К проблеме региональных словообразова- тельных моделей в ойконимии (об ареале с конверсионным образованием ойконимов от названий храмов) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

мени). Спб.,1904.

Хессен Р. Технические приемы драмы / пер. В.В. Слад-копевцева (гл. V. Четыре приема. «Честь») // Библиотека Театра и искусства. Спб., 1911. № 3. Briefe H. Sudermanns an seine Frau (1891-1924). Hrsg. von Dr. I. Leux. Stuttgart und Berlin, 1932. Письмо из Киссин-гена от 26 августа 1905 г.

Kappstein Th. Hermann Sudermann als Erzahler // Sudermann H. «Der verwandelte Facher» und zwei andere Novellen. Leipzig: Philipp Reclam, 1918. //Panzer A. Hermann Sudermann - eine politische Biographie Hermann Suderman: Werk und Wirkung. Wurzburg, 1980.

Schiller. Nationalmuseum. Deutsches Literaturarchiv. Marbach am Neckar, 1969.

Sudermann H. Im Zwielicht. Zwanglose Geschichten. 24 Aufl. Stuttgart, 1899.

Uber dieses Buch // Sudermann H. Litauische Geschichten. Munchen: DTV, 1969.

3. Проблемы лингвистической регионалистики

К ПРОБЛЕМЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ МОДЕЛЕЙ В ОЙКОНИМИИ (ОБ АРЕАЛЕ С КОНВЕРСИОННЫМ ОБРАЗОВАНИЕМ ОЙКОНИМОВ ОТ НАЗВАНИЙ ХРАМОВ)

Современная ономастика развивается настолько динамично, что представления об именах собственных как о лингвистическом объекте изменяются кардинальным образом - во-первых, имя собственное обозначает не единичный объект, а десятки, сотни и тысячи однородных объектов, во-вторых, одно и то же имя может относиться к самым разным объектам. Так, название Москва - это и название реки, и название города, а также название бассейна, располагавшегося когда-то на месте храма Христа Спасителя, название футбольного клуба, фотоаппарата, пишущей машинки и т. д. Анализ признаков имен собственных все больше убеждает в том, что между именами собственными и именами нарицательными на самом деле больше сходств, нежели различий.

Если традиционная ономастика - антропонимика и топонимика - еще 50-60 лет назад предпочитала иметь дело с одиночными онимами, будь то антропонимы или топонимы, то ныне объектом внимания лингвистов все чаще оказывается ономастикон языка в целом, онома-

части классицизм, но и чутко улавливает веяния современных ему исканий литературы натурализма. Ему, человеку с материалистическим мировосприятием, сложившимся не без влияния Геккеля и Гете, чужды декаденты рубежа веков, акцентировавшие иррациональное, мистическое. Зудерман является знаковой фигурой своей эпохи. Его творчество более сорока лет «отмечало всякое колебание в атмосфере духовной жизни» [А.К. 1895: 183], став «культурно-историческим документом высокого уровня» [Uber dieses Buch 1969: 1].

Литература

А.К. Из Германии // Русское богатство. Спб., 1895. № 10. Браудо Е.М. Новые течения немецкой мысли (19181922). Пг.: Начатки знаний, 1922. МерингФ. Герман Зудерман // Меринг Ф. Литературно-критические статьи. М.; Л.: Academia, 1934. Франке К. История немецкой литературы в связи с развитием общественных сил (с V в. до настоящего вре-

А.А. Бурыкин

Статья посвящена изучению региональных ойконимов, основы которых соотносительны с названиями православных храмов и храмовых престольных праздников. Рассмотренный материал наглядно показывает, что словообразовательные характеристики ойконимов могут демонстрировать региональные различия, укладывающееся в представления о диалектном составе и членении русского языка. На антропонимическом материале формулируется определение объекта региональной и диалектной ономастики - преимущественно языковых единиц, специфических не в лексическом, а в словообразовательном отношении.

Ключевые слова: русская диалектология, региональная ономастика, словообразование ойконимов.

сикон как система. Соответственно, увеличиваются объемы материала, который привлекают к своим исследованиям ономасты, и самое главное - в ономастике все чаще используются методы статистической обработки или оценки материала. Без этих методов нельзя было обходиться и ранее: например, динамика антропоними-кона по разным периодам (временным срезам) или по разным регионам неизбежно оценивается, прежде всего, на основе количественных данных. Впечатляют статистические данные по отдельным онимам, которые извлекают из корпуса онимического материала исследователи: например, по имеющимся в Интернете данным среди названий улиц городов России до сих пор первые три места принадлежат названиям Советская, Ленина и Октябрьская; комментарии тут, думается, излишни...

