CC BY
72
В. А.Гуторов
К ВОПРОСУ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ ГЛОБАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ
В статье анализируются социально-психологические аспекты политического поведения как мировых лидеров (Д. Кеннеди, Н. С. Хрущев, Ш. де Голль, К. Аденауэр), так и обыкновенных людей, оказавшихся по воле случая вовлеченными в один из самых драматических и опасных конфликтов в мировой истории. Предпринимается попытка оценить значение Карибского ядерного кризиса в формировании новых принципов международного поведения и международных отношений в 1960-е гг.
Ключевые слова: политическая психология, политическое лидерство, политический конфликт, ядерный кризис, ядерная стратегия, военный альянс.
В последние десятилетия ХХ в. мир постоянно сотрясали глобальные кризисы, завершившиеся террористической атакой 11 сентября 2001 г. в США. При всем драматизме последовавших за ней событий, нельзя не отдавать себе отчета в том, что эти события не идут ни в какое сравнение с тем, что произошло в октябре 1962 г. Как справедливо отмечали британские аналитики Ф. Найтли и П. Прингл в своей статье «Кубинский ракетный кризис 1962 г.: мир у порога смерти», опубликованной в газете « The Independent» 5 октября 1992 г., «те лидеры, которые принимали участие в Кубинском ракетном кризисе и которые все еще живы, нынче согласны с тем, что в то время они в высшей степени недооценивали опасность. Мир действительно находился на пороге ядерного холокоста, только первые удары которого, несомненно, унесли бы жизни 500 миллионов людей» (Knightley, Pringle, 1992; ср.: У края ядерной бездны, 1998; Фурсенко, 1989; Fursenko, Naftali, 1999; Andrew, 1997; Blight, 1997; Blight, Welch, 1990; Back to the Brink, 1992; Blight, Bruce, Welch, 1993; Szulz, 1997; Wheeler, 1997; Garthoff, 1989, Beschloss, 1992 и др.). Вместе с тем нельзя недооценивать и то обстоятельство, что впервые в мировой истории жизни десятков, если не сотен миллионов, людей оказались не только буквально «висящими на волоске», но и зависящими от решений практически нескольких людей. Это были в первую очередь тогдашние политические лидеры США и СССР — Д. Кеннеди и Н. С. Хрущев, но, разумеется, не только они одни. Таким образом, индивидуальный психологический фактор неожиданно стал играть определяющую, ключевую роль в международной политике.
20 октября 2012 г. в связи с 50-летним юбилеем Карибского кризиса в своем интервью журналу «Международная жизнь» сын советского лидера С. Н.Хрущев (с 1990 г. проживает в США) следующим образом
© В. А. Гуторов, 2013
охарактеризовал тот психологический фон, который определял принятие жизненно важных политических решений: «Советские ядерные ракеты были установлены на Кубе с целью послать ясный сигнал американской стороне, чтобы США не вторгались на Кубу, как это было ими запланировано. Москва четко дала понять, что СССР будет очень серьезно защищать остров, точно так же, как Америка защищала своих союзников в Западном Берлине. По итогам противостояния в Вашингтоне этот сигнал поняли, а после напряженных двухнедельных переговоров стороны в итоге договорились. Москва была удовлетворена тем, что американцы дали обязательство не вторгаться на Кубу и не свергать Фиделя Кастро, а в ответ Советский Союз вывез свои ракеты с Кубы, в том числе поэтому основная задача с помощью них была решена. Но при этом в США создали атмосферу приближающегося конца света и ужаса вокруг Карибского кризиса, потому что впервые в своей истории американцы почувствовали — они могут погибнуть точно так же, как европейцы и россияне в случае начала полномасштабной войны. Осознание этого факта вызвало очень серьезный психологический кризис в американском обществе, возможно, еще более сильный, чем теракты 11 сентября 2001 г. Кроме того, появился и побочный продукт тех событий, ведь с тех пор американцам стало невозможно внушить идею о том, что США во много раз сильнее Советского Союза. Иронично, что на самом деле на тот момент это было действительно так — преимущество США перед СССР по ядерным зарядам было 10 к 1» (Цит. по: Гасюк, 2012). На вопрос журнала: «Считаете ли Вы, что какие-то принципиально новые документы по Карибскому кризису могут стать известны широкой публике?», С. Н.Хрущев отвечал: «Я не могу сказать, что я ожидаю каких-то принципиально новых документов и источников по событиям Карибского кризиса с российской стороны. Но в США были опубликованы аудиозаписи заседаний Президента Кеннеди со своими советниками по Совету национальной безопасности, которые производились непосредственно в Белом доме в октябре 1962 г. Выяснилось, что не только военные генералы, входившие в СНБ, но практически все члены Совета давили на Кеннеди, убеждая его, что нужно осуществить военное вторжение на Кубу и решить проблему советских ракет. При этом ЦРУ полностью провалилось и точно не знало, сколько советских войск было на Кубе, не знало и то, что на острове размещено 94 тактических ядерных боезаряда. Фактически «ястребы» вслепую убеждали президента отдать приказ о начале вторжения. Но благодаря этим записям мы теперь знаем, что Кеннеди был практически единственным, кто отрицательно ответил на эти предложения и предпочел вести переговоры с Хрущевым» (Цит. по: Гасюк, 2012; ср.: Schlesinger, 1965; Nitze, 1989; Robert Kennedy In His Own Words, 1988; см. также: Back from the Brink, 1992).
