CC BY
98
УДК 342.92
ББК 67.401 © Е.А. Никоноров, Э.Т. Сидоров, 2018
Научная специальность 12.00.14 — административное право; административный процесс
К ВОПРОСУ О ЕДИНОЙ КОНЦЕПЦИИ АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВОГО ПРИНУЖДЕНИЯ В ВОПРОСАХ ПРИМЕНЕНИЯ ОТДЕЛЬНЫХ МЕР АДМИНИСТРАТИВНОГО ПРЕСЕЧЕНИЯ
Евгений Анатольевич Никоноров, доктор педагогических наук, кандидат юридических наук, заместитель начальника кафедры административного права и оперативно-разыскной деятельности ОВД Московский областной филиал ФГКОУ ВО «Московский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя» (143100, Московская область, Рузский район, пос. Старотеряево) E-mail: professornea@mail.ru
Эдуард Томович Сидоров, кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры административного права и оперативно-разыскной деятельности ОВД
Московский областной филиал ФГКОУ ВО «Московский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя» (143100, Московская область, Рузский район, пос. Старотеряево) E-mail: set1965@yandex.ru
Аннотация. Предметом статьи являются проблемы правового и организационного характера, возникающие при применении мер административно-правового принуждения. Автором проводится правовой анализ современного состояния и возможных путей развития Концепции административно-правового принуждения. В частности, в статье приведен сравнительный анализ правового регулирования оснований применения огнестрельного оружия сотрудниками полиции, военнослужащими (сотрудниками) войск национальной гвардии России, военнослужащими Вооруженных сил России. Проводится теоретико-правовой анализ понятий института административно-правового принуждения, которые содержатся в действующих нормативных правовых актах. Автором на конкретных примерах рассмотрены имеющиеся в действующих нормативных правовых актах, ошибки и противоречия.
Ключевые слова: административно-правовое принуждение; досмотр транспортного средства; сотрудники полиции, военнослужащий; административное правонарушение; применение огнестрельного оружия; административная ответственность.
TO THE QUESTION ON THE UNIFIED CONCEPT ADMINISTRATIVE LEGAL FORCES IN THE QUESTIONS OF APPLICATION OF SELECTED MEASURES ADMINISTRATIVE CROSSING
Evgeniy A. Nikonorov, doctor of pedagogical sciences, candidate of legal sciences, deputy head
of the Department administrative law and operational-investigative activities of OVD
Moscow Regional Branch of FGKOU VO «Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia
named after V.Ya. Kikot'» (143100, Moscow region, Ruzskiy rayon, pos. Staroteryayevo)
E-mail: professornea82@mail.ru
Eduard T. Sidorov, candidate of legal sciences, associate professor, professor of the Department administrative law and operational-investigative activities of OVD
Moscow Regional Branch of FGKOU VO «Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot'» (143100, Moscow region, Ruzskiy rayon, pos. Staroteryayevo) E-mail: set1965@yandex.ru
Annotation. The subject of the article are problems of legal and organizational nature that arise when applying measures of administrative and legal coercion. The author conducts a legal analysis of the current state and possible ways of developing the concept of administrative and legal coercion. In particular, the article provides a comparative analysis of the legal regulation of the grounds for the use of firearms by police officers, servicemen (staff) of the Russian National Guard troops, and servicemen of the Armed Forces of Russia. A theoretical and legal analysis of the concepts of the institution of administrative and legal coercion, which are contained in the existing regulatory legal acts. The author on specific examples examined existing in existing regulatory legal acts, errors and contradictions.
Keywords: Administrative and legal coercion; vehicle inspection; police officers, serviceman; administrative offense; the use of firearms; administrative responsibility.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Никоноров Е.А., Сидоров Э.Т. К вопросу о единой концепции административно-правового принуждения в вопросах применения отдельных мер административного пресечения. Вестник Московского университета МВД России. 2018;(5):244—250.
