как социальный институт, система ценностей, взаимоотношений, коммуникативных значений, типов языковых употреблений или языков.
Литература
1. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / пер. с фр. М.: Прогресс, 1994. 616 с.
2. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика / пер. с англ. и нем. В.И. Карасика, Н.Н. Трошиной. Волгоград: Перемена, 1997. 139 с.
3. Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук. СПб: Аста-пресс ltd, 1995. 388 с.
4. Греймас А.Ж., Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка // Семиотика. М.: Радуга, 1983. С. 483-551.
5. Новейший философский словарь. Постмодернизм / гл. науч. ред. А.А. Грицанов. Минск: Современный литератор, 2007. 816 с.
6. Философский энциклопедический словарь / ред. Л.Ф. Ильичев и др. М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.
7. Dijk van Teon, A. Racism and Discourse in Spain and Latin America. Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 2005. 197 p.
8. Foucault M. Power / Knowledge/ еd. C. Gordon. Brighton: Harveste, 1980. 120 p.
9. Gramsci A. Selections from the Prison Notebooks 192935. N.Y.: International Publishers, 1971. 328 p.
10. McLennan, G. Democracy // New Keywords. A Revised Vocabulary of Culture and Society / еd. by Tony Bennett , etc. Malden, USA: Blackwell Publishing, 2005. P. 72-76.
11. Neubert A. Zu Gegenstand und Grundbegriffen einer marxistisch-leninistischen Soziolinguistik // Rudolf Große and Albrecht Neubert (ed.) Beiträge zur Soziolinguistik. Halle: Verlag Enzyklopädie, 1974. P. 25-46.
12. Russell B. Power: A New Social Analysis. London: Allen and Unwin,1938. 271 p.
13. Searle J. Mind. A Brief Introduction. Oxford: Oxford Univ.Press, 2004. 224 p.
Рябова Марина Юрьевна, доктор филологический наук, профессор, заведующая кафедрой английской филологии Кемеровского государственного университета.
Ryabova Marina Yurievna, candidate of philological science, professor, head of department of English philology, Kemerovo State University.
Tel.: (30842)583497; e-mail: riabova@inbox.ru
УДК 811
Л.Н. Омельченко
К вопросу о функционально-семантическом поле состояния в русском языке
Статья посвящена проблеме семантики состояния лица в русском языке. Состояние определяется как функционально-семантическое поле. Проводится анализ синтаксических средств, формирующих центр и периферию поля, выявляется синкретичная семантика.
Ключевые слова: семантика состояния; функционально-семантическое поле; синтаксические средства; семантика харак-теризации.
L.N. Omel'chenko
To the problem of functional-semantic field of the state in Russian language
The article is devoted to the problem of semantics of the state of person in Russian language. The state defined as functional-semantic field. The syntactic tools that form the center and periphery of this field are analyzed, and the semantics of characterization is defined.
Key words: semantics of the state, functional-semantic field, syntactic tools, semantics of characterization.
Тема статьи связана с актуальной проблемой семантики состояния как особого семантического феномена. В отечественной лингвистике изу-
чение состояния связано с проблемой выделения частей речи: состояние рассматривалось как значение особой части речи - категории состоя-
ния (Л.В. Щерба, В.В. Виноградов). В последние десятилетия внимание ученых вновь привлекла проблема семантики состояния. Разработана классификация лексических средств выражения состояния, способов отражения в языковой картине мира (Л.М. Васильев, Л.Г. Бабенко, Ю.Д. Апресян, А. Вежбицкая и др.). Грамматические аспекты данной семантики освещались в связи с категориями вида и залога (Ю.С. Маслов, А.В. Бондарко, М.А. Шелякин, Ю.А. Пупынин, Е.В. Падучева и др.). Выражение состояния рассматривалось в предложениях различных семантических моделей (Н.Д. Арутюнова, Е.Н. Ширяев, С.Н. Цейтлин, В.В. Бабайцева, Г.А. Золотова, М.В. Всеволодова и др.). Проблема семантики состояния разрабатывается в классификациях предикатов как компонентов, несущих в себе существо «положения дел» (З. Вендлер, Т.В. Бу-лыгина, Е.М. Вольф, О.Н. Селиверстова, Ю.С. Степанов, Т.В. Шмелева и др.).
