CC BY
48
УДК 323 (470 +571) : 316,75 ББК 66.3 (2Рос),15
Лотарев Константин Анатольевич Lotarev Konstantin Anatolyevich
старший научный сотрудник отдела управления науки, инноваций и подготовки научных кадров Волгоградского государственного университета кандидат политических наук, доцент.
Senior Researcher, Department of Management of Science, Innovation and Training of Researchers, Volgograd State University, PhD in Politics, Associate Professor. Тел.: 8(919) 982-85-82.
К ВОПРОСУ ИНТЕРПРЕТАЦИИ И ПОИСКА ИДЕОЛОГИИ: ВОЗМОЖНОСТИ КОНСЕРВАТИЗМА В УСЛОВИЯХ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ КОНВЕРГЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
(ЧАСТЬ I)
On the questions of interpretation and search of ideology: opportunities of conservatism in conditions of ideological convergence
in modern Russia (part I)
В статье рассматриваются и анализируются различные подходы к исследованию таких феноменов, как «идеология» и «мировоззрение», а также изучается идеологическое пространство современной России. Автор отмечает, что происходит неизбежный процесс конвергенции идей и ценностей в борьбе за голоса избирателей, однако аксиологические основы идеологии сохраняют свою целостность.
Ключевые слова: идеология, демократия, консолидация, консерватизм, либерализм, социализм, политический плюрализм, государственная идеология, общество.
In the article discusses and analyzes the approaches ofresearchers to the phenomenon of «ideology» and «world view». In chronological order, study of the ideological space of modern Russia. Author notes that in democratic system there is an inevitable process of convergence of ideas and values in the fight for votes, in the main axiological basis of the ideology retain their integrity.
Keywords: ideology, democracy, consolidation, conservatism, liberalism, socialism, political pluralism, state ideology, society.
В научной литературе продолжаются исследования теоретических и практических аспектов процесса формирования идеологического поля в Российской Федерации. Интерес к идеологической проблематике не ослабевает по причине актуальности политического дискурса о путях развития страны, концепциях взаимодействия общества и государства.
Советская система прошла свой противоречивый исторический век. Во внутриполитическом пространстве советско-коммунистическая идеология не знала конкуренции и к 70-80-м годам XX века оказалась в функциональном плане на высшем уровне формализма, который с каждым десятилетием вызывал в обществе все большее равнодушие, скепсис и отчуждение. Тем не менее очевидно, что социал-
демократизм относится к одной из трех ведущих и влиятельных идеологий современного мира. Его умеренные формы продуктивны, а перипетии избирательных процессов затрагивают всех - и либералов, и консерваторов, и социалистов. В данном контексте интерес представляют работы Б. А. Грушина [6; 7; 8]. Свой многолетний труд отечественный классик философской и социологической мысли так и не успел закончить, однако глубокое изучение им советского общества в период от Н. С. Хрущева до Л. И. Брежнева дает возможность кому-то вспомнить, а кому-то представить эту жизнь в различных ее проявлениях.
Исследование общественных настроений и социально-политических ценностей осложняется их слабоструктурированностью и изменчивостью. Возможны чрезмерные обоб-
щения или, наоборот, гипертрофия частностей. Трудно не согласиться со следующими словами Б. А. Грушина: «Сталинизм закончился в 53-м году. Или в 56-м. Дальше начинается совершенно другая ткань общественной жизни. Мы все время ошибаемся, впадаем в гипертрофию или беспамятство. Это особенность российского менталитета. Неспособность всесторонне и объективно оценить вещи. Черно-белое сознание. ...наше общество было неоднородным. Оно населялось не только родом homo soveticus, но и homo com-munisticus и homo sapiens. И это принципиально отличается от расхожей точки зрения, что все - "совки". Не все» [5, с. 16].
Новейшую политическую историю России (1991-2015) сквозь призму консервативного мировоззрения можно определять как противоречивый путь выхода из коммунистического социально-экономического и идеологического тупика и переход к естественному курсу цивилизационного развития, которому следуют все ведущие страны Европы.
В настоящее время необходимо не только гармонизировать в России хозяйственно-экономические, правовые и социальные отношения, но и объединить общество. Поиском консолидирующей идеологии озадачены и власти, и общественные деятели, и ученые России.
