CC BY
164
УДК 347(470+410)
Р. В. Макарова
К проблеме соотношения взаимности, возмездности и английского встречного предоставления (consideration)
В современном российском частном праве представление о возмездности, на наш взгляд, несколько примитивизировалось, в то время как экономические отношения значительно усложнились. Нерелевантность понимания возмездности судебной практикой реалиям экономики отрицательно сказывается на решении практических задач.
Практическая проблема заключается в следующем. Фактически ст. 423 ГК РФ, устанавливающая презумптивную возмездность договора, одновременно значительным образом редуцирует понятие возмездности, низводя данное понятие в интерпретации судебной практики, в первую очередь Верховного суда, до идеи обмена, подчас в самом буквальном смысле: обмена материальными ценностями, имущественными благами. Думается, все же, что возмездность, с одной стороны, не всегда предполагает встречное обязательство или встречную передачу имущества в рамках одной сделки, а с другой стороны, имущественный характер обязательства не всегда подразумевает, что всякое действие, являющее собой предмет обязательства имеет имущественный характер. В этой связи представляется полезным анализ опыта английского права, которое гораздо шире понимает институт встречного предоставления.
It seems that in present-day Russian private law the notion of compensation was somewhat primitivized, while economic relations became much more complicated in the modern world. The irrelevance of understanding onerousness in judicial practice to the realities of the economy adversely affects the solution of practical problems.
The practical problem can be described as following. In fact, Art. 423 of the Civil Code of the Russian Federation, which establishes the presumptive onerousness of the contract, simultaneously significantly reduces the notion of onerousness, reducing this concept in the interpretation of judicial practice, primarily the Supreme Court to the idea of exchange, and sometimes in the most literal sense: the exchange of material values, the exchange of property benefits. It seems, however, that onerousness, on the one hand, does not always imply a counter-obligation or counter-transfer of property, and, on the other hand, the property nature of an obligation does not mean that every action constituting the content of an obligation, taken by itself, has a property character. In this regard, it seems
© Макарова Р. В., 2018
useful to analyze the experience of English law, which understands the institution of consideration much more widely.
Ключевые слова: взаимность, возмездность, встречное предоставление, двусторонний договор, синаллагматический договор, обязательства, обмен имущественными благами.
Key words: reciprocity, onerousness, consideration, bilateral contract, synallagmatic contract, obligations, exchange of material values.
Принцип возмездия в самом приземленном своем смысле находит воплощение в древней максиме «око за око и зуб за зуб». Как справедливо утверждает Р. фон Иеринг, «нет, кажется, положения грубее, пошлее и тривиальнее этого, но вместе с тем едва ли есть другое равное ему по глубине и необъятной ширине его содержания» [3]. Вопрос соотношения возмездно-сти и взаимности хотя и рассматривался в отечественной литературе, исчерпывающего разрешения не получил. Представляется, что соотнесение данных институтов отечественного права с английским институтом встречного предоставления может быть полезным в контексте выработки оптимальной модели рассматриваемого соотношения.
Практическая проблема заключается в том, что в современном российском частном праве представление о возмездности значительно упростилось, в то время как экономические отношения значительно усложнились. Указанное упрощение явилось следствием своеобразного крена судебной практики, сводящей идею возмездности к имущественному обмену.
Приведем несколько примеров подобного подхода из современной российской практики.
Так, в одном из дел суд указал: «По смыслу норм гражданского законодательства обязательственные правоотношения между участниками имущественных отношений основываются на принципах возмездности и эквивалентности обмениваемых материальных благ, недопустимости неосновательного обогащения. Эквивалентно-возмездный характер регулируемых гражданским правом имущественных отношений предполагает возмездную передачу имущественных прав одной из сторон в сделке в обмен на эквивалентно-определенное денежное либо имущественное предоставление другой ее стороной. Соблюдение принципа эквивалентности в
гражданско-правовых отношениях позволяет сохранить баланс имущественных интересов участников гражданского оборота»1. При данном подходе еще большая редукция возмездности достигается за счет отождествления возмездности и эквивалентности встречных предоставлений, что не соответствует ни букве, ни смыслу закона.
В другом деле, находясь в как бы в плену обозначенного ограниченного подхода, суд пытается буквально изобрести обмен: «Также апелляционный суд считает обоснованными доводы Ответчика о том, что сделка по внесению спорного имущества в уставный капитал Ответчика не является безвозмездной, так как согласно требованиям п. 1 ст. 423 ГК РФ, дающего понятие возмездной сделки, в случае передачи имущества в уставный капитал участник общества получает встречное предоставление в виде права на получение части прибыли общества, права на получение действительной стоимости его доли при выходе из состава участников Общества и иные.
