CC BY
144
ЭКОНОМИКА И ПОЛИТОЛОГИЯ
А.А. Кокошин К ПРОГНОЗИРОВАНИЮ ОТНОШЕНИЙ КНР И США*
В статье рассматриваются перспективы взаимоотношений КНР и США в сопоставлении с отношениями, которые имели место между сверхдержавами СССР и США. Сопоставления взаимоотношений двух пар сверхдержав осуществляется в статье по следующим параметрам: взаимодействие сверхдержав в экономической и финансовой сферах; борьба за мировые ресурсы полезных ископаемых и борьба за эти ресурсы; отношения в стратегической ядерной сфере; военно-морское соперничество; взаимоотношения на сухопутных театрах; конфликты в киберпространстве.
Один из крупнейших вопросов среднесрочного и особенно долгосрочного прогнозирования развития системы мировой политики и мировой экономики - это взаимоотношения США и нарождающейся «второй сверхдержавы» в лице Китайской Народной Республики (КНР). Возвышение Китая происходит быстрее, чем это представлялось многим западным и российским исследователям в предыдущие годы. Как отмечается, в частности в последнем прогностическом докладе Национального совета по разведке США «Глобальные тенденции 2030», «тщательное исследование четырех предыдущих докладов показывает, что мы недооценили скорость изменений» (в КНР - А.К.) [1].
Имеются оценки, согласно которым уже в среднесрочной перспективе наращивание возможностей КНР по отношению к США будет с определенного момента существенно замедляться [15, с. 106; 3]. В то же время есть прогнозы, в которых речь идет о том, что в следующие 18-20 лет Китай будет иметь значительно более крупный ВВП, чем США, уступая при этом США в душевом продукте всего в 2 раза [2].
Что касается военной мощи, то, по ряду оценок, между 2020 и 2030 гг. КНР превзойдет США по оборонным расходам [3, р. 7-8]. Западные аналитики обращают внимание на то, что в последнее время рельефнее стали звучать из уст официальных лиц КНР заявления о более активных и масштабных целях для Народно-освободи-тельной армии Китая (НОАК). Председатель КНР и Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин, в частности, заявил в одном из своих выступлений перед командным составом НОАК о том, что «мы должны быть способны победить в войне [4]. В «Белой книге» по вопросам обороны Государственного совета КНР идет речь о том, чтобы НОАК в случае необходимости могла обеспечить победу в локальной войне [5].
Соединенные Штаты остаются мировым лидером в научно-технической сфере, но и здесь за счет огромных усилий Пекина через 15-20 лет положение дел может значительно измениться в пользу КНР. Одним из весьма важных показателей достижений Китая в последние 5-7 лет являются результаты, достигнутые им в высокопроизводительных вычислениях, в суперкомпьютинге, где КНР по ряду параметров вплотную приблизилась к США, которые еще 10 лет назад считались неоспоримым лидером в этой области, далеко оторвавшимся от всех (за исключением Японии) своих конкурентов.
* Данная статья основана на лекциях на эту тему, прочитанных автором в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова, в Стэнфордском университете (США), на материалах семинара, проведенного в Белферовском центре Школы государственного управления имени Дж. Ф. Кеннеди Гарвардского университета (США) в 2013-2014 гг.
Рядом известных американских деятелей несколько лет назад был предложен проект «большой двойки» (G2), предполагавший, по их замыслу, дуумвират США и КНР в мировых процессах, прежде всего в финансово-экономической сфере. Это предложение вежливо, но твердо было отвергнуто Пекином. Со стороны некоторых китайских деятелей последовало предложение использовать сравнительно аморфную формулу «С2», где буква «С» означает «координацию» (coordination) [6]. Позднее китайское руководство заявило о том, что применительно к китайско-американскому взаимодействию оно предлагает установление «отношений нового типа между крупными державами»; это означает проведение политики, не предполагающей конфликтов и противостояния, соблюдение принципов взаимного уважения и взаимовыгодного сотрудничества [7]. У многих американских политиков и экспертов возникает вопрос: как на деле будет реализовываться китайская формула, каково внутреннее содержание этой довольно общей формулировки.
