CC BY
67
А.Л. Вольский*
К СООТНОШЕНИЮ ИСТОРИЧЕСКОГО И АЛЛЕГОРИЧЕСКОГО ТОЛКОВАНИЯ ПРИ ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
ПОЭТИЧЕСКОГО ТЕКСТА
Ключевые слова: аллегорический метод, герменевтика,
историко-грамматический метод, камень, лирика, миф, поэзия, поэтика, слово
В статье рассматривается соотношение исторического (грамматического) и аллегорического метода герменевтической интерпретации в их исторической и функциональной взаимосвязи. Данная проблема рассмотрена на примере лирики П. Целана, которая, с одной стороны, является открытой системой, а с другой - принадлежит традиции т.н. герметической поэзии. В статье рассматривается поэтический образ камня в контексте данных видов толкования.
The connection of the history and the allegory interpretation method in the tradition of hermeneutics is regarded in their historical and functional correlations. This problem is exemplified with the interpretation of the lyric of P. Celan. His poetry is, on the one side, an open poetical system connected with the historical data and, on the other side, belongs to the tradition of the hermetic poetry. The poetical image of the stone is analyzed in the context of both the methods of interpretation.
Проблема утраты текстом непосредственной исторической актуальности и понятности была осознана в герменевтике уже в древности. Мифическое предание теряло религиозный авторитет и нуждалось в особом объяснении. Поэтому уже стоики ввели практику усмотрения наряду с прямым (историческим) смыслом текста смысла непосредственно неданного и скрытого, который впоследствии получил название аллегорического. Особенную остроту эта проблема
* Вольский Алексей Львович, кандидат филологических наук, Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена.
приобрела в эпоху эллинизма, когда библейская история стала толковаться с помощью языка греческой метафизики. К этому периоду относится и создание Септуагинты, и деятельность основателя школы аллегорического толкования - Филона Александрийского, который видел аллегории в каждом библейском образе. В отличие от эллинизированых иудеев традиционная иудейская экзегеза настаивала на примате исторического смысла Св. Писания и буквального понимания, сближаясь в данном вопросе с антиохийской школой толкования в христианстве.
В Новое время, в романтической герменевтике соотношению аллегорического и исторического смысла отчасти соответствует теория о двух видах толкования - психологическом и грамматическом, предложенная Фр. Шлейермахером [1: 172]. При грамматическом толковании текст толкуется на основании языковой системы и традиционного словоупотребления, а при психологическом как новое языковое явление, созданное авторским творчеством. Изучение соотношения двух (и более) смыслов текста - буквального и духовного (вепив ШегаНв и вепвив вршШаНв), а также двух типов толкования актуально при толковании текста поэтического, в котором наряду с общеязыковым имеется и глубинный художественный смысл, который составляет цель герменевтического анализа. Это соотношение приобретает характер антиномии в т.н. герметической поэзии, которой в узком смысле принято обозначать лирику Дж. Унгаретти и его школы, хотя
герметичность как стилистическая черта есть широкое понятие, характеризующее стиль модернизма в целом.
К их числу можно причислить и немецкоязычного поэта П. Целана [2]. Его лирика представляет собой замкнутую метафорическую систему, в основе которой лежит система индивидуальных поэтических образов-шифров: Stein, Schnee, Wort, Blume, Sprache, Sand, Eis, Herz, Nacht, Asche, Auge и др. [3: 103] Но эта герметичность составляет только одну сторону его лирики.
С другой стороны, лирика, пережившего Холокост П. Целана, глубоко исторична. Память жертв геноцида является, пожалуй, главным принципом его поэзии. В свой поэтике, которая программно представлена в речи «Меридиан», П. Целан говорит, что в основе поэтического произведения лежат определенные «даты». Это понятие имеет, прежде всего, исторический смысл. Для П. Целана такой датой являлось 20 января 1942 г., когда на конференции в пригороде Берлина Ванзее было принято решение о ликвидации евреев. Но понятие дата имеет и более широкий смысл - этимологический: «данность». Отрицая ценность абсолютной поэзии в духе Ст. Малларме, П. Целан полагал, что в основе поэтического текста должна лежать некая реальность, делающая его отчасти историческим документом. Поэтому он вплетает в свои произведения воспоминания, переживания, впечатления и факты реальной жизни, что дает право причислять его и к т.н. автобиографической поэзии [4]. Возможно, поэтому наряду с метафорами П. Целан широко использует не только реалии, но и специальную лексику, терминологию из разных областей знаний: геологии, биологии, метеорологии, химии и др. Сочетание терминологии и метафорики составляет одну из главных особенностей его стиля и ставит проблему значимости реалий при толковании его
поэтических текстов, которая интенсивно обсуждалось в специальной литературе (ср. [1: 390-398; 5: 112-142]).