Десятью годами раньше ученые и политики, отмечая 40-летнюю годовщину Карибского ядерного кризиса, также неоднократно подчеркивали исключительную роль индивидуальных психологических факторов, повлиявших на его относительно мирное завершение. Например, в октябре 2002 г. на конференции в Гаване, спонсируемой частным Архивом национальной безопасности (Университет Брауна) и правительством Кубы, ее участники определили время и дату, ставшие «наиболее опасным моментом "холодной войны"»: 27 октября 1962 г. около пяти часов пополудни «советская подводная лодка, вооруженная ядерными боеголовками, оказалась в западне и была подвергнута бомбардировке военным кораблем США, патрулировавшим Кубу» (Lloyd, 2002). При этом ни правительство Кеннеди, ни офицеры, командовавшие американской боевой флотилией, даже не подозревали о том, что на борту советских подводных лодок имеется ядерное оружие и их капитаны должны были руководствоваться распоряжениями, следующим образом сформулированными начальником штаба Северного флота: «... оружие может быть применено в случае нападения на лодку, причинившего ей повреждения («дырку в корпусе») или по специальному приказу из Москвы» (Архипов, 2013). Иными словами, решение о развязывании глобального ядерного конфликта фактически передавалось советским руководством в руки офицеров-подводников, получивших право рассматривать обстрел американцами подлодок глубинными бомбами с целью принудить их всплыть на поверхность как начало третьей мировой войны!
Существуют различные интерпретации того, как разворачивались дальнейшие события. По мнению директора Архива национальной безопасности Томаса Блантона, «их урок состоит в том, что один парень (a guy) по имени Василий Архипов спас мир» (Цит. по: Lloyd, 2002). Этим «парнем» был Василий Александрович Архипов (1926-1998), капитан 2-го ранга, оказавшийся в октябре 1962 г. во время осуществления операции «Анадырь» старшим на борту атомной подводной лодки Б-59 и вовремя остановивший ее командира В. Г. Савицкого, который готовился отдать приказ о запуске атомной торпеды (Архипов, 2013; Мозговой, 2002; Василий Архипов. Человек, который спас мир). В рассекреченном в 1990-е годы сообщении советской разведки можно прочесть следующие решительные фразы капитана-подводника: «А теперь мы намерены взорвать их всех! Мы умрем, но мы их всех потопим. Мы не опозорим наш военный флот» (Цит. по: Lloyd, 2002). Можно легко представить, что именно последовало бы после того, как военные корабли США были бы уничтожены в результате советской ядерной контратаки.
В современной России события, происходившие у берегов Кубы в октябрьские дни 1962 г., и их последствия вряд ли могут оцениваться
сколько-нибудь объективно и в наши дни, и, по-видимому, в обозримом будущем. Этому препятствуют не только возрастающее в исторической памяти ощущение масштабов возможной в те дни атомной катастрофы, но и легко объяснимое негодование, которое наши соотечественники могут испытывать по мере того, как становится известным большинство фактов, характеризующих мотивы политического поведения Хрущева и других представителей тогдашней советской номенклатурной элиты. Подобная ситуация является вполне закономерной с точки зрения исторической психологии. «Для того чтобы общественному мнению стали ясны ошибки, допущенные во внешней политике, — отмечал Отто фон Бисмарк в конце своих мемуаров, — как правило, требуется период, равный человеческой жизни; а Achi-vi qui plectuntur [греки, которые должны расплачиваться], не всегда бывают непосредственными современниками ошибочных действий. Задача политики заключается в возможно более правильном предвидении того, как поступят другие люди при данных обстоятельствах. Прирожденная способность к такому предвидению редко встречается в таком объеме, чтобы обойтись для своего проявления без известной степени делового опыта и знания людей» (Бисмарк, 1941, с. 125).
