CC BY
164
К СЕМАНТИКЕ ШИЛОВСКИХ ПЛАСТИН
© 2013 г. Н.А. Фонякова (Чувило)
Государственный Эрмитаж, г. Санкт-Петербург ([email protected])
Ключевые слова: ранние болгары и тюрки, погребения знатных воинов, костяные пластины, накладки седла, сюжеты «борьба с медведем», «охота на лань».
Среди находок в памятниках Среднего Поволжья и Сибири встречаются великолепные костяные пластины, украшающие луку боевого седла. Они имеют как растительную орнаментацию, так и охотничьи сюжеты, отражающие духовный мир воина-кочевника. Датируются эти изображения широко, но не позднее VII-VIII вв. Они наносились тонким резцом и были зачернены по линиям. Особенно выделяются среди них костяные пластины со следующими рисунками: двумя драконами в геральдической позе, охотой на лань, всадниками в засаде, борьбой с медведем, защитой крепости. Происходят эти пластины из Шиловского могильника в Ульяновской области. Автор статьи считает, что на Шиловских пластинах изображен драматический эпизод из жизни тюркского военачальника, происшедший в самый разгар военных действий. Во время охоты на него натравили огромного медведя. Часть свиты (или тяжеловооруженного конвоя) разбежалась, некоторые воины попали в засаду (их обстреляли из бронебойных луков враги). Спасая свою жизнь, военачальник встал на колени и натянул лук, на котором в самый неподходящий момент лопнула тетива. Вероятно, он погиб, сражаясь с медведем. Можно предположить, что это была военная хитрость противника, решившая исход войны. Символами победы на пластинах являются драконы, застывшие в геральдической позе, и выражающие основной принцип жизни воинов-кочевников раннего средневековья: благоденствие и благополучие - ценой войны и побед. Пластины были положены в могилу победителя.
В 1992 году, исследуя разрушенный курган № 1 у с. Шиловка Сенгилеев-ского района Ульяновской области, в катакомбном погребении № 2 археологи Самарского госуниверситета под руководством Р. С. Багаутдинова обнаружили несколько великолепных костяных пластин с изображением драконов, а также со сценами охоты, сражения и обороны крепости, предположительно украшавших луку седла (рис. 1).
Эти рисунки были прочерчены тонким резцом и зачернены по линиям. По золотому солиду Ираклия, найденному вместе с ними, пластины
датируются временем не позднее середины VII в. н.э. Погребальный обряд указывает на то, что здесь был похоронен знатный воин.
По мнению Д.Г. Савинова под курганом похоронен предводитель дружины тяжеловооруженной тюркской конницы, действовавшей в западных пределах Тюркского каганата (Савинов, 2005, с. 19). Р.С. Багаутдинов, В.А. Богачев и С.Э. Зубов, напротив, считают, что Шиловские курганы принадлежали савиро-болгарскому населению и в него входили разно-этничные тюркские и угорские орды (Багаутдинов и др., 1998, с. 253).
Такие яркие произведения искусства не могли оставить равнодушными исследователей раннесредне-вековых кочевнических древностей. Однако мнения ученых в интерпретации изображений на костяных пластинах разделились. Одни находят, что на Шиловских пластинах представлен эпический сюжет. В.Г. Котов в своей статье «Об одной археологической иллюстрации к башкирскому эпосу «Алдар и Зухра» предлагает сюжет о подвигах жениха и невесты, в особенности победе Зухры над медведем. То, что лучник, стреляющий в медведя, женщина, он объясняет красотой изображенного воина (Котов, 1999, с. 441, 442). Такая интерпретация вызывает сомнение, поскольку «женщина-невеста» имеет бороду, а «мужчина-жених» и вовсе отсутствует.
Другие исследователи допускают возможность изображения конкретного исторического события. Р.С. Ба-гаутдинов, А.В. Богачев, С.Э. Зубов полагают, что во время правления Ираклия (с 610 по 641 гг.) произошло много столкновений и походов, в том числе и взятие крепостей. На пластинах, по их мнению, представлены сюжеты, связанные с Закавказской войной 626-630 гг., в которой участвовали войска Ирана, Византии и Западно-Тюркского каганата (Бага-утдинов и др., 1998, с. 108).
