CC BY
38
Г.А. ЛОМТАДЗЕ, А.А.МАСЛЕННИКОВ (Москва)
К РЕКОНСТРУКЦИИ ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ НА ХОРЕ ЕВРОПЕЙСКОГО БОСПОРА*
Естественным следствием всякого процесса познания является максимально адекватное, полное приближение к тем или иным реалиям бытия. В случае с историей и археологией - это реалии прошлого или разного рода исторические реконструкции. Касательно античной археологии, занимающейся исследованием весьма сложного и структурированного общества, с достаточно развитой системой экономических и иных отношений и взаимосвязей, вопросы хозяйственной деятельности, торговли и соответствующих правовых институтов и демографических факторов всегда привлекали специалистов. Особенно велик был интерес к ряду проблем, связанных с античным импортом в каждом конкретном регионе или центре и, вообще, характере и направленности торговых контактов. Благо, для этого имелся обильный фактический материал, существенно дополнявший собрание письменных свидетельств. В первую очередь это амфорная тара - достаточно специфическая и, подчеркнём, связанная с античным способом хозяйствования, характерная разновидность археологических артефактов. Именно изучение её (во всех соответствующих аспектах) в немалой степени позволяет представить направления, интенсивность, содержание и ряд других сторон торговых связей, а затем, хотя бы отчасти, построить «модели» экономических и политических контактов, этапов хозяйственного развития и иные исторические обобщения. Не исключение в этом плане и Боспор Киммерийский.
Труд нескольких поколений главным образом отечественных исследователей позволил значительно продвинуться в изучении боспорской экономики. Но в основном, в силу ряда причин, эти результаты были получены и получаются на материалах крупных и средних городских центров. Между тем, сельское хозяйство и, естественно, сельская территория играли во всех доиндустриальных обществах ведущую роль. Города лишь особым образом аккумулировали «достижения» сельской экономики, развивая отчасти на этой основе иные отрасли хозяйства и создавая в итоге более высокие и разносторонние культурные ценности. Успехи же боспорской «сельской археологии» уже сейчас позволяют не только ответить на некоторые вопросы общего характера, но и поставить их в отношении отдельных хозяйственных зон и групп памятников. В сущности, открываются, как нам кажется, некоторые перспективы изучения на основе не только письменных источников (в данном случае, практически отсутствующих) и строительных остатков, но и массового материала системы взаимосвязей, соподчинения, стратификации синхронных, соседних или напротив удалённых поселений в рамках более широких хозяйственно-административных структур. Иными словами, появляется возможность изучения локальных, древних микроэкономических систем и на этой основе построения некоторых историко-социологических схем. Например, высказаться более определённо, чем прежде, о системе расселения и организации сельской территории, формах землепользования и землевладения, хозяйственной специализации (признака всякого относительно высокоразвитого производства) и даже административном делении и этнокультурных контактах.
В этой связи обратимся к целой группе новых или ставших известными относительно недавно археологических памятников, результаты исследования которых стали достоянием специалистов в последнее десятилетие. Мы имеем в виду боспор-ские поселения, полностью или в значительной степени, раскопанные в централь-
Статья написана при финансовой поддержке Гранта РГНФ №04-01-00012а «Боспор Киммерийский: археологические памятники и исторические реконструкции».
ной части Крымского Приазовья (район Караларского побережья). Чрезвычайно насыщенный разнообразными, разновременными и разнофункциональными объектами античного времени этот район оказался особенно примечательным в рамках двух-трёх хронологических периодов (разумеется, речь идёт о боспорской истории). Один (первый) из них: приблизительно вторая четверть, середина IV - начало III вв. до н.э. был эпохой первого и наиболее блестящего расцвета боспорской экономики и всех прочих сторон жизни и культуры этого своеобразного античного государства на весьма отдалённой окраине эллино-римского мира.
И здесь, прежде всего, назовём уже неоднократно упоминавшееся в ряде работ поселение, а точнее усадебный комплекс (этот термин кажется нам сейчас наиболее удачным) - «Генеральское-западное». В самом деле, не углубляясь в его описание, что отчасти может объясняться всё теми же публикациями, напомним, что только в основной, главной (и по размерам и качеству застройки, и по обилию находок) центральной своей части, оно было исследовано на общей площади около 5000 кв.м. При этом, число обнаруженных тут монет достигает (не считая отдельного клада) 130 экземпляров, граффити и дипинти - около 180; фрагментов терракотовых статуэток - не менее 50; черепичных клейм - более 300; а амфорных - почти 2000! Не всякий городской центр Боспора может по этим и другим (качество построек и уровень планировки) показателям стать рядом с этим сельским населённым пунктом. Не случайно, предположение о принадлежности его кому-то из членов правившей династии Спартокидов, а, может быть, и непосредственно одному (или, последовательно нескольким) из боспорских «царей и архонтов», почти не вызвало возражений у коллег-антиковедов. Напомним также, что хронология этого памятника, в целом, ограничивается серединой второй четверти IV - первой третью следующего века (есть находки, как несколько более ранние, так и относительно поздние: второй половины III вв. до н.э., но они единичны). В этих пределах отчётливо выделяются два строительных периода, последний из которых завершился каким-то серьёзным военным конфликтом, сопровождавшимся пожаром, гибелью или ранением1 защитников и разрушением большей части, если не всего комплекса2.
Столь яркая и во многом необычная картина интенсивной «сельской жизни» оказалась благодаря новейшим археологическим изысканиям в ближних и дальних окрестностях этого памятника ещё более впечатляющей и интересной. Так всего в 2
- 2,5 км к востоку, почти одновременно с только что упомянутым, существовал ещё один, также весьма обширный усадебный комплекс - «Бакланья скала». Его планировка, в целом, приближаясь к «классической» эллинской усадьбе (почти замкнутый вокруг одного прямоугольного двора блок жилых, хозяйственных и производственных построек и помещений), отличалась от общей планировки центральной части построек у Генеральской бухты. Менее многочисленными и «богатыми» были и находки, хотя только амфорных клейм здесь найдено более 150, а монет -25. Общая же исследованная здесь площадь составила приблизительно 2000 кв.м. Поражает своей монументальностью основное строение «усадьбы» и особенно прекрасно сохранившийся и весьма производительный винодельческий комплекс, пожалуй, самый большой и «мощный» из всех, выявленных на Боспоре (включая города) и относящихся к рассматриваемому времени. Обилие обломков черепичной кровли, в том числе импортной: т.н. синопской глины, также подчёркивало значение этой усадьбы и достаток её владельца. Кем он был или мог быть, и как соотносились между собой эти два местных центра? Не исключено... впрочем, не будем торопиться с разного рода предположениями.