Арсенал имеющихся в распоряжении органов исполнительной власти методов административно-правового регулирования весьма обширен. В научной литературе данная проблема была предметом рассмотрения многих ученых и достаточно подробно. К сожалению, многие предложения и рекомендации,
сформулированные учеными-административистами, на практике законодателем не были реализованы. В то же время, институт административно-правового принуждения в силу объективных причин продолжает развиваться, однако представляется, что отсутствие единых подходов и согласованных действий по
принятию нормативных правовых актов является причиной издания отчасти несогласованных и противоречивых нормативных правовых актов.
Сказанное можно сравнить с новациями в естественных науках, где неверные расчеты, как правило, сразу приводят к неработоспособности механизма или техники, однако в области нормотворчества и правоприменения подобная «неисправность» причиняет вред, прежде всего, общественным отношениям, в том числе, складывающимся в сфере государственного управления.
Административно-правовое принуждение представляет собой важный административно-правовой институт, безусловно базирующийся на определенной концепции, в свою очередь не лишенной определенных правовых изъянов.
Отметим, что сегодня в деятельности органов власти все чаще используется не основной метод государственного управления — убеждение, а вспомогательный — меры административно-правового принуждения.
Вместе с тем отсутствие единой, обоснованной, согласованной и детально регламентированной нормами права концепции часто порождает противоречия в содержании нормативных правовых актов, а в действиях правоприменителей — эффективности их деятельности, включающей применение мер государственного принуждения.
К сожалению, должностные лица, имеющие соответствующие властные полномочия, часто не имеют достаточной «юридической подготовки». Представляется, что об этом свидетельствуют жалобы граждан в 2015 и 2016 гг., обращенные к Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации и были связаны с действиями органов исполнительной власти в области применения мер административно-правового принуждения [5].
Известно, что ученые в исследуемой сфере выделяют четыре группы мер административно-правового принуждения, среди них:
♦ административно-предупредительные меры;
♦ административно-пресекательные меры;
♦ меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях;
♦ меры административной ответственности [3, с, 167; 4, с. 12; 9, с. 192; 10, с. 230—238].
В данной статье мы изменим традиционному порядку изложения материала и в начале сформули-
руем ряд выводов, а уже после этого предложим их аргументацию.
По нашему мнению, основными проблемами в концепции административно-правового принуждения являются следующие.
1. Недостаточный уровень правового регулирования, содержащего конкретные и понятные правила, устанавливающие основания и порядок применения мер административно-правового принуждения. Отсутствие у правоприменителей нормативно закрепленных алгоритмов действий по применению мер, ограничивающих права и свободы граждан.
2. Складывающаяся тенденция по принятию нормативных правовых актов, устанавливающих новые меры административно-правового принуждения, новые ограничения прав и свобод граждан с «нечеткой» регламентацией, влекущей их неоднозначное толкование и применение.
3. Противоречия в правовом регулировании одних и тех же мер административно-правового принуждения, применяемых сотрудниками различных силовых структур, в том числе и совместно, например, при обеспечении административно-правового режима контртеррористической операции. Сказанное, полагаем, приводит к дополнительным трудностям, возникающим у личного состава подразделений МВД России, войск национальной гвардии России, Министерства обороны, которые вынуждены применять огнестрельное оружие для пресечения преступных действий террористов.
По первой проблеме можно отметить следующее. Недостаточная правовая урегулированность законодательными актами мер административно-правового принуждения создает существенные сложности, как в правильном толковании правовых норм, так и в их применении. К сожалению, также и в подзаконных нормативных правовых актах отсутствуют детально урегулированные и понятные алгоритмы действий должностных лиц при проведении административных процедур, в которых ограничиваются права и свободы граждан. Зачастую подзаконные акты не проясняют, а наоборот вносят «путаницу» в порядок действий должностного лица при применении мер административно-правового принуждения.
Особое значение это приобретает в связи с тем, что в настоящее время и судебная практика в этих вопросах не дает однозначных ориентиров.
По данному вопросу большинство ученых отмечают недопустимость такой ситуации. Так Д.А. Кери-мовым в своей работе отмечается, что сложившаяся проблема «...порождает многочисленные запросы, влечет изменения и дополнения, различные толкования и разъяснения, вызывает непроизводительную трату времени, сил и энергии, одновременно является питательной почвой для бюрократической волокиты, позволяет извращать смысл закона и неправильно его применять» [6, с. 133].