Все исследователи сходятся на том, что на пластинах изображена «борьба драконов», «охота на медведя» и воины в засаде. При этом интересно, что сами четыре пластины, украшавшие одно седло, они никак не связывают друг с другом.
Прежде чем искать исторические и эпические соответствия сюжетам на Шиловских пластинах, надо разоб-
раться в том, что же все-таки на них изображено (некоторые аналогии им см.: рис. 2; 3). Рисунки на пластинах следующие: на одной из них представлены два дракона, застывшие друг против друга, образуя геральдическую композицию. Они показаны в профиль. Как правильно отметил Д.Г. Савинов, «геральдические изображения животных на парадных седлах кочевников Евразии известны во все исторические эпохи и представляют собой один из наиболее устойчивых в композиционном и семантическом отношении элементов изобразительной традиции древних и средневековых обществ» (Савинов, 2005, с. 20; см. также рис. 4).
Среди синкретических существ (драконов, грифонов, гиппокампов, василисков, единорогов, химер и т.п.) драконы наиболее популярны. Как мифические существа божественного или титанического характера, они были созданы фантазией народов, обитавших в тропических и субтропических странах Юго-Восточной Азии. Драконы производят дождь, вызывают плодородие почвы, обсеменяют землю, обитают вблизи «Древа жизни» и поэтому являются благопо-желательным символом.
По предположению В.Е. Флеровой, на Шиловских пластинах изображены драконы «макара» (Флерова, 2001, с. 82-85). Они известны с древности в Китае и Индии и связаны с водной стихией (рис. 5). Реальной основой для создания такого типа драконов послужили, по-видимому, некоторые виды крокодилов.
У драконов «макара» собачьи морды, козлиные рога на лбу, поднятые вверх крылья и хвост змеи, закрученный двумя кольцами. Длинные языки
Рис. 2. Варианты украшения луки седла в раннем средневековье. 1 - Копенский чаатас, Енисей; 2 - Кудыргэ, Алтай; 3 - с. Перещепина, Украина; 4 - реконструкция седла из Перещепины.
Рис. 3. Фигуры лучников на костяных накладках из Шиловско-го могильника и аналогии к ним.
1, 2 - Шиловский курганный могильник. Поволжье; 3 - ковш из Коцкого городка; 4 - могильник Казазово 1, Адыгея; 5 - Де-менковский могильник, Верхнее Прикамье; 6 - Венская коллекция, Австрия; 7 - Белореченские курганы, Кубань; 8 - Микульчице, Моравия; 9 - могильник Медлинг близ Вены, Австрия.
с пальметтами на концах напоминают лианы, переплетенные виде цепочки. Хвост также заканчивается пальметкой .
Все эти черты можно отнести к животворящим силам природы, к ее многогранной сущности. В дальнейшем своем развитии драконы становятся символами власти. Так, в Китае во времена династий Цинь и Хань они
олицетворяли мужское начало «ян» и императора, т.е. человека высшего социального статуса (Мифы народов мира, 1980, с. 652).
В сборнике рассказов «Панчатант-ра», созданном в Индии в первой половины I тыс. н.э. также есть упоминание о драконах «макара» (Пан-чатантра, 1958, приложение). Издавна навершия в виде драконьих голов
Рис. 4. Стилистическое и композиционное сходство в изображениях на седлах из Шиловки и Кудыргэ.
использовались для украшения военных стягов, а изображения драконов помещались на вымпелах и знаменах и имели сакральный смысл. Изображение «макары» было помещено на знамени бога любви Камадевы, ездовым животным которого он, согласно легенде, был. Стяг с «макарой» выступал первым в сражениях и нес, по представлению древних индусов, победу и богатство.
Таким образом, подчеркнутая декоративность изображения на Шилов-ских пластинах, обилие декоративных деталей (пальметок, штриховок, плетенок, рамок) указывает на то, что это не живые создания и они не «борются» (борьба языками вообще не известна в мире), а, напротив, пред-
ставляют собой эмблему или знак привилегированного лица.