Исследования в области русской диалектной и региональной ономастики, развернувшиеся на основе сбора материала, изучения и лексикографического описания диалектной лексики, позволили аккумулировать и сделать доступным для исследователей значительный объем нового, ранее не описывавшегося и почти не известного ономастического материала [Щербак 2006: 245-284]. Вместе с тем, диалектная ономастика, или диалектная ономастическая лексикология, находится как бы в противоположении собственно диалектной лексикологии. В отдельных классах диалектных онимов просто не оказывается и не может быть места диалектным онимическим основам: поскольку в русском оно-мастиконе почти полностью отсутствуют собственно славянские имена, мы не можем говорить о диалектных основах в антропонимике - тут незначительный процент материала может составлять только такой разряд они-мов, как прозвища [Образцова 2007]. Степень производ-ности онимов от диалектных основ по существу обессмысливает рассмотрение ареальных характеристик производных онимов. Приведем один пример. Можно описывать ареалы слов «петух» и «кочет», однако нет уверенности в том, что с ареалами распространения этих слов будут совпадать ареалы распространения ойконимов Петухово, Петушки и Кочетово, Кочетовка. Скорее есть уверенность в обратном: эти ареалы совпадать не будут - и, понятное дело, нет почти никакого смысла в лингвогеографическом изучении современного распространения фамилий Петухов и Кочетов. Впрочем, для сельских местностей здесь можно будет разглядеть антропонимические ареалы, которые не обязательно будут коррелировать с ареалами лексем «петух» и «кочет».

Отсутствие онимических основ, соотносительных с лексическими диалектизмами, в ономастическом, прежде всего в антропонимическом, материале побуждает несколько по-иному формулировать определение объекта региональной и диалектной ономастики. Объектом региональной и диалектной ономастики оказываются преимущественно языковые единицы, специфические не в лексическом, а в словообразовательном отношении. Эта ситуация вполне сравнима с той, которая имеет место при оценке материала по диа-

лектной лексике, собранного в относительно недавнее время: в этих материалах словообразовательные диалектизмы занимают весьма значительное место. Более того, именно словообразовательные диалектизмы составляют тот класс слов, который является инновациями в современных диалектах и который, в конце концов, обеспечивает пополнение лексического состава диалектов и, очевидно, в какой-то степени поддерживает образование диалектных дистинкций хотя бы в новом качестве - на уровне словообразования и морфологии. Увеличивающееся количество и особенная роль словообразовательных диалектизмов особенно наглядно видны на материалах пробного выпуска «Лексического атласа русских народных говоров» (2004), в котором особое место - и в выполненной части работы, и на перспективу - занимают словообразовательные и мотивационные карты. А это означает, что так или иначе внимание исследователей привлекается не к самому архаическому слою диалектной лексики, который составляют лексические диалектизмы, а к диалектно специфическим производным словам, которые составляют явные инновации по отношению к непроизводным собственно лексическим диалектизмам [Бурыкин 2006: 370-385]. Как показывает исследование А.С. Щербак, в региональной ономастике сочетаются собственно диалектные формы языка и региональные формы языка, т. е. факты русского литературного языка, десонстри-рующие локальную специфику.

Изучение региональной ойконимии, как бы ни менялось понимание ономастики, по-прежнему имеет одной из своих первоочередных задач установление происхождения, или этимологии, ойконима. В этом плане по отдельным регионам достигнуты значительные успехи, сопряженные со сбором и накоплением большого количества фактического материала [Попов 2003]. Однако увеличение количества описываемых фактов ведет к осложнению задач его интерпретации. В частности, при обсуждении вопроса о производных онимах, даже если характер основы онима ясен, очень часто возникает вопрос о том, от какого именно класса онимов является производным тот или иной ойконим - от топонима или от антропонима, и если от антропонима, то от какого именно: восходит ли название населенного пункта к личному или фамильному имени первопоселенца, отражает ли название личное или фамильное имя владельца имения или урочища, имя некоей почитаемой личности наподобие местного святого или блаженного, или оно дано в честь каких-либо участников исторических событий ХХ в., может ли оно быть связанным с фамильным именем, некогда образованным от топонима. Эти вопросы имеют не только частное значение, связанное с интерпретацией отдельных ойконимов, но приобретают методологический характер при увеличении объема материала и в особенности, как показывают работы В.Л. Васильева [Васильева 2005, 2006], при расширении хронологических границ ойконимиче-ского материала.