В.Р. Кисиным обращается внимание на то, что «неопределенность характера действий, составляющих содержание некоторых мер обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, конкретных целей и (или) оснований их применения представляется одним из существенных недостатков, негативно влияющих на правоприменение. Эта неопределенность правового регулирования не восполняется и доктринальным толкованием, которое не отличается единством взглядов на содержание и цели данного процессуального действия» [7].
Актуальной представляется и мысль С.С. Алексеева, который почти сорок лет назад указывал, что «нельзя забывать важнейших требований, предъявляемых к научной терминологии, — ее однозначности, строгой определенности, ясности, устойчивости, совместимости со всем комплексом употребляемых в науке терминов. Обогащение понятийного аппарата науки должно происходить не за счет утраты точности терминов, так как утрачивается скоордини-рованность научных понятий» [1, с. 35, 36].
Формат данной статьи не позволяет полно и всесторонне рассмотреть данную проблему. В то же время данное положение проиллюстрируем несколькими примерами, один из которых посвящен такому виду административно-правового принуждения (применяемому полицией), как проведение досмотра транспортного средства, другой пример посвящен запрещению эксплуатации транспортного средства.
Единого правового акта, который бы регулировал основания и порядок проведения досмотра транспортного средства, в настоящее время нет. Данная процедура урегулирована различными как по видам, так и по юридической силе нормами правовых актов. В то же время основополагающим и наиболее детально характеризующим досмотр транспортного средства является Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (далее — КоАП РФ) [8], в
соответствие с ч. 1 ст. 27.9 которого досмотр заключается в обследовании транспортного средства, проводимое без нарушения его конструктивной целостности в целях обнаружения орудий совершения либо предметов административного правонарушения.
Сотрудники полиции при проведении административной процедуры в виде досмотра транспортного средства также руководствуются и Административным регламентом, утвержденным Приказом МВД России от 23 августа 2017 г. № 664 (далее — Административный регламент) [13].
Обратим внимание, что соответствии с п. 210 Административного регламента сотрудник полиции «в случае обнаружения в ходе досмотра транспортного средства достаточных данных, указывающих на наличие события административного правонарушения, при отсутствии обстоятельств, исключающих производство по делу об административном правонарушении, возбуждает дело об административном прав онарушении».
В то же время положения п. 2 ч. 4 ст. 28.1 КоАП РФ содержат правило «Дело об административном правонарушении считается возбужденным с момента составления первого протокола о применении мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении, предусмотренных ст. 27.1 КоАП РФ». При этом ч. 5 ст. 27.9 КоАП РФ устанавливает, что о досмотре транспортного средства «составляется протокол либо делается соответствующая запись в протоколе об административном задержании».
Таким образом, проводя досмотр транспортного средства, сотрудник полиции фактически возбуждает производство по делу об административном правонарушении, по окончании которого он составляет протокол об административном правонарушении либо выносит в соответствии с ч. 2 ст. 28.7 КоАП РФ определение о проведении административного расследования либо постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении (п. 1 ч. 1.1 ст. 29.9 КоАП РФ).
В результате можно сделать вывод, что п. 210 Административного регламента определенно противоречит вышеуказанным правовым нормам, имеющим более высокую юридическую силу — КоАП РФ и предлагает сотруднику полиции несогласованный алгоритм действий.
Что касается второго примера, то, зачастую подзаконные нормативные акты вместо определения ме-
ханизма реализации закона, детализации правовых норм, установленных в нем, вводят в правоприменительную практику отмененные меры административного принуждения, не определяя при этом их содержания.
Так в соответствии с п. 258 Административного регламента сотруднику полиции предоставляется право на запрещение эксплуатации транспортного средства. Следует отметить, что данная мера административно-правового принуждения была исключена из КоАП РФ и заключалась в снятии с транспортного средства государственных регистрационных знаков до устранения причины запрещения эксплуатации транспортного средства [17].
