CC BY
47
УДК 177.9 DOI: 10.12737/6461
К ВОПРОСУ О ФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ ОБОСНОВАНИИ ГУМАНИТАРНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
I Кортунов Вадим Вадимович, доктор философских наук, профессор,
I зав. кафедрой философии социально-гуманитарных знаний, [email protected],
ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
Москва, Российская Федерация
I Шелекета Владислав Олегович, доктор философских наук,
I профессор кафедры социально-гуманитарных наук, [email protected],
филиал НИУ «Московский энергетический институт» в г. Волжский, Российская Федерация
В статье в контексте философского и культурологического дискурсов обосновывается возможность социально-гуманитарной оценки политических процессов. Авторами выдвигается концепция социально-гуманитарной экспертизы, основанием которой, в свою очередь, являются принципы гуманитарной оценки, базирующиеся на объективно-онтологическом понимании нравственности. Нравственные оценки, ценности и регулятивы рассматриваются в контексте концепта «архетип» и с привлечением теории историко-культурного истолкования природы общественного сознания. В связи с этим, наиболее адекватным, по мнению авторов, методологическим подходом к гуманитарной оценке является подход, базирующийся на понимании архетипической природы всех фундаментальных нравственных ценностей, лежащих в основании гуманитарной оценки.
Доказываемая концепция социально-гуманитарной экспертизы, по мнению авторов, может послужить в современных социокультурных и социополитических условиях альтернативой западной либеральной парадигмы оценки социокультурных и политических явлений на основании принципов международного права и унифицированных общечеловеческих ценностей. Отличие обосновываемой авторами концепции состоит в том, что она учитывает, с одной стороны, так называемые «общечеловеческие ценности», на которых базируется существование цивилизации, с другой — специфику определенной социокультурной общности, выражающейся в духовных, культурных и психологических феноменах жизни нации, народа, страны. При этом и то, и другое является производным от архетипических культурных и психологических универсалий.
Таким образом, в качестве смыслового содержания ценностей, ложащихся, по мнению авторов, в основу социально-гуманитарной экспертизы, выступают архетипы — транскультурные и над-индивидуальные матрицы, образцы мышления, смыслов, ценностей, своеобразные регулятивы деятельности сознания. Коллективное бессознательное является хранилищем культурных образцов, мифологических и религиозных образов. Выступая в этом своем качестве в человеческом сознании, оно представляет структуру, отвечающую за нравственную оценку, поскольку любая оценка, а также нормы поведения и деятельности закреплены на до-(или вне-)рефлексивном уровне как индивидуального, так и коллективного сознания.
Ключевые слова: гуманитарная экспертиза, общечеловеческие ценности, правовая оценка, мораль, культура
Понятие гуманитарной экспертизы выявляет свой смысл в связи с понятием оценки, поскольку гуманитарная экспертиза есть оценка какого-то феномена либо процесса
с позиции ценности для человека. Таким образом, терминологически экспертиза связана с оценкой, а та, в свою очередь, семантически и содержательно — с понятием ценности. Гума-
9
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
нитарная экспертиза основана на концепции социально-гуманитарной оценки, концептуальное ядро которой составляют базовые ценности существования человека как социальнобиологического существа как основание для существования человеческой цивилизации.
Актуальность обсуждения возможности, концептуальных оснований и создания данной концепции выявляется, в первую очередь, в возникновении реальной угрозы существованию человека как вида из-за потребностей технократически ориентированной цивилизации. Указанная гуманитарная оценка может выступать также своеобразной и (необходимой) альтернативой правовой экспертизы, поскольку опора на законодательство в оценке социально-политических процессов, инициируемых властью, не всегда строится с учетом гуманитарных ценностей, на которых фундирована человеческая культура (цивилизация).
Международная правовая экспертиза, фундированная на ценностях развития западной культуры (таких как демократия, свобода личности, ценность индивидуальности), может в концепции гуманитарной оценки приобрести свою альтернативу по причине того, что ценности других культур не всегда совпадают с мировоззрением западной цивилизации, которое провозглашает ориентацию на «общечеловеческие ценности».
Более того, международное право крайне противоречиво и размыто. А это позволяет трактовать и оценивать политические реалии прямо противоположным образом. К тому же международное право, имея внутренние противоречия, зачастую не согласуется с национальными законодательствами и конституциями. Сегодня мы стали свидетелями того, как политические лидеры различных стран обосновывают диаметрально противоположные точки зрения, опираясь на «нормы международного права».