Объектом исследования в настоящей работе являются ойконимы, основы которых соотносительны с

названиями православных храмов и храмовых престольных праздников - воздержимся от формулировки, согласно которой эти ойконимы оценивались бы как образованные от названий храмов и престольных праздников. Мы хорошо знаем, что с этими основами связаны многочисленные и широко распространенные фамильные имена: Архангельский, Богословский, Вознесенский, Рождественский, Успенский и т. д. Однако, как представляется, степень вероятности образования ой-конимов такого типа от антропонимов является весьма низкой - мы знаем, что соответствующие фамилии получили распространение среди лиц духовного звания в XIX в., а это означает, что среди онимов с такого рода основами вероятность появления отантропонимических наименований очень мала.

Выбор материала намеренно ограничен теми названиями храмов и праздников, которые не соотносятся с именами святых и соответственно с личными именами -в этом случае разные группы онимов, т. е. ойконимы, восходящие к названиям храмов и восходящие к личным именам, было бы невозможно или крайне трудно отграничить друг от друга. Исключение нами сделано только для одного имени - имени Николая, наиболее почитаемого святого.

Материал, выбранный из справочника почтовых индексов России, охватывающего с максимальной полнотой всю терииторию РФ, показывает, что ойконимы образуются от названий храмов и престольных празд-

ников, а также от соотносительных с ними онимов более низкой степени производности, по семи словообразовательным моделям:

1) ойконимы на -ка: Вознесенка;

2) ойконимы на -овка: Вознесеновка;

3) ойконимы на -овское: Вознесеновское;

4) ойконимы на -ская: Вознесенская;

5) ойконимы на -ский: Вознесенский;

6) ойконимы на -ское: Вознесенское;

7) ойконимы, образованные от названий храмов и праздников семантическим способом или по конверсии: Вознесенье.

Помимо перечисленных моделей, существуют довольно разнообразные производные модели, в частности модели образования сложных слов, где рассматриваемый ойконим в той или иной производной форме занимает первую позицию (ср. Спас-Демянск, Николо-Полома и т. п.) или вторую позицию (ср. Чел-наво-Покровское и Челнаво-Рождественское в Соснов-ском районе Тамбовской области, Хобот-Богоявленское в Первомайском районе Тамбовской области). Представлены в материале и составные ойконимы, а также ойконимы с первым компонентом Ново-. Заметим, что от рассматриваемых здесь производящих основ отсутствуют ойконимы с компонентом Старо-.

Рассмотрим общую частотность вариантов ойкони-мов, образованных от названий приходов и престольных праздников (табл 1).

Таблица 1

Частотность вариантов ойконимов, образованных от названий приходов и престольных праздников

Архангел - 1 Архангеловка - 1 Архангельск - 1 Архангельская - 1 Архангельское - 34 Прасковея - 1 Прасковьино - 1 Пятница - 4 Пятница- - 2* Пятницкая - 1 Пятницкое - 3

Благовещенка - 7 Благовещенск - 2 Благовещенское - 5 Благовещенье - 2 Преображение - 2 Преображенка - 12 Преображеновка - 4 Преображенская - 1 Преображенский - 1 Преображенское - 3

Богородицк - 1 Богородицкое - 10 Богородск - 3 Богородское - 21 Преполовенка - 1

Богослов - 1 Богословка - 10 Богослово - 2 Богословское - 1 Пречистенское - 1 Пречистинка - 1 Пречистое - 3 Пречисто- - 1

* Дефис означает, что данная производящая основа входит в состав сложных ойконимов, знак + ■ входит в структуру составных ойконимов.