Вместе с тем другая мера административно-правового пресечения в виде задержания транспортного средства (в соответствии с ч. 1 ст. 27.13 КоАП РФ — исключение транспортного средства из процесса перевозки людей и грузов путем перемещения его при помощи другого транспортного средства и помещения в ближайшее специально отведенное охраняемое место (на специализированную стоянку), и хранение на специализированной стоянке до устранения причины задержания) вступает в конфликт с п. 259 Административного регламента, в котором запрещение эксплуатации транспортного средства заключается в прекращении движения транспортного средства до устранения соответствующих неисправностей или условий.
В чем состоит различие в содержании этих мер административно-правового пресечения разобраться непросто. На наш взгляд, принципиальных различий вообще не существует.
Справедливости ради следует отметить, что данная норма, содержащаяся в Административном регламенте, согласуется с нормой ст. 19 «Основания и порядок запрещения эксплуатации транспортных средств» ФР «О безопасности дорожного движения» [16]. В то же время в указанной статье не содержится порядок применения меры в виде «запрещения эксплуатации транспортного средства». Действующая редакция ст. 27.1 КоАП РФ «Меры обеспечения производства по делу об административном правонарушении», которая должна включать в себя исчерпывающий перечень мер административно-правового пресечения процессуального характера такую меру как запрещение эксплуатации транспортного средства не содержит.
В отношении второй проблемы, состоящей в имеющейся в административном законодательстве
тенденции, связанной с принятием нормативных правовых актов, которые устанавливают новые меры административно-правового принуждения, содержащие ограничения прав и свобод граждан отметим следующее.
Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» [15] в ст. 11 установлена новая мера административно-правового принуждения в виде «вскрытия транспортного средства». При этом в законе не раскрывается содержание данной меры административно-правового принуждения, что позволяет ее различные трактовки, как учеными, так и правоприменителями. Авторами комментариев к указанному закону высказывается позиция, что вскрытие транспортного средства является новой формой досмотра транспортного средства, что, на наш взгляд, достаточно спорно по ряду причин [14, с. 54].
Во-первых, одним из требований, предъявляемых в ч. 1 ст. 27.9 КоАП РФ к досмотру транспортного средства, является недопустимость нарушения конструктивной целостности транспортного средства. По нашему мнению, это требование не согласуется с самим понятием «вскрытие». Так в соответствии с разъяснениями, содержащимися в толковом словаре русского языка понятие «вскрыть» означает — открыть, сломав, разорвав, разъединив что-нибудь [11].
Во-вторых, такая мера административно-правового пресечения как вскрытие транспортного средства отличается от досмотра транспортного средства тем, что эти меры административно-правового принуждения применяются в различных целях. Так, досмотр транспортного средства может проводиться в целях обнаружения орудий совершения либо предметов административного правонарушения (ч. 1 ст. 27.9 КоАП РФ).
Целями же вскрытия транспортного средства на основании ч. 1 ст. 11 Федерального закона «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» являются такие, как:
♦ спасение жизни граждан;
♦ обеспечение безопасности граждан или общественной безопасности при массовых беспорядках и чрезвычайных ситуациях;
♦ задержание лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступления;
♦ пресечение преступления;
♦ проведение осмотра транспортного средства и (или) груза, если имеются основания полагать, что в
транспортном средстве находятся без специального разрешения предметы или вещи, изъятые из гражданского оборота или ограниченно оборотоспособные;
♦ проверка сообщения об угрозе террористического акта;
♦ установление обстоятельств несчастного случая.
В то же время объединяющим этих двух видов является то, что эти действия можно отнести к одному виду административно-правового принуждения — мерам административно-правового пресечения. Также в качестве объединяющего их признака можно назвать — возможность проведения этих мер административно-правового принуждения в отсутствие владельца. Вместе с тем при досмотре транспортного средства, закон требует привлечение в качестве обязательных участников процедуры—понятых, при вскрытии—такого условия обеспечения законности не предусмотрено.
Как отмечалось нами выше суть третьей группы противоречий, содержащихся в мерах административно-правового принуждения, сводится к тому, что правовое регулирование одних и тех же мер административно-правового пресечения, применяемых сотрудниками разных силовых структур, не отличается единством и согласованностью.