Теперь, пятьдесят лет спустя, в российском общественном сознании постепенно, но неуклонно формируется вполне определенное представление о том, что Хрущев и его ближайшее окружение, твердо решив начать разговаривать с политической элитой США с позиции силы и прибегнув при этом к открытому ядерному шантажу, меньше всего беспокоились о жизни и безопасности населения страны, от имени которого они бросали свой «исторический вызов». Вот как характеризуется, например, ход операции «Анадырь» в одной из посвященных ей популярных юбилейных статей: «1962 год... Главное мировое событие года — Карибский кризис, который едва не перерос в ядерную войну СССР и США. Накануне США разместили свои ракеты в Турции — впервые американское ядерное орудие находится в соседней с СССР стране. Это особенно злит Хрущёва во время черноморского отдыха: советскому премьеру кажется, что ракеты нацелены прямо на него. Хрущёв решает, по его выражению, "подбросить американцу ежа в штаны" — разместить советские ракеты на соседней с США Кубе. Фидель Кастро уже просил о заступничестве, и ему поставляется советское стрелковое оружие, но Америка продолжает попытки свергнуть кубинский режим. Легко договорившись с Кастро, в тропиках начинают тайную операцию с полярным названием "Анадырь". На Кубу перебрасывается огромный контингент, рассчитанный на два года автономных действий: 43 тысячи человек, 42 ядерные ракеты, бригада ракетных катеров, 72 самолёта, 172 танка. В судовых документах вооружение называется сеялками
и комбайнами. Очередной караван судов, идущих к острову, разведка США обнаруживает слишком поздно, когда высадка основных сил уже произошла. 16 октября американский самолёт-разведчик У-2 впервые засёк на Кубе баллистические ракеты, покрывающие всё восточное побережье Соединённых Штатов и способные долететь до Канады. 22 октября в обращении к нации президент Кеннеди объявляет о смертельной угрозе. 24 октября США устанавливают морскую блокаду вокруг Кубы 180 кораблей, на которых 85 тысяч военных. Приведены в боеготовность войска — в том числе в европейских странах НАТО. Те же меры — в странах Варшавского договора; в СССР приостановлена осенняя демобилизация. Советский министр иностранных дел Громыко в личной беседе с Кеннеди заявляет, что агрессия США против Кубы будет означать полномасштабную войну с СССР, и отрицает наличие советского наступательного оружия на острове. Утром 27 октября американский У-2 сбит над Кубой советской ракетой "земля—воздух". Лётчик погиб. В Белом доме окончательно понимают, что Кремль их обманывает. Командование ВВС США предлагает Кеннеди разбомбить советские базы на Кубе, Кастро призывает СССР нанести упреждающий ракетный удар по США. Решившись на несколько часов отсрочки, президент Кеннеди через своего брата Роберта — министра юстиции — передаёт последнее предупреждение советскому послу Добрынину. В Москве осознают, что дело зашло слишком далеко, и, боясь не успеть, открытым текстом читают по радио обращение руководства СССР к президенту США: "Мы согласны вывести те средства с Кубы, которые вы считаете наступательными средствами", в обмен на вывод американских ракет из Турции и гарантии ненападения на Кубу. Сверхдержавы начинают переговоры. Кастро уязвлён: его даже не предупредили о выводе советских ракет! В переговорах о Кубе кубинская сторона не участвует! Фидель полагал, что, ввозя ракеты, СССР всё же рано или поздно по США ударит, а, оказывается, остров лишь использовали как временный плацдарм. Объясняться с союзником отправят вице-премьера Микояна, главного специалиста по деликатным поручениям. В общей сложности ракеты находились за пределами СССР 106 дней. Хрущёв потом оправдывался: мол, только пугал США, он воевать с ними из-за Кубы никогда не собирался, и ведь добился своего — американцы из Турции ракеты уберут и на Кубе не высадятся. Советские военные первым опытом ведения войны по глобусу будут очень гордиться: мы — настоящая сверхдержава, надо — пошлём армию в любую точку планеты!... На Западе Карибский кризис посчитают высшим примером ядерного шантажа Советов, готовых начать третью мировую войну» (Всё о Карибском кризисе 1962 г.).
Для меня — одиннадцатилетнего очевидца тех событий — главным все же представляется один из заключительных пассажей этой ста-
тьи: «В США о серьёзности ситуации знали все: там началась эвакуация населения из крупных городов. В СССР смысл происходившего понимала только внешнеполитическая элита» (Там же). И действительно, большинство населения огромной страны не подозревало о возможных масштабах катастрофы. Советских людей никто не призывал даже на китайский манер «рыть окопы и запасать зерно». Они продолжали спокойно жить и работать. Многие из них с большим энтузиазмом следили за тем, как за тысячи километров от них разворачиваются важные политические события, но вряд ли могли ощутить, чем именно эти события могут закончиться для них лично. Ни я, ни мои сверстники и их родители не могли себе представить, что наши жизни легко могли быть принесены в жертву политическим амбициям малограмотного авантюриста, жизнь и личная безопасность которого были надежно гарантированы при любом повороте событий.
Возникает естественный вопрос: во имя каких целей нашими жизнями готовились пожертвовать? Ведь трудно себе представить, что Хрущев и ему подобные всерьез разделяли политику и идеалы Фиделя Кастро, предпринявшего переворот на Кубе «с книгами Руссо в кармане», а в дальнейшем внезапно уверовавшего в неизбежность практической реализации марксистско-ленинских идеалов. Впрочем, теперь трудно судить, разделял ли Кастро негодование Эрнесто Че Гевары по поводу договоренностей, достигнутых позднее между Кеннеди и Хрущевым (см.: Geyer, 1991; Quirk, 1993). «Это страшный пример, — писал Че Гевара. — Народ (Кубы) был готов пожертвовать собой в ядерной войне, чтобы его прах сцементировал новые общества! И когда за его спиной заключается пакт, по которому ядерные ракеты убирают, он не вздыхает с облегчением, не благодарит за передышку, он бросается в драку, чтобы заявить собственное мнение, обозначить свою боевую позицию, дальнейшее желание бороться, даже если останется один» (Цит. по: Филатов, 2012). Мы не можем также знать, думали ли все кубинцы так же, как и «товарищ Че». Но мы хорошо знаем, что цели хрущевского «номенклатурного гегемонизма» были гораздо реалистичнее и «приземленнее». Одной из таких целей было стремление скрыть с помощью информационной блокады и идеологических искажений от собственного населения реальное положение вещей и тем самым избежать неминуемых и крайне неблагоприятных последствий того психологического шока, который советские люди, подобно большинству населения США, могли испытать в том случае, если бы СМИ в СССР были хоть в малейшей степени правдивы.