Таким образом, нельзя признать, что между участниками общества и самим обществом при передаче имущества в уставный капитал возникают безвозмездные отношения»2.
Очевидно, что никакого встречного предоставления в виде субъективного права требования участник общества, внося имущество, не получает, и изобразить данную трансакцию в виде схемы «обязательство в обмен на обязательство» едва ли возможно. Но вместе с тем участник приобретает абстрактную правовую возможность, которая может реализоваться, а может и не реализоваться. В конечном итоге данная сделка не является безвозмездной, только лишь потому, что за ней стоит корыстный, эгоистический интерес участника, заинтересованного в экономическом процветании общества.
При этом следует принять во внимание тот факт, что возмездность представляет собой некую абстрактную характеристику договора, которая реализуется в различных формах применительно к различным видам и типам договоров. Что касается договоров синаллагматических, то в них указанная характеристика всегда будет реализована через генетический аспект синаллагматической связи обязательств, так как встречным предоставлением в таком договоре всегда будет являться именно обязательство, а не то,
1 См.: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 10.08.2011 по делу № А63-7580/2010 // СПС «Консультант плюс», подобный подход также выражен в Постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 04.06.2014 по делу № А29-1870/2013 // Консультант плюс: справ.-правовая система.
2 См.: Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.12.2008 по делу № А56-17831/2008 // Консультант плюс: справ.-правовая система.
110
что должник должен исполнить по этому обязательству. И связь эта зиждется на взаимности или взаимообусловленности, или ценностном соотношении, которым стороны наделяют эти обязательства, следовательно, теоретически синаллагматический договор всегда возмезден, так как строится на взаимном интересе сторон.
При том, что легальная дефиниция генетического уровня синаллагма-тической связи отсутствует, опираясь на доктрину, осмелимся утверждать, что данная связь представляет собой все же нечто более широкое, чем просто обмен потенциальными имущественными благами. Из опыта, в частности английского права, очевидно, что такая связь не всегда выражена в обмене, по крайней мере не в самом буквальном, прямом его смысле3 [7].
Таким образом, имеющееся регулирование и правоприменительная
„4
практика создают ситуацию, когда имманентно синаллагматический договор может оказаться безвозмездным применительно к оценке согласно критериям, обозначенным в ст. 423 ГК в толковании, придаваемом данным положениям сложившейся судебной практикой, и предположим, подпасть под запрет, установленный ст. 575 ГК РФ.
Такая ситуация возможна в условиях кризиса теории договора и непонимании подчас того факта, что отношения сторон в рамках одного договора могут складываться в результате совершения ряда взаимосвязанных сделок, с одной стороны. С другой стороны, такая ситуация возможна, когда очевидное встречное предоставление в форме передаваемого материального блага отсутствует, а корыстный, эгоистический интерес сторон в трансакции очевиден. Само значение понятия «встречного предоставления» не вполне понятно. Очевидно, что зачастую речь идет об обязательстве. Но термин «встречное» этимологически наталкивает на мысль об обмене. В учебнике по российскому гражданскому праву следующим образом определяется воз-мездность: «Возмездной называется сделка, в которой обязанности одной стороны совершить определенные действия соответствует встречная обязанность другой стороны по предоставлению материального или другого блага. Возмездность в сделке может выражаться в передаче денег, вещей, предоставлении встречных услуг, выполнении работы и т. д.» [5, т. 1, с. 350].
3 Один из ярчайших примеров последних лет: Williams v Roffey Bros. & Nicholls (Contractors) Ltd [1991] 1 Q.B. Встречным предоставлением суд посчитал «factual benefit» или фактическую выгоду от того, что ранее взятое обязательство было исполнено в срок. В этом примере можно явно увидеть ситуацию, когда обмена нет, а корыстный интерес присутствует.
4 Или несиналлагматический, но все же возмездный договор, такие ситуации тоже возможны.
Упомянутый запрет дарения, установленный в ст. 575 ГК РФ, законом идентифицируется посредством оценки трансакции на предмет наличия или отсутствия возмездности5, хотя практика и ввела иные критерии такой идентификации, которые, как представляется, не удовлетворительны6, но призваны решить практические проблемы, вызванные не вполне адекватным регулированием.
Приведем несколько примеров возможных проблемных ситуаций.