Непреходящий интерес к данной теме говорит о нерешенности ряда проблем. Состояние главным образом изучается поаспектно.
Особый вклад в анализ семантики состояния вносит функциональный аспект, позволяющий интегрировать лексикологический и грамматический подходы. Под функциональной грамматикой понимается описание, идущее «от семантики к ее формальному выражению» («от функций к средствам», так называемый ономасиологический подход). Основой исследования стала теория функциональной грамматики, опирающаяся на понятие функционально-семантического поля.
Методологической основой функциональной грамматики определен антропоцентрический характер языка. Семантическое пространство в каждом языке определенным образом структурировано, организовано в функционально-семантические поля, понимаемые как «система разноуровневых средств данного языка (морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических), объединенных на основе общности и взаимодействия их семантических функций» [1, с. 22].
В распоряжении говорящего, в намерения которого входит выразить семантику состояния, имеются лексические и грамматические средства русского языка. Состояние как семантическое явление может быть осмыслено как функционально-семантическое поле (ФСП).
Определим онтологическую основу состояния. Состояние - это некоторое явление действительности. В нашем понимании состояние -это отражение в языке специфической формы бытия предмета. Такое бытие предмета возникает под воздействием определенных внутренних
и / или внешних факторов, при этом такие факторы не меняют сущностные характеристики предмета. В литературе выделяется ряд онтологических типов семантики состояния: психологическое, физиологическое, социальное состояния человека, состояние природы и окружающей среды, физическое состояние неодушевленного предмета и другие.
Объектом анализа в статье определена семантика состояния человека. Существо «положения дел» внеязыковой действительности передает предикат, организующий семантическую структуру предложения. Как установлено, предикаты, выражающие состояние лица, «описывают только некоторый момент или отрезок существования объекта, характеризуя при этом скорее лишь определенное (преходящее) состояние мира» [2, с. 17]. В этом заключается принципиальное отличие предикатов состояния от предикатов качества, которые «представляют собой относительно независимую от течения времени характеристику предмета и в то же время характеризуют сам мир, для которого истинна соответствующая предикация» [2, с. 17]. Потому именно предикаты качества, на наш взгляд, определяют ядро семантики характери-зации лица: «Он был вольноотпущенный дворовый человек» (Тургенев); «Его мать была удивительная, благороднейшая женщина» (Чехов); «Это был Следопыт, настоящий лесной крестьянин-охотник» (Бунин).
Предикаты состояния, напротив, обозначают эпизодичные, преходящие состояния человека. Поскольку состояния человека актуальны для данного отрезка времени, непостоянны, в отличие от его качеств, они должны сменять друг друга во времени. Следовательно, выражение какого-либо состояния человека подразумевает сравнение этого состояния с другими возможными состояниями того же самого человека (в связи с этим представляется странным сказать о царевне-несмеяне: Она сегодня невесела), но не сравнение с состояниями других людей в целом данного социума. Преходящий характер состояний актуализируется использованием обстоятельственных элементов с семантикой временной локализованности: «Наташа была все время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии» (Л. Толстой); «И в сумерки тоскливо становилось на душе при взгляде на его избу» (Бунин); «Мне очень грустно сейчас» (Есенин).
Сопоставление состояний одного и того же лица может быть эксплицировано в соответствии с коммуникативными задачами говорящего: «Еще утром сегодня она была в восторге, что все так хорошо устроилось, во время же венчания и теперь в вагоне чувствовала себя винова-
той, обманутой и смешной» (Чехов); «Сначала ей было стыдно так ездить, но потом она привыкла» (Чехов); «Он был раздражен дурацким положением, в которое они оба попали, и этим вынужденным разговором с чужим человеком... Никогда он раньше не бывал так раздражителен» (В. Набоков).
Заметим, что в семантике характеризации имплицитно содержится сравнение описываемого человека с другими людьми в рамках определенного социума, это сравнение может быть эксплицировано: «Аглая...ну да, очень умна, хоть и безумная, и вы правду говорите, что она гораздо умнее меня» (Достоевский); «А казалось - что было между нами общего? Разные во всем! Был он почти вдвое старше меня, положительный, благообразный, полный, обыкновенно в визитке, чистоплотный и домовитый, как большинство наших домовитых холостяков» (В. Набоков); «А Виктор - это брат Николая Владимировича. Между прочим, полная противоположность Зубру. Нетороплив, тих, застенчив» (Д. Гранин).