Но и буквально рядом с поселением «Генеральское-западное» оказалось в археологическом отношении далеко не пусто. Мало того, что, как было выяснено ещё во второй половине 80-х годов, почти непосредственно к востоку от него, на холме, у подножья обособленной большой скалы и устья степной речушки, находилось маленькое, но многослойное поселение, расцвет которого приходится как раз на ту же
самую эпоху. Но и на относительно ровной (местами) вершине соседнего с юга и юго-запада высокого скалистого холма также были обнаружены следы строений (укреплений?) этого же времени. При этом в первом случае исследованная площадь составила около 650 кв.м и было найдено 35 амфорных клейм. Лучшие по качеству остатки построек и даже многочисленные куски крашенной штукатурки также относились к слою ГУ-Ш вв. до н.э. Во втором - и сохранность построек и характеристика находок оставляли желать лучшего.
Но и это не всё. Приблизительно в 350-400 м к юго-западу от центральной части всё того же усадебного комплекса, у подножья (с юга) скалистой, довольно высокой гряды, на относительно ровном пространстве между ней и тем же ручьём-речушкой новейшими исследованиями выявлен весьма значительный по площади, насыщенности находками и строительными остатками массив культурного слоя. Этот памятник, получивший условное название «Юго-западный склон», также уверенно датируется второй четвертью - серединой IV, первой третью III вв. до н.э. На исследованной к настоящему времени площади в 1500 кв. м открыты развалины относительно неплохо сохранившегося, солидного по размерам (около 1000 кв.м) здания или скорее - усадьбы.
Постройка в плане близка к прямоугольной и представляла собой небольшой, частично вымощенный двор с водостоком и алтарём (?), окруженный различными по размеру и планировке помещениями. Стратиграфически на памятнике прослеживается не менее двух строительных уровней (периодов), причем второй сопровождался достаточно значительными перестройками. Скорее всего, этому предшествовали какие-то разрушения, которые, в частности, оставили после себя мощную, насыщенную и значительную по площади «вымостку», состоявшую почти исключительно из тысяч обломков керамид, главным образом красной, вероятнее всего, местной, боспорской глины. Среди них немало клеймёных экземпляров (всего - 75 клейм). Подавляющее большинство прочих находок - фрагменты амфорной тары, в том числе более 170 клейм. Встречено достаточно много (23) боспорских монет, датируемых концом IV - началом III вв. до н.э. и с десяток граффити. Отметим довольно большое количество костей животных, куски крашенной штукатурки и рыболовные (и ткацкие?) глиняные грузила.
Не вызывает сомнений, что раскопанный блок построек соседствовал на востоке (и на западе?), по крайней мере, еще с одним, а может быть и двумя-тремя аналогичными - или в чём-то отличными большими строениями, но того же самого времени. В таком случае - перед нами, пожалуй, самая большая боспорская сельская усадьба указанного времени. Вместе же с собственно - «Генеральским - западным» и его ближайшими «спутниками» это, вероятно, один из самых крупных сельских строительных комплексов во всём Северном Причерноморье. Но и здесь мы не ставим точку.
Далее к западу по побережью, приблизительно в полутора километрах (первый) от только что описанного, а равно и друг от друга, находятся, еще два относительно небольших и практически полностью раскопанных памятника: «Пустынный берег» II и I. Первый, скорее всего, был своего рода сезонной винодельней (общая раскопанная площадь около 850 кв.м). Он состоял из солидного полуподвального помещения с двумя давильнями, цистерной и, возможно, устройством для пресса. К востоку располагался обширный, вероятно, хозяйственный двор с оградой и неким почти квадратным, скорее хозяйственным, нежели жилым помещением. Находок, в целом, немного. Среди них почти нет обломков керамид и пифосов, крайне мало столовой и даже кухонной посуды. Отсутствуют кости животных. Монет всего две, а амфорных клейм - восемь. В основном же это фрагменты амфорной тары.
Поселение «Пустынный берег I» - это маленькая (площадь застройки около 80 кв. м), изолированная сельская усадьба на берегу моря. Строения здесь, напротив, скорее жилые, чем хозяйственные, хотя к ним с востока примыкал небольшой,
Рис. 1. 1-6 - ножки фасосских амфор; 7-9 - ножки мендейских амфор.
частично вымощенный дворик с ямами. Непрезентабельный «экстерьер» вполне соответствовал столь же небогатому «интерьеру». Находок мало, но среди них пять боспорских монет и четыре амфорных клейма. Не исключено, что хотя бы частично здание, состоявшее из двух помещений и крохотного крытого внутреннего дворика, имело черепичную кровлю и даже (изнутри) оштукатуренные и окрашенные стены. Датировка обоих памятников в принципе всё та же: середина IV - первая треть
III вв. до н.э. Во втором случае, также прослеживаются два строительных периода, граница между которыми - последняя четверть IV до н.э. Следы перестроек и исправлений имеются и на «винодельне».