Как отмечал Владимир Тольц в одной из юбилейных программ «Радио Свобода» 27 октября 2012 г., «тех, кто был осведомлен и понимал о том, что мир оказался на грани ядерной войны, было относительно немного. Прежде всего, цековские и кремлевские, а также
высшие военные чины — получатели разного рода закрытой информации вроде ОЗП (особые закрытые письма), в которых сообщалось то, о чем писалось и говорилось в свободном мире, да еще слушатели «голосов». Прежде всего, наши — "Радио Свобода". Количество наших слушателей в начале 1960-х ни тогда, ни позже точно установить не удалось. Ни советским, ни зарубежным экспертам. 10 лет назад, к полувековому юбилею Русской службы (РС) мне довелось знакомиться с документами на сей счет. Мое личное впечатление: сквозь вой глушилок наши передачи слышали тогда немногие — меньше того количества, которое тревожно называлось в документах ЦК КПСС... Но то, о чем они узнавали и втайне делились с друзьями и близкими, разительно отличалось от привычной пропаганды московского радио... Сейчас, спустя полвека, ясно, что тогда, в самый разгар Карибского кризиса, комментаторы не только "Свободы", но и других западных медиа просто не в состоянии были разобраться в причинах внезапной вспышки агрессивности советского руководства. Многие искали их лишь в личных качествах Хрущева (знаменитая фраза «Мы вас похороним» цитировалась многократно). Другие пытались все объяснить общими словами об «агрессивности коммунизма». К чести "Свободы" надо сказать, что она в тогдашних своих комментариях не сводила проблему к такого рода объяснениям, но вслед за некоторыми мировыми политиками пыталась оценить хрущевскую рефлексию в контексте других мировых событий и процессов» (Карибский кризис и «Радио Свобода» (1962-2012)).
Разумеется, невозможно с какой-нибудь степенью точности утверждать, что комментарии на «Радио Свобода» хрущевской политики в период Карибского кризиса оказывали влияние и на представителей высшей советской номенклатуры. Тем не менее можно предполагать, что они в некоторой степени способствовали их решению избавиться от чересчур эксцентричного лидера. По замечанию И. Ю. Мартьянова, «в отличие от большей части советской общественности, у соратников Н. С. Хрущева имелся мощный рычаг реализации своего мнения — возможность отстранить главу государства от власти. Это и было сделано в октябре 1964 г. События Карибского кризиса сыграли в этом определенную роль. Деятельность Н. С. Хрущева в дни Карибского кризиса нельзя считать самостоятельным фактором его смещения со всех партийных и государственных постов. Скорее, Карибский кризис явился для окружения Хрущева свидетельством неуправляемости главы государства, утраты высшей партийной и государственной элитой контроля над его действиями, инструментов воздействия на важнейшие решения» (Мартьянов, 2006). Опубликованные 10 лет назад протоколы заседаний Президиума ЦК КПСС полностью подтвердили выводы такого рода (Президиум ЦК КПСС (1954-1964), 2003).
В исторической ретроспективе нетрудно себе также представить, что в случае начала новой мировой войны в ней неминуемо приняли бы участие все государства—союзники СССР и США по Варшавскому договору и НАТО. Поскольку руководство СССР вряд ли стало бы испрашивать согласия своих союзников, которые неминуемо оказались бы заложниками в глобальном международном конфликте, вполне уместно в связи с этим связи затронуть вопрос о том, как именно воспринимали подобную перспективу западноевропейские политические элиты.
Карибский кризис разразился как раз в тот исторический момент, когда в результате проведения генералом Ш. де Голлем самостоятельного политического курса, направленного на укрепление позиций Франции в Европе и в странах «третьего мира», внутри НАТО возник серьезный конфликт. Как отмечали А. Маныкин и А. Пилько в своей статье, опубликованной в журнале «Международные процессы», «казалось бы, США путем дипломатического маневра — замены Франции на ФРГ в группе привилегированных партнеров — заблокируют действия де Голля, грозившие подорвать сложившуюся и вполне устраивавшую Вашингтон модель взаимоотношений внутри Североатлантического альянса. На деле решение этой задачи оказалось не столь простым. Проблема для американцев заключалась в том, что ни Бонн, ни Париж не собирались быть простыми статистами в игре, которую вели руководители Соединенных Штатов. Но если Франция вступала во все более откровенную конфронтацию с США, то позиция ФРГ была сложнее. Западногерманский канцлер К. Аденауэр стремился использовать любую возможность для реставрации влияния своей страны в европейской политике. Конфликт внутри НАТО давал для этого хорошие шансы. Стали складываться предпосылки для создания оси "Париж — Бонн". Каждая страна преследовала собственные цели: Франция надеялась выйти из изоляции в альянсе, а ФРГ — укрепить свои позиции в Западной Европе путем военного и экономического сотрудничества с одной из крупнейших западноевропейских стран. В стратегическом плане Западная Германия стремилась выступить балансиром между США и европейскими членами союза. Какое-то время ей это удавалось. Однако на дальнейшую динамику внутринатовского конфликта повлияли два острейших международных кризиса — Берлинский (1961) и Карибский (1962)» (Маныкин, Пилько, 2012; см. подробнее: L'Europe et la crise de Cuba, 1993; L'année politique, 1963).