В отличие от таких активных явлений, как действия, которые, как правило, целенаправленны [3, с. 61], состояния человека обычно спонтанны, возникают помимо воли человека, провоцируются либо внутренними причинами, либо внешними событиями, также не зависящими от воли и желания человека. В связи с этим состояния не могут иметь цели; для состояний характерны причинно-следственные отношения: «Мне грустно потому, что весело тебе» (Лермонтов); «Ему стало стыдно, что у него оставались сомнения» (Тургенев); «Мне было тревожно, оттого что я как-никак принимал Нинину жизнь, ложь и бред этой жизни» (В. Набоков).
Характеристика ФСП состояния, как и другого поля, предполагает описание его структуры, распределение языковых элементов относительно центра и периферии. Принцип «центр - периферия» играет важную роль в осмыслении понятия функционально-семантического поля [4]. Центр образуют языковые средства, специализированные для реализации определенной семантической функции, наиболее употребительные. К периферийной зоне относятся средства, представляющие собой вторичные способы выражения семантики, это неспециализированные средства, их семантика более сложная. В периферийной зоне поле пересекается с другими полями, образуя сегменты семантического перехода.
Семантика состояния формируется комплексом семантических признаков, прежде всего признаками статичности и инактивности. В рамках статьи рассмотрим синтаксические средства выражения семантики состояния.
Синтаксический уровень ФСП состояния моделируется целым рядом структурно-семантических типов предложения. При разных формальных выражениях одного «положения дел», в нашем случае состояния, «тот или иной способ грамматической репрезентации накладывает на восприятие свой отпечаток» [2, с. 13]. Комплекс семантических признаков, характерных для состояния, реализуется с неодинаковой степенью полноты в разных синтаксических моделях.
Ядром полевой структуры семантики состояния на синтаксическом уровне являются односоставные безличные предложения со сказуемым, выраженным словами категории состояния. Слова категории состояния традиционно считаются главным грамматическим средством выражения состояния в русском языке. Наиболее важным для данных слов, функционирующих в безличном предложении, является семантический признак инактивности, указывающий на отсутствие в субъекте волевого начала: «Мне было тоскливо, несказанно тоскливо» (Бунин); «Мне тоскливо, и скучно, и жалко» (Есенин); «Когда они приезжают летом, им скучно» (В. Шукшин).
Инактивность лица, непроизвольность его состояния в редких случаях может быть специально подчеркнута говорящим: «Против воли на душе спокойно и тяжело» (Чехов). Признак активности невозможен для слов категории состояния. Грамматическая форма позволяет представить как состояние и узуально не связываемые с ним лексемы: «Мне стало гадко, противно, грубо» (Л. Толстой); «Мне стало вдруг так неприлично» (Чехов).
В данных безличных предложениях реализуется и семантический признак статичности, понимаемый как отсутствие видимых изменений в протекании явления, однако этот признак может быть нейтрализован использованием фазисных глаголов, указывающих на становление состояния: «Стало Филиппку скучно одному» (Л. Толстой); «Настене стало сначала неловко, а затем и страшно за свои слова» (В. Распутин).
Употребление безличного предложения со сказуемым, выраженным словами категории состояния, является в русском языке первичным способом выражения семантики состояния; он представляет собой естественный для носителей русского языка способ представления состояния. Специализированность данного синтаксического средства определяет его ядерное положение в ФСП состояния человека.
К центральным средствам относятся и односоставные безличные предложения со сказуемым, выраженным безличным глаголом несовершенного вида: «Первое время Анне не читалось» (Л. Толстой); «Не сидится в хате тесной,
не лежится на печи» (Некрасов). Главный признак таких предложений - инактивность. Признак инактивности объясняет возможность функционирования в данных предложениях показателей неопределенности причины: Что-то не пишется. Этим предложениям также свойствен признак статичности, который поддерживается семантикой несовершенного вида. Однако в данных предложениях не функционируют лексемы тех тематических групп, которые закреплены в языковом сознании за значением состояния (так, насчитывается лишь несколько лексем со значением эмоционального состояния: гру-ститься, любиться). Односоставные безличные предложения со сказуемым, выраженным безличным глаголом, относятся к числу специализированных средств выражения семантики состояния человека.
