CC BY
31
14. Резник Т.Е. Стратегии жизни молодежи в обществе риска: проблемы социальной безопасности // Ломоносовские чтения в 2004 году / Россия и социальные изменения в современном мире: Сборник научных докладов в 2-х томах. Т. 2. М., 2004. http://lib. socio.msu.ru.
15. Резник Ю.М. Человек и общество (опыт комплексного изучения) // Личность. Культура. Общество. Избранные статьи. 2000. Т.2. вып. 4(6). http://wwwreznik-um.ru/lko/ jur_reznik_2_3_00.htm
16. Резник Ю.М, Резник Т.Е. Жизненные стратегии личности: поиск альтернатив. М., 1995.
17. РезникЮ.М., СмирновЕ.А. Жизненные стратегии личности (опыт комплексного анализа). М., 2002.
18. Самсоненко Л.С. Основные параметры построения жизненной стратегии личности // http://www.rusnauka.com
19. Смирнов Е.А. Жизненные стратегии жизни государственного служащего // Государственная служба. Научно-политический журнал. 2002. № 4 (18). С.108—118.
20. Федотова Н. Жизненные стратегии молодежи // Сайт Поволжского межрегионального учебного центра: http://wwwpmuc.ru.
© Синягин Ю.В., Переверзина О.Ю., Яковлева Ю.А., Полякова А.В., 2010
О.Г. Квасова
К ПРОБЛЕМЕ СОВРЕМЕННОГО СОСТОЯНИЯ ИЗУЧЕНИЯ ВРЕМЕННОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ ЛИЧНОСТИ
Ключевые слова: временная перспектива, темпоральное единство, темпоральная концепция деятельности, темпоральная работа личности, темпоральная форма
Keywords: time perspective, temporal unity, temporal conception of activity, temporal work, temporal form
Парадигмальная трансформация современной науки от классической рациональности к неклассической, постнеклассической не в последнюю очередь затрагивает и проблему понимания времени. В философии время даже в классических трактовках рассматривалось как априорная форма организации человеческого опыта. В психологии только в последние годы наметился переход от структурно-морфологической трактовки психической деятельности к темпорально-динамической трактовке деятельности и других психических явлений [3]. Наконец, нестабильность, неустойчивость динамических систем, которые становятся предметом современной науки, имеет множество альтернатив своего развития, и требует, в свою очередь, пересмотра концепции линейной темпоральности, распространенной сегодня в научной литературе. Особое место в темпоральной структуре личности, психической деятельности занимает временная перспектива, прояснение и уточнение определения которой в связи с отмеченным парадигмальным сдвигом в современной психологии и является основной целью данной статьи.
Изучение проблемы времени в психологии осуществлялось в целом ряде работ, начиная с исследования переживания длительности у А. Бергсона, внутреннего сознания времени у Э. Гуссерля. Наиболее развернутая классификация направлений изучения различных аспектов психологического времени представлена в работах К.А. Абульхановой и Т.Н. Березиной [1]. Первое направление объединяет исследования нейрофизиологических, психофизиологических особенностей временной организации человека, отраженных в работах Н.Н. Брагиной, Т.А. Доброхотовой, Ю.М. Забродина, Л.В. Бороздиной и других исследователей. К первому направлению также можно отнести изучение процессуально-динамических объективных временных характеристик психики, таких, как скорость запоминания, скорость реакций, темпы,
ритмы нейрофизиологических, психофизиологических процессов, описанных П. Фрессом, изучавшихся Е.Е. Соколовым, исследовавшихся в 60-е годы Д.Г. Элькиным и Т.М. Козиной, рассмотренных Д.Н. Узнадзе. Второе направление объединяет область изучения субъективного отражения объективного времени, механизмов этого отражения: изучение субъективного образа длительности, врожденного чувства времени и способности к осознанной оценке времени, предпринимавшихся С.Л. Рубинштейном, разрабатывавшихся П. Фрессом, Ж. Пиаже, а также Б.И. Цукановым и целым рядом других авторов [1]. Проблемы оценки времени при восприятии объективных длительностей, временных интервалов и феноменов дробления времени интервалами при помощи речевых действий, мысленного счета, изучение возрастных особенностей в восприятии времени также были в фокусе работ С.Л. Рубинштейна, рассматривались в исследованиях А.С. Дмитриева, Т.М. Элькина, Т.М. Козиной. Третье направление включает в себя изучение регуляции времени движений, действий и деятельности, в том же контексте — временной специфики отдельных профессий и их временных характеристик, соотнесения, связывания в деятельности или противоречий различных времен: скорости, ритмов психофизиологических процессов, социальных требований и временных норм осуществления деятельности, которое последние годы интенсивно разрабатывается в работах Ю.К. Стрелкова. Четвертое — представляет собой проблематику личностной организации времени жизни и деятельности, то есть временно-пространственной констелляции ценностных отношений личности с миром, времени жизненного пути, «личностного времени», которое представлено последнее двадцатилетие в работах К.