Представляется важным сформулировать основные вопросы, обсуждаемые в рамках идеологического дискурса. В чем истоки идеологий? Насколько та или иная идеология обладает потенциальными ресурсами, способными настроить и направить политическую элиту и общество на достижение краткосрочных и долгосрочных целей? К позитивным ли результатам приведет следование тому или иному политическому курсу, опирающемуся на некую совокупность политических, социально-экономических и прочих идей? В чем истоки радикально-воинствующих идеологий, приводящих к крайне негативным последствиям либо полному краху? Политическая история знает примеры, когда радикальные взгляды приводили страну к стагнации, гибели, а народ - к длительному нравственному и политико-экономическому дискомфорту. Что понимать под национальной идеологией? И возможна ли она в ситуации, когда Россия и большинство стран Европы не являются гомогенными в этническом
составе [1]? Что есть государственная идеология и идеологизированное сознание?
В настоящее время идеологическое пространство в России полностью не сформировано, однако несомненным является то, что в общественном сознании российского общества отражаются и либеральные, и социалистические, и консервативные ценности.
Идеи либерализма, крайне неудачно внедряемого в России в 90-е годы XX века, так и не укоренились в сознании большинства членов социума. Реальность не могла принять процесса либерализации, поскольку для этого еще не сложились необходимые предпосылки: сильный средний класс, союз ассоциаций, или объединений, бизнесменов, собственников, профессиональная и устойчивая в плане юридической и экономической защищенности элита. Впрочем, это не означает, что ценности либерализма были отвергнуты обществом [2].
Социализм, при всей его исторической многовариантности, в России принял наиболее радикальные формы. Большевики пришли к власти и установили свою диктатуру, которая со временем эволюционировала в тоталитаризм государственного масштаба. В Европе левые радикалы оказались гораздо слабее, поэтому она устояла. Социалисты европейских стран периодически с той или иной долей реального участия в политике реализовывали себя исключительно во время избирательных кампаний и парламентской деятельности, поэтому они действовали менее активно, но тем не менее небезуспешно отстаивали интересы трудящихся. В современной России «Справедливая Россия» позиционирует себя как партия, пропагандирующая общие идеи теоретического социализма, более умеренного в сравнении с традицией КПСС-КПРФ. Социализму и коммунизму посвящено огромное количество исследований, большая часть которых канула в лету. Но некоторые издания сохраняют свою информационную ценность, в частности труд под редакцией Б. Ф. Поршнева [11]. Критические и аналитические работы в современной периодике свидетельствуют о теоретическом и практическом интересе к левым политическим идеологиям [15; 16].
Научный интерес к консерватизму, не отягощенный идеологической ангажированностью советского времени, возник в начале 90-х годов XX века, так как известно, что консерва-
тивная проблематика стала весьма популярной. Консервативные ценности становятся востребованными в периоды исторических, политических изломов и катаклизмов.
Либеральная эйфория власти сошла на нет к концу 90-х годов. В связи с этим неизбежно начался поиск других идей, способных придать политическому курсу стабильность и позитивность. Перефразируя слова К. Маркса, В. Б. Пастухов заметил: «Призрак бродит по России, призрак консерватизма. В московских салонах - новые разговоры о русской идентичности, авторитаризме и издержках демократии. Наметился еще один исторический водораздел. Но содержание новых идей остается неясным, смысл замутнен, форма изложения противоречива» [14, с. 49]. В России 90-х годов прошлого века этот процесс не был дискретным. Практически одновременно с апробациями либеральных идей вызревали и консервативные теории. В то время «бума» пар-тообразования десятки политических организаций были похожи в одном - в эклектичности, стремлении к универсализму и конвер-гентности социально-политических и экономических идей. Так, например, партия ЛДПР и недолго просуществовавшая партия ПРЕС (Партия российского единства и согласия), пытавшаяся занять консервативную нишу, провозглашали три главные ценности - семья, собственность, государство [12; 13; 19].