Двусоставные предложения, включающие предложно-падежную форму существительного 'в + предл.п.', также являются типичным синтаксическим средством выражения семантики состояния [5]. Наиболее важным для данных предложений является семантический признак статичности: «Губернский предводитель был в отчаянии, которого не мог скрыть» (Л. Толстой); «На третью ночь она была в бреду» (Достоевский); «И он, и она были в крайнем замешательстве» (Лесков). Данная форма не сочетается с глагольными связками, имеющими сему динамичности (* Он стал в бреду; *Он сделался в обмороке). Признак инактивности субъекта отсутствует в семантике этих предложений.
На периферии полевой структуры семантики состояния находятся вторичные способы - двусоставные предложения с именными сказуемыми, выраженными прилагательными. Эти предложения могут передавать семантику состояния только при определенном лексическом значении прилагательного, потому являются нерегулярным, неспециализированным средством выражения семантики состояния: «А теперь я просто хмелен от всех ощущений этих» (Достоевский); «Но Подгаевский был уже пьян» (Бунин). Использование в таких синтаксических моделях прилагательных, способных выражать семантику характеризации лица (например, всегда молчалива, скучна), для выражения семантики эпизодичности требует сочетания с обстоятельственными элементами, имеющими значение временной локализованности: «Когда приехал граф, она была молчалива, скучна» (Гончаров).
Признак статичности проявляется в этих предложениях так же, как и в безличных предложениях со словами категории состояния. Признак статичности нейтрализуется при выражении становления состояния: «Степан Владимирович... делается молчаливым» (Салтыков-
Щедрин); «К концу рабочего дня она становилась беспокойной» (Н. Чуковский). Признак инактивности не существен для прилагательного.
Морфологический характер именной части сказуемого сближает такие двусоставные предложения, имеющие семантику состояния лица, с предложениями характеризации лица и способствует появлению синкретичных образований [6]. В таких синкретичных явлениях «дифференциальные признаки типичных случаев совмещаются, один тип семантики накладывается на другой, чем создается многослойная языковая семантика простого предложения» [7, с. 71]: «Тогда был веселый такой: все песни спевал да жартовал с товарищами, а теперь едет тихий, сумный, песен не поет, не говорит ни с кем и все нет-нет рукой лапает за грудь, где у него спрятано монисто» (Куприн).
Периферию функционально-семантического поля состояния лица, кроме того, образуют двусоставные глагольные предложения, близкие к предложениям с семантикой акциональности: «За обедом я очень волновалась» (Чехов); «Он ненавидел и боялся себя, тяготился собой, не зная, как себе похлеще досадить, что сделать, чтобы стало еще хуже, чем есть» (В. Распутин).
Итак, семантика состояния в русском языке представлена в виде функционально-семантического поля, включающего разноуровневые языковые средства, которые имеются в распоряжении говорящего: «говорящий в каждом акте речи осуществляет выбор тех средств, которые в наибольшей степени соответствуют общей смысловой (а также эмоционально-экспрессивной) направленности формирующегося высказывания» [8, с. 496]. Синтаксическое ядро поля состояния человека в русском языке образуют безличные предложения со сказуемым, выраженным словами категории состояния и безличными глаголами, и предложения, включающие предложно-падежную форму существительного 'в + предл.п.'. Кроме того, семантический тип состояния не изолирован в семантическом пространстве русского языка, он вступает на периферии поля в отношения взаимодействия с такими типами, как характеризация и акцио-нальность, образуя семантически емкие синкретичные явления.
Функциональный анализ семантики состояния позволяет расширить и конкретизировать типологию функционально-семантических полей русского языка.
Литература
1. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Л., 1984.
2. Булыгина Т.В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М., 1982. С.7-85.
3. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Ком-
муникативная грамматика русского языка. М., 1998.
4. Бондарко А.В. Теоретические проблемы русской грамматики. СПб., 2004.