Наконец еще один объект находится приблизительно в одном километре западнее поселения «Пустынный берег I» («Пустынный берег III» или «Куль-Тепе-вос-точное II»). Оно ещё требует доследования, но уже сейчас можно сказать, что это был совершенно особый «тип» небольшого сельского поселения, который трудно именовать усадьбой. Дело в том, что культурный слой и в массе своей непритязательные строительные остатки располагались весьма необычно: на крутом, западном склоне узкой и длинной скалистой гряды, спускавшейся к берегу моря. Незначительные (по толщине, но не по площади) и, местами, насыщенные находками «массивы» культурного слоя прослеживаются и на относительно ровных, но небольших пространствах наверху этой гряды, почти повсеместно обрывавшейся отвесно в восточном направлении. Мощность же слоя на склоне также невелика и, по всей видимости, строения здесь помещались на двух-трёх террасах, которые с запада «поддерживались» протяжёнными подпорными стенами, самая нижняя из которых была (в основании) сложена весьма аккуратно, если не сказать даже тщатель-
но: местами в псевдо-полигональной технике. Ничего подобного в плане «разбивки» на местности мы до сего времени на пространствах хоры Европейского Боспора не наблюдали. Вероятно, такое местоположение было продиктовано желанием неведомого нам населения укрыться от господствующих на побережье и в настоящее время самых сильных и холодных северо-восточных ветров. Находки отсюда пока самые невыразительные: три - четыре амфорных и черепичных клейма и две мелкие медные боспорские монеты. В основном же - амфорный бой. Обломков лепной и гончарной кухонной и столовой посуды также относительно немного. Датировка поселения, в принципе, та же, что и всех предыдущих.
Итак, перед нами целая серия разнообразных в плане площади и планировки, но одновременных памятников. Каковой же была их взаимосвязь и была ли таковая вообще? Существовали ли они как бы сами по себе или являлись частями одного сложного хозяйственного (и не только) организма-комплекса?
Думается, последнее наиболее вероятно, да и просто естественно. И для доказательства этого есть следующие основания.
Во-первых, как уже неоднократно подчёркивалось, все эти поселения существовали практически в одно и тоже время: вторая четверть - середина IV - первая треть III вв. до н.э. Однако самое большое и главное из них («Генеральское-запад-ное»), как будто бы и появилось немного раньше и просуществовало чуточку дольше.
Во вторых, все они в той или иной степени имеют, сельскохозяйственную направленность или значение, то есть, были связаны с определённым хозяйственным укладом, соответствующим образом жизни и окружающей средой.
В третьих, за исключением центральной усадьбы: «Генеральское-западное» и усадьбы «Бакланья скала» прочие объекты невелики по площади. Их размеры и характер застройки, предполагают наличие некоего другого, особого административного и хозяйственного центра.
Еще одной, хотя и косвенной, причиной, объединяющей эти памятники в одну систему, являются военно-политический и топографический факторы. Что касается последнего, то всё это, как нетрудно убедиться, пункты в непосредственной близости от берега моря, со всей соответствующей спецификой такого расположения. Привычная и удобная грекам природная среда дополнялась столь же важными и естественными для них морскими путями сообщения и торговли. На побережье они чувствовали себя уверенней и безопаснее в условиях более чем близкого варварского соседства. При этом вовсе не всегда и не обязательно оно было опасным. Напротив, по большей части, отношения двух этносов и культур строились вполне мирно и к взаимной выгоде. Это, помимо прочего, подтверждается тем, что изначально никаких оборонительных сооружений здесь почти не было. Исключением являлись укрепления уже первого строительного периода центральной части усадьбы «Гене-ральское-западное» и, по крайней мере, одна сигнально-сторожевая башня в непосредственной близости от поселения «Пустынный берег II», точная датировка которой, правда, в рамках всё того же периода, не вполне ясна. Лишь незадолго до гибели или разрушения наспех строится новая линия укреплений на «центральной» усадьбе. В какой мере все они, как античные поселения дальней хоры, представляли собой «передовой эшелон общебоспорской обороны» не ясно, хотя отчасти это и вероятно. Так или иначе, но естественно предположить, что в случае опасности, единственным центром всей этой хозяйственно-демографической системы, где можно было найти хоть какую-нибудь защиту, являлась основная часть усадьбы «Гене-ральское-западное». Не случайно, только здесь и фиксируются следы активных военных действий конца первой трети III в. до н.э. Все прочие поселения в это же время, просто прекращают свое существование, иначе говоря, оставляются их обитателями.
Но главное, конечно, общие экономические, хозяйственные связи и интересы. И
Рис. 2. 1-3 - ножки амфор Пепарета (Икоса); 4-6 - ножки синопских амфор; 7-9 - ножки гераклейских амфор.
не просто взаимосвязь и взаимозависимость в области производства, но и общие торговые контакты: прямые или опосредованные. Первое - представляется очевидным. Вспомним о винодельнях, огромной зерновой яме-хранилище на центральной усадьбе, специфике планировки помещений и поселений, равно, как и об особенностях керамического комплекса и иных находок на каждом из них. Что же касается второго положения, то особенный интерес и значение имеют при этом анализ ам-форных клейм и самой тары.
Богатое собрание клейм само по себе ценнейший и сложный источник, требующий особого рассмотрения. К сожалению, в Европе, да и у нас в России и на Украине немного специалистов, способных взять на себя труд по их обработке, изданию и интерпретации. Вот почему, мы с особой надеждой и нетерпением ждём появления обобщающей работы на эту тему, которую должен явить нам признанный авторитет в данной области Н.Ф. Федосеев. Пока же остановимся на рассмотрении ам-форного материала.
Анализ типов и центров импортной тары, обнаруженной на всех вышеперечисленных памятниках, с учётом современных определений и датировок, (см. соответствующие таблицы Приложения) позволяет сделать следующие основные выводы.
1. Мы имеем дело со своеобразной торговой цепочкой. В «Генеральское-запад-ное» импорт в амфорах поступал, видимо, непосредственно из Пантикапея (табл. ЫН). Затем он распределялся по небольшим соседним пунктам («Юго-западный склон» (табл. IV), «Пустынный берег I» (табл. VI), «Пустынный берег II» (табл. V),
«Пустынный берег III»3 и, возможно, ещё двум-трём). Менее определённо о том же самом можно говорить в отношении усадьбы «Бакланья скала» (табл. VI). Это вполне мог быть и относительно «независимый» (в рамках всё той же хозяйственно-территориальной системы) контрагент.
2. В таком случае, то есть, если эти поселения входили в производственно-хозяйственную округу крупного сельского центра, каким была «Генеральская усадьба», то следует говорить не о торговле, а скорее о простом обеспечении их необходимыми товарами. При этом керамическая тара на сезонной винодельне «Пустынный берег II», могла вторично использоваться в производственном процессе или, например, для хранения воды. Все это должно накладывать определенный отпечаток на состав и соотношения амфор различных центров. Что и имеет место (табл. V).