Консервативная идеология «завоевывает популярность не только в политических кругах, но и получает поддержку среди населения. Причины роста числа приверженцев консервативной модели развития государства можно объяснить тем, что современный российский консерватизм, в отличие от либерализма, уделяет все большее внимание социальной политике в государстве, то есть, по сути, приобретает либеральные черты» [17, с. 66]. Но нельзя согласиться с мнением, что наличие этого элемента во внутренней политике последних лет свидетельствует о трансформации консерватизма в либеральный консерватизм. При этом смешение понятий и категорий представляется ошибочным. В вышеприведенной цитате заметно качественное противоречие, поэтому правильно видеть элементы конвер-гентности в ходе борьбы политических партий за голоса избирателей, но при этом помнить, что базовые основы на уровне мировоззрения сохраняются. В то же время мультикуль-
турализм не относится онтологически ни к либерализму, ни тем более к консерватизму. Идея мультикультурализма не только не принесла ожидаемых позитивных результатов, но и создала предпосылки для возникновения острых этнических проблем в европейском сообществе, к предупреждению и решению которых власти оказались не готовы. Убедительным в этом контексте считаем суждение М. В. Белова: «Процесс реконструкции и кодификации старых этнических элементов (мифов, символов, легендарной истории, бытовизмов, фольклора и так далее) с неизбежным привнесением сюда актуальных внешне-стратегических, общественно-политических, морально-этических, эстетических, литературно-языковых задач, норм и стандартов концептуально выражается в создании современной национальной идеологии» [1, с. 37].
В России, где многонациональность исторически обусловлена, проблема общественной консолидации требует особого внимания всех институтов государства и гражданского общества. Известно, что социум можно сплотить только воплощенными в реальность позитивными идеями и ценностями, которые не противоречат территориальной целостности и наднациональным интересам. Общество понимается как органически целостный организм, и социальная иерархия не является помехой этому восприятию.
В настоящее время социальная иерархия в России создана искусственно как результат форсированного вхождения в капиталистическую рыночную систему, имеет циничную в своей видимости и реальности форму. Верно отмечает А. М. Сафонов, что социальная справедливость как идеология социальной политики выражается в первую очередь не в благотворительности и увеличении количества льгот, а в создании условий для самореализации трудоспособного населения, на которой зиждется благополучие всех граждан [22, с. 87]. Здесь трудно не вспомнить Конфуция, справедливо полагавшего, что семья - это государство в миниатюре. Сильная и крепкая семья - сильное и крепкое государство. Универсальность одной из основных социальных ценностей консерватизма не зависит, видимо, от стиля мышления эпохи и географического положения. Трудно так же не согласиться с мнением, что «укрепление государственности в России на современном этапе тесно связано с идеологическим обеспе-
чением стратегического управления страной. Вопрос о том, нужна ли России своя государственная идеология, давно стал риторическим. Идеология для государства - это то же самое, что иммунная система для человека. ... общество не может существовать без целостного свода идей, ценностей и норм, объединяющих всех граждан» [22, с. 85].
В политической истории Запада можно наблюдать периодические смены либеральных и консервативных парадигм. В некоторых странах весьма сильны социалисты (Германии, Франции, Италии и других). При этом О. Ф Русакова выделяет два основных лагеря философско-политического дискурса - либеральный и альтернативный либеральному, к которому относятся приверженцы марксизма, коммунитаризма, феминизма, гражданского республиканизма и мультикультурализма [21, с. 215-216]. Консерватизм менее активен в образовании идеологических ценностных рядов и по природе своей нередко иррационален. Верно и образно отмечено Т. А. Филипповой, что консерватизм являет собой «мудрость без рефлексии» [24]. Консерваторы оперируют базовыми ценностями, против которых не может выступать никакая теория или идеология, поэтому он самодостаточен. Он проявляется в том, что в драматические периоды кризисов, трансформационных изменений и войн неизбежным образом питает власть и общество стабилизирующими ценностями и идеями, основанными на долге и ответственности. Поиск идеологии представляется практически обоснованным, но при этом следует понимать, что в условиях демократического политического режима эта сложная задача решается не только на уровне политической элиты [18], но и при участии известных общественных деятелей.
Конвергенция некоторых составляющих основных идеологий (либерализма, социализма, консерватизма) детерминирована конкурентными избирательными кампаниями и парламентской практикой. Вместе с тем имеют место и другие, на первый взгляд, незаметные, но реальные процессы. Представляется интересным суждение о том, что «не каждая идеология выражена в виде четко сформулированных теоретических положений. Существуют и "непредставленные" идеологии, проявляющиеся лишь на уровне повседневности: в речах государственных, политических и обще-
ственных деятелей, в средствах массовой информации. Анализ таких практик позволяет выявить некоторые идеологемы, легко складывающиеся в идеологии, которые, в свою очередь, идейно-политически определяют вектор социального развития» [23, с. 53].