5. Еникеев Д.Р. Синтаксические функции словоформ со значением состояния // Русский язык. - 1998. - № 17. - С.35-42.
6. Омельченко Л.Н. К проблеме синкретизма логико-синтаксических типов семантики простого предложения (семантика состояния и характеризации) // Языковая деятельность: переходность и синкретизм. - М., 2001. С. 168-171.
7. Бабайцева В.В. Синкретизм в системе логико-синтаксических типов семантики простого предложения // Исследование языковых единиц в их динамике и взаимо-
действии. - М., 2000. С. 71-83.
8. Бондарко А.В. О грамматике функционально-семантических полей // Изв. АН СССР. Сер.лит. и яз. -1984. - Т.43. - №6. - С. 492-503.
Омельченко Лилия Николаевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка, Бурятский государственный университет.
Omel 'chenko Liliya Nikolaevna - candidate of philological science, associate professor of department of Russian language, Buryat State University.
Tel. 42-69-88, e-mail: omel03@mail.ru
УДК 811
ДБ Дашиева
Изучение соматической фразеологии в современной русистике
В статье рассмотрены факторы фразеологической активности и продуктивности соматической лексики. Соматическая фразеология особенно популярна в сравнительно-сопоставительном изучении, поскольку позволяет выявить общие, универсальные для языков, и специфические лингвокультурно-национальные особенности структурирования на их основе знаний и формирования языковых картин мира разных народов.
Ключевые слова: соматизм, соматическая фразеология, языковая картина мира.
D.B. Dashieva
Studying of somatic phraseology in modern Russistics
The article deals with the factors of phraseological activity and productivity of somatic language. Somatic phraseology is popular especially in comparative studying, because it allows to identify common and universal characteristics of languages, and specific, linguistic, cultural, national peculiarities of structuring on the basis of knowledge and formation of the linguistic picture of the world of different peoples.
Key words: somatics, somatic phraseology, linguistic picture of the world.
Фразеология русского языка как наука в последнее время обогатилась исследованиями как российских, так и иностранных ученых, отражающими усиление интереса к соматической фразеологии, которая является особой частью языковой картины мира. Имеются расхождения в определении объема и границ такой фразеологии. В основном под соматической фразеологической единицей понимается фразеологизм, компонентом которого является слово, обозначающее не только части тела человека (голова, рука, нога и т. п.), но и связанное с организмом человека (кровь, мозг, печень и т.п.). Соматизмы — один из древнейших пластов лексики, непосредственно связанный с функционально-чувственными сторонами человеческого бытия, представляет собой систему, которая имеет постоянное количество объектов номинаций и предназначенный для их обозначения конкретный состав лексических единиц. Если первый показатель не зависит от своей языковой принадлежности и может полностью совпадать в разных языках, то второй находится в прямой зависимости от индивидуальных особенностей конкретного языка и различается как в количественном, так и в качественном отношении [5, с. 16]. Например, в русском языке не существует столько специальных названий для волос, как в
японском языке, в котором ками или каминокэ -«волосы на голове», кэ - «волосы на теле», ха-нагэ - «волосы в носу», хигэ - «усы, борода, бакенбарды» [13, с. 146]. В китайском языке русскому слову рука соответствуют три лексемы: 1) show, 2) bi, 3) ge bo. Первая обозначает «кисть руки», вторая и третья служат дуплетными наименованиями понятия «часть руки от запястья до плеча» [12, с.75-76].
Известно, что во многих языках соматизмы в составе фразеологических единиц стоят в количественном отношении на третьем месте после слов, обозначающих действие и качество. Соматическая фразеология является универсальной категорией, так как она существует во всех языках и имеет значительный удельный вес во фразеологическом фонде любого языка. Материалы фразеологических словарей русского языка показывают, что в первую десятку самых частотных и активных соматизмов в литературном языке входят рука, голова, сердце, глаз, нога, шея, плечо, палец, язык, мозг. По данным Т.А. Бердниковой, в диалекте по сравнению с литературным языком повышенной фразообра-зовательностью отличаются слова ухо, зуб, нос, рот, слеза, что связано, по ее мнению, с особой моделью переосмысления свободных словосочетаний, необычными образами, положенными в