то, что данный компонент

Богоявление - 2 Богоявленка - 1 Богоявленск - 1 Богоявленская - 1 Богоявленское - 1 Покров - 13 Покровка - 44 Покрово- - 7 Покров- - 1 Покровск - 3 Покровская - 1 Покровский - 1 Покровское - 34

Воздвиженка - 10 Воздвиженская - 1 Воздвиженский - 1 Воздвиженское - 5 Воздвиженье - 1 Рождественка - 8 Рождествено - 15 Рождественск - 1 Рождественская - 2 Рождественский - 2 Рождественское - 9 Рождество - 2

Вознесенка - 16 Вознесеновка - 5 Вознесеновское - 1 Вознесенская - 3 Вознесенский - 4 Спас - 2 Спас- - 9 Спасо- - 1 Спасск Спасская - 1

Вознесенское - 6 Вознесенье - 4 Спасская+ - 2 Спасский - 1 Спасские - 1 Спасское - 24

Воскресенка - 3 Воскресеновка - 6 Воскресенск - 2 Воскресенская - 1 Воскресесенский - 1 Воскресенское - 23 Воскресенье - 1 Сретенск - 1 Сретенское - 2 Сретенье - 2

Никола - 5 Николо- - 22 Николино - 1 Никольск - 8 Никольская - 2 Никольская+ - 1 Никольский - 5 Никольско- - 1 Никольское - 85 Троица - 8 Троице- - 1 Троицк - 11 Троицкая - 2 Троицкая+ - 3 Троицкие+ - 1 Троицкий - 5 Троицкий+ - 4 Троицкое - 36 Троицкое- - 2 Троицко- - 1

Петропавловка - 19 Петропавлово - 1 Петропавловск - 4 Петропавловская - 2 Петропавловский - 1 Петропавловское - 6 Успенка - 15 Успеновка - 4 Успенская - 1 Успенское - 15 Успенье - 2

Выявленные словообразовательные модели интересующих нас ойконимов имеют неоднородное географическое распределение.

Ойконимы с компонентами -ка и -овка имеют практически повсеместное распространение, но, вместе с тем, как хорошо известно по соответствующей литературе, ойконимы такого типа характерны для территорий распространения переселенческих говоров, представляющих самые разные волны миграции на юг, в Сибирь и на Дальний Восток. Модель образования ойконимов на -ка в этой их группе является гораздо более продуктивной, нежели модель на-овка, которая вообще представлена единичными формами.

Ойконимы с компонентом -ск количественно являются малочисленными и не образуют какого-либо определенного ареала - они фиксируются повсеместно. Можно думать, что эти ойконимы являются преобразованиями ойконимов на -ская, -ское или -ский.

Ойконимы с компонентом -ское являются высокочастотными, и в их распределении, как и для ойконимова на -ка и -овка, почти невозможно усмотреть какие-либо определенные ареалы. Они встречаются и в Европейской части России, в равной мере на севере и на юге, и в ареалах территорий позднейшего заселения.

Ойконимы с компонентами -ский и -ская в количественном отношении заметно уступают ойконимам на -ское. Мы полагаем, что адъективные модели образования ойконимов по происхождению, по функционированию и, как можно полагать по некоторым наблюдениям, по ареалам распространения связаны с бытованием ойконимических апеллятивов - названий типов населенных пунктов. Общераспространенные ой-конимы на -ское соотносятся с апеллятивом «село», ойконимы на -ская, соотносимые по большей части с апеллятивом станица, распространены преимущественно на юге Европейской части России (реже такие названия связаны с наименованием железнодорожных станций). Ойконимы на -ский соотносятся на севере России с апеллятивом «погост» - диалектным субститутом или синонимом слова «село», в других регионах они соотносятся с апеллятивом «хутор» или поздним апеллятивом «поселок», а в Сибири - с апеллятивом «острог».

Как это ни странно и ни неожиданно, но ойконимы, образованные от названий храмов и престольных праздников по конверсии, при всей относительной немногочисленности - а они явно уступают в количественном отношении всем другим моделям - отчетливо укладываются в два конкретных ареала, имеющих весьма определенную локализацию, но разный объем и разную степень определенности.

Архангел - 1 ойконим - Владимирская область;

Благовещенье - 2 ойконима - Ивановская и Вологодская области;

Богослов - 1 ойконим - Костромская область;

Богоявление - 2 ойконима - Нижегородская область (2);

Воздвиженье - 1 ойконим - Ивановская область;

Вознесенье - 4 ойконима - Ивановская, Архангельская, Ленинградская, Калужская области;

Воскресенье - 1 ойконим - Костромская область;

Никола - 5 ойконимов - Костромская (2), Вологодская, Кировская, Тверская области;

Прасковея - 1 ойконим - Ставропольский край;

Пятница - 2 окйонима - Московская область (2);

Преображение - 2 ойконима - Липецкая область, Приморский край;

Покров - 13 ойконимов - Ярославская (3), Костромская, Владимирская и Нижегородская (по 2), Вологодская, Тверская, Калужская области (по 1);

Рождество - 2 ойконима - Тверская и Смоленская области;

Спас - 2 ойконима - Ярославская и Костромская области;

Сретенье - 2 ойконима - Ярославская и Кировская области;

Троица - 8 ойконимов - Рязанская (2), Ярославская, Костромская, Псковская, Кировская, Тюменская области, Красноярский край;

Успенье - 2 ойконима - Вологодская и Орловская области.