В научной литературе в контексте идеологии нередко рассматривается Конституция Российской Федерации 1993 года. Бесспорной является посылка М. А. Фадеичевой: «Исторический контекст, в котором создавалась Конституция РФ. хорошо известен. Стремясь зафиксировать окончательный разрыв с советским строем и его официальной идеологией, авторы новой Конституции в ст. 1 3 записали: "1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной". Очевидно, однако, что в приведенных формулировках нашло отражение весьма упрощенное представление об идеологии, которая по сути отождествлялась с одной конкретной ее формой (марксизмом-ленинизмом). Основы новой государственной идеологии были изложены в гл. 2 той же Конституции ("Права человека и гражданина"), где воспроизводились ключевые установки либерализма почти в классическом их варианте» [23, с. 53]. Но, отказываясь от «общенародной советско-коммунистической идеологии», было необходимо конституировать совсем иные принципы отношений прав и свобод, собственности и экономической деятельности и пр. Вместе с тем бесспорным видится суждение М. А. Фадеичевой о том, что «в стране, где установлена либеральная конституция, но либеральная идеология не является доминирующей, либеральные ценности -общепризнанными, а уровень электоральной поддержки либеральных партий настолько низок, что они не могут рассчитывать на представительство в высшем законодательном органе, неизбежно складывается особая идеологическая ситуация. Делегитимация действующей Конституции стимулирует поиски новой идеологии, более подходящей на роль "национальной идеи"» [23, с. 54]. Можно согласиться с концептуальным выводом М. А. Фадеи-чевой в том, что «в российском постмодерне невозможно обнаружить идеологии в их "чистом виде". Скорее, имеет место эклектическое сочетание разнородных идей, зачастую противоположных. Идеологии мутируют, в резуль-
тате чего развиваются идеологические гибриды, чья видовая принадлежность не поддается сколько-нибудь четкой и однозначной идентификации» [23, с. 54]. Однако онтология консерватизма, его базовые основы не трансформируются, не создают «эклектического абсурда», а конвергируются, сохраняя при этом свою определенность. Обусловлено это тем, что консерватизм - феномен мировоззренческий, а не идеологический. Ни одна идеология не может не опираться на такие данности, как государство, общество, нация, собственность, семья, стабильность, преемственность и другие. Гибридизация в определенных границах возможна в обществах, не вполне сложившихся в своей относительно прочной корпоративности. Тем не менее базовые ценности консерватизма вполне могут лечь в основу консервативной идеологии и конвергироваться с некоторыми ценностями классического либерализма и умеренного социализма. Достаточно только упомянуть феномен неоконсерватизма, эволюционно сформировавшийся в США. Принимая во внимание универсальные ценности и конструкты консервативного мировоззрения, следует уверенно говорить о том, что «неоконсервативная сумма», представляя собой конвергентный синтез ценностей классического консерватизма и либерализма, может сформироваться и работать в странах и обществах, где их традиционные формы давно апробированы.
В Российской Федерации как самой большой по площади стране в мире важную роль в формировании идеологического пространства играет региональный фактор.
Интересным и обоснованным представляется подход к решению этого вопроса через стратегию создания образов субъектов Российской Федерации при неизбежности формирования региональной идеологии (почвеннический контекст) [9]. Разделяем мнение о том, что «почвеннический контекст - единственный "интровертный" контекст характеристики субъекта РФ, он ориентирован на взаимосвязи местной природы, культуры, экономики, традиций и человеческих качеств. Он напрямую связан с "внутренними" ценностями территории, ее символами и легендами. Включая, как правило, целый ряд метафорических, а также эмоционально окрашенных положений, он может рассматриваться как контекст формирования специфической региональной идеологии» [9, с. 103]. При этом
вряд ли могут возникнуть причины несочетаемости с общенациональной, государственной идеологией, источником которой могут и должны стать ценности консервативного мировоззрения.