Целью данной статьи является рассмотрение проблемы в связи с обсуждаемой дихотомией историко-грамматического и аллегорического толкования: возможно ли понимание такого текста вне знания реалий с ним связанных? В качестве примера мы хотели бы рассмотреть стихотворение «Weggebeizt...», которое вошло в первую часть цикла «Atemwende», имеющую название «Atemkristall». Это стихотворение принадлежит к т.н. «геологической» лирике П. Целана [6], в которой лирические образы сочетаются с геологической терминологией.
Следует сказать, что геологические мотивы, образы и ассоциации встречаются в его лирике, начиная с цикла «От порога к порогу» и становятся доминирующим в цикле «Решетка языка», обозначая такие топосы поэтической рефлексии как страдание, смерть, боль, прах погибших (напр., стихотворение «Entwurf einer Landschaft»).
Считается, что особое влияние здесь оказала поэтика и поэзия русского акмеизма и особенно О. Мандельштама, которого П. Целан в этот период переводил. Как известно, у О. Мандельштама «камень» был образом «умной» природы, которая через искусство приобщается к духу. Важнейшим мотивом здесь была архитектура, которая противопоставляется монотонности бездуховного космоса. Строки: «Я ненавижу свет / Однообразных звезд. / Здравствуй мой давний бред,/ Башни стрельчатой рост//» Л. Гинзбург считает концентрированным выражением поэтики камня [7: 336].
Интересно, что в целановской «Ничьей розе», вышедшей в 1963 г., впервые появляются стихотворения, посвященные архитектурным памятникам. К их числу следует отнести, прежде всего, стихотворения «Le Menhir» и «Kermorvan». В первом стихотворении речь идет об одиннадцатиметровом кельтском обелиске Менгире,
который П. Целан видел в Требабю (Бретань) во время летнего отдыха в 1961 г. Во втором стихотворении говорится о замке мореплавателя (кельтское слово Kermorvan означает «дом моряка»), также в Бретани. Так, камень становится символом исторической памяти.
П. Целан обладал обширными знаниями по геологии, которые он черпал из специальной литературы: Р. Лангенбек «Физическая геология», Роланд Бринкман «Очерк геологии» или Франц Лотце «Геология». Его лирика наполнена геологической терминологией. Здесь мы встречаем не только такие образы, как камень, базальт, лаву, щебень, гальку и т.д., но и такие для лирического текста «экзотические» геологические понятия как: «Meermuhle» (исполинов котел), «Kluftrose» (диаграмма трещин), «Schill» (прибрежный ракушечник) и т.д., которые, как правило, в своем терминологическом значении известны только специалистам, а простому читателю представляются скорее лирическими образами.
Обратимся к тексту:
Weggebeizt vom/ Strahlenwind deiner Sprache/ das bunte Gerede/ des An-/ erlebten - das hundert-/ zungige Mein-/ gedicht, das Genicht.// Aus-/ gewirbelt,/ frei/ der Weg durch den menschen-/ gestaltigen Schnee,/ den Bufterschnee, zu/ den gastlichen/ Gletscherstuben und -tischen./ Tief/ in der Zeitenschrunde,/ beim/ Wabeneis/ wartet, ein Atemkristall,/ dein unumstoftliches/ Zeugnis.// [8: 180]
Как говорилось выше, данный текст буквально переполнен геологической терминологией. Во-первых, «Bufterschnee» - «зубчатый фирн» - зернистый снег в верхних частях ледника, образующий т.н. фирновые поля. Фирн происходит от частого оттаивания и замерзания снега. При дальнейшем уплотнении он переходит в глетчерный лед [9: 222]. Другие источники добавляют, что высота фирнового льда может достигать шести метров, а фирновое поле выглядит как обширное
пространство ледовых пирамид [6: 199]. При таянии ледник может приобрести форму стола («Gletschertisch», также термин, по-русски «ледниковый стол»), а гипотетические скопления воды внутри ледника носят название «Gletscherstuben». Геологии принадлежит термин «Wabeneis» - в ледниковых пещерах внутри гор лед имеет особую дырчатую (альвеолярную) структуру, а также выражение «vom Winde weggebeizt», которое заимствовано П. Целаном из книги Зигмунда Гюнтера «Physische Geographie», изданную в Лейпциге в 1895, в которой говорится о т.н. «свидетелях» (Zeugen). Так называются группы отдельно стоящих усеченно пирамидальных горных холмов ливийской пустыни, верхушки которых стерлись от ветра, буквально «выжжены ветром» («vom Wind weggebeizt») [8: 795].