А. Абульхановой-Славской, Т.Н. Березиной, В.И. Ковалева; закономерностей в смене фаз жизни и доминирующих тенденций у Ш. Бюллер, временной трансспективы субъекта и ее возрастных изменений, связанных с разным ощущением течения времени, которое может субъективно ускоряться и замедляться, сжиматься и растягиваться, что было показано в исследованиях Л.В. Бороздиной и И.А. Спиридонова (1998), А.К. Болотовой и В.А. Штроо (2002); исследование социального пространства-времени детства в работах Д.И. Фельдштейна; представлений человека о динамике жизни, ценностно-временной ориентации жизни, разрабатывавшейся в трудах В.Н. Мясищева, в экспериментах Е.И. Головахи, Л. Кублицкене, В.Ф. Серенковой, в том числе в общественно-исторической детерминации жизни человека в контексте работ Б.Г. Ананьева; изучение временных структур человека как индивида, личности, субъекта деятельности, например, у А. Аарелайда (1978); исследования роли памяти, мышления, воображения в восприятии продолжительных интервалов времени, отраженные в причинно-целевой концепции Е.И. Головахи и А.А. Кроника; переживания времени жизни, трансспективе как способности соединять настоящее, перспективу и ретроспективу, предложенные В.И. Ковалевым, и наконец, временной перспективе, рассматриваемой С.Л. Рубинштейном, а также разработанной Л.С. Франком, К. Левиным, Ж. Ньюттеном, Р. Кастенбаумом и целой плеядой исследователей в рамках мотивационных, возрастных, психобиографических и общепсихологических подходов.
Мы предлагаем дополнить эту классификацию еще одним направлением изучения времени, осуществляемом в рамках подхода к времени как конструированию опыта жизни человека в темпоральной конструктивной работе личности [3]. Рассмотрим, каким образом различные аспекты изучения временной перспективы могут быть переинтепретированы в соответствие с данным подходом.
Проблема временной перспективы занимает сегодня особое место в психологических исследованиях человеческого поведения, мотивации, личности, когнитивных аспектов Я-концепции, динамических параметров, а также в последнее время — в экстремальных и кризисных ситуациях. Изучаются разнообразные характеристики и параметры временной перспективы. Наличие в структуре Я-концепции определенных временных «модусов» является традиционными для психологических исследований личности. В работах У. Джемса в понятии «Я-концепция» присутствует не только актуальная самопрезентация, но и то, как сам индивид оценивает возможности своего развития в будущем, своего идеального Я. Многие исследователи обращались и обращаются к идее актуализации того или иного временного «модуса» Я-концепции при анализе мотивации, например, в динамической Я-концепции Ж. Ньюттена.
Помимо теорий, подчеркивающих опосредованное влияние ракурса индивидуального самовосприятия на поведение (например, феноменалистского подхода к Я-концепции), сегодня в ряде исследований отмечается и экспериментально подтверждается роль «прошлых» и «будущих» образов Я как непосредственных мотивационных составляющих социального поведения человека, рассмотренных, в частности, в работах Альфреда Шуца. Поскольку формирование Я-концепции рассматривается через призму идентичности, то основное внимание уделяется представлениям человека о своем ближайшем социальном будущем — как, например, желание обретения позитивной социальной идентичности (в частности, в концепциях Г. Тэджфела и Дж. Тэрнера). Экспериментально авторами обнаружены временные различия в характере самоописаний, когда Я воспринимается как Другой. Когда человек описывает свои внутренние состояния, то описания своих прошлых и будущих Я оказываются более бедными, нежели «настоящих» Я, что демонстрирует различение видов работы с опытом, которые использует человек, отчуждая нечто негативное в своем опыте, повторяя позитивные тенденции, или же будучи направлен на укрепление тенденций стойкости к бедствию [3]. Работа со своим опытом, развертывающимся во временной перспективе, происходит и тогда, когда молодые люди осознают свои телесные возможности как обуславливающие характер выбора формы самоопределения в пространстве предстоящих жизненных отношений. Аналогичные данные приводятся западными исследователями, например, Дж. Хэддоком в Европейском журнале социальной психологии в 2006 году в контексте анализа изменения в самовосприятии внешности как функции временной перспективы. Исследователи выделяют и специфические условия для формирования временной перспективы «ментальной проекции мотивацион-ной сферы человека», его ценностных установок, согласно представлениям Н.Н. Толстых, Е.Ю. Мандриковой, И.В. Дубровиной периода 1989-2006 гг. Так, в работе И.В. Дубровиной при сравнении временной перспективы подростков, воспитывающихся в детских домах, и обычных российских школьников обнаружено, что временная перспектива у них глубже, и в ней присутствуют мотивы, связанные с реализацией более отдаленных целей, чем у их сверстников из детского дома, у которых преобладают мотивы ближайшего будущего.