В целом можно считать, что для будущих взаимоотношений Китая и США характерен особо высокий уровень неопределенности, самым непосредственным образом влияющий на степень стратегической неопределенности применительно к системе мировой политики и мировой экономики в целом. Снижение степени этой неопределенности - одна из важнейших прогностических задач.
Одним из подходов к прогнозированию отношений КНР-США может служить сопоставление ряда важных черт, характеризовавших взаимодействие сверхдержав СССР-США, с новой парой сверхдержав. Такой подход позволит идентифицировать сходства и различия во взаимоотношениях этих двух пар, которые помогут четко сформировать представления о будущей динамике китайско-американских отношений. Результаты такого сопоставления могут быть использованы для более детального и всеобъемлющего прогнозирования будущих отношений КНР-США с применением разного рода методов и методик.
Характер конфликтности в идеологической сфере. СССР и США проявили себя как откровенные антагонисты в идеологической сфере, что было, в том числе, прямым следствием радикальных различий в их политических и экономических системах.
Идеологические мотивы играли весьма значительную роль во внешней, а в ряде случаев и в военной политике СССР. США со своей стороны претендовали на роль неоспоримого «лидера свободного мира» и активно продвигали собственные идеологемы, что также имело прямые последствия для американской внешней и военной политики.
В официальных выступлениях современного китайского руководства отсутствует ярко выраженное негативное отношение к капитализму, к политическим системам западных стран. В идеологии и политической практике КНР весьма рельефно присутствует признание рыночных отношений, признание частной собственности на средства производства. В то же время партийно-государственное руководство КНР постоянно подчеркивает, что в стране строится социалистическое общество «с китайской спецификой».
Свой вклад в государственную и партийную идеологию КНР внес новый китайский лидер Си Цзиньпин, выдвинув, в частности, формулу «китайской мечты» - «о великом возрождении китайской нации» [8]. Реализуя «китайскую мечту», отмечал Си Цзиньпин, «мы должны обеспечить народ правами на равное участие и развитие, защитить социальное равноправие и справедливость...» [9].
Уровень идеологической экспансии КНР (Компартии Китая - КПК) сравнительно невысок по сравнению с имевшемся у СССР (КПСС) за рубежом. США по-прежнему претендуют на «моральное лидерство в мире», на то, чтобы быть главной силой продвижения демократии по американской модели.
В США регулярно дискутируется вопрос о соблюдении прав человека в КНР, о «недемократичности» китайской политической системы и т.п. Попытки вмешательства США во внутренние дела КНР жестко пресекаются со стороны Пекина. Значительная часть китайского «политического класса» и интеллектуалов КНР убеждена в том, что главной долгосрочной целью США в отношении КНР является радикальная трансформация политической системы Китая по западным образцам и разрушение территориальной целостности Китая.
В китайских СМИ, в выступлениях многих китайских ученых, близких к руководящим партийно-государственным органам, присутствует значительное число резко негативных выступлений в отношении западных политических систем, западной идеологии, западных ценностей.
Различия между политическими системами КНР и США практически столь же велики, какими они были между СССР и США, хотя политическая система КНР более гибкая и мобильная, чем политическая система Советского Союза. Де-юре политическая система КНР не однопартийная, но в ней при наличии нескольких партий (что было зафиксировано еще при создании КНР в 1949 г.) доминирует 85-миллионная КПК [10, с. 139-147.]. Важной частью политической системы КНР является прямое руководство со стороны Компартии Китая вооруженными силами КНР. Си Цзиньпин подчеркивает важность «идеологического строительства» для создания самых современных, мощных вооруженных сил КНР [4].
В свое время Мао Цзэдун озвучил формулу: «винтовка рождает власть». При всей эволюции, которая имела место в политической системе КНР, эта формула остается весьма значимой для Китая и в грядущие десятилетия. Си Цзиньпин на 14-м семинаре Политбюро ЦК КПК 26 апреля 2014 г. отметил, что в условиях новой обстановки растут угрозы и вызовы для национальной безопасности и социальной стабильности в стране со стороны «сил извне», под которыми, по мнению многих китайских аналитиков, следует понимать Соединенные Штаты.
Взаимодействие сверхдержав в экономической и финансовой сферах. Для СССР и США было характерно практически полное отсутствие экономических связей и прямых конфликтов в экономической сфере. Советская экономика имела по существу автаркический характер. Внешнеэкономические связи Советского Союза развивались преимущественно в рамках группы стран Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Доллар был мировой валютой. Рубль использовался для внутренних расчетов между социалистическими странами в рамках СЭВ.