3. Кроме того, необходимо учитывать еще один важный момент. Это абсолютная (насколько это, конечно, возможно) хронология памятников и, соответственно, импорта на них. Так поселение «Генеральское-западное», как уже писалось, существовало, не позднее чем со второй четверти IV века до н.э.4 Но наиболее активно импорт сюда поступал в период с середины IV по начало III века. Именно в это время появляются небольшие производственно-хозяйственные постройки, связанные с этим крупным сельским центром. При этом они прекратили свое существование несколько ранее, чем центральная усадьба (соответственно: начало III в. до н. э. и конец первой трети этого же века). Одним из фактов, говорящих об этом, является отсутствие в материалах этих «сопутствовавших» объектов монет, датируемых позднее конца IV века до н.э. В то время как на центральной усадьбе, включая «Юго-западный склон», а также и на «Бакланьей скале» таковые присутствуют. Об этом же свидетельствуют и массовые керамические находки, прежде всего, амфор-ный бой, включая клейма. В частности, на небольших поселениях не встречено синопских клейм позднее конца IV - начала III вв. до н.э.
Несколько иную, как уже отмечалось, картину мы наблюдаем на материалах усадьбы «Бакланья скала». Она возникла, видимо, позднее «Генеральской» и просуществовала, немного дольше. Это явствует из присутствия здесь заметного количества фрагментов амфор Ш-П вв. до н.э.5 Причем они, так же как и наиболее поздние синопские клейма, были встречены только в районе одной их основных частей (сектор «А» или «восточный») строений усадьбы. Иными словами, в данном случае мы сталкиваемся как бы с постепенным затуханием жизни на памятнике (в отличие от разрушенного в результате каких-то военных действий «Генеральского-западного»).
При всем этом, не вызывает сомнений, что период наиболее активного поступления импорта и на данный объект приходится на конец IV - начало III вв. до н.э. Это видно как из преобладания керамических клейм этого времени, так и из типов ножек, представленных в выборке. Например, подавляющая часть синопских ножек имеет цилиндрическую форму, иногда с небольшим расширением подошвы, что характерно для синопских амфор как раз этого периода.
Хотелось бы обратить внимание на интересное наблюдение, сделанное Н.Ф. Федосеевым. Хотя синопские клейма с поселения «Генеральское-западное» и усадьбы «Бакланья скала» в целом синхронны по времени, но штемпеля их все же не совпадают (Федосеев Н.Ф., 1998, с. 259). Это обстоятельство, хотя и косвенно, но позволяет предполагать некоторую независимость поступления импорта, о чем и писалось выше.
Теперь остановимся подробнее на «амфорной» тематике. В последние годы раскопок всех упомянутых поселений (1998-2003 гг.) был проведен подсчет амфорных ножек, что, с учетом объемов амфор, позволяет рассмотреть динамику и процентное соотношение импорта в керамической таре различных центров производства на интересующих нас памятниках. При этом имеется возможность для сравнения этих данных с результатами аналогичных подсчетов, проведённых при раскопках акрополя столицы Боспора - Пантикапея.
ЪЕ?. ъез
Рис. 3. 1-3 - ножки амфор типа Солоха I; 4-5 - ножки книдских амфор; 6 - ножка косской амфоры; 7-9 - ножки хиосских амфор.
Однако предварительно отметим несколько принципиальных моментов, имеющих отношение к распределению этой категории находок (амфорных ножек) по определенным типам и вариантам. Так, ножки гераклейских амфор соотносились нами с типами гераклейской тары, выделенными в свое время И.Б. Брашинским (Брашинский И.Б., 1980, с. 23-26). Основой для сопоставления их с типами амфор являются как метрические (прежде всего диаметры), так и морфологические характеристики (степень расширения). Другой пример: ножки хиосских амфор. Определяющими здесь будут соотношения максимального диаметра и высоты «колпачка». Для конца V - 70-х гг. IV века до н. э. этот показатель составляет около единицы. Ближе к середине века он начинает меняться, и во второй половине того же столетия равняется: 0,7-0,9. Примером наиболее позднего сосуда данного типа может служить целая хиосская амфора из раскопок поселения «Пустынный берег I» (Масленников А.А., 2002, с. 287-288, рис. 6). Морфологическим же признаком в данном случае является только четкое в более раннее время и достаточно слабо выраженное в конце IV - начале III вв. до н.э. отделение налепа ножки от тулова амфоры.
Ножки мендейских амфор различаются, прежде всего, по диаметрам. При этом мы выделяем два их варианта. Первый - относится к амфорам типа ПБ по С.Ю. Монахову (Монахов С.Ю., 2001, с. 61-62, рис. 3, 1-2). Для него характерен макси-
мальный диаметр ножки около 9 см. Второй вариант соотносится с амфорами типа IIC по тому же автору (Монахов С.Ю., 2001, с. 62-63, рис. 3, 3-5, рис. 4,7). Его отличительной особенностью является уменьшение диаметров до 8 - 7 см6. Ножки фа-сосских амфор нами были сопоставлены с типологией амфор этого центра, предложенной А.П. Абрамовым (Абрамов А.П., 1998).
Определенную трудность вызывают ножки синопских амфор. За исключением наиболее ранних вариантов расширяющейся книзу формы с выемкой в нижней части «подошвы», остальные ножки амфор этого центра имеют достаточно слабо выраженную морфологию и метрику. Пожалуй, единственным «рабочим» признаком остается форма ножки, изменяющаяся от отчётливо расширяющейся в середине IV в. до н.э., до цилиндрической и суживающейся в первой половине III в. до н.э.