Из Юго-Восточной Азии представление о драконе как символе власти и одновременно благопожелательном символе, различно видоизменяясь, перешло к народам умеренного пояса Европы и Азии и встречаются, например, на поясах Северо-Восточной Болгарии (Тотев, Пелевина, 2010).
В среде болгарских и угорских племен на Средней Волге этот сюжет тоже был очень популярен. Он встречается на наконечнике пояса из Больше-Тиганского могильника (Халикова, 1976, рис. 11/17), копоушке из Новин-ковского 1 могильника; изображен он, предположительно, и на копоушке из
Рис. 5. Изображения драконов «макара» как символов высокого воинского статуса (знамена, штандарты, украшения поясов и седел). 1 - Пенджикент, Таджикистан; 2 - Больше-Тиганский могильник, Среднее Поволжье; 3 - Шиловский курганный могильник, Поволжье; 4 - Орлатский могильник, Узбекистан; 5 - Кызыл, Тува; 6 - Сасанидский штандарт, реконструкция К.В. Тревер; 7 - «драконово» знамя, фрагмент фрески; 8 - колонна Траяна; 9 - римское «драконово» знамя; 10 - «Золотая Псалтырь», монастырь Св. Галла (по О.С. Советовой и А.Н. Мухаревой).
Дмитриевского могильника (Сташен-ков, 2010, с. 82-84). И, наконец, они известны в Согде (деревянная резная деталь оформления дверного проема в Пенджикенте, см.: Воронина, 1959, с. 89 и сл., ил.), что дало В.Е. Флеровой
основание предположить, что в создании художественного образа дракона «макара» сыграли роль согдийские мастера (Флерова, 2001, рис. 1-8).
Средневековое войско кочевников «на походе» и перед сражением, по-
видимому, было пестрым от обилия стягов, значков и личных штандартов предводителей племен (рис. 6). То, что у тюркского или болгарского военачальника (или князя) мог появиться символ дракона, не случайно. В степях происходил обмен между противниками не только приемами войны, снаряжением, оружием, но и внешними воинскими атрибутами.
О значении внешней атрибутики в древних и средневековых войсках хорошо сказано в китайском «Трактате о военном искусстве» Сунь-цзы (конец У1-УП вв. н.э.): «...Гонги, барабаны, знамена, значки соединяют воедино глаза и уши солдат» (Конрад, 1977, с. 26-45).
Что же касается двух зайцев, лежащих в позе покорности, сложив лапы на груди и прижав уши к спине, то они кажутся маленькими рядом с этими величественными созданиями (рис. 1). Возможно, они представляют покоренные народы. Неслучайно один из трех царских родов хунну был род зайца. В китайской, тюркской и угорской традициях они считались существами, одаривавшими эликсиром бессмертия и были посредниками между высшими духами и людьми. По-видимому, цари, князья и предводители племен искали себе покровителей на небесах и украшали головные уборы, стяги и даже седла и пояса изображениями высших существ.
Шкурка зайца у алтайцев символизировала удачу на охоте и приносилась в дар духу леса (Алексеев, 1980, с. 272, 273). Закономерным поэтому представляется прочтение сюжета на второй пластине как изображение неудачной княжеской охоты на лань.
На пластине № 2 представлен охотник, который убил лань и хотел
уже взять свой охотничий трофей, как на него неожиданно вышел медведь и отобрал добычу. Охотник является центральным персонажем этой сцены. Кроме того, его фигура значительно больше по размерам, чем фигуры окружающих его животных и всадников. Так же выделена фигура царя и на охотничьих рельефах в гроте Так-и Бостан в Иране (рис. 7). Поэтому можно предположить, что на Шиловских пластинах также изображено какое-то очень важное лицо: военачальник или князь. В данном случае прочтение охотничьей сцены как «схватки с медведем или охоты на медведя» вызывает сомнение. На медведя не охотятся, стоя на коленях с луком в руках. Это охота, как правило, облавная. В ней участвуют охотники и собаки. Кроме того, для царей традиционна в искусстве степи охота на ланей, кабанов и баранов. Она представлена на саса-нидских блюдах, тюркских парадных седлах, поясах, а также на иранских охотничъих рельефах. И нигде не встречается изображение медведя, догоняющего лань.