Обратимся к партийному аспекту. Процесс партообразования в Российской Федерации и сама эволюция российской партийной системы существенно отличаются от западной. Прав В. И. Головченко, отмечая, что «идеология является важнейшим фактором политической жизни, который приходится учитывать основным субъектам политики. Сколько бы ни писали в разные годы о "конце идеологии", история ХХ и начала XXI века в целом свидетельствует скорее о значительном росте ее эффективности и влияния в сочетании с воздействием современных электронных средств массовой коммуникации и Интернета. Особенно возросла их роль после прихода к власти Президента В. В. Путина и последующего усиления роли политических партий как важнейших субъектов политики и носителей соответствующих идеологий» [3, с. 97].
Доминирующая в настоящее время партия «Единая Россия» позиционирует себя как партия консервативная и, опираясь во многом на центристские идеи и ценности, работает над расширением своего электората. В этом контексте справедливо отмечается: «..."центризм" (ценности которого разделяются значительной частью населения России) ...реально стал политической идеологией многоликой российской бюрократии (составившей несущую конструкцию. "Единой России" и ставшей ее главной движущей силой), политической идеологией чиновнического государства. С другой стороны, партия вынуждена не только декларировать расширение своей социальной базы, но и целенаправленно проводить определенные мероприятия по укреплению своих рядов за счет представителей различных социальных групп (прежде всего интеллигенции)» [3, с. 100].
Роль ряда политических партий в современной России специфична. Так, например, относительно недавно Аграрная партия формально и неформально занимала вполне конкретную социальную нишу, а ее представители в Думе осуществляли позитивную парламентскую деятельность, направленную на защиту и усиление аграрного сектора страны, что не могло не отвечать фундаментальным инте-
ресам всего народа России. Аграрная партия как политический институт могла быть естественной в аспекте определенности избирательной базы и конкретной хозяйственной миссии в стране и обществе.
В. И. Головченко справедливо отмечает размытые представления в обществе об идентификации политических партий. Заслуживает внимания его концептуальное замечание: «Важно учитывать одно методологическое обстоятельство, на которое в свое время указал Г. Голосов. Оно связано с тем, что, например, КПРФ оказывается одновременно "ревизионистской", "коммунистической", "патриотической" и "консервативной", "частью пар-
99 СС 11 99
тии власти" и "радикальной оппозицией". Каждая из этих характеристик латентно содержит в себе целостную, но принципиально отличающуюся от остальных картину всей совокупности политических диспозиций» [4, с. 103]. Следовательно, грамотная идентификация консерватизма необходима, поскольку он по онтологии и природе отличен от либерализма и социализма.
В научной периодике часто рассуждают о том, каким образом могут сочетаться идеология и государственная служба. По законодательству государственная служба находится вне политики, а следовательно, и вне идеологии, то есть государственный служащий не должен иметь политических и идеологических пристрастий. Тем не менее существует интересный подход, суть которого состоит в том, что государственная и муниципальная службы не исключают двух идеологий социального поведения субъектов. Считаем верным суждение о том, что сведение муниципального управления к местному самоуправлению, сопровождаемое отстранением государства от решения проблем поселений, фактически ведет к тому, что на муниципалитеты возлагаются все обязанности управлению на местах, а на государство - функции по управлению в «центре». Это ведет к дезориентации служащих в вопросах приоритетов своей профессиональной деятельности. Отсутствие идеологий государственной и муниципальной службы приводит к тому, что местный чиновник стремится «руководить», а не обеспечивать условия самореализации субъектов, при этом государственный чиновник пытается играть роль медиатора в межсубъектных отношениях тогда, когда надо «власть применять» [10, с. 9].
В подтверждение вышеприведенных положений Ф. Ф. Исламова резюмирует, что общественные практики в лице муниципальных ассоциаций, общественных палат и т. п. «создают предпосылки утверждения новых подходов к пониманию сущности государственного и муниципального управления, более соответствующих объективному состоянию современного общества...» [10, с. 9]. В этом контексте прослеживается еще одна линия постепенного развития и укрепления гражданского общества в России. Вероятно, можно еще расширить и без того пространную трактовку феномена идеологии как суммы глобальных универсальных идей - блага, справедливости, гармонии и других.