Отдельно надо остановится на ножках амфор Пепарета (Икоса). К этим центрам производства, на сегодняшний день, можно отнести два типа амфор. Хотя локализация их в целом не вызывает сомнений, типология и хронология требует дальнейшей разработки. Основой для отнесения этих сосудов к производству Пепарета и Икоса послужили работы французских и греческих археологов на территории свалок бракованной продукции мастерских этих производителей (A. Doulgeri-Intzessiloglou, Y. Garlan, 1990). Если по поводу первого типа амфор не существует разночтений, то второй - требует отдельного объяснения. Эти сосуды в свое время И.Б. Зеест отнесла к производству Пантикапея (Зеест И.Б., 1960, табл. XVII, 34). В монографии С.Ю. Монахова, посвященной херсонесской керамической таре, они отнесены к производству мастерских Херсонеса. Думается всё же, аргументы в пользу принадлежности этих амфор мастерским Пепарета и Икоса, являются более убедительными и разделяются некоторыми специалистами-«амфороведами»7. Об этом, как нам кажется, говорит прежде всего то, что при исследовании керамических свалок Пепарета, в тех же самых комплексах, теми же исследователями, были найдены фрагменты сосудов этого именно типа (A. Doulgeri-Intzessiloglou, Y. Garlan, 1990, fig. 24, 25)8. Добавим, что при охранных раскопках в Керчи, на улице Циолковского в 2001 г, среди материалов, датирующихся третьей четвертью IV в. до н.э., было встречено горло амфоры подобного типа с клеймом Икоса на ручке.
Но вернёмся к общим подсчётам. В целом, наша выборка составляла 778 хорошо сохранившихся амфорных ножек, которые можно соотнести с 13 центрами производства. Отдельно остановимся на коллекции из раскопок «Генеральского-запад-ного». Количество амфорных ножек, найденных за все годы раскопок этого памятника (с 1980 по 2001гг. с некоторыми перерывами), весьма велико (4022 экземпляра). Из них 239 фрагмента не поддаются точному определению. Соответственно, для количественного анализа можно использовать 3783 экземпляра. Но при работе с данным материалом был учтен ряд существенных обстоятельств. Так, к сожалению, по описаниям амфорных фрагментов в полевой документации (а именно, несмотря на наличие большого числа рисунков, она и была в данном случае единственным источником информации) часто невозможно абсолютно уверенно отнести все амфорные ножки к конкретному, достаточно узкому хронологическому периоду, а соответственно и к определенному типу амфор. Единственно достоверной оставалось определение центра их производства9. Вследствие этого, были возможны подсчеты только по средним объемам амфор различных центров за весь исследуемый период. Указанный недостаток не позволял отделить ножки синопских амфор IV - нач. III вв. до н.э. от более поздних их вариантов, что тоже искажало полученную картину. Поэтому, было признано нецелесообразным сравнивать полученные подобным образом результаты с итогами точных подсчетов. Однако при всём этом возникает вполне резонный вопрос: как же тогда воспользоваться более «грубыми», но всё же весьма представительными подсчётами и наблюдениями? При ответе на него не следует забывать, что даже такая не совсем точная информация может показать определенные тенденции и дать «пищу» для размышлений. Тем более что
в нашем распоряжении имеются сведения с других памятников со сходной ситуацией фиксирования массового материала10. Для того чтобы максимально использовать их, необходим анализ в рамках более широкого хронологического отрезка (см. табл. V).
Более уверенные выводы можно делать только по той, достаточно небольшой коллекции, которая была доступна для исследования и фиксации в самом полном объеме. Эта выборка амфорных ножек представляет собой коллекцию, собранную в течение двух полевых сезонов раскопок в 2001- 2002 гг. Всего тогда была найдена и определена 251 ножка амфоры, и что примечательно, всё тех же 13 центров производства.
При сравнении результатов, полученных по этим двум выборкам на одном памятнике, видны достаточно заметные различия (см. табл. III). Как нам кажется, они имеют в своей основе несколько причин. Первая, о которой только что писалось, различная степень фиксации материалов. Следующая причина: вполне естественное отличие материалов из так называемой жилой зоны поселения (основная выборка ножек «Г-3» - 1) и некоего мусорного слоя на его окраине и за территорией застройки (выборка последних лет «Г-3» - 2). И последняя, может быть наиболее важная, в данном случае, хронологическая специфика участка раскопок последних лет. Слой, из которого происходит выборка «Г-3» - 2, формировался в последний этап существования памятника. Именно из-за этого в нем количественно преобладают фрагменты амфоры Синопы, а тара средиземноморских центров (Фасоса, Меды, Хиоса и т.д.) занимает по сравнению с основной выборкой «Г-3» - 1 достаточно небольшой процент. Соответственно если рассматривать процентное соотношение по отдельным хронологическим периодам, выборка «Г-3» - 2 даст нам результаты, близкие к реальным. В сравнении же с другими памятниками, на широком хронологическом отрезке, более верные результаты покажет нам основная выборка «Г-3»-1. В качестве примера, в данном случае, были также использованы результаты подсчетов амфорных ножек, найденных при раскопках на акрополе Пантикапея в 1997-2002 гг.11
Вернемся к результатам подсчетов. В первой четверти IV в. до н.э. на усадьбе «Генеральское-западное» (табл. II) наибольший процент приходится на хиосскую лозу, затем идет Менда и Гераклея Понтийская, фасосская же продукция занимает всего 6%.12
Во второй-третьей четверти этого века ситуация на усадьбе в этом отношении сходна с пантикапейской (табл. I), за исключением доли фасосского импорта, составляющего здесь, в отличие от столицы всего 14%. Наибольший же процент занимает продукция Синопы (32%). 3атем идут Гераклея (17%), Менда и Солоха I (11%), Пепарет (10%) и Хиос (5%).
В конце IV - начале III вв. до н.э. здесь, также как и в Пантикапее, лидирующие позиции занимают Синопа (54%), затем - Кос (19%) и Книд (16%). Импорт остальных поставщиков (Гераклея, Фасос, Хиос, Херсонес и Колхида) незначителен (1 -6%).
Вообще же, пик импорта в амфорах приходится на вторую-третью четверть IV в. до н.э.
Если мы посмотрим на ситуацию «в целом», т.е. в промежутке между 70-ми гг.
IV и началом III вв. до н.э. (табл. III, VI), то увидим, что в Пантикапее и на усадьбе «Генеральское-западное» она весьма близка. Сходны показатели почти по всем позициям, за исключением ярких отличий в процентах хиосского и колхидского импорта.