Я предлагаю следующее объяснение этого драматического по характеру сюжета. Охотник, на которого во время охоты напал огромный медведь, пытается спасти свою жизнь. Поэтому он встал на колени и натянул лук. В самый неподходящий момент у него лопнула тетива и повисла вдоль ноги. Свита (или конвой) оставили своего царя и с копьями наперевес скачут в сторону. Другой отряд спешился и, оставив оседланных и взнузданных лошадей, тоже ушел от царя. На пластине № 2 стоят четыре лошади. На пластине № 3 показаны четыре пеших воина в таких же доспехах, как и свита царя. По-видимому, лошади
Рис. 6. Изображения стягов и доспехов воинов на археологических памятниках раннего средневековья Восточной Европы. 1, 2 - костяные пластины из Шиловского курганного могильника; 3 - согдийское знамя (Пенджикент); 4 - сосуд из Надь Сент-Миклоша, Румыния; 5 - Ой-Джайляу,
Казахстан; 6 - дирхем с граффити «знамя»; 7 - Кызыл, Тыва; 8 - Енган, Когуре; 9 - Орлатский могильник, Ташкент; 10 - Так-и Бостан, Иран; 11 - Сулекская писаница. Южная Сибирь; 12 - миниатюра Федоровского Евангелия; 13 - блюдо из Кулагыша (Приуралье); 14 - стела наставника Даоина; 15 - росписи помещений древнего Пенджикента, Таджикистан (по О.С. Советовой, А.Н. Мухаревой).
Рис. 7. Рельеф с изображением охоты на кабанов сасанидского царя Хосрова II в Так-и Бостане, Иран.
эти принадлежат им. Как верно отметили Р.С. Багаутдинов, А.В. Богачев и С. Э. Зубов, они попали в засаду и пытаются вырваться. С двух сторон их обстреливают лучники, стоящие на коленях и одетые иначе, чем тяжеловооруженные «рыцари» княжеского конвоя. Один воин в длинной кольчужной рубахе, перехваченной поясом в талии, стоит на коленях, натянув мощный лук, контуры которого показаны двойной линией. Другой, по-видимому, был изображен на противоположном конце пластины - от него сохранился только фрагмент такого же лука. Это «тюрко-хазарский» тип лука (Медведев, 1966, с. 13, 14; Савин, Семенов, 1997, с. 42, рис. 3; Круглов, 2005, с. 90; см. рис. 8).
Конструкция луков такого типа считается «непрактичной» «...При возникновении силового напряжения, которое создавала тетива, когда ее 174
натягивали, роговые пластины, укреплявшие лук, теряли свою гибкость и ломались по краям» (Круглов, 2005, с. 90). При этом сама тетива могла оборваться, что и произошло, возможно, в сюжете, представленном на пластине. Впоследствии этот конструктивный недостаток был устранен, а лук модифицирован.
Обращает на себя внимание одежда участников этих трагических событий. Князь одет в легкий кафтан с заштрихованными обшлагами, возможно, обозначавшими надетую под кафтаном кольчугу. Волосы у князя по тюркскому обычаю заплетены. У его конвоя доспехи, универсальные в раннем средневековье для тяжеловооруженных конных «рыцарей» Центральной Азии.
Описание их панцирей, доспехов, шлемов и седел прекрасно дано в ста-
Рис. 9. Находки металлических деталей доспехов и кольчуг в могильниках раннего средневековья (по Р.С. Багаутдинову, С.Э. Зубову).
Рис. 10. Костяные пластины с изображениями лощадей из Верхнего Чир-Юрта. Дагестан (по М.Г. Магомедову).
тье Р. С. Багаутдинова и С. Э. Зубова «Воинский комплекс Шиловских костяных пластин» (Багаутдинов, Зубов, 1988, с. 254; см. рис. 9). Близкие Шиловским формы доспехов встречаются на согдийских фресках (Беле-ницкий, 1973), на чаше из Кулагыша (Приуралье, бывш. Кунгурский уезд, см.: Смирнов, 1909, табл. XXIII) и т.д. Кроме того, волнистые (зубчатые) и восьмеркообразные панцирные пластины, подобные изображенным, найдены в памятниках Верхнего Приобья (Релка, Окунево, Архиерейская Заимка). Там же встречаются шлемы, такие же, как на Шиловских пластинах: со сфероконическим куполом, скованные из нескольких пластин и имеющие плюмажную втулку (Археология СССР, 1980, табл. ХСУЬ22).