Наличествует сделка, в соответствии с которой образовательная организация проводит ряд уроков иностранного языка для работников потенциального корпоративного клиента без взимания оплаты, обусловливая данное обязательство тем, что клиент обязуется оценить качество услуг и рассмотреть вопрос о заключении долгосрочного договора на обучение. При широком взгляде на ситуацию, «обещание подумать о заключении долгосрочного договора на обучение» является надлежащим встречным предоставлением, так как представляет собой обязательство, предметом которого является во-ленаправленное действие к интересу кредитора. Практическая проблема заключается в том, что данное встречное предоставление не реализует идею обмена, т. е. встречность данного обязательства под вопросом, и уж тем более имущественного обмена в данной ситуации нет, т. е. исполнение данного обязательства вполне вероятно не создаст у кредитора приращения имущественных благ. В английском праве возможность подобного встречного предоставления не вызывает сомнений7. При этом данный договор, как представляется, является и возмездным, и синаллагматическим. И если, предположим, выяснится, что потенциальный клиент на момент заключения не собирался его исполнять, то исполнитель вправе воспользоваться всеми опциями, предоставляемыми на функциональном уровне синаллагматиче-ской связи.
5 Это следует из прямого указания п. 1 ст. 572 ГК: «По договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу, либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом».
6 Об этом речь пойдет далее, в частности, о соответствующей практики ВАС. Вместе с тем в практике встречаются дела, где суд не стал искать сложных путей и прямо признал безвозмездность квалифицирующим признаком дарения. См., например, Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 29.10.2007 № А19-4490/07-58-Ф02-8055/07 по делу № А19-4490/07-58 // Консультант плюс: справ.-правовая система.
7 Нечто подобное можно наблюдать в деле Pitt. v.P.H.H Asset Management Ltd. [1994] 1 WLR 327, где встречным предоставлением выступило обещание контрагента не вести переговоры с иными лицами в течение определенного срока.
112
Сделка, в соответствии с которой образовательная организация проводит урок без взимания платы для всех пришедших сотрудников коммерческой организации, без какого-либо обязательства со стороны коммерческой организации, также не будет безвозмездной, так как в основе ее в любом случае лежит эгоистический интерес, в частности реклама собственных услуг.
Поставщик продукции, будь то кофе или канцелярские принадлежности, в конце года преподносит всем своим действующим клиентам некий набор собственной продукции без взимания платы, единственным условием получения набора является наличие действующего договора поставки. Представляется, что данную сделку нельзя оценивать в отрыве от заключенного между сторонами договора, поскольку указанная сделка является его частью. Данная сделка небезвозмездна, в ее основе также корыстный, эгоистический интерес, а встречным предоставлением выступает приверженность клиента компании-поставщику, намерение продолжать отношения, несовершение действий, направленных на отказ от договора, на момент принятия продукции. Причем данное условие может носить характер подразумеваемого, т. е. очевидно, следовать из сложившихся взаимоотношений сторон, при этом явно не быть выраженным, то, что в английском праве называется «implied terms».
Представляется, что для правильной квалификации подобного рода ситуаций необходимо, во-первых, определить соотношение возмездности и синаллагматичности, во-вторых, обратиться к понятию возмездности, возможно его некоторым образом расширить.
Ряд авторов в отечественной литературе обращались к проблеме названного соотношения. Коротко обозначим основные направления мысли. В. А. Белов, рассматривающий гражданско-правовой договор исключительно как двустороннюю сделку, полагает, что «договоры синал-лагматические всегда будут являться частным случаем договоров возмездных. Вместе с тем, возмездные договоры нельзя сводить к одним только синаллагматическим, ибо они охватывают собой также такие односторонне обязывающие договоры, в которых встречное удовлетворение предоставляется прежде предмета договора (реальные договоры), т. е. является более широким. Следовательно, безвозмездные договоры можно будет определить, как односторонне обязывающие договоры, не предполагающие ни состоявшегося, ни будущего встречного предоставления» [2, с. 223].
С точки зрения действующего позитивного права с данными выводами нельзя согласиться, ибо возмездность в рамках действующего регулирования сводится к идее обмена имущественными благами, как было показано ранее. Собственно, об этом говорит и сам В. А. Белов: «Возмездным называется договор, согласно которому имущественное предоставление совершается каждым участником и, будучи совершенным, становится основанием обязывания другого участника» [2, с. 221]. Справедливости ради, стоит отметить, что ст. 423 ГК не столь категорична: «Договор, по которому сторона должна получить плату или иное встречное предоставление за исполнение своих обязанностей, является возмездным». По крайней мере, в ней речь не идет о непременно имущественном предоставлении, хотя и идея обмена очевидно просматривается в данной формулировке.
Верховный суд в точности воспроизводит идею В. А. Белова о тождественности возмездности обмену имущественными благами: «Для этого следует признать, что сфера применения указанной выше нормы для предпринимательских сделок ограничивается такими из них, которые по своей природе предполагают обмен имущественными ценностями, то есть являются возмездными договорами (п. 1 ст. 423 ГК РФ)»8.