Позиция, занятая де Голлем в период Карибского кризиса, до сих пор является объектом многообразных и довольно противоречивых интерпретаций. Во многом это связано и с тем прискорбным обстоятельством, что он не успел в мемуарах подробно изложить все нюансы
своей политики и своего видения международных проблем, связанных именно с этим историческим событием (Де Голль, 2000; см. также: Vaisse, 1998). Однако весьма характерно, что еще в 1960-е годы многие элементы деголлевской стратегии были проанализированы рядом политических и военных аналитиков настолько адекватно, что и многие десятилетия спустя практически никому не приходит в голову подвергнуть их выводы сомнению или критике. «Центральная военная концепция де Голля, — отмечал, например, майор Альфред Юхолт в аналитической статье "Де Голль: загадка в западном союзе?" (1967 г.), — попросту состоит в следующем: в эпоху ядерной мощи и в мире, состоящем из суверенных национальных государств, когда не существует никакого реального мирового государства, каждая индивидуальная нация, играющая важную роль в мировом процессе, должна быть сильной в одностороннем порядке, способной сражаться, по крайней мере, в ограниченной войне с ограниченными целями, и если она неспособна защищать мировые интересы в условиях всеобщей враждебности, то может предельно эффективно защищать себя в условиях всеобщей войны, равно как и объединяться для совместного нападения на врага. Эта нация должна быть свободной и способной использовать свои искусство, мощь, силу духа и технологии так, как она считает необходимым, и не будучи подчиненной ядерному шантажу. Эта свобода выбора в международном амфитеатре является тем, что Мортимер Адлер называет "внешним суверенитетом", т. е. свободой для нации идти на риск ядерной войны, сражаясь или угрожая сражаться в войне традиционной и, поступая таким образом, навязывать врагу [свое] право выбора эскалации или дезэскалации, как это делал Президент Кеннеди в период Кубинского ракетного кризиса. Несмотря на то, что многие станут это отрицать и опровергать, приводя громоздкие и страстные свидетельства в пользу Западного Альянса и НАТО, истина состоит в том, что мы так никогда и не усвоили урок, столь ярко продемонстрированный Кубинским ракетным кризисом в октябре 1962 г. Но де Голль его усвоил. Этот урок подтвердил его устойчивую позицию, и он продвигается вперед, извлекая всевозможные преимущества из знания, приобретенного таким образом. В этой кризисной ситуации два наблюдения были особенно характерны: во-первых, у США не было никаких предварительных консультаций с союзниками, НАТО или ООН. Это было до такой степени безусловно и очевидно для всего мира, что один член британской Палаты общин публично сетовал на то, что Соединенные Штаты угрожали Англии "уничтожением без объявления" ("annihilation without representation"); во-вторых, без какой-либо публично объявленной неприкрытой угрозы мы не могли использовать нашу ядерную военную мощь (которая никогда отчетливо не выступала на передний план), мы были способ-
ны добиться наших целей просто и исключительно путем использования (блокада) и угрозы (воздушно-десантные дивизии, поднятые для вторжения на Кубу) обычной войны... Как ясно увидел де Голль, вся эта тяжеловесная международная структура (machinery), представленная НАТО и ООН, в условиях тяжелого Кубинского ракетного кризиса рассматривалась Соединенными Штатами как бесполезная. Тем самым была подтверждена позиция французского президента: международный дипломатический сброд и устаревшая громоздкая машина были и будут бесполезными в любом реальном кризисе. Ему не требовалось много времени, чтобы увидеть в динамике тот факт, что в том мире, каким он является сегодня, единственной полезной вещью в период военного кризиса является односторонняя власть, находящаяся абсолютно в распоряжении высвобожденного, несдерживаемого национального суверенитета. Более того, это заключение имело естественное следствие, также буквально продемонстрированное ракетным кризисом: использование или угроза использования односторонней традиционной мощи в качестве средства международного дипломатического убеждения были вероятными и возможными без излишнего риска ядерного возмездия только в том случае, если соответствующая суверенная нация обладает ядерным зонтиком, т. е. ядерными силами, находящимися абсолютно в ее распоряжении, а не в распоряжении другой нации или группы наций. Кубинский кризис не подталкивал Де Голля к этой позиции и заключению. Он только подтвердил позицию, которую он и прежде в течение многих лет занимал и прокламировал перед своими соотечественниками и перед всем миром. В 1930-е годы он предупреждал, что статичная военная концепция Франции, основанная на политике оборонительной "линии Мажино", является ошибочной и с военной, и с дипломатической точек зрения. Он убеждал французское правительство принять мобильную и наступательную стратегию, основанную на танках, но только высшее командование "третьего рейха" отнеслось к его совету со вниманием. Он предвидел, что нация, связанная оборонительными вооружениями, была неспособна к осуществлению дипломатического наступления против потенциального агрессора и англо-французская дипломатическая сдача Гитлеру и Муссолини в Мюнхене только подтверждала ту же позицию, которую он все еще защищает сегодня» (Uhalt, 1967; см. также: Charles de Gaulle, 1956; Де Голль, 1960; ср.: Peyrefitte, 2000; Пейрефит, 2002).