По нашему мнению, излишним будет обоснование того, что это усложняет применение самой «жесткой» меры административного пресечения специального назначения в условиях опасности для жизни и здоровья сотрудников силовых структур и скоротечности происходящих событий и требует не только детального понимания оснований их применения, но и наличия навыков, выработанных до «автоматизма».
Так военнослужащими Вооруженных сил Российской Федерации огнестрельное оружие применяется в условиях контртеррористической операции (далее — КТО) на основании «Положения о применении Вооруженными силами Российской Федерации оружия, боевой техники и специальных средств при участии в проведении контртеррористической операции» (далее — Положение) [12].
Военнослужащие (сотрудники) войск национальной гвардии руководствуются Федеральным законом «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» [15]. Сотрудники полиции применяют оружие в этих же условиях на основании положений, установленных Федеральным законом «О полиции» [18].
Приведенные нормативные правовые акты неоднозначно регламентируют и основания применения
военнослужащими (сотрудниками) войск национальной гвардии Российской Федерации военнослужащими Вооруженными силами Российской Федерации оружия во время проведения КТО.
Для примера рассмотрим два основания применения огнестрельного оружия.
1. Так для защиты охраняемых объектов сотрудник полиции может открывать огонь на поражение на основании п. 6 ч. 1 ст. 23 ФЗ «О полиции» только для отражения группового или вооруженного нападения на здания, помещения, сооружения и иные объекты государственных и муниципальных органов, общественных объединений, организаций и граждан.
Военнослужащие Вооруженных сил для охраны объектов могут применять оружие на основании п. «г» ч. 5 Положения, что позволяет применить оружие для «отражения нападения либо угрозы нападения на охраняемые объекты, транспортные средства и военнослужащих».
При этом такие признаки как групповое или вооруженное нападения в норме Положения отсутствуют. Правда, п. «в» ч. 5 Положения позволяет применять оружие военнослужащему для «задержания лиц, совершивших (совершающих) нападение на охраняемые объекты, транспортные средства и военнослужащих, в случае оказания ими вооруженного сопротивления или отказа выполнить законное требование о сдаче оружия, если другими способами подавить сопротивление или изъять оружие невозможно».
Военнослужащие (сотрудники) войск национальной гвардии вправе применить оружие для пресечения попыток лиц незаконно проникнуть на территории (акватории) охраняемых войсками национальной гвардии объектов, а также постов и других мест несения войсками национальной гвардии боевой службы, если невозможно пресечь эти попытки иным способом.
2. В качестве второго основания рассмотрим применение оружия в целях остановки транспортного средства.
Сотрудник полиции на основании п. 1 ч. 3 ст. 23 ФЗ «О полиции» вправе применить огнестрельное оружие «для остановки транспортного средства путем его повреждения, если управляющее им лицо отказывается выполнить неоднократные требования сотрудника полиции об остановке и пытается скрыться, создавая угрозу жизни и здоровью граждан».
Для применения в этих же целях огнестрельного оружия военнослужащим (сотрудником) войск нацио-
нальной гвардии на основании п. 7 ст. 21 ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» достаточно «если водитель (капитан) отказывается остановиться, несмотря на законные требования сотрудников полиции или военнослужащих (сотрудников) войск национальной гвардии». При этом не требуется ни неоднократности требований, ни создания угрозы жизни и здоровью граждан.
Военнослужащий Вооруженных сил Российской Федерации вправе на основании пп. «е» п. 5 Положения для остановки транспортного средства не только его повредить, но и уничтожить, если водитель отказывается остановиться, несмотря на законные требования. При этом, требования сотрудника полиции об остановке транспортного средства, вместе с которым, например, военнослужащий совместно несет службу, не будут являться основанием применения военнослужащим оружия. Правда в установленной правовой норме, имеется оговорка о том, что это допустимо только в случае «если другими способами и средствами остановить транспортное средство невозможно».
На наш взгляд, административно-правовое принуждение, развивающееся по общим законам с другими видами государственного принуждения, имеет с ними схожую юридическую природу. Поэтому его структуру можно рассматривать как трехуровневую, аналогичную той, что предлагается С.И. Вершининой в отношении уголовно-процессуального принуждения [2], включающей:
1. Теоретический уровень, представляющий понятийный аппарат, принципы применения.