В период «разрядки» попытки развития советско-американских двусторонних связей были практически заблокированы влиятельными политическими силами в США (в том числе благодаря «поправке Джексона-Вэника», пережившей распад СССР и завершение «холодной войны»).
КНР и США отличает весьма высокий уровень экономического взаимодействия (взаимозависимости): у них имеется большой объем взаимной торговли, инвестиций; на апрель 2014 г. объем золотовалютных резервов Китая оценивается в 3,8 трлн. долл. США, почти треть этих резервов (1,27 трлн. долл. США) вложены в государственные ценные бумаги США [11].
Наличие высокого уровня экономической взаимозависимости может порождать и дополнительные конфликты, переходящие на политический уровень. Со стороны Вашингтона регулярно налагаются всевозможные ограничения на деятельность различных китайских компаний в США, в том числе «исходя из интересов национальной безопасности» Соединенных Штатов (один из примеров - ограничения на деятельность китайского телекоммуникационного гиганта «Хуавей»).
Большие усилия руководство КНР предпринимает по превращению Шанхая и Гонконга (Сянган) в мировые финансовые центры. Через 15-20 лет, по ряду оценок экспертов, они могут стать альтернативой и серьезнейшим конкурентом в этом отношении Нью-Йорку и Лондону.
Борьба за мировые ресурсы полезных ископаемых. Советский Союз по обеспеченности природными ресурсами был полностью самодостаточным государством с большим экспортным потенциалом по этому параметру. Прямое соперничество СССР, с одной стороны, и США и их союзников с другой за источники полезных ископаемых было минимальным. В годы «холодной войны» обозначилась значительная зависимость США от внешних источников нефти, что стало одним из важнейших факторов американской политики национальной безопасности. Этим в значительной мере обосновывалось формирование широкомасштабного военного присутствия США на Ближнем Востоке, особенно в районе Персидского залива. Это оказывало влияние и на советскую внешнюю и военную политику.
У КНР прогрессивно возрастают потребности в импортном сырье, в том числе в нефти и природном газе. Эта тенденция сохранится, по ряду оценок, по крайней мере на ближайшие 20-25 лет, даже если в Китае будут интенсивно разрабатываться месторождения сланцевого газа и сланцевой нефти. Наблюдается нарастание соперничества КНР, с одной стороны, с США и их западными союзниками с другой, за доступ к полезным ископаемым (особенно в Африке). В 2013-2014 гг. начался новый этап в использовании Китаем вооруженных сил в миротворческих операциях, обозначившийся в районах повышенной активности Китая в борьбе за доступ к полезным ископаемым.
В первую очередь за счет активного использования технологий добычи сланцевого газа и сланцевой нефти возникает перспектива самодостаточности США в обеспечении углеводородным сырьем. (В 2013 г. США впервые после 1949 г. стали нетто-экспортером ряда нефтепродуктов - бензина, дизельного топлива и др.) Самодостаточность США в обеспечении углеводородным сырьем может иметь доминирующие не только финансово-экономические, но и политико-военные и военно-стратегические последствия. В том числе это может привести к некоторому снижению значимости для непосредственных интересов национальной безопасности США района Персидского залива - при возрастании роли последнего для Китая.
Отношения в стратегической ядерной сфере. Отношения в стратегической ядерной сфере между СССР и США играли доминирующую роль в мировом военно-стратегическом балансе; они прошли через серию серьезных кризисов, в том числе через Карибский кризис 1962 г. (в США именуемый Кубинским ракетным кризисом) [12, с. 4-12]. В конечном счете Москвой и Вашингтоном были разработаны основные принципы стратегической стабильности, которые были кодифицированы к концу 1980-х годов. Начиная с 1972 г. была заключена серия советско-американских (затем российско-американских) соглашений об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений. Эти соглашения включают в себя тщательно проработанные и довольно детальные верификационные процедуры, влияющие на обеспечение необходимого уровня доверия между этими двумя сторонами. Большую роль играл советско-американский Договор об ограничении систем ПРО 1972 г. Администрация Дж. Буша-мл., как известно, вышла из Договора по ПРО в 2002 г., увеличив тем самым степень неопределенности в ядерной сфере, снизив уровень двусторонней и глобальной (в силу удельного веса ядерных арсеналов США и Российской Федерации) стратегической стабильности [16].