Политика генерала де Голля отчетливо свидетельствует о том, что, в полном соответствии с приведенными выше рекомендациями Бисмарка, он умел почти интуитивно «нащупывать» такую линию индивидуального политического поведения, которая в данных обстоятельствах оказалась единственно правильной. «Де Голль видит себя
в качестве центрального и главного актора в новой европейской политической структуре, которую он пытается формировать. Он отвергает бесконечные парламентские дебаты, предшествующие действию в международных делах, считая их несовместимыми со своей концепцией "нового правительства будущего". Он не рассматривает это правительство как диктатуру, но, скорее, как новую форму демократии, к которой Франция (и предположительно вся Европа) должна прийти для того, чтобы выжить в ядерную эпоху. Сущность этой концепции состоит в том, теперь международная ситуация требует динамических лидеров, обладающих авторитетом, который позволяет взять [в свои руки] бразды национального правления и таким образом сделать позиции нации, ее политику и боеспособность в высшей степени заслуживающими доверия» (Uhalt, 1967).
В любом случае, даже вполне безоговорочную поддержку де Голлем позиции Д. Кеннеди в период Карибского кризиса нельзя рассматривать в отрыве от его политики, направленной на создание собственных ядерных сил и завершившейся выходом Франции из военной организации НАТО (L'Aventure de la bombe, 1985; De Gaulle en son siècle, т. 5, 1992; Gordon, 1993; Johl, 1971; Messmer, Larcan, 1985; Ruhl, 1976; Deux Stratégies., 1996). В своей политике он всегда придерживался им же самим сформулированного лозунга: «Если Америка желает, чтобы Европа была [ее] партнером, она должна сама вести себя подобным же образом, не навязывая своего права выбирать!» (Uhalt, 1967). По мнению ряда французских ученых, Карибский кризис оказался мощным стимулом для стремления де Голля и Аденауэра к разработке программы нового этапа европейской интеграции перед лицом политики сверхдержав (Garric, 2005, р. 22-24; ср.: De Gaulle en son siècle, 1992; Арзаканян, 2001 ; см. также: Ferro, 1973; Duroselle, 1976; Ledwidge, 1984; Müller, 1992; La France et l'OTAN, 1996; Trachtenberg, 1999; Among Friends, 1980; Acheson, 1972; Chace, 1998; Newhouse, 1970).
Так или иначе, события, связанные с Карибским кризисом, открыли новую эпохальную страницу в истории политического лидерства. Они с особой силой выявили поразительное многообразие исторических альтернатив, реализация которых обусловлена далеко не всегда предсказуемыми человеческими поступками.
Литература
Арзаканян М. Ц. Генерал де Голль на пути к власти. М., 2001 (Arzakanian M. Z. General de Gaulle on the way to power. Moscow, 2001).
Архипов Василий Александрович // Wikipedia (19:03, 27 января 2013) // http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D1%80%D1%85%D0%B8%D0%BF%D0%B E%D0%B2,_%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B9_% D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%8-0%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 (Archipov Vasilij Alexandrovich // Wikipedia (19:03,
27 January 2013) // http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D1 %80%D1 %85%D0%B8%D 0%BF%D0%BE%D0%B2,_%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0 %B9_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%8-0%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87).
Бисмарк О. Мысли и воспоминания. Т. III. ОГИЗ. СОЦЭКГИЗ, 1941 (Bismark O. Thoughts and Memoirs. T. III. OGIZ. SOTSEGIZ, 1941).
Василий Архипов. Человек, который спас мир // http://www.1tv.ru/documentary/ print/fi=7808 (Vasilij Archipov — the Man Who Saved the World // http://www.1tv.ru/docu-mentary/print/fi=7808).
Всё о Карибском кризисе 1962 г. Холодная война. СССР и США // http://jaffilm.ru/ interesting/vsyo-o-karibskom-krizise-1962-g-xolodnaya-vojna-sssr-i-ssha/ (All about the Caribbean Crisis of 1962) // http://jaffilm.ru/interesting/vsyo-o-karibskom-krizise-1962-g-xolodnaya-vojna-sssr-i-ssha/).
Гасюк А. В США опубликованы новые документы по Карибскому кризису // http:// interaffairs.ru/read.php?item=8834, 12:42 20/10/2012 (Gasuk A. The New Documents on the Caribbean Crisis are Published in US // http://interaffairs.ru/read.php?item=8834, 12:42 20/10/2012).
Голль Ш. де. Военные мемуары. Т. 1. Призыв, 1940-1942 годы / пер. с фр. О. Я. Бирюкова, Б. С. Вайсмана, Н. М. Жарковой, Т. А. Кудрявцевой; вступ. ст. и ред. В. И. Антю-хиной-Московченко. М., 1957; Т. 2. Единство, 1942-1944 годы / пер. с фр. Н. И. Немчиновой и Б. А. Песиса; под ред. П. А. Вишнякова. М., 1960 (Gaulle Ch. de. The War Memoirs. T. 1. The Conscription, 1940-1942 / Trans. from French by O.Y Biriukova, B. S. Vaisman, N. M. Zarkova, T. A. Kudriactseva; Introduction and Editing by V. I. Antuchina-Moskovchenko. Moscow, 1957; T. 2. The Unity, 1942-1944 / Trans. from French by N. I . Nemchinova and B. A. Pesis under Editing of P. A. Vishniakov. Moscow, 1960).