Всадники и пешие воины держат копья наперевес. Концы их украшены треугольными боевыми стягами. Граффити таких стягов имеются на серебряных дирхемах IX в. и счита-
ются древнерусскими (Добровольский и др., 1991, с. 66). Можно предположить, что такие русские стяги восходят к кочевническим флагам более раннего времени, возможно, болгарским УН-УШ вв., представленным на пластинах. Изображения воинов с такими стягами известны на драгоценной посуде, рельефах, в мелкой пластике степей Евразии (Советова, Мухарева, 2005, с. 99, рис. IV).
И, наконец, на Шиловских пластинах изображены кони, имевшие символическое значение. «Древний китайский миф провозглашал коня родственником дракона, близким к таинственным силам воды... Все высокорослые кони, которых нельзя было сравнить с низкими степными лошадками, в древности у китайцев назывались просто драконами. Таких длинноногих Ферганских и Нисей-ских скакунов китайцы покупали за баснословные деньги и перевозили по Шелковому пути. Они были «боже-
ственными» и «потеющими кровью и понимающими человеческую речь» (Шефер 1981, с. 89-92). Изображение подобных лошадей есть на костяных пластинах из курганного могильника в Верхнем Чир-Юрте (Приморский Дагестан), где похоронена военная аристократия Беленджера - первой столицы Хазарского каганата (Магомедов, 1983, с. 75; см. рис. 10). Таким образом, пластины связываются воедино и могут рассматриваться как «парадный портрет», демонстрирующий военную хитрость, доблесть и силу победителя.
Скорее всего, это драматический эпизод из жизни тюркского князя. Знатный болгарин, предводитель легковооруженного отряда, одержавший победу над ним с помощью военной хитрости, подставив его под медведя, заказал выходцу из Средней Азии, очень умелому ремесленнику, сделать костяные пластины и украсить их самыми яркими сценами этой победы. Он водрузил их на седло, чтобы народ видел и расступался перед победителем.
Болгарский военачальник обратился к согдийскому ремесленнику, вероятно, потому, что согдийцы очень тщательно и мастерски вырезали по кости, стараясь как можно точнее передать форму шлемов и доспехи воинов, их вооружение, опознавательные знаки племен - флаги, оседланных лошадей, то есть все детали, которые
были важны заказчику. Так было принято изображать воина в настенной живописи. Например, они встречаются в древнем Пенджикенте.
От обкладок седла сохранилось еще несколько обломков с фрагментами хвостов и языков драконов, а также один небольшой прямоугольный обломок, на котором изображена кирпичная стена крепости. За ней видны головы воинов в шлемах и фрагмент развевающегося знамени. В какой степени это изображение связано с тремя предыдущими, сказать трудно, так как сам обломок очень мал. Сопоставим с остальными изображениями только фрагмент стяга на нем.
Можно предположить, что трагический эпизод случился в разгар военных действий. Не исключается и Закавказская война 626-630 гг., предложенная в качестве интерпретации Р.С. Багаутдиновым, А.В. Богачевым и С.Э. Зубовым. Исход ее решила военная хитрость болгар, воевавших на стороне Византии.
Идея, заложенная в изображениях на Шиловских пластинах, вполне согласуется с теми, которые представлены на парадных седлах раннего средневековья. Ее очень верно сформулировал Д.Г. Савинов: «от символов власти, войны и победы к пожеланиям благоденствия и благополучия» (Савинов, 2005, с. 20). Пластины были положены в могилу победителя.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. - Новосибирск: Наука, 1980.
Археология СССР. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. - М.: Наука, 1980.
Багаутдинов Р.С. Богачев А.В. Зубов С.Э. Праболгары на Средней Волге. У истоков истории татар Волго-Камья. - Самара, 1988.
Багаутдинов Р.С., Зубов С.Э. Воинский комплекс Шиловских пластин // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. - СПб., 1988.