Для США и КНР характерна огромная асимметрия в размерах стратегических ядерных сил (СЯС) в пользу США. При этом отсутствуют какие-либо двусторон-
ние соглашения, касающиеся ограничения соответствующих вооружений. У Вашингтона и Пекина нет согласованных принципов стратегической стабильности. Многие западные и российские эксперты отмечают высокий уровень неопределенности относительно состава СЯС КНР и их дислокации; это, по замыслу Пекина, работает на обеспечение должной неуязвимости китайских СЯС перед лицом СЯС США, американских высокоточных дальнобойных средств в неядерном оснащении. КНР приходится учитывать огромное превосходство США не только над Китаем, но и над всеми другими крупными (а тем более малыми) странами в высокоточном дальнобойном оружии (морского и воздушного базирования), опирающемся на глобальную разведывательно-информационно-коммуникационную структуру. Преимущества США здесь будет сохраняться с высокой степенью вероятности на ближайшие 20-30 лет.
По многим оценкам, НОАК обладает значительным числом ядерных средств тактического и оперативно-тактического назначения, которые не являются средствами межконтинентальной дальности. Но это нестратегическое ядерное оружие играет немаловажную роль в различных региональных балансах сил, в том числе применительно к военному присутствию США в районах, близких к территории КНР, и к вооруженным силам прямых военных союзников Соединенных Штатов.
Продолжение наращивания усилий США в области стратегической и нестратегической ПРО, не ограничиваемых, как это было до 2002 г., советско-американским Договором по ПРО 1972 г., вызывает растущее беспокойство в КНР. Усиливаются опасения относительно того, что в определенный момент американские возможности в области ПРО могут заметно снизить убедительность китайского ядерного сдерживания в отношении США при сохранении Пекином примерно того же уровня стратегических ядерных боезарядов и носителей ядерного оружия, который имеется в настоящее время.
В декларативной части военной доктрины КНР отмечен принцип неприменения ядерного оружия первыми. В официальной военной доктрине США, в стратегии национальной безопасности США такое положение отсутствует.
Центральный стратегический ядерный баланс сохраняется в руках РФ и США, которые по своим арсеналам стратегических ядерных сил значительно превосходят КНР. На протяжении нескольких десятилетий такое положение дел вполне устраивало руководителей КНР, которые и в ядерной сфере следовали заветам Дэн Сяопина «не высовываться» раньше времени. Будет ли такое положение и по статусным, и по политико-военным соображениям устраивать «вторую сверхдержаву» в лице КНР и через 10-15 лет? С высокой степенью вероятности можно предположить, что не будет.
В последние 10-15 лет в КНР созданы новые системы для СЯС как наземного, так и морского базирования, новая промышленная и научно-техническая база для развертывания в значительных масштабах производства всех компонентов СЯС. Идут активные дискуссии о превращении китайской стратегической «диады» в «триаду» за счет создания полноценного воздушного компонента СЯС с бомбардировщиками межконтинентальной дальности.
Соперничество на морских акваториях. В 1960-е - 1970-е годы Советский Союз предпринял попытку вызова американскому господству на море, достигнутому в результате Второй мировой войны. Помимо того, что у СССР быстро развивался морской компонент СЯС, строительство советского Военно-морского флота предусматривало комплекс мер по нейтрализации американских авиационных ударных групп (АУГ), бывших основным средством «проецирования силы» (force projection) США в самых различных районах мира. В том числе это относилось к ряду акваторий, непосредственно прилегающих к территории Советского Союза. В определенный момент возникла серьезная угроза случайных инцидентов на море
между ВМФ СССР и ВМС США, чреватых вооруженным столкновением сверхдержав. Было заключено советско-американское Соглашение о предотвращении инцидентов в открытом море и воздушном пространстве над ним (1972 г.), имевшее большое практическое значение. В результате соглашений об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений между СССР и США немаловажные ограничения были наложены на подводные стратегические ракетоносцы -носители ракетно-ядерного оружия (баллистические ракеты подводных лодок).