Мы исходим из фундаментальной теоретической посылки: общекультурные, общецивилизационные ценности могут стать основанием для некой претендующей на универсальность теоретико-методологической концепции, способной, в свою очередь, быть основой для социально-гуманитарной оценки социально-политических процессов.
Но эти ценности должны иметь свое смысловое содержание. Поэтому возникает вопрос: что является содержанием этих общекультур-
ных смыслов? Для ответа на этот вопрос мы должны принять во внимание, что искомая концепция должна в своем системообразующем элементе, «ядре», иметь некий модуль, способный быть примененным в любых социально-исторических условиях. По нашему мнению, таким модулем может стать теория объективно-нравственного как теория, доказывающая архетипическую природу нравственных ценностей как общекультурных смыслов, являющихся основанием для гуманитарной оценки.
В качестве смыслового содержания этих ценностей, по нашему мнению, выступают архетипы — транскультурные и надиндивидуаль-ные матрицы, образцы мышления, смыслов, ценностей, своеобразные регулятивы деятельности сознания. Коллективное бессознательное является хранилищем культурных образцов, мифологических и религиозных образов. Выступая в этом своем качестве в человеческом сознании, оно представляет блок «супер-ид» или сверх-бессознательное, «коллективное бессознательное», — в категориях теории
К. Юнга [9; 10].
Здесь не обойтись без рассмотрения проблемы нравственности. Социальные аспекты гуманитарной оценки, как следует из вышеизложенного, тесно связаны с феноменом нравственного, поскольку оценочность неизбежно колеблется в пределах категорий «хорошо — плохо».
Доказательство авторской позиции по отношению к нравственной оценке предполагает допущение неких первичных оснований нравственного сознания, находящихся как бы на границе рефлексивного и вне [«над-», «под-»] рефлексивного. Концепция архетипической природы нравственного предполагает выделение конкретных «атомов» нравственного чувства, узловых пунктов этой схемы. Русский религиозный философ В. Соловьев предлагает в качестве таковых три: стыд, жалость, благоговение. Действительно, именно эти чувства можно принять за те самые перво-кирпичики нравственного. И можно согласиться с Соловьевым в том, что именно они отличают человека от животного и тем самым знаменуют специфически человеческое бытие [4, с. 75-86].
Но каковы онтологические основания нравственного? Прежде всего, определение нравственного складывается из понятий нор-
10
научный журнал СЕРВИС PLUS Том 8. 2014 / № 4
К вопросу о философско-культурологическом обосновании гуманитарной экспертизы...
ма, ценность, регулятив. Нормы социального сосуществования имеют целесообразный характер по преимуществу, поскольку есть наиболее подходящий способ обще-жития. Так формируются ценности, которые воплощают наиболее приемлемые формы бытия. Вместе с тем, ценности в таком случае приобретают чисто утилитарный характер, и мы приходим к утилитаристской теории нравственного. А это не так, поскольку ценностно-нормативный характер нравственного вписывается в общий принцип бытия — сохранение частей целым, поскольку последнее несет в себе системный принцип всеобщего взаимоопределения частей, подсказывающего им (частям) наиболее целесообразный вариант развития. Это составляет сущность регулятивов бытия, которые не могут не распространяться и на человеческое бытие. А поскольку человекомерная форма бытия — это бытие, прежде всего, идеальномерное, то через идеальное и регулируется существование человека. Такими представителями идеального в человеческом сознании (бессознательном) являются архетипы, которые поставляют сознанию (коллективному и индивидуальному) нравственные смыслы.
В этом смысле регулятивная функция архетипов заключается в том, что они являются проводниками «высших» смыслов в реальности человеческого сознания.
Таким образом, нравственное — это не социально обусловленная мораль, поскольку является регулятивным фактором сознания и телесности человека, рассматриваемым в единстве с историей бытия.