2. Правовой уровень, включающий в себя принятые в этой области нормативные правовые акты.
3. Эмпирический уровень, состоящий из совокупности мер принуждения.
Соответственно определенная несогласованность этих уровней и порождает проблемы в сложившейся концепции. В настоящее время принятие многочисленных актов, устанавливающих меры административно-правового принуждения, при отсутствии надлежащего теоретического обоснования и приводит к определенным проблемам.
Таким образом, рассмотренные нами примеры показывают, что действующая Концепция административно-правового принуждения нуждается в существенном пересмотре и внесении конкретных изменений в нормы правового регулирования.
Литература
1. Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981. Т. 1.
2. Вершинина С.И. О юридической природе, понятии и системе уголовно-процессуального принуждения // Журнал российского права. 2016. № 5.
3. Головко В.В., Хвастунов К.В. Административная ответственность в сфере безопасности дорожного движения: проблемы применения процессуальных норм: Моногр. Екатеринбург, 2008.
4. Горяинов А.И. Правовые и организационные основы деятельности ГИБДД МВД России по применению мер административного принуждения: Ав-тореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
5. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации // Российская газета. 2016, 24 марта; 2017, 17 мая.
6. Керимов Д.А. Проблемы общей теории государства и права. М.: СГУ, 2000.
7. Кисин В.Р. Меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях: юридическая природа и недостатки правового регулирования // Административное право и процесс. 2018. № 1.
8. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ (ред. от 29 июля 2017 г.) // СЗ РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1.
9. Коренев А.П. Административное право России: Учебник. Ч. 1. М.: МЮИ МВД России, 1996.
10. Майоров В.И. Административно-правовые проблемы управления обеспечением безопасности дорожного движения: Дисс. ... докт. юрид. наук. Екатеринбург: Уральская государственная юридическая академия, 1997.
11. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская АН.; Российский фонд культуры. 3-е изд., стереотип. М.: АЗЪ, 1996.
12. Постановление Правительства РФ от 6 июня 2007 г. № 352 «О мерах по реализации Федерального закона «О противодействии терроризму» (вместе с «Положением о применении Вооруженными силами РФ оружия, боевой техники и специальных средств при участии в проведении контртеррористической операции») // СЗ РФ. 2007. № 24. Ст. 2921.
13. Приказ МВД России от 23 августа 2017 г. № 664 «Об утверждении Административного регламента исполнения Министерством внутренних дел Российской Федерации государственной функции по осуществлению федерального государственного надзора за соблю-
дением участниками дорожного движения требований законодательства РФ в области безопасности дорожного движения» // Российская газета. 2017, 13 окт.
14. Сальников В.П., Борисов О. С., Кондрат Е.Н. Комментарий к Федер альному закону от 3 тюля 2016 г. № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации». М., 2016.
15. Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» // СЗ РФ. 2016. № 27 (Ч. I). Ст. 4159.
16. Федеральный закон от 10 декабря 1995 г. № 196-ФЗ «О безопасности дорожного движения // СЗ РФ.1995. № 50. Ст. 4873.
17. Федеральный закон от 14 октября 2014 г. № 307-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и отдельные законодательные акты РФ и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов РФ в связи с уточнением полномочий государственных органов и муниципальных органов в части осуществления государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» // СЗ РФ. 2014. № 42. Ст. 5615.
18. Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» // СЗ РФ. 2011. № 7. Ст. 900.
References
1. AlekseyevS.S. Obshchaya teoriya prava. M., 1981. T. 1.
2. Vershinina S.I. O yuridicheskoy prirode, ponyatii i sisteme ugolovno-protsessual'nogo prinuzhdeniya // Zhurnal rossiyskogo prava. 2016. № 5.
3. Golovko V.V., KHvastunovK.V. Administrativ-naya otvetstvennost' v sfere bezopasnosti dorozhnogo dvizheniya: problemy primeneniya protsessual'nykh norm: Monogr. Ekaterinburg, 2008.
4. GoryainovA.I. Pravovyye i organizatsionnyye os-novy deyatel'nosti GIBDD MVD Rossii po primeneniyu mer administrativnogo prinuzhdeniya: Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2005.