В последние 10-15 лет на морском направлении произошла значительная активизация деятельности НОАК. Контуры соответствующего компонента политико-военной стратегии были определены, по ряду свидетельств, еще в конце 1980-х годов [13, с. 7-10]. КНР осуществляет селективную военно-морскую политику, нацеленную на достижение китайского суверенитета над Тайванем и над спорными островами в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях; на обеспечение безопасности морских коммуникаций КНР в ряде морских акваторий (Малаккский пролив); на повышение боевой устойчивости (неуязвимости) морского компонента стратегических ядерных сил КНР с использованием сил общего назначения ВМС НОАК и др. Растущим военным возможностям КНР в Восточно-Китайском и в Южно-Китайском морях будет во все большей мере противостоять наращивание возможностей ВМС, авиации США и их союзников в этих и прилегающих к ним акваториях. Одним из свидетельств этого является, например, оснащение Сил самообороны Японии авианесущими кораб-лями-вертолетоносцами.
Для многих политиков и экспертов в США, КНР, других странах АТР очевидно, что спорные территории в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях обладают большим конфликтным потенциалом.
На протяжении целого ряда лет НОАК реализуются меры по нейтрализации авиационных ударных групп (АУГ) США - сочетание неядерных средств «Второй артиллерии» (во многом аналога советских и российских ракетных войск стратегического назначения), ВМС НОАК и ВВС НОАК. С оперативно-тактической и военно-технической точек зрения эти меры НОАК значительно отличаются от тех, что предпринимались в свое время ВМФ СССР по нейтрализации АУГ ВМС США. Соответствующая группировка, по многим оценкам, достигла в последние 2-3 года качественно нового уровня возможностей по удержанию американских АУГ «на расстоянии вытянутой руки» не только от берегов КНР, но и от Тайваня.
В то же время Вашингтон не отказывается от попыток сохранения своего господства на море [14, с. 163-172].
Рядом западных специалистов отмечается растущая оперативно-стратегическая нестабильность в регионе Тайваня в результате стремления обеих сторон в случае возникновения вооруженного конфликта обеспечить упреждающие действия. Эта нестабильность в среднесрочной перспективе компенсируется значительным улучшением в последнее время отношений между Пекином и Тайбэем в связи с тем, что на Тайване у власти находятся политики, не разделяющие сепаратистские позиции. В случае смены политической власти на Тайване по-иному может проявиться и сложившаяся в этом районе новая оперативно-стратегическая реальность.
Положение дел на сухопутных театрах. Для возглавляемых сверхдержавами СССР и США союзов - Организации Варшавского Договора (ОВД) и НАТО - был характерен исключительно высокий уровень противостояния в Европе сил общего назначения. Важная роль в этом противостоянии принадлежала тактическому и оперативно-тактическому ядерному оружию.
Длительное время США и их союзниками нестратегическое ядерное оружие рассматривалось как средство компенсации того превосходства в обычных силах,
которым, как считалось на Западе, обладали СССР и его союзники в Центральной Европе. США делалась ставка на сравнительно раннее применение тактического ядерного оружия в случае успеха сил ОВД в наступательных действиях.
Прямое противостояние сухопутных сил КНР и США практически полностью отсутствует. У США и КНР нет такого сухопутного театра, который был бы аналогом Центральной Европы во взаимоотношениях СССР и США. Определенное противостояние сухопутных сил (и авиации) у КНР с Индией и Вьетнамом, не являющимися американскими союзниками компенсируется, в принципе, нормальными политическими отношениями КНР с этими странами. Противостояние сухопутных сил КНР и Российской Федерации, имеющих самую большую в мире общую сухопутную границу, за последние 20 лет сведено до весьма низкого уровня (этот процесс начался еще до распада СССР).
Конфликты в киберпространстве. В 1970-1980-е годы (не говоря уже о более ранних периодах) киберпространство существовало в зачаточном состоянии по сравнению с тем, каким оно стало в последние 10-15 лет. Во взаимоотношениях СССР-США существовало противостояние в радиоэлектронной сфере. Это относится прежде всего к радиоэлектронной борьбе (РЭБ), преимущественно в военном измерении. Принимались масштабные меры по перехвату телефонных разговоров, данных, передаваемых по радио, глушению радиопередач (Советским Союзом) и т.п. Именно в период советско-американской конфронтации была создана известная американская система электронной разведки «Эшелон», действующая, по многим сообщениям, и в современных условиях.