По мере «перемещения» дальше, как бы в глубь сельской территории (имеются в виду вышеупомянутые маленькие поселения - «спутники»), мы обнаруживаем как сходство, так и отличия в общей картине импорта (табл. ГУ-УЦ.
Во-первых, отметим в общем небольшой в отличие от Пантикапея процент фа-
сосского импорта. Но при этом лидирующая роль во второй-третьей четверти IV в. до н.э. на поселении «Юго-западный склон» приходится на импорт Синопы и Ге-раклеи (табл. IV), а в сезонной винодельне «Пустынный берег II» Синопы и Хиоса (табл. V). В конце IV - нач. III вв. до н.э. на первом памятнике преобладает синопская и книдская продукция (табл. IV), на втором - Синопы, Гераклеи и Херсонеса. Сближает все рассматриваемые памятники абсолютное доминирование во второй половине IV - начале III вв. до н.э. синопского импорта.
Весьма интересная ситуация представляется по отдельным центрам производствам.
Так доля фасосского импорта по мере удаления в глубь сельской территории падает (табл. VI, VIII). 3ато вполне логично возрастание «количества», видимо, более дешевого гераклейского (табл. VI, VII) и херсонесского (табл. VI) вина. Увеличение же хиосского импорта на этих же памятниках вызывает некоторое удивление (табл. VI, IX). Пепаретский импорт нам показывает достаточно стабильные цифры по всем памятникам (табл. VI, X).
Итак, подводя итог подсчетов, выделим несколько моментов:
- Близость картины соотношения импорта Пантикапея и «Генеральского-за-падного» является еще одним косвенным подтверждением прямой связи столицы Боспора и такого крупного сельского центра, каким была усадьба в Генеральской бухте.
- На небольшие сельские памятники (если согласиться с тем, что импорт попадал на них посредством усадьбы «Генеральское-западное») фасосская продукция почти не поступала. Для второй - третьей четверти IV в. до н.э. наиболее массово туда поступало вино Синопы, Гераклеи и Пепарета. Для конца IV - нач. III вв. до н.э. преобладают амфоры из Синопы, Херсонеса и центров Дорийского Пятиградья (Книд, Кос).
- В то же время во второй половине IV века на сезонной винодельне «Пустынный берег II», судя по таре, присутствует большое количество дорогого хиосского вина. Скорее всего, одной из возможных причин этого может служить вторичное, достаточно длительное использование хиосских амфор для хозяйственных, а может быть и производственных целей. Возможно, это было вызвано их прочностью (качественная глина и достаточно толстая стенка сосуда). Другой причиной могут быть спорадические поставки хиосского вина. При достаточно небольшой выборке на сельских памятниках подобные крупногабаритные амфоры «дают» нам большой процент обломков.
Всё, только что сказанное, рисуя весьма неоднозначную картину амфорного ввоза в один (единственный ли?) из центров, по - видимому, «царского» землевладения, нуждается ещё в одной весьма существенной оговорке. Неоднократно употребляя выше выражения: «импорт вина», «импорт продукции того или иного центра производства» и т.п., мы в полной мере осознавали всю их условность. И дело не только в том, что не все центры-импортёры известны доподлинно, а подсчёты по амфорным ножкам вызывают при некоторых выводах споры и даже неприятие ряда специалистов. Нас настораживают в известной степени другое обстоятельство, а именно археологические реалии. Мы имеем в виду тот бесспорный факт, что в данном случае, перед нами не только один из крупнейших на Боспоре (и почти, безусловно, самый большой на хоре) пунктов импорта вина или соответствующей тары (это замечание в свете окончания фразы представляется очень существенным), но и не менее крупный центр местного виноделия. В самом деле: почти на всех упомянутых объектах раскопками выявлены остатки винодельческих комплексов, причём, как уже писалось, весьма больших и производительных. Больше того, в одном случае - это просто отдельная сезонная винодельня со всеми сопутствовавшими строениями. Но и это не всё. Именно в рассматриваемом районе побережья, в непо-
Рис. 5
средственной близости от всех упомянутых пунктов, а то и непосредственно рядом и явно одновременно им, засвидетельствованы многочисленные следы особого рода землеустроительных работ. Речь идёт об искусственном террасировании склонов окрестных холмов и долин, возведении соответствующих подпорных стен и загородок. Результаты этой по-своему грандиозной работы до сих пор отчётливо видны не только на кадрах аэрофотосъёмки 50-70 х годов, но и невооружённым глазом. Их привязка (а, соответственно, и датировка) именно к поселениям античного времени не вызывает сомнений. Причём, в данном случае речь идёт о памятниках раннеэллинистического периода. Использование террас и иного сопредельного пространства под виноградники отчасти подтверждается и, правда, очень ограниченными, палеоботаническими изысканиями. Так, в частности, соответствующий анализ проб грунта, взятых вблизи поселения «Пустынный берег I», подтвердил наличие в нём древних виноградных зёрен13. Не развивая далее этой темы и ограничившись отсылкой читателя к весьма обстоятельной монографии Н.И. Винокурова, целиком посвящённой боспорскому виноделию, невольно зададимся вопросом. А именно: как совместить между собой эти два очевидных факта? 3ачем при таких значительных масштабах собственного производства вина греческие (боспорские) хозяйства Крымского Приазовья завозили столь большое количество аналогичной импортной продукции? И действительно ли вся эта масса амфорной тары содержала вино? Ответы на эти вопросы будут не столь очевидны, хотя и весьма пространны и явно выйдут за рамки данного скромного очерка. Поэтому, ограничимся лишь констатацией того, что здесь мы имеем дело с локальным примером очень сложного, комплексного, высокоорганизованного и интенсивно ведущегося хозяйства, сложившегося с учетом, как античных традиций, так и варварского окружения со всеми соответствующими запросами, традициями, культурно-бытовой спецификой и особой формой поземельных и политико-экономических отношений.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Абрамов А.П. 1998. Типология амфор Фасоса //Древности Боспора. Т.1.