5. Doklad Upolnomochennogo po pravam cheloveka v Rossiyskoy Federatsii // Rossiyskaya gazeta. 2016, 24 marta; 2017, 17 maya.
6. Kerimov D.A. Problemy obshchey teorii gosu-darstva i prava. M.: SGU, 2000.
7. Kisin V.R. Mery obespecheniya proizvodstva po delam ob administrativnykh pravonarusheniyakh: yuridich-eskaya priroda i nedostatki pravovogo regulirovaniya // Ad-ministrativnoye pravo i protsess. 2018. № 1.
8. Kodeks Rossiyskoy Federatsii ob administrativnykh pravonarusheniyakh ot 30 dekabrya 2001 g. № 195-FZ (red. ot 29 iyulya 2017 g.) // SZ RF. 2002. № 1 (ch. 1). St. 1.
9. Korenev A.P. Administrativnoye pravo Rossii: Uchebnik. Ch. 1. M.: MYUI MVD Rossii, 1996.
10. Mayorov V.I. Administrativno-pravovyye problemy upravleniya obespecheniyem bezopasnosti dorozhnogo dvizheniya: Diss. ... dokt. yurid. nauk. Ekaterinburg: Ural'-skaya gosudarstvennaya yuridicheskaya akademiya, 1997.
11. OzhegovS.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyy slovar' russkogo yazyka: 80 000 slov i frazeologicheskikh vyrazheniy / Rossiyskaya AN.; Rossiyskiy fond kul'tury. 3-e izd., stereotip. M.: AZ, 1996.
12. Postanovleniye Pravitel'stva RF ot 6 iyunya 2007 g. № 352 «O merakh po realizatsii Federal'nogo zakona «O protivodeystvii terrorizmu» (vmeste s «Polozheniyem o primenenii Vooruzhennymi silami RF oruzhiya, boyevoy tekhniki i spetsial'nykh sredstv pri uchastii v provedenii kon-trterroristicheskoy operatsii») // SZ RF. 2007. № 24. St. 2921.
13. Prikaz MVD Rossii ot 23 avgusta 2017 g. № 664 «Ob utverzhdenii Administrativnogo reglamenta ispol-neniya Ministerstvom vnutrennikh del Rossiyskoy Federatsii gosudarstvennoy funktsii po osushchestvleniyu federal'nogo gosudarstvennogo nadzora za soblyudeniyem uchastnikami dorozhnogo dvizheniya trebovaniy zakono-datel'stva RF v oblasti bezopasnosti dorozhnogo dvizheniya» // Rossiyskaya gazeta. 2017, 13 okt.
14. Sal'nikov V.P., Borisov O.S., Kondrat E.N. Kom-mentariy k Federal'nomu zakonu ot 3 tyulya 2016 g. № 226-FZ «O voyskakh natsional'noy gvardii Rossiyskoy Federatsii». M., 2016.
15. Federal'nyy zakon ot 3 iyulya 2016 g. № 226-FZ «O voyskakh natsional'noy gvardii Rossiyskoy Federatsii» // SZ RF. 2016. № 27 (Ch. I). St. 4159.
16. Federal'nyy zakon ot 10 dekabrya 1995 g. № 196-FZ «O bezopasnosti dorozhnogo dvizheniya // SZ RF.1995. № 50. St. 4873.
17. Federal'nyy zakon ot 14 oktyabrya 2014 g. № 307-FZ «O vnesenii izmeneniy v Kodeks Rossiyskoy Federatsii ob administrativnykh pravonarusheniyakh i otdel'nyye za-konodatel'nyye akty RF i o priznanii utrativshimi silu otdel'nykh polozheniy zakonodatel'nykh aktov RF v svyazi s utochneniyem polnomochiy gosudarstvennykh organov i munitsipal'nykh organov v chasti osushchestvleniya gosu-darstvennogo kontrolya (nadzora) i munitsipal'nogo kon-trolya» // SZ RF. 2014. № 42. St. 5615.
18. Federal'nyy zakon ot 7 fevralya 2011 g. № 3-FZ «O politsii» // SZ RF. 2011. № 7. St. 900.