Особая тема современных работ, ставящих проблему временной перспективы — это анализ темпоральных аспектов экстремальных событий — также вызывает необходимость для интерпретации и дальнейшего изучения. Так становится широко распространившимся убеждение, что одним из психологических последствий социальных кризисов является нарушение временной перспективы личности, крушение жизненных планов и временная дезориентация субъекта. Часто для этого используются обыденные представления и художественные метафоры: например, указывается, что темпоральные характеристики предельных, экстремальных «модусов существования» включают себя феномены: «обрыва временной перспективы», ее «сужения» или «жизни в отсутствии будущего» с отказом от ее планирования. Так, при исследовании особенностей жизненной перспективы у ветеранов войны в Афганистане и ликвидаторов аварии на Чернобыльской атомной станции, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), и без него [4] предпринято изучение качественной структуры изменения представлений о жизненной перспективе при психологической травме различного генеза. Рассматривались эмоциональный компонент субъективной картины будущего — образ будущего и чувства, связанные с ним, и когнитивный компонент — способность индивида проявлять активность по отношению к жизни, строить планы и их реализовывать. Тенденция к искажению перспективы усугубляется с ростом показателей травматизации. Обнаружено, что в случае военной травмы больше деформируется эмоциональный компонент перспективы будущего. Для ликвидаторов аварии на ЧАЭС планирование будущего включает в себя ожидаемую травму, связанную с угрозой здоровью или жизни, независимо от степени исходной травматизации. Исследования подобного рода также показывают, что линейный, более того — однонаправленный характер трактовки временной перспективы ограничивает ее понимание и сводит к так называемой «стреле времени», «перспективе будущего» и т. п.
При анализе временной перспективы и отношения к прошлому, настоящему и будущему у различных социальных групп в условиях экономического кризиса в России [5] выявлено,
что у большей части наших соотечественников временная перспектива сильно сокращена или не определена; значительное количество людей испытывают временную дезориентацию (преимущественная ориентация на прошлое и неопределенность временной ориентации); настоящее время оценивается как исключительно негативное, а прошлое — как позитивное. Оптимизм, диспозиционная надежда, внутренний локус контроля, высокое самоуважение значимо влияют на дальность временной перспективы и выбор ориентации на настоящее и будущее. Ориентированные на настоящее (в большей мере) и на будущее, преимущественно выбирают эффективные виды стратегии совладания с материальными трудностями: личностную адаптацию, рациональную когнитивную и рациональную поведенческую стратегии, ориентированные на прошлое, наоборот, выбирают пассивные неэффективные, формы стратегии.
Популярность области исследования ^-концепции и временной перспективы через призму «автобиографической памяти» объясняется не в последнюю очередь тем, что ее изучение выходит за пределы собственно когнитивного подхода, где этот термин появился. Так, в коллективном исследовании В. Нурковой, О. Митиной, Е. Янченко [6] изучается эффект «пика воспоминаний», заключающийся в непропорционально высоком количестве личных воспоминаний, относящихся к возрасту 15—30 лет, когда во временной организации культурно типичных жизненных сценариев выявляется событийное «сгущение», придающее эффекту «пика» характер универсальной закономерности. Наряду с этим в субъективной картине прошлого обнаруживается и индивидуальная конфигурация наиболее воспроизводимых автобиографических событий, которые группируются вокруг воспоминаний о переломных событиях жизни. Данный факт может свидетельствовать о том, что жизненные события личности, в том числе автобиографические события, размещены в темпорально-смысловой структуре жизненного мира и располагаются в зависимости от смыслового содержания события, характеристик дискретности или связанности, направления, психологической близости, наличия переходных феноменов, конструктивной работы с опытом — согласно трансформационной концепции темпоральной работы личности М.Ш. Магомед-Эминова [2, 3].
В ряде исследований [10] воспоминания прошлых действий и поведения рассматривается через призму визуализации временной перспективы, что показывает возможность интерпретировать этот процесс воспоминания как процесс конструирования и размещения событий жизни в сферическом пространстве-времени жизненного мира [3], а не в рамках традиционного линейного представления о времени личности как «отрезке» жизненного пути или формально-логической представленнности образов прошлого, настоящего и будущего.