Интересным и важным представляется вопрос о формировании и развитии во взаимодействии и взаимовлиянии государственной и общенациональной идеологии. При этом не следует забывать и о так называемой неофициальной идеологии, которая приобретает вербальные очертания во время смут и потрясений. Но в то же время в более длительные периоды относительного спокойствия и социального мира она не исчезает и, как правило, является источником идеологии официальной. Верно отмечается, что государство опирается не только на развитую экономику, вооруженные силы, но и далеко не в последнюю очередь на идеологические основы государственности [20, с. 108]. Что касается реальной общественной жизни, настроений и приоритетов в социальной среде, то исследователи отмечают, что «утрата труда как социально-экономической и духовно-нравственной основы жизнедеятельности личности привела к самым негативным последствиям, создала пренебрежительное отношение к трудовой деятельности, к людям труда. Отказ от труда как социальной ценности привел, в свою очередь, к хаосу в обществе, к утрате жизненно важных ориентиров» [20, с. 109]. Определяя основные компоненты общероссийской идеологии (государство, власть, православная вера, образование, культура, семья), Р. Н. Романов подчеркивает системообразующую функцию русского народа в государстве. При этом ни в коей мере не следует сводить русскую идею к русскому этническому содержанию, так как «русская идея есть в то же время и российская идея. Ее историческое и социокультурное развитие было непосредственно связано с мно-
гими этносами, проживавшими на территории России» [20, с. 110].
Рассмотренные выше аспекты органически составляют ядро консервативного мировоззрения. Время показало неистребимость и неразрушимость социальных, политических и культурных ценностей народа. Рассмотрение и анализ идейных составляющих
неофициальной идеологии в России, которые, как представляется, в большинстве своем не противоречат основным социальным, нравственным, духовным и государственным ценностям, могут и должны стать объектом специального исследования.
Продолжение в следующем номере.
Литература
1. Белов М. В. Формирование национальной идеологии: постановка проблемы // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия «История». 2003. № 2.
2. Галлямов А. Т. Справедливость в либеральной политико-правовой идеологии // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2007. Т. 9. № 47.
3. Головченко В. И. Эволюция роли идеологий в постсоветский период // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия «Экономика. Управление. Право». 2007. Т. 7. № 1.
4. Головченко В. И. Восприятие партий как носителей идеологии в политической культуре современной России // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия «Социология. Политология». 2009. Т. 9. № 3.
5. Грушин Б. А. В России кипит неслыханный бульон // Комсомольская правда. 2001. 15 февраля.
6. Грушин Б. А. Четыре жизни России в зеркале общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина: в 4-х кн. Жизнь 1-я. Эпоха Хрущева. М., 2001.
7. Грушин Б. А. Четыре жизни России в зеркале общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина: в 4-х кн. Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева. М., 2003. Ч. 1.
8. Грушин Б. А. Четыре жизни России в зеркале общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина: в 4-х кн. Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева. М., 2006. Ч. 2.
9. Замятина Н. Ю. Стратегии создания образов субъектов Российской Федерации и региональная идеология («Почвеннический» контекст) // Общественные науки и современность. 2006. № 6.
Bibliography
1. Belov M. V. The formation of national ideology: problem // Bulletin of the Nizhny Novgorod university of N. I. Lobachevsky. Series «History». 2003. № 2.
2. Gallyamov A. T. Justice in the liberal political and legal ideology // News of the Russian state pedagogical university of A. I. Herzen. 2007. Vol. 9. № 47.
3. Golovchenko V. I. Evolution of the role of ideology in the post-Soviet period // Proceedings of the university of Saratov. Series «Economy. Control. Right». 2007. Vol. 7. № 1.
4. Golovchenko V. I. The perception of parties as bearers of ideology in the political culture of modern Russia // Bulletin of the university of Saratov. Series «Sociology. Political science». 2009. Vol. 9. № 3.
5. Grushin B. A. In Russian unprecedented boiling broth // Komsomolskaya pravda. 2001. February 15.
6. Grushin B. A. Four Russian life in the mirror of public opinion. Sketches of the mass consciousness of Russians times of Khrushchev, Brezhnev, Gorbachev and Yeltsin: in 4 books. Life 1 st. The era of Khrushchev. Moscow, 2001.
7. Grushin B. A. Four Russian life in the mirror of public opinion. Sketches of the mass consciousness of Russians times of Khrushchev, Brezhnev, Gorbachev and Yeltsin: in 4 books. Life 2nd. The era of Brezhnev. Moscow, 2003. Part 1.