Голль Ш. де. Мемуары надежд. Обновление, 1958-1962. Усилия, 1962 / пер. с фр.; Общ. ред. В. И.Антюхиной-Московченко и В. Н. Седых. Предисловие Ю. В. Дубинина. М., 2000 (Gaulle Ch. de. Memoirs of Hopes. The Renewal, 1958-1962. The Endeavours, 1962 / Trans. from French; General Editing by V. I. Antuchina-Moskovchenko and V. N. Sedyh. Introduction by Y V. Dubinin. Moscow, 2000).
Карибский кризис и «Радио Свобода» (1962-2012) // http://www.svoboda.org/con-tent/transcript/24752856.html (The Caribbean Crisis and Svoboda Broadcasting (19622012) // http://www.svoboda.org/content/transcript/24752856.html).
МаныкинА., Пилько А. Солидарность добровольная и вынужденная в исторической ретроспективе НАТО // Международные процессы. Журнал теории международных отношений и мировой политики. Май—август, 2012. Т. 10, № 2 (29) // http://www.inter-trends.ru/seven/010.htm (Manykin A., Pilko A. Solidarity Voluntary and Forced in Historical Retrospection of NATO // International Processes. The Journal of Theory of International Relations and World Politics. May—August, 2012. Vol. 10, N 2 (29) // http://www.intertrends. ru/seven/010.htm).
Мартьянов И. Ю. Деятельность политического руководства СССР в период Карибского кризиса и общественное мнение: дис. ... канд. ист. наук. М., 2006 // Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat // http://www.dissercat. com/content/deyatelnost-politicheskogo-rukovodstva-sssr-v-period-karibskogo-krizisa-i-obshchestvennoe-mn ixzz2Jrekb4cY (Martianov I. Y. The Activity of the Political Leaders of URSS in the Period of Caribbean Crisis // Thesis of Cand. Dissertation. Moscow, 2006. Scientific Library of Dissertations and Theses) disserCat // http://www.dissercat.com/content/ deyatelnost-politicheskogo-rukovodstva-sssr-v-period-karibskogo-krizisa-i-obshchest-vennoe-mn ixzz2Jrekb4cY).
Мозговой А. Ф. Кубинская самба квартета «Фокстротов»: советские подводные лодки во время Карибского кризиса 1962 года. Милитэри Пэрэйд Лтд., 2002 (Mozgo-vojA. F. The Cuban Samba of "Foxtrots" Quartet: Soviet Submarines during Caribbean Crisis of 1962. The Military Parade Ltd., 2002).
ПОЛИТЭКС 2013. Том 9. № 2
ПейрефитА. Таким был де Голль / Сост. русского издания и пер. В. И. Божовича. М., 2002 (Peyirefitte A. That Was de Gaulle / Composing of Russian Edition and Translation by V. I. Bozovitch. Moscow, 2002).
Президиум ЦК КПСС, 1954-1964. Т. I: Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы / гл. ред. А. А. Фурсенко. М., 2003 (Presidium of the Central Committee of CPSU 1954-1964. T. I : The Rough Protocol Records of Sessions. The Stenographs / The Main Redactor A. A. Fursenko. Moscow, 2003).
У края ядерной бездны (Из истории Карибского кризиса 1962 г. Факты. Свидетельства. Оценки.): Мемуарно-монографический очерк / Коллектив авторов; под общ. ред. генерала армии А. И. Грибкова. М., 1998 (On the Brink of Precipice (From the History of Caribbean Crisis of 1962. Facts. Testimonies. Evaluations): The Memoir-Biographical Review / Group of Authors; Under General Editing of Gen. A. I. Gribkov. Moscow, 1998).
Филатов С. Карибский кризис. Взгляд с высоты полувека // http://interaffairs.ru/ read.php?item=8832 (Filatov S. The Caribbean Crisis. The Half Century Outlook) // http:// interaffairs.ru/read.php?item=8832).
Фурсенко A.A. У края пропасти. Карибский кризис 1962 года // Звезда. 1989. № 9. С. 108-131 (Fursenko A.A. On the Brink of Precipice. The Caribbean Crisis of 1962 // The Star (Zvezda). 1989. N 9. P. 108-131).
Acheson D. G. Grapes from Thorns. New York, 1972.
Among Friends: Personal Letters of Dean Acheson / Ed. by D. S. McLellan and David С. Acheson. New York, 1980.
Andrew Ch. To the brink of war // Sunday Telegraph. 1997. 31 Aug.
Bass W. Cold War Follies. The Cuban missile crisis was scarier than we thought // State Book review. 1997. 5 Aug.
L'année politique, 1962. Revue chronologique, diplomatique, éconoimique et sociaux de la France du 1er janvier au 21 décembre 1962 / Préface par E. Faure. Paris, 1963.
L'Aventure de la bombe: De Gaulle et la dissuasion nucléaire. 1958-1969. Paris, 1985.
Back to the Brink. Proceedings of the Moscow Conference on the Cuban Missile Crisis. January 27-28. 1989 / Ed. by B. J. Allyn, J. G. Blight and D.W. Welch. Cambridge (Mass.), 1992.