Однозначность нравственного связана с существованием нравственного идеала как выражения ожидаемого от каждого человека «предела» нравственного поступка и недопустимости субъективности в нравственных суждениях, понимаемой как неполнота и волюнтаризм. В этом смысле нравственное носит в некотором роде «законнический» характер: «поступать так, а не иначе», (что также имеет внерефлексивные аспекты). Это предопределенность в смысле высшей степени нормативности, что в свою очередь проявляется в ее гармоничности как регулятивного фактора для душевных пространств человека. То есть только когда человек поступает и мыслит определенным образом, нравственная оценка приобретает целостный характер, поскольку в нравственном решении включают-
ся вышеупомянутые над(вне)рефлексивность и однозначность
Самая общая посылка, на которой базируются рассуждения об основаниях нравственных норм, заключается в том, что нравственные требования отражают объективные закономерности и потребности общественного бытия, конкретнее — совместного существования людей. Но более конкретное рассмотрение состоит в выяснении того, в какой специфической форме отражаются эти потребности. Позиция Канта, изложенная выше, сводит эти требования к достижению цели — блага, цель которого, в свою очередь, заключена в нем самом. То есть объективность нравственного как объективная, а не субъективно полагаемая цель и есть основание нравственного. Но не сталкиваемся ли мы здесь с пресловутым кругом в определении? В морали сама категория цели определяется через долженствование. Например, такая нравственная ценность, как добро, определяется в границах нравственного сознания через категорию должного, где добро есть то, что должно быть, и к совершению чего человек должен стремиться. Вообще, это особенность нравственного, когда ценность и долженствование взаимоопределяемы. В этом заключается отчасти объективный, в смысле не-субъектный статус нравственной ценности. Однако здесь возникает другое уточнение. Нравственная норма связана таким же образом с ценностью, но норма есть следование всеобщим требованиям. Нравственная норма, конечно же, может совпадать с наиболее целесообразным в данной ситуации, но целесообразное все-таки не всегда есть нравственное, а зачастую как раз выражает противоположность прагматиче-ски-полезной целесообразности (цель также не всегда оправдывает неморальные способы ее достижения).
Запреты, выступавшие вначале в виде норм (к примеру, норма, запрещающая инцест), предписывают человеку определенные формы поведения, ориентируясь на которые проясняется то, кем человек должен быть, совсем не объясняя, почему он должен таким быть. В этом смысле, даже утверждая объективно данные исторические условия как основание морального требования, защитники этой теории отмечают, что «действительной начальной посылкой нравственного мышления является сама социальная действительность, реально
11
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
совершающаяся история. Но этот исходный факт моральное сознание осваивает в характерной для него нормативно-ценностной форме» [4, с. 373]. То есть сам факт долженствования как основа для ценности является как бы самоочевидным и заключенным в границах общественной практики.
Эта долженствовательная концепция нравственности О. Дробницкого вызвала закономерную критику. Нравственные отношения, содержащие в себе момент долженствования, сводятся к чистой регулятивности, где регуля-тивами выступают ценности и нормы, но их онтологическая сущность не проясняется. Так, Ф.Н. Щербак упрекал концепцию О.Г. Дробницкого в том, что она не оставляет места в нравственной практике самому индивиду как носителю нравственных норм [5, с. 13]. В нашей концепции, как будет показано далее, индивидуальное и коллективное совмещается в контексте существования подвижных взаимодействий между индивидуальным и коллективным как субъективным и объективным, проходящим по линии идеального и психического, где архетипы как регулятивы и онтологическая основа того и другого составляют содержание глубоко личностного и социального.
Таким образом, нравственная норма обретает свой статус оценки.
И поскольку, как мы выяснили, оценка должна соответствовать условиям существования всех культур, то она, если претендует на статус универсальной, не может не быть архетипичной, потому что именно архетипы выражают собой универсальные транскультурные смыслы.
Как полагает И. Бескова (и мы согласны с этой точкой зрения), «благодаря действию этого механизма трансляции, все перемены общественного сознания (инициированные опытом отдельных индивидов, в той или иной степени, коллективных), связанные с историей и культурой того народа, к которому принадлежит данный индивид, оказываются «встроенными» в структуру его личности, причем в значительной степени независимо от его воли и желания. Этот исторический и культурный опыт предопределяет многие формы жизнедеятельности человека, варианты его индивидуальных реакций на происходящие события, их оценку и пр.» [2, с. 42].
