CC BY
91
В. М. Сорокин
К ПРОБЛЕМЕ ПСИХОЛОГИИ ОБРАЗА НЕЗРЯЧЕГО В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ
Феномен нарушенного развития разнообразно представлен на уровне не только научного, но и обыденного и художественного сознания. В специальной психологии весьма редко обращаются к изучению художественных репрезентаций нарушений психофизического развития, считая подобные воспроизведения ненаучными и, следовательно, неадекватными.
Вместе с тем в научном сознании бытует точка зрения, что произведения искусства и литературы в изображении инвалидов точно воспроизводят социальные установки общества по отношению к ним. На интуитивно-эмпирическом уровне это положение кажется сколь очевидным, столь и логически трудно доказуемым. Именно поэтому его чаще всего используют в качестве аксиомы.
Художественные образы людей с отклонениями в развитии представляют собой определенные попытки не только охарактеризовать их социальное положение, но и проникнуть в их психологию. В этом отношении богатый литературный и живописный материал представляют собой особую форму существования специальной психологии, к великому сожалению, еще так мало востребованный современными исследователями.
В специальной психологии и педагогике интерес к содержанию художественных образов инвалидов в литературе и искусстве в последнее время возрастает в связи с появлением весьма интересных и глубоких исследований по истории специального образования в России и за рубежом. В этом отношении литературные и живописные произведения представляют собой особую форму существования специальной психологии, к великому сожалению, еще так мало востребованную современными исследователями.
Кроме того, в последнее время проблемы «особого человека» (человека с ограниченными в отношении здоровья возможностями) весьма активно исследуются в кинематографе, прежде всего — американском, в меньшей степени — в европейском, и практически остаются не затронутыми в отечественном кино, что выразительно отражает безразличное отношение современного российского общества к инвалидам. Это особенно показательно в связи с тем, что идея акцента на сохранных возможностях инвалида была высказана в искусстве раньше, чем в области научного сознания. В психологии впервые эта мысль прозвучала в исследованиях Г. Я. Трошина, который неоднократно отмечал, что в ненормальности ребенка люди видят только болезнь, в то время как имеется колоссальное количество областей, не незатронутых ею.
Классическим примером художественного анализа психологии слепого человека можно считать повесть В. Г. Короленко «Слепой музыкант», подвергшуюся весьма резкой критике незрячего философа А. И. Щербины. Думается, что эта критика верна
© В. М. Сорокин, 2011
только в частных и не самых важных деталях. Повесть посвящена становлению личности незрячего молодого человека, развитию его нравственного сознания, жизненного самоопределения, в конечном счете, проблемам его воспитания. Слепота выбрана писателем как условие, при котором подвергаются испытаниям сила человеческого характера, любовь, способность в взаимопомощи. Подчеркнем, что это только условие, вместо слепоты могли быть голод, глухота, сиротство, война и пр. Для В. Г. Короленко мир чувств человека, его отношений с другими людьми не может быть специфичным при слепоте. Он един для всех. В этом смысле идея общности закономерностей психического развития в норме и при наличии патологии по праву принадлежит не только психологу Г. Я. Трошину, но и писателю В. Г. Короленко.
Глаза человека — одна из наиболее выразительных деталей его внешности, а взгляд — важнейшее паралингвистическое средство общения между людьми и вместе с тем древнейший, в филогенетическом смысле, канал коммуникации. Именно поэтому патология глаз и нарушение зрения особенно привлекают внимание окружающих. В этом отношении слабовидение и слепота справедливо рассматриваются не только как форма нарушения познавательной деятельности человека на уровне чувственного познания, но и как серьезный косметический дефект.
Видимо, в силу этого в живописи и скульптуре слепота отображается чаще остальных форм инвалидности, так как обладает особой пластической выразительностью и связанным с ней определенным набором представлений об особенностях внутреннего мира слепых. Эти представления по большей мере предрассудочны, продуцируются обыденным сознанием и мало изменчивы, в отличие от динамики научных представлений в тифлопсихологии. На этот факт указывал еще в конце XIX столетия один из выдающихся русских психологов Г. И. Челпанов. Попутно отметим, что художественная литература, в отличие от живописи, чаще обращается к воспроизведению образов людей с ментальными и поведенческими нарушениями. Редкое, хотя и не единичное исключение, представляет повесть В. Г. Короленко «Слепой музыкант», упомянутая выше.
В подавляющем большинстве случаев образ человека, лишенного зрения, представлен как символическое воплощение беззащитности, страдания, одиночества, несправедливости, нищеты. Очень часто незрячие изображены в качестве народных сказителей, бродячих музыкантов и певцов, людей просящих подаяния или