При таком понимании возмездности, т. е., отождествляя возмездность и обмен, синаллагматичность и возмездность невозможно уравнять, так как синаллагматичность воплощает идею взаимности, что далеко не всегда возможно приравнять к обмену. Английское право давно смогло осознать эту мысль. Практика английского права пришла к идее о том, что consideration выражает прежде всего взаимность или взаимный интерес, который далеко не всегда воплощается в обмене. Редуцирование consideration до встречного предоставления в самом прямом значении данного понятия и сведение данного требования к идее обмена возможно лишь в односторонних договорах, да и то подчас необходимо предельно широко взглянуть на идею обмена, чтобы его там усмотреть9. В двусторонних же договорах значение consideration нельзя сводить лишь к возмездности в ее понимании отечественным правопорядком.
8 Обзор судебной практики Верховного суда Российской Федерации № 3 (2016) (утв. Президиумом Верховного суда РФ 19.10.2016) // Консультант плюс: справ.-правовая система.
9 Достаточно вспомнить известнейшей дело Carlill v Carbolic Smoke Ball Co [1893] 1 Q.B. 256
Стоит отметить, что в отечественной доктрине отсутствует четко оформившаяся концепция понимания синаллагматичности. Подчас синал-лагматические договоры приравнивается к двусторонним. Такой точки зрения придерживается и упомянутый В. А. Белов [2, с. 257]. При том, что мы считаем такое отождествление неверным, такое отождествление делает еще более невозможным утверждение о том, что договоры синаллагматические всегда возмездны, при существующем понимании возмездности в отечественной практике и законе. Самым простым и очевидным примером такой невозможности является договор поручения при отсутствии условия о вознаграждении поверенного (ст. 972 ГК РФ) и наличии обязательства доверителя компенсировать издержки поверенного (ст. 975 ГК РФ).
Собственно этот же пример показывает и несостоятельность довода о том, что «безвозмездные договоры можно будет определить как односторонне обязывающие договоры».
Вместе с тем отметим, что с позиции de lege ferenda мы согласны с приведенным тезисом В. А. Белова: «договоры синаллагматические всегда будут являться частным случаем договоров возмездных». Но для того чтобы утверждать данный принцип, необходимо по-иному понимать возмездность. Об этом скажем далее. А пока рассмотрим другие взгляды на соотношение возмездности и синаллагматичности.
В классическом отечественном учебнике по гражданскому праву под редакцией Е. А. Суханова [5] синаллагматичность и возмездность рассматриваются как характеристики различных плоскостей или пониманий договора, не пересекающихся между собой. Данный подход является преемством идеи, выраженной О. С. Иоффе: «Термин "договор" не всегда употребляется в одном и том же значении этого слова. Помимо того, что так именуется соглашение сторон, иногда под договором понимают самое обязательство, возникающее из такого соглашения, а в некоторых случаях этот термин обозначает документ, фиксирующий факт возникновения обязательства по воле его участников» [4, с. 26].
Так, согласно позиции, выраженной в названном учебнике, синаллаг-матичность - характеристика договора-правоотношения [5, т. II, с. 141], а возмездность - характеристика договора-сделки [5, т. I, с. 350]. Такой подход кажется бесполезным с практической точки зрения. С данной позицией сложно согласиться еще и потому, что она в значительной степени упрощает сложный феномен, каким является договор, низводя его до синонимов понятий «сделка» и «обязательство». Хотя современная практика убедительно подталкивает нас к выводу о том, что договор представляет собой нечто
115
нетождественное ни сделке, ни обязательству. Нетождественность договора обязательству убедительно доказал К. И. Скловский [6].
В научно-практическом комментарии ГК под редакцией А. Г. Карапе-това, договор синаллагматический определяется как договор двусто-ронне обязывающий, возмездный, по которому предметом взаимных обязательств является предоставление друг другу экономических благ (встречных предоставлений)10. С этим определением мы в целом согласимся, сделав, однако, ряд ремарок. С одной стороны, автор справедливо дифференцирует договор синаллагматический и двусторонний, с другой стороны, следовало бы акцентировать внимание на том факте, что ситуация синаллагматического договора не исчерпывается приведенной выше, т. е. договором менового характера, так как из этого описания выпадают договоры типа простого товарищества. Спорной представляется также идея сведения встречных предоставлений исключительно к экономическим или имущественным благам11. Наконец, как было сказано выше, такое определение справедливо при определенном понимании возмездности.