Эти общекультурные смыслы на определенном этапе своей концентрации и отпеча-
тывания в пространстве определенной культуры образуют то, что называется особенностью мировосприятия и поведения определенной нации, народа, то есть ментальность. Многие поколения людей жили, основывая свои индивидуальные системы видения мира на этих незыблемых и до конца никогда неосознаваемых постулатах. С позиций психологической концепции Э. Берна можно сказать, что внутренний «родитель», находящийся в идеальном пространстве смыслов, следит за тем, чтобы эти коллективные табу, истины и т. д. никогда не нарушались индивидуальным «взрослым» или «ребенком». В терминах фрейдистской психоаналитической теории эту инстанцию можно отождествить с «супер-эго». В свете этого понимания становится, кстати, более ясным механизм образования содержания суперэго, в частности запрета на инцест, механизмов вытеснения образов, которые Фрейд лишь постулирует, анализируя процесс формирования личности.
Названная парадигма, помимо опоры на эти общекультурные смыслы, может демонстрировать свою универсальную применимость к явлениям техносферы и социально-политическим процессам, но с учетом конкретных социокультурных особенностей. Так, учитывая определенные особенности характера (ментальности) русского человека, безусловно связанные с культурными характеристиками России, могут служить причиной для оценки некоторых социально-политических процессов как вполне соответствующих гуманитарным ценностям «русской цивилизации», но не вполне совпадающих, либо совсем не совпадающих с так называемыми «общечеловеческими ценностями», декларируемыми и основанными на ценностях концепции либерализма, возникшего в лоне западного миросозерцания, в условиях другой культуры в другом социально-историческом контексте.
Здесь, в приложении к социально-гуманитарной оценке конкретной ситуации мы просто проводим анализ специфических для России архетипов коллективного сознания, соответствующих базовым ценностям российской культуры, которые выполняют функции идеальных регулятивов нравственного сознания, но базируются на универсальных смыслах, фундирующих и нормирующих существование человека и человеческой цивилизации.
12
научный журнал СЕРВИС PLUS Том 8. 2014 / № 4
К вопросу о философско-культурологическом обосновании гуманитарной экспертизы...
Литература
1. Анисимов А.Ф. Духовная жизнь первобытного общества. М.— Л., 1967.
2. Бескова И.А. О природе трансперсонального опыта // Вопросы философии. 1994. № 2.
3. ДробницкийО.Г. Понятие морали. Историко-критический очерк. М.: Наука, 1974.
4. Соловьев В.С. Оправдание добра. М.: Республика, 1996.
5. ЩербакФ.Н. Мораль как духовно-практическое отношение. Л.: ЛГУ, 1986.
6. ИванченкоГ.В., Леонтьев Д.А. Комплексная гуманитарная экспертиза. М.: Смысл, 2008.
7. Луков В.А. От экспертизы социальной к гуманитарной экспертизе // Знание. Понимание. Умение. 2012. № 2.
8. Юдин Б.Г. От этической экспертизы к экспертизе гуманитарной. Электронный ресурс: URL: http://www.zpu-journal.ru/gumtech/expert_exam/articles/2007/Yudin/ (дата обращения: 05.07.2014).
9. Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991.
10. Юнг К.Г. Душа и миф, шесть архетипов. Киев—М., 1997.
TO THE QUESTION OF PHILOSOPHICAL-CULTUROLOGICAL BASIS OF HUMANITARIAN STUDY OF SOCIO-POLITICAL PROCESSES
Kortunov Vadim Vadimovich, Doctor of Philosophical Sciences, Professor, Head of the Department of Philosophy, Sociology and Psychology, [email protected],
Russian State University of Tourism and Service, Moscow, Russian Federation,
Sheleketa Vladislav Olegovich, Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the Department of Social-Humanitarian Knowledge, [email protected],
Branch of the Moscow Power Engineering Institute in Volzhskiy, Russian Federation
The article substantiates the possibility of socio-humanitarian assessment ofpolitical processes in the context of philosophical and culturological discourse. The authors advance a conception of socio-humanitarian study which in its turn is constituted by the principles of humanitarian assessment based on the objective-ontological comprehension of morality. Moral evaluations, values and regulations are considered in the context of “archetype" concept and involving the theory of historical-cultural interpretation of the nature of social consciousness. According to this, it is the authors’ opinion that the most appropriate methodological approach to the humanitarian assessment is the approach that is based on the comprehension of the archetypal nature of all fundamental moral values that underlie the humanitarian assessment.
According to the opinion of the authors, the proposed conception of the socio-humanitarian study can serve as an alternative to the western liberal paradigm of assessment of sociocultural and political phenomena, based on the principles of the international law and unified panhuman values. The feature of the proposed conception is that it takes into account, on the one hand, the so-called “common human values" on which is based the existence of the civilization, on the other hand — the peculiarity of a certain sociocultural commonality expressed in spiritual, cultural and psychological phenomena of nation’s, people’s and country’s life. At the same time, both are derived from archetypal cultural and psychological universals.