Back from the Brink: Cuban Missile Crisis Correspondence Between John F. Kennedy and Niktita S. Khrushchev. 25 texts from October 22 through December 14, 1962, in English and Russian, with commentary by: Arthur Schlesinger Jr., Fedor Burlatskiy, William Taub-man, Vladislav M. Zubok, Philip Brenner //Problems of Communism. Special Edition. Spring 1992.
Beschloss M. R. The Crisis Years: Kennedy and Khrushchev, 1960-1963. New York, 1992.
Blight J. C. On the Brink // Los Angeles Times book review. 1997.
Blight J. G., Welch D. A. On the Brink: Americans and Soviets Reexamine the Cuban Missile Crisis. 2nd ed. New York, 1990.
Blight J. G., Bruce J. A., Welch D. A. Cuba on the Brink: Castro, the Missile Crisis and the Soviet Collapse. New York, 1993.
Chace J. Acheson. The Secretary of State Who Created the American World. New York, 1998.
Charles de Gaulle. Mémoires de guerre. T. 1. L'appel, 1940-1942. Paris, 1954; T. 2. L'unité, 1942-1944. Paris, 1956.
De Gaulle en son siècle. Actes des Journées internationales tenues à l'Unesco. 1924 novembre 1990: T. IV. La sécurité et l'indépendence de la France. Paris, 1992.
De Gaulle en son siècle. T. 5. La Sécurité et l'Indépendence de la France. Paris, 1992.
Deux Stratégies pour l'Europe. De Gaulle, les États-Unis et l'Alliance atlantique (19581969). Paris, 1996.
Duroselle J.-B. La France et les États-Unis des origins à nos jours. Paris, 1976.
Duval M., Le Baut Y. L'Arme nucléaire française. Pourquoi et comment. Paris, 1992.
Ferro M. De Gaulle et l'Amérique, une amitié tumulteuse. Paris, 1973.
ПОЛИТЭКС. 2013. Том 9. № 2
Fursenko A., Naftali T. «One Hell of a Gamble». Khrushchev, Castro, Kennedy and the Cuban Missile Crisis, 1958-1964. London, 1999.
Garric L. La presse face a la politique européenne du général de Gaulle (1958-1969). Mémoire de recherche en histoire. Lyon, 2005.
Garthoff R. Reflections on the Cuban Missile Crisis. Washington, 1989. Geyer G. A. Guerrilla Prince: The Untold Story of Fidel Castro. Kansas City, 1991. Gordon Ph.H. A Certain Idea of France: French Security Policy and the Caullist legacy. Princeton, 1993.
Johl W. L. French Nuclear Diplomacy. Princeton, 1971.
Knightley Ph., Pringle P. The Cuban Missile Crisis 1962: The world at the death's door. 1992 // The Independent. Monday 5, October 1992.
La France et l'OTAN, 1949-1996 / Sous la direction de M. Vaïsse, P. Mélandri et F. Bozo. Paris, 1996.
Ledwidge B. De Gaulle et les Américains, conversations avec Dulles, Eisenhower, Kennedy, Rusk, 1958-1964. Paris, 1984.
L'Europe et la crise de Cuba / Sous la direction de M. Vaïsse. Paris, 1993. Lloyd M. Soviets close to using A-Bomb in 1962 crisis, Forum is told // The Boston Globe (Boston U. S. A. ), October 13, 2002.
Messmer P., Larcan A. Les écrits militaries de Charles de Gaulle. Paris, 1985. Müller K.J. Adenauer and de Gaulle. A Special Relationship. Oxford, 1992. Newhouse J. De Gaulle et les Anglo-Saxons. New York, 1970.
Nitze P. H. From Hiroshima to Glasnost. At the Center of Decision. A Memoir / With A. M. Smith and S. L. Readen. New York, 1989.
Peyrefitte A. C'était de Gaulle. T. 1. La France redevient la France. Paris, 1994; T. 2. La France reprend sa place dans le monde. Paris, 1997; T. 3. Tout le monde a besoin d'une France qui marche. Paris, 2000.
Quirk R.E. Fidel Castro. New York; London, 1993.
Robert Kennedy In His Own Words: The Unpublished Recollections of the Kennedy Years / Ed. by E. J. Guthman and J. Shulman. London; New York; Toronto; Sydney; Auckland, 1988. Ruhl L. La Politique militaire du gouvernement française, 1958-1975. Paris, 1976. Schlesinger A. M. (Jr.). A Thousand Days: John F. Kennedy in the White House. Boston; Cambridge (Mass.), 1965.
Szulz T. The Most dangerous game // Washington Post book review. 1997. 29 June. Trachtenberg M. A Constructed Peace: The Making of the European Settlement, 19451963. Princeton, 1999.
Uhalt A. R. De Gaulle: Enigma in the Western Alliance? // Air University Review, MarchApril 1967 // http://www.airpower.au.af.mil/airchronicles/aureview/1967/mar-apr/uhalt. html.
Vaïsse M. La grandeur. Politique étrangère du générale de Gaulle, 1958-1969. Paris, 1998.
Wheeler Ch. Mushroom cloud on the horizon. How nuclear war was even closer than we thought // Daily Telegraph. 1997. 13 Sept.
ÏÏOfWTWLC. 2013. TOM 9. № 2