Далее автор утверждает важный тезис. Не каждый безвозмездный договор представляет собой договор дарения, для идентификации договора как договора дарения необходимо установить animus donandi, что означает намерение одарить12. Очевидно, что в практическом смысле такое наставление бесполезно, так как чужие намерения установить возможно лишь по внешним проявлениям. И внешним проявлением такого намерения и, следовательно, критерием демаркации договора дарения от непоименованного безвозмездного договора, по мнению автора, является наличие либо отсутствие какого-либо интереса для лица, совершающего предоставление.
Наличие какой-либо встречной выгоды или корысти может проявляться в чем угодно, и в этом случае договор не является договором дарения, а представляет собой непоименованный безвозмездный договор.
Во многом данный подход основан на следующей позиции Президиума ВАС РФ: «В соответствии с пунктом 1 статьи 572 Гражданского кодекса по договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или
10 Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 Гражданского кодекса РФ {электронное издание. Редакция 1.0}/ отв. ред. А. Г. Карапетов. М.: М-Логос, 2017. С. 842. Авт. комментария: А. И. Савельев.
11 С таким подходом можно огласиться, только с учетом широкого понимания имущественных благ, не сводя их сугубо к тому, что имеет денежную оценку (подробнее об этом см.: [1])
12 Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 Гражданского кодекса РФ {электронное издание. Редакция 1.0}/ отв. ред. А. Г. Карапетов. М.: М-Логос, 2017. С. 846. Авт. комментария: А. И. Савельев.
116
обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом.
Из содержания приведенной нормы следует, что безвозмездность передачи имущества является признаком договора дарения, но не единственным. Обязательным квалифицирующим признаком договора дарения является вытекающее из соглашения сторон очевидное намерение дарителя передать имущество в качестве дара (указание на это содержится в Постановлении Президиума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 25.04.2006 № 13952/05).
Таким образом, дарение имущества предполагает наличие волеизъявления дарителя, намеревающегося безвозмездно передать принадлежащее ему имущество иному лицу именно в качестве дара (с намерением облагодетельствовать одаряемого), а не по какому-либо другому основанию, выте-
13
кающему из экономических отношений сторон сделки» .
Вместе с тем вполне очевидно, что сделка, за которой стоит корыстный интерес, «вытекающая из экономических отношений сторон», безвозмездной названа быть не может. Просто возмездность проявляет себя несколько сложнее, чем встречное предоставление имущественной ценности в рамках этой же сделки.
Подводя итог, приведем слова Р.Ф. Иеринга: «Возмездность обуславливает собой известное действие, на которое подобным же действием отвечает и другая сторона. Юридическая форма возмездности14 - двусторонний или обременительный договор. Логика двустороннего договора: каждый ищет собственной выгоды и убежден, что другой поступает так же» [3].
Подводя итог вышесказанному отметим, что возмездность - проявление свойственного человеку эгоизма и может принимать разнообразные формы. De lege ferenda возмездность не должна исчерпываться обменом имущественными ценностями. Возмездность присутствует всегда, когда есть корыстный, эгоистический интерес. Синаллагматический договор априори возмезден, так как основывается на идее взаимообусловленности, т. е. на взаимном интересе. Между тем современная судебная практика значительным образом редуцировала понятие возмездности, тогда как в английском праве идеи возмездия или возмездности и взаимности фактически
13 Постановление Президиума ВАС РФ от 04.12.2012 № 8989/12 по делу № А28-5775/2011-223/12 // Консультант плюс: справ.-правовая система.
14 Уточним, пожалуй, «идеальная юридическая форма».
117
тождественны и выражаются во взаимном интересе через институт consideration, что, как представляется, в большей степени соответствует реалиям рыночной экономики.
Список литературы
1. Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. - М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1940. - С. 41.
2. Белов В. А. Гражданское право: в 4 т. Т. II. Общая часть: в 2 кн. Кн. 2. Факты: учеб. для академического бакалавриата и магистратуры. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Юрайт, 2016.
3. Иеринг Р. Цель в праве. - СПб.: Изд. Н. В. Муравьева, 1881. - Т. 1. - С. 95-96.
4. Иоффе О. С. Обязательственное право. - М.: Юрид. лит., 1975. - С. 26.
5. Российское гражданское право: учеб.: в 2 т. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права; Т. II: Обязательственное право / отв. ред. Е.А. Суханов. - 2-е изд., стереотип. - М.: Статут, 2011. - 958 с.; 1208 с.
6. Скловский К. И. Сделка и ее действие. - М.: Статут, 2012.
7. Holmes O. W. The Common Law. University of Toronto Law School. Typographical Society, 2011. - Р. 260-261.