Припоминание, направленное на автобиографические воспоминания, связанные с желательными характеристиками для сохранения позитивного ^-образа, можно объяснить в терминах конструктивной темпоральной работы личности, направленной на конструирование историй, нарративов, конструирование автобиографий, наконец, на конструирование идентичности личности.
Всевозможные искажения в воспроизведении событий жизни исследуются традиционно как экспериментально созданные ложные автобиографические взгляды, воспоминания, и интерпретируются с точки зрения пристрастий человеческого сознания [8]. В исследовании роли влияния темпорального фокуса на интенсивность аффективных пристрастий в восприятии будущих ожидаемых событий изучались ожидаемые позитивные и негативные реакции на будущие и уже произошедшие события. Предполагалось, чем больше человек фиксирован на ожидаемом событии и больше отрицает прошлый опыт, тем более ожидаемые реакции от будущего события кажутся интенсивными, и чем больше ожидаемые события рассматриваются через призму прошлого опыта, тем в меньшей степени прогноз этих событий будет интенсивно эмоционально оцениваться и переживаться [7]. Изучение отношения, взгляда человека на свое будущее и прошлое происходит часто путем побуждения людей в экспериментальной ситуации припомнить значимые эпизоды своей жизни [9]. Так, авторы показывают, что люди легко припоминают прошлые эпизоды, содержащие как взлеты, так и падения, но склонны воображать будущее как целиком позитивное, и не склонны уделять большое внимание негативным аспектам будущего. При попытке воспроизвести будущие
возможные позитивные и негативные события позитивные — воспроизводились сразу, а негативные требовали на это больше времени.
Для объяснения подобных феноменов продуктивным представляется концепция М.Ш. Магомед-Эминова, в которой показано, что темпоральность выступает как темпоральная деятельность человека, как деятельность по конструированию, порождению временной формы. Временная форма рассматривается четырехмерно: три модуса времени связываются в протяженную целостность. Если следовать этому подходу, то временную перспективу следует дифференцировать: на временную форму и конструирование человеком временной формы, то есть временной перспективы.
Временная перспектива с точки зрения различных аспектов ее традиционного изучения: динамическая Я-концепция, автобиографические воспоминания, а также протяженность, структурированность, плотность, экспансивность временной перспективы, соотношение ее с различными возрастными этапами и т. д. — также может быть подвергнуты дифференциации. Так, например, темпоральную идентичность человека, а также «автобиографическую» идентичность личности необходимо отличать от темпоральной работы личности, в которой эта идентичность конструируется. Следовательно, во временной перспективе отмечается размещение бывшей, настоящей и будущей идентичности. Очевидно, что без признания темпоральной работы связывания этих темпоральных форм идентичности, связывания в темпоральной протяженности целостности мы не может объяснить целостность человека.
Для дальнейшего обобщения и анализа понятия временной перспективы выдвинем следующее определение: временная перспектива — это темпоральное единство модусов прошлого, настоящего и будущего в истории жизни личности. Конструирование истории бытия личности происходит в темпоральной работе личности: опыт может приобщаться и отчуждаться, размещаться в жизненном мире человека в соответствии со смысловой работой. Опыт жизни не просто вспоминается, а конструируется в работе личности и размещается в пространстве жизненного мира в единстве модусов настоящего, прошлого и будущего.
Литература
1. Абульханова К.А., Березина Т.Н. Время личности и время жизни. СПб., 2001.
2. Магомед-Эминов М.Ш. Трансформация личности. М., 1998.
3. Магомед-Эминов М.Ш. Позитивная психология. Т.1. М., 2008.
4. Миско Е.А., Тарабрина Н.В. Особенности жизненной перспективы у ветеранов войны в Афганистане и ликвидаторов аварии ЧАЭС // Психологический журнал. 2004. №3. С. 44-52.
5. Муздыбаев К. Переживание времени в период кризисов // Психологический журнал. 2000. №4. С. 5-21.
6. Нуркова В.В., Митина О.В., Янченко Е.В. Автобиографическая память: «сгущения» в субъективной картине прошлого // Психологический журнал. 2005. №2. С. 22-32
7. Buehler R., McFarland C. Intensity bias in affective forecasting the role of temporal focus // Personality and Social Psychology Bulletin. 2001. Vol. 27. P. 1480-1493.
8. Mazzoni G., Vannucci M. Hindsight bias, the misinformation effect, and false autobiographical memories // Social Cognition. 2007. Vol.25. P. 203-220.
9. Newby-ClarkI.R., Ross M. Conceiving the past and future // Personality and Social Psychology Bulletin. 2003. Vol. 29. P. 807-818.
10. Sanitioso R.B. Motivated self and recall: visual perspectives in remembering past behaviors // European Journal of Social Psychology. 2008. Vol. 38. P. 566-575.
© Квасова О.Г., 2010