Беленицкий А.М. Монументальное искусство Пенджикента. Живопись. Скульптура. - М.: Искусство, 1973.
Воронина В.Л., Архитектурный орнамент древнего Пенджикента // Скульптура и живопись древнего Пенджикента. - М., 1959.
Добровольский И.Г., Дубов И.В., Кузьменко Ю.К. Граффити на восточных монетах. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1991.
Конрад Н.И. Избранные труды. Синология. - М., 1977.
Котов В.Г. Об одной археологической иллюстрации к башкирскому эпосу «Ал-дар и Зухра» // STRATUM plus. Неславянское в славянском мире. - СПб.; Кишинев; Одесса, 1999.
Круглов Е.В. Сложносоставные луки Восточной Европы раннего средневековья // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 4. Хазарское время. - Донецк, 2005.
Мифы народов мира. Т. 1. - М., 1980.
Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата: по материалам археологических исследований и письменным данным. - М.: Наука, 1983.
Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие. Лук и стрелы. Самострел // САИ. Вып. Е1-36. - М.: Наука, 1966.
Панчатантра / пер. с санскрита и прим. А.Я. Сыркина. - М., 1958.
Савин А. М., Семенов А . И. Забытые, неопознанные и незамеченные луки гунно-болгарского типа // Проблемы истории и археологии Украины. - Харьков, 1997.
Савинов Д. Г. Парадные седла с геральдическими изображениями животных // Археология Южной Сибири. Вып. 23. - Кемерово, 2005.
Советова О.С., Мухарева А.Н. Об использовании знамен в военном деле средневековых кочевников (по изобразительным источникам) // Археология Южной Сибири. Вып. 23. - Кемерово, 2005.
СташенковД.А. Еще раз об образе дракона в искусстве средневекового населения Поволжья // Ювелирное искусство и материальная культура. Тез. док. - СПб., 2010.
Смирнов Я.И. Восточное серебро. Атлас древней серебряной и золотой посуды восточного происхождения, найденной преимущественно в пределах Российской империи. - СПб., 1909.
ТотевБ., Пелевина О. Звериный стиль в языческом искусстве дунайских болгар // Культура евразийских степей второй половины I тыс. н.э. Вопросы межэтнических контактов и межкультурного взаимодействия. - Самара, 2010.
Флерова В.Е. Согдийское ремесло и кочевники VII-VIII веков: О происхождении накладок седла из Шиловского кургана // Археология Восточноевропейской лесостепи. Вып. 15. Средневековые древности Евразийских степей. - Воронеж, 2001.
Халикова Е.А. Ранневенгерские памятники Нижнего Прикамья и Приуралья // СА. - 1976. - № 2.
Шефер Э. Золотые персики Самарканда. - М., 1981.
TO THE SEMANTICS OF PLATES FROM THE VILLAGE OF SHILOVKA N.A. Fonyakova (Chuvilo)
Keywords: early bulgars, early turks, graves of high status warriors, bone plates, plates on saddlebows, scienes of fight with bear, hunt for dear.
Among the artifacts found in the Middle Volga region and Siberia there are splendid bone plates which presumably decorate a saddlebows of the military saddles. Some of them are with floral ornamentation, another - with the scenes of hunt. They represent the mentality of nomadic warriors and are dated widely but not late than VII-VIII centuries. The picturies were drawn with thin cutter and blackened down the lines. Especially interesting are the pictures depicted on the plates of Shilovka borrow-grave from Ulianovsky district. The pictures are: two dragons, hunt for dear,warriors in ambush, struggle with the bear, the defence of a fortress. The author propose the following explanation of the dramatic scene happened with the Turkish leader during his hunt for dear. Suddenly he was attacked by a huge bear. A hunter tried to save his life. He knelt and stretched the bow. At the most inappropriate moment his bow-string breaked. The guard left their leader and galloped away from him. Another troop dismounted from horses left them and went away from the leader too. Apparently he was kild by the bear. One can suppose that the tragic episode happened at the height of military operation and was a war cunning that changed the result of the war. The symbols of victory on the plates are the dragons, which are depicted in heraldic pose. They underlined the main principle of warriors in the Middle Ages: wellfare and well-being is received by war and victory. The plates were put into the grave of the victor.