Брашинский И.Б. 1980. Греческий керамический импорт на Нижнем Дону в У-Ш вв. до н.э. Л.
Брашинский И.Б. 1984. Методы исследования античной торговли (на примере Северного Причерноморья). Л.
Винокуров Н.И. 1999. Виноделие античного Боспора. М Зеест И.Б. 1960. Керамическая тара Боспора //МИА. № 83.
Ломтадзе Г.А., Масленников А.А. 2003. Поселение «Пустынный берег II» //Древности Боспора. Т. 6.
Масленников А.А. 1998. Эллинская хора на краю Ойкумены. М.
Масленников А.А. 1998а. Монетные находки и денежное обращение в Крымском Приазовье//Древности Боспора. Т.1.
Масленников А.А. 2001. Сельские поселения Европейского Боспора //Боспорские исследования, Вып. I. Симферополь.
Масленников А.А. 2002. Поселение «Пустынный берег I» //Боспорские исследования, Вып. II. Симферополь.
Монахов С.Ю. 1989. Амфоры Херсонеса Таврического IУ-II вв. до н.э. Саратов. Монахов С.Ю. 1999. Греческие амфоры в Причерноморье. (Комплексы керамической тары). Саратов.
Монахов С.Ю. 2001. Мендейский импорт в Причерноморье в V-IV вв. до н.э. //Бос-порский феномен: колонизация региона, формирование полисов, образование государства. Материалы международной научной конференции. СПб. Doulgery-Intzessiloglou А., БаНап У. 1990. Vin е! ашрЬогев ёе Рераге1о е! ё'Шов //БСН, Базе. 114.
ПРИЛОЖЕНИЕ I
Таблица I
ПАНТИКАПЕЙ
Таблица II
ГЕНЕРАЛЬСКОЕ-ЗАПАДНОЕ
Центр производства Тип (вариант), датировка Количество ножек 1 чет. IV в. до н.э. (%) 2 -3 чет. IV в. до н.э. (%) Кон.^-нач.Ш вв. до н.э. (%)
Менда I 3 17 11 —
II 10
Хиос 1 чет. IV в. до н.э. 5 47 5 1
2 -3чет. IV в. до н.э. 6
Кон. IV - нач. III вв. до н.э. 1
Пепарет (Икос) I 2 — 10 —
II 7
Солоха I 2-3 чет. IV в. до н.э. 7 — 11 —
Синопа I (2 чет. IV в. до н.э.) 1 — 32 54
II (2 пол. IV вв. до н.э.) 36
II Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 48
Книд Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 9 — — 16
Херсонес Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 6 — 6
Колхида Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 1 — — 1
Кос Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 9 — — 19
Таблица III
Центр производства Г3-1 Г-3-2
Гераклея 17% 10%
Фасос 21% 9%
Менда 13% 6%
Хиос 10% 4%
Пепарет (Икос) 9% 6%
Синопа 19% 41%
Колхида 1% 1%
Херсонес 1% 3%
Книд 7% 7%
Кос 1% 8%
Солоха I 3% 6%
Таблица IV
ЮГО-ЗАПАДНЫЙ СКЛОН
Центр производства Тип (вариант), датировка Количество ножек 2-3 чет. IV в. до н.э. (%) Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. (%)
Синопа I (2 чет. IV в. до н.э.) 2 29 46
II (2 пол.^ в. до н.э.) 60
II (Кон.IУ - нач.Ш вв. до н.э.) 40
Муригиоль 1 пол. IV в. до н.э. 3 1 -
Солоха I 2-3 чет. IV в. до н.э. 5 4 -
Херсонес Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 6 - 14
Книд Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 11 - 20
Кос Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 7 - 16
Амастрий Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 3 - 3
Таблица V
ПУСТЫННЫЙ БЕРЕГ II
Центр производства Тип (вариант), датировка Количество ножек 2-3 чет. IV в. до н.э. (%) Кон.^-нач.Ш вв. до н.э. (%)
Гераклея II 15 16 14
III 1
ПА 11
Фасос ПВ-1 3 4 7
ШБ-2 3
Хиос 2 пол.^ в. до н.э. 10 24 7
Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 1
Пепарет (Икос) II 15 -
Синопа II (2 пол.^ в. до н.э.) 12 41 58
II (Кон.IУ - нач.Ш вв. до н.э.) 14
Херсонес Кон.^ - нач.Ш вв. до н.э. 3 - 14
Таблица VI
СООТНОШЕНИЕ ИМПОРТА В АМФОРАХ В 70-Е ГГ. IV - НАЧ. III ВВ. ДО Н.Э.
Центр производства Пантикапей Генераль- ское-западное Ю-3 склон Пустынный берег I Пустынный берег II
Гераклея 11% 17% 17% 25% 19%
Фасос 26% 21% 8% 4% 6%
Менда 8% 13% 8% 5% -
Хиос 2% 10% 6% 7% 23%
Пепарет (Икос) 8% 9% 11% 8% 7%
Синопа 21% 19% 33% 29% 41%
Колхида 6% 1% - - -
Херсонес 1% 1% 2% 9% 4%
Амастрий 1% - 1% - -
Центр производства Пантикапей Генераль- ское-западное Ю-3 склон Пустынный берег I Пустынный берег II
Книд 11% 7% 6% 13% -
Кос 5% 1% 5% - -
Солоха I - 3% 3% - -
Табл. VII.
Гераклейский импорт на Боспоре. 70-е гг.
Табл. VIII.
Фасосский импорт. 70-е гг. IV — нач. III вв. до н.э
30%
Пантикапей Генеральское Пустынный Пустынный Бакланья западное бер. II бер. I скала
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Это слово - не оговорка и не стилистическая небрежность авторов, а твердо подтвержденный палеоантропологами факт.
2. Поскольку все рассматриваемые в статье памятники постоянно исследовались Восточно-Крымской экспедицией ИА РАН под руководством одного из авторов, и уже неоднократно, хотя и в разной степени описывались и упоминались, считаем нескромным приводить большое число соответствующих ссылок, да и, вообще, не будем отсылать читателей к имеющейся на эту тему литературе, ибо при желании, найти её они смогут и самостоятельно.