So, archetypes — transcultural and overindividual matrices, thinking, sense and meaning patterns, peculiar regulations of consciousness activity — serve as conceptual meaning of values which, according to the authors, underlie the socio-humanitarian assessment. The collective unconscious keeps cultural models, mythological and religious images. Acting in this manner in human consciousness, it represents a structure which is responsible for moral evaluation, as long as any evaluation as well as norms of behavior and activity are embedded at thepre- (or super-) reflective level of both individual and collective consciousness.
Keywords: humanitarian assessment, common human values, legal assessment, morality, culture
13
КУЛЬТУРА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
References
1. Anisimov, A.F. Dukhovnaya zhizn’ pervobytnogo obshchestva [The spiritual life of primeval society]. Moscow — St. Petersburg, 1967.
2. Beskova, I.A. O prirode transpersonal’nogo opyta [About the nature of transpersonal experience]. Voprosy filosofii [The Questions of Philosophy]. 1994. № 2.
3. Drobnitskii, O.G. Poniatie morali. Istoriko-kriticheskii ocherk [The notion of morality. A critical historical outline]. Moscow: Nauka Publ., 1974.
4. Solov’ev, V.S. Opravdanie dobra [The Justification of the Good]. Moscow: Respublika Publ., 1996.
5. Shcherbak, F.N. Moral’ kak dukhovno-prakticheskoe otnoshenie [Morality as a spiritual and practical relation]. Leningrad: LGU [Leningrad State University], 1986.
6. Ivanchenko, G.V., Leont’evD.A. Kompleksnaia gumanitarnaia ekspertiza [Complex humanitarian expertise]. Moscow: Smysl Publ., 2008.
7. Lukov, V.A. Ot ekspertizy sotsial’noi k gumanitarnoi ekspertize [From social to humanitarian expertise]. Znanie. Ponimanie. Umenie [Knowledge. Understanding. Skill]. 2012. № 2.
8. Iudin, B.G. Ot eticheskoi ekspertizy k ekspertize gumanitarnoi [From moral to humanitarian expertise]. Retrieved on July, 5, 2014 from: http://www.zpu-journal.ru/gumtech/expert_exam/articles/2007/Yudin/.
9. Jung, C.G. Arkhetip i simvol [Archetype and Symbol]. Moscow, 1991.
10. Jung, C.G. Dusha i mif, shest’ arkhetipov [Soul and Myth, six Archetypes]. Kiev—Moscow, 1997.
УДК 338.482:303.49 DOI: 10.12737/6462
I НОВЫЕ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЕ МАРШРУТЫ:
I РЕГИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ СОЗДАНИЯ
Федулин Александр Алексеевич, доктор исторических наук, профессор, ректор Российского государственного университета туризма и сервиса,
I Минаев Владимир Александрович, доктор технических наук, профессор, ведущий I научный сотрудник, [email protected],
ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
Москва, Российская Федерация
В статье рассматриваются вопросы создания в регионах и муниципалитетах России новых военно-исторических маршрутов. Показывается их влияние на патриотическое воспитание как важнейшую образовательную функцию. Делается вывод, что деятельность в данном направлении способствует сохранению социальной стабильности, формированию патриотического сознания. Обращается внимание на задачи систематизации и паспортизации мест и объектов туризма, связанных с военной историей в регионах и муниципалитетах, а также на решение вопросов реконструкции военных действий. Делается акцент на деятельности государственных структур по принятию решений, направленных на помощь бизнесу, занимающемуся развитием военно-исторического туризма. Формулируются требования к деятельности сотрудников региональных и муниципальных туристских администраций при разработке военно-исторических маршрутов. На примере Крыма показываются возможности и направления развития брендов военно-исторического туризма. Делается вывод о необходимости разработки новой туристской стратегии для Крыма, связанной с развитием военно-исторического направления туризма. В заключении говорится о необходимости создания «дорожных карт» при разработке военно-исторических маршрутов.
Ключевые слова: военно-исторический маршрут, туризм, региональные аспекты, патриотическое воспитание
14
научный журнал СЕРВИС PLUS Том 8. 2014 / № 4