Киберпространство развивается быстрыми темпами. Это исключительно сложная, многокомпонентная сфера во многом остается непознанным феноменом, особенно с политической и военно-стратегической точек зрения. Действия в киберпространстве характеризуются высокой степенью анонимности. Со стороны США регулярно выдвигаются обвинения в адрес Китая в различных действиях против интересов США в киберпространстве. Во многом именно за счет китайско-американских конфликтов в киберпространстве, реальных или воображаемых, между КНР и США сохраняется высокий уровень стратегического недоверия с огромным конфликтным потенциалом.
* * *
Автору приходится сталкиваться с самыми различными оценками и суждениями со стороны специалистов, ученых, политиков в различных странах - в России, США, странах ЕС, КНР, Индии, Индонезии и др. - относительно того, как будут складываться отношения между КНР и США до 2030 г. и далее. Многие аналитики выражают серьезные опасения по поводу возможного противостояния в определенный момент двух сверхдержав, вплоть до серьезных политико-военных конфликтов. Существует и иная точка зрения: высокий уровень экономической и финансовой взаимозависимости США и КНР послужит важнейшим ограничителем поведения обеих сверхдержав в конфликтных и кризисных ситуациях. Безусловно, большую роль во взаимоотношениях США и КНР будет играть целый ряд других государств - Россия, Индия, Япония, страны ЕС. При этом особая роль принадлежит России с ее огромными природными ресурсами, территорией и соизмеримым с США ракетно-ядерным арсеналом, с политическим влиянием во многих регионах мира, где в том числе сталкиваются интересы США и КНР.
Литература
1. Global Trends 2030. Alrernative Worlds. National Intelligence Council. December 2012. — [Электронный ресурс] www.dni.gov. inc./globaltrends.
2. Subramanian, Arvid. The Inevitable Superpower. Why China's Dominance is a Sure Thing // Foreign Affairs. September-October 2011 http://www.foreignaffairs.com/articles/68205/arvind-subramanian/theinevitable-superpower.
3. Dobbins J. War with China // Survival. Vol. 54, #3, August-September 2012.
4. Си Цзиньпин призвал НОАК сфокусироваться на модернизации армии. 13.12.2013. Сайт телекомпании CNTV- [Электронный ресурс] http://www.cntv.ru/2012/12/13/ARTI1355362122007180.shtml.
5. The Diversified Employment of China's Armed Forces. Information Office of the State Council. The People's Republic of China. Beiging, Foreign Language Press Co. 2013.
6. В Гааге Си Цзиньпин встретился с Президентом США Бараком Обамой. 25.03.2014. Телекомпания CNTV. http://www.cntv.ru/2014/03/25/ARTI1395710844568508.shtml
7. Си Цзиньпин призвал к действенному обеспечению национальной безопасности и социальной стабильности. 26.04.2014. ИА Синьхуа.
8. Си Цзиньпин. Для того, чтобы сбылась «китайская мечта», необходимо следовать по китайскому пути. 17.03.2013. ИА Синьхуа. http://russian.people.com.cn/31521/8170942.html.
9. Си Цзиньпин. Для осуществления «китайской мечты» необходимо прочно опираться на народ. 17.03.2013. ИА Синьхуа -http://russian.people.com.cn/31521/8171029.html.
10. Зомбанакис М.А. Причины и последствия мирового финансового кризиса //Вестник Московского университета. Серия 25. Международные отношения и мировая политика. № 1. 2009.
11. Официальный сайт Центробанка РФ www.cbr.ru/statistics/print.aspx? fle=credit_statistics/res_str.htmi.
12. Есин В.И. Карибский кризис 1962 года: открытые вопросы и наиболее поучительные уроки // Вестник Московского университета. Серия 25. Международные отношения и мировая политика. № 1. 2013.
13. Кашин В. Эволюция китайской военной поли тики // Экспорт вооружений, 2012, № 100.
14. Тебин П.Ю. Проблема обеспечения господства на море в современной военно-морской стратегии США //Вестник Московского университета. Серия 25. Международные отношения и мировая политика. № 1. 2011.