3. К сожалению, материалы поселения «Пустынный берег III» в нашем исследовании не привлекаются, из-за их, на сегодняшний день, небольшого количества. Но, поскольку исследования этого памятника еще не завершены, в будущем они обязательно будут учтены в дальнейшей работе.
4. Надо отметить, что в материалах этой усадьбы присутствует материал и более раннего времени, но в крайне небольшом количестве (табл. II). Возможно, что уже в первой четверти IV в. до н.э. на этом месте существовало какое-то поселение, но, кроме небольшого количества фрагментов амфор, других материалов или строительных остатков этого времени в ходе многолетнего исследования памятника встречено не было.
5. В выборке амфорных ножек усадьбы «Бакланья скала» встречены фрагменты книдских и родосских эллинистических амфор (Абрамов А.П. 1993. С. 111, 114, 4.14, 4.28; Монахов С.Ю. 2003, табл. 77, 2-3; табл. 79, 6). В соответствующих материалах «Гене-ральского-западного» находки этого периода отсутствуют.
6. В данном случае нами не брался в расчет еще один важный метрический параметр -полная высота ножки. Причиной этого является то, что в подавляющем большинстве он не сохраняется. Особенно это касается мендейских и фасосских ножек середины - третьей четверти IV в. до н.э., отличающихся большой высотой. В то же время нельзя не отметить, что ножки фракционных амфор этих центров имеют меньшие диаметры, но сохраняют общие морфологические пропорции, характерные для указанных центров. Поэтому при работе с ними необходимо учитывать и высоту ножки.
7. Впервые эта гипотеза была высказана устно А.П. Абрамовым. К сожалению, пока в его опубликованных работах она не получила должного освящения.
8. Материал не опубликован, благодарю А.В.Куликова за возможность ознакомления с находками.
9. Определение центра производства тоже не всегда может быть точным. Примером здесь может служить книдская тара. Серьезная разработка типологии книдских амфор и их фрагментов была начата буквально в последние годы (Монахов, 1999б) и пока еще требует осмысления. Естественно, что в 70-80-е гг. полевой археолог не мог уверенно выделить ножки этого центра. При этом не вызывает сомнений, что большинство т.н. «кубаревидных» ножек конца IV- первой половины III вв. до н.э. относится именно к этому центру производства, а также продукции косских мастерских.
10. Такая же ситуация с материалами поселения «Пустынный берег I».
11. Благодарим начальника Боспорской экспедиции ГМИИ им. А.С. Пушкина В.П. Толстикова за возможность использования неопубликованных материалов.
12. Еще раз подчеркнём, что выделение этого периода в достаточной степени условно, поскольку число амфорных фрагментов именно указанного времени крайне мало, как, впрочем, и иных находок, например обломков чернолаковой посуды.
13. Эти работы были проведены ещё в 1991 г. к.и.н. Е.Ю. Лебедевой
G.A.LOMTADZE, A.A.MASLENNIKOV
THE RECONSTRUCTION OF TRADE-ECONOMICAL SITUATION AT THE EUROPEAN BOSPORAN CHORA
The substantial material is of great importance to the studies of classical import for example the amphorae as containers. The analyses of the information with reference to the marked territory testifies to the local pattern of the complex, integrated highly organized system that was run in accordance with classical traditions and barbarian environment text.
Н.И.ВИНОКУРОВ (Москва)
НАХОДКИ НОВЫХ АНТИЧНЫХ СКЛЕПОВ НА НЕКРОПОЛЕ ГОРОДИЩА АРТЕ3ИАН В КРЫМСКОМ ПРИА3ОВЬЕ
Грунтовый некрополь городища Артезиан, подвергаемый интенсивному разграблению, исследуется российско-крымской Артезианской археологической экспедицией четыре года (рис. 1). На девяти раскопах общей площадью 2085 м2 обнаружено и полностью раскопано около 140 погребальных сооружений ТП вв. н.э., включая шесть каменных склепов; 86% погребений оказались ограбленными.
Четырем склепам, открытым в 2000-2002 гг., посвящены специальные публикации1. Настоящая работа вводит в научный оборот два новых склепа №№5 и 6, найденных в 2003 г. в южной части раскопа 1-2 и на раскопе № 7 (рис. 1).
Все склепы открыты на центральном участке некрополя, разделенном надвое дренажной траншеей, вытянутой с запада на восток. Она вскрыта на южном участке раскопа 1-2, севернее склепа 6, на протяжении 15 м (рис. 2-4). Важно указать, что траншея не прорезала ни одно захоронение. Погребальные комплексы отстояли от нее на нескольких метров. Ширина траншеи - 2,70-3,20 м, глубина - 0,30-0,38 м. В разрезе она имела линзовидную форму и была выкопана в материковой желтой глине. Ее заполнял гумусированый коричнево-серый грунт, перекрытый тонкой микропрослойкой отеса (толщиной 0,02-0,04 м), отложившегося во время строительства расположенного южнее каменного склепа 5 (рис. 5). Выше отеса найдены амфорные стенки и две оббитые ручки античных амфор (рис. 6.1).
В северном борту траншеи (на границе квадратов 58 и 59 раскопа 1-2) открыто округлое пятно диаметром 0,60 м - дно небольшой ямы глубиной 0,12 м (рис. 2-3). Верх ее почти полностью уничтожен перекопами, а нижняя часть прорезала траншею и уходила немного в материковый грунт. В серо-коричневый ямном грунте найдены стенки эллинистических амфор и биконическое пряслице серо-коричневой глины диаметром 22 мм (к. о. 38) (рис. 6.2).
Возможно, траншея осталась от древнего (эллинистического?) аграрного размежевания плодородной равнины, простиравшейся к востоку от городища Артезиан. На рубеже нашей эры заплывшая гумусом траншея стала «естественным» рубежом, разделявшим северную и южную зоны центрального участка некрополя.
Каменный склеп 5 (погребение 91). Участок 1-2. Юг.
Однокамерный каменный склеп 5 - погребение 91 найден в южных квадратах раскопа 1-2 на глубине 0,48-0,56 м от современной поверхности (рис. 2-5, 7-8).