Хотя, что само по себе весьма любопытно, ойконимы, образованные по данной модели, в единичных случаях встречаются на территориях позднего заселения - Ставропольский край, Тюменская область, Красноярский край, Приморский край - их количество на тех территориях незначительно мало. Гораздо существеннее то, что основная масса ойконимов этого типа фиксируется в граничащих друг с другом областях, лежащих к юго-востоку, к востоку и к северо-востоку от Москвы - это Липецкая, Рязанская, Владимирская, Московская, Ивановская, Тверская, Костромская, Нижегородская, Вологодская, Ленинградская, Кировская область и Республика Коми. Эти области и составляют ареал образования ойконимов от названий храмов с использованием данной редкой и нетипичной для указанного разряда ойконимов модели. В этом же ареале имеют распространение и сложные, а равно составные ойконимы, содержащие не-осложненные, немодифицированные производящие компоненты ойконимов.

Второй ареал распространения ойконимов, образованных по конверсии от названий храмов и престольных праздников, - это гораздо менее выразительный и несравненно бедный по фактическому насыщению ареал областей, расположенных к юго-западу и западу от Москвы - в него входят Орловская, Калужская, Смоленская и Псковская области. Этот явно маргинальный ареал как бы уравновешивает основной, главный ареал образований ойконимов от названий храмов и престольных праздников по конверсии. Принимая во внимание то, что главный ареал распространения разбираемых ойкони-мов тяготеет к севернорусским говорам, можно предполагать, что какие-то территориальные группы населения к западу от Москвы имеют исторические связи с территориями к востоку от Москвы, хотя пока, при отсутствии

других данных, такой вывод трудно подтвердить чем-либо иным.

Напрашивается вопрос: с чем связано формирование и сохранение данного ареала, в котором названия храмов точно соотносятся с современными названиями населенных пунктов? Как нам кажется, этот феномен имеет определенные причины этнолингвистического характера. Отмеченный нами ареал распространения ойконимов данного типа к востоку от Москвы в недавнем прошлом характеризовался относительно низкой плотностью населения и, кроме того, отсутствием каких-либо миграций и переселений, которые могли бы исказить ойконимиче-ский ландшафт за счет переименований или новых именований, что могло бы отразиться и на изменении словобразовательных характеристик ойконимов.

Рассмотренный материал, как нам кажется, более чем наглядно показывает, что словообразовательные характеристики ойконимов, как и словообразовательные типы, модели, суффиксы и формативы онимов других разрядов, могут демонстрировать региональные различия, укладывающиеся в представления о диалектном составе и членении русского языка. Возможно и ожидаемо то, что словообраовательные характеристики онимов будут в чем-то расходиться с данными по словообразованию имен существительных и именных частей речи по тем же самым диалектам и говорам, однако же ономастические материалы, как показывает опыт их описания, явственно указывают на региональную и диалектную специфику локальных вариантов русского ономасти-кона.

Литература

Бурыкин А.А. Лексический атлас русских народных говоров: пробный выпуск // Лексический атлас русских народных говоров: мат-лы и исследования. СПб.: Наука, 2006.

Васильев В.Л. Архаическая топонимия Новгородской земли (Древнеславянские деантропонимные образования). Великий Новгород, 2005. Васильев В.Л. Славянские топонимические древности Новгородской земли: исследование деантропонимных названий на общеславянском фоне: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 2006.

Образцова О.А. Личные имена поунженской деревни начала ХХ в. (на материале произведений Е.В. Честнякова и живых кологривских говоров): автореф. дис ... канд. филол. наук. Ярославль, 2007. Попов С.А. Ойконимия Воронежской области в системе лингвокраеведческих дисциплин. Воронеж: Издательский дом Алейниковых, 2003. Щербак А.С. Проблемы изучения региональной ономастики. Ономастикон Тамбовской области. Тамбов, 2006.