Все эти знания, почерпнутые из специальной литературы и словарей, безусловно, способствуют пониманию этого текста, но не заменяют такового. Поэтому в качестве следующего шага мы намерены еще раз прочесть его, опираясь исключительно на имманентную семантическую структуру, условно допустив, что специальных «геологических» знаний у нас нет. Однако у нас есть общее знание тематики целановской поэзии, в основании которой лежит антитеза жизни и смерти, о которой шла речь выше. Эта антитеза отражена и в форме стиха: верлибр Целана характеризуется крайней
асимметричностью, проникающей во все текстовые явления. Она проявляется в антитезах и переносах, осложненном синтаксисе, построении многочастных композитов и наоборот, расчленении отдельных слов на составляющие элементы, использовании смелой метафорики, в основании которой зачастую лежит катахреза и т.д. [3: 95]
В данном тексте антиномичность выражена многообразно. Во-первых, в антитезах «ich-du», «buntes Gerede-Atemkristall», в которой противопоставляются поверхностный и глубинный смысл бытия, к
которому поэт приходит. Этот путь «вглубь» бытия есть одновременно погружение в глубины языка, переход от поверхностного, неистинного к глубинному и истинному, или, сформулировав эту мысль в лингвистических терминах, - переход от речи, которая здесь представлена в несобственном (в терминологии М. Хайдеггера) модусе бытия к языку, коим поэзия в сущности своей и является. Суть же самой поэзии в «непоколебимом свидетельствовании» («unumstoftliches Zeugnis»).
Путь «сгущения» речи в язык символически осмысляется в этом тексте через образ замерзания слова и превращение его в кристалл как символ слова поэтического. Данный образ хорошо объясняет не научная, а народная этимология немецкого слова «Dichten», означающая «сгущать, спрессовывать». Тем самым поэзия толкуется здесь как слово, спрессованное в кристалл, слово-вещь. Чтобы понять этот образ следует вспомнить о мифе, в котором слово и было вещью. Так, И.Г. Гаман, обсуждая эту проблему, приводит образный пример: в раю Адама окружали не вещи, а живые слова [10: 190]. Такова вкратце общая идея этого текста, целостный смысл.
Однако герменевтический анализ, который движется по кругу, побуждает нас обратиться теперь к отдельным частям этого текста. Рассмотрим его теперь построфно в связи с обсуждаемой проблемой соотношения имманентного и историко-грамматического толкования.
Стихотворение начинается причастным оборотом «Weggebeizt vom Strahlenwind deiner Sprache». Многозначный глагол «beizen» означает «травить, прижигать рану, жечь, выжигать, разъедать». В первой строфе мы имеем антитезу: поэт противопоставляет «лучевой ветер языка» «пестрой болтовне», под которой он понимает не только всякие поверхностные разговоры и речи, но и собственное языкотворчество, которое он обозначает как Mein-gedicht, das Genicht. Имя
существительное «Mein-gedicht» - это поэтический неологизм, который образован по одной словообразовательной модели со словом «Meineid» (клятвопреступление). Второй неологизм, приложение «das Genicht» образован по той же модели, что и существительное «das Gedicht», имеющий корень «nicht-» от «nichten» (ничтожить). Таким образом, появляется концепция поэзии, которая есть язык этого «ты», язык Истины, стирающая, выжигающая обыденную и ничтожную повседневную речь.