8. Grushin B. A. Four Russian life in the mirror of public opinion. Sketches of the mass consciousness of Russians times of Khrushchev, Brezhnev, Gorbachev and Yeltsin in 4 books. Life 2nd. The era of Brezhnev. Moscow, 2006. Part 2.
9. Zamyatina N. Yu. Strategy of creating images of the Russian Federation and regional ideology («Pochvennichesky» context) // Social studies and the present. 2006. № 6.
10. Исламова Ф. Ф. Государственная и муниципальная служба: две идеологии социального поведения субъектов // Власть. 2008. № 9.
11. История социалистических учений / под ред. Б. Ф. Поршнева. М., 1964.
12. Лотарев К. А. Либеральные и консервативные тенденции в преодолении кризиса в России // Политическая теория: тенденции и проблемы: сборник статей. М., 2006. Вып. 2.
13. «Партия Российского Единства и Согласия» в вопросах и ответах. М., 1993.
14. Пастухов В. Б. Конец русской идеологии. Новый курс или новый путь? // Полис. 2001. № 1.
15. Пивоваров Ю. С. О «советском» и путях его преодоления (статья первая). Советское uber alles // Полис. 2014. № 1.
16. Пивоваров Ю. С. О «советском» и путях его преодоления (статья вторая) // Полис. 2014. № 2.
17. Письменный А. П. Трансформация политических идеологий в российском политическом процессе // Вологдинские чтения. 2002. № 23.
18. Пляйс Я. А. Политическая элита в поисках новой идеологии // Обозреватель - Observer. 2008. № 3.
19. Политические партии и блоки на выборах (тексты избирательных платформ). М., 1993.
20. Романов Р. Н. Общероссийская идеология: исторические традиции и современность // Вестник Воронежского государственного университета. Серия «Лингвистика и межкультурная коммуникация». 2008. № 1.
21 . Русакова О. Ф. Пролегомены к теории дискурса современной политической философии и роль масс-медиа в формировании новых идеологий // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2005. № 6.
22. Сафонов А. М. Общественные запросы населения как основа формирования государственной региональной идеологии // Вестник Тамбовского университета. Серия «Гуманитарные науки». 2005. № 2.
23. Фадеичева М. А. Идеология и дискурсивные практики «нашизма» в современной России // Полис. 2006. № 4.
24. Филиппова Т. А. Мудрость без рефлексии. Консерватизм в политической жизни России // Кентавр. 1993. № 6.
10. Islamov F. F. State and municipal service: two ideologies of social behavior of subjects // Power. 2008. № 9.
11. The history of socialist doctrines/ ed. B. Por-shnev. Moscow, 1964.
12. Lotarev K. A. Liberal and conservative tendencies in overcoming the crisis in Russia // Political theory: trends and challenges: collection of articles. M., 2006. Issue 2.
13. «Party Russian Unity and agreement» in questions and answers. Moscow, 1993.
14. Pastukhov V. B. The end of Russian ideology. The new course or a new way? // Polis. 2001. № 1.
15. Pivovarov Yu. S. On the «Soviet» and ways to overcome it (article 1). Soviet uber alles // Polis. 2014. № 1.
1 6. Pivovarov Yu. S. On the «Soviet» and ways to overcome it (article 2) // Polis. 2014. № 2.
17. Pismenny A. P. Transformation of political ideologies in the Russian political process // Vologdinsky reading. 2002. № 23.
18. Plyays Ya. A. Political elite in search of a new ideology // Observer - Observer. 2008. № 3.
19. Political parties and blocs in the elections (texts electoral platforms). Moscow, 1993.
20. Romanov R. N. All-Russian ideology: historical traditions and modernity // Bulletin of Voronezh state university. Series «Linguistics and intercultural communication». 2008. № 1.
21 . Rusakova O. F. Prolegomena to a theory of discourse of contemporary political philosophy and the role of mass media in the formation of new ideologies // Scientific yearbook of the Institute of philosophy and law, Ural branch of the Russian Academy of sciences. 2005. № 6.
22. Safonov A. M. Public inquiries population as a basis of the state regional ideology // Bulletin of the Tambov university. Series «Humanities». 2005. № 2.
23. Fadeicheva M. A. Ideology and discursive practices «nashism» in modern Russia // Polis. 2006. № 4.
24. Filippova T. A. Wisdom without reflection. Conservatism in the political life of Russia // Centaur. 1993. № 6.