Во второй строфе, композиционно симметричной первой за счет синтаксического параллелизма (weggebeizt-ausgewirbelt), происходит «развитие» данной темы. Оно выражено в образе пути «der Weg durch den menschen-/gestaltigen Schnee,...». Композит «Bufterschnee» при таком имманентном толковании мы с полным правом можем понимать не терминологически, а метафорически как «снег кающихся», варьирующую через синонимический повтор предыдущий образ «durch den menschen-/gestaltigen Schnee». Варьированный повтор разъясняет метафору и вполне заменяет нам фоновую геологическую информацию о том, что фирновый снег, будучи пирамидальным, может напоминать человеческую фигуру. Стало быть, путь к языку ведет через покаяние. Средой же для покаяния предстает снег, традиционный символ чистоты. Этот путь выводит далее к некоему пределу, где путника ждут как гостя (ср. стихотворение Г. Тракля «Зимний вечер»). Выражение «zu den gastlichen Gletscherstuben und - tischen» и есть метафора покоя, завершения странствия. В этом ледовом царстве кристаллизуется не только слово, но и все, что находится внутри него, в частности время. П. Целан использует метафору «временная трещина» Zeitenschrunde.
Вернемся к метафоре «Atemkristall», соединяющей в одном образе две противоположные стихии, каждая из которых в речи «Меридиан» переосмысляется поэтологически. (ср. [11: 7]). Этот образ вбирает в себя общую антитетику этого текста и завершает
выстроенный здесь метафорический ряд, указывая на одно любопытное явление. Будучи поэтическим неологизмом Целана, он встраивается в цепь «настоящих» геологических терминов, побуждая читателя воспринимать и их как метафоры.
Сказанное заострило также и другую важную герменевтическую оппозицию: между знанием и пониманием. Знание реалий текста и понимание его художественного смысла не являются тождественными понятиями. Об этом писал еще В. Дильтей, называвший познание методом естественных наук, а понимание - гуманитарных. Естественно, что для понимания текста нам необходимы определенные знания, прежде всего лингвистические, особенно, если текст написан на иностранном языке. Но знание как таковое есть только внешняя по отношению к тексту информация, которая, не будучи «возвращена» в текст, от понимания уводит. Поэтому знание может рассматриваться только как материал для понимания, которое и является высшей целью толкования текста.
Здесь следует вернуться к поэтологической концепции П. Целана, о которой говорилось выше. Используя в лирике специальную терминологию, П. Целан стремился подчеркнуть не фикциональный, а
V V п
документальный характер своей поэзии. В этом состоит один из аспектов антитезы «поэзия-искусство», о которой он говорит в «Меридиане» [11: 3]. Кроме того, рассматриваемое явление проявляет и другую антитезу - между поэзией и языком. Превращая термины в метафорические образы, П. Целан восстанавливает в своей поэзии утраченную в повседневной речи выразительность языка, выявляя в термине его метафорическое происхождение. С другой стороны, восстановленное метафорическое значение в поэтическом мифе Целана вторично деметафоризируется: метафора воспринимается в прямом значении составляющих ее лексических элементов. Этот процесс известен в поэтике как реализация метафоры. Он
164
свидетельствует о глубинном реализме целановской поэзии, которая существует за счет напряжения, возникающего между историческим (грамматическим) и метафорическим (аллегорическим) смыслом текста, которые способны переходить друг в друга.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Szondi P. Celan-Studien // Schriften II. - Frankfurt am Main, 1991.
2. Sparr Th. Celans Poetik des hermetischen Gedichts. - Heidelberg,
1989.
3. Вольский А.Л. Языкотворчество в современной поэзии (на материале лирики П. Целана): дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 1998.
4. Emmerich W. Paul Celan. - Reinbek, 2002.
5. Gadamer H.-G. Wer bin Ich und wer bist Du? Ein Kommentar zu Celans Gedichtfolge Atemkristall, revidierte und erganzte Ausgabe. -Frankfurt am Main, 1986.
6. Werner U. Textgraber. Paul Celans geologische Lyrik. - Munchen.
1998.
7. Гинзбург Л.Я. О лирике. - М., 1997.
8. Celan P. Die Gedichte. Kommentierte Gesamtausgabe. - Frankfurt am Main, 2003.
9. Малая советская энциклопедия (МСЭ). Т. 11 - М., 1947.
10. Hamann I.G. Schriften. - Leipzig, 1921.
11. Celan P. Der Meridian. Endfassung Vorstufen Materialien. -Tubingen, 1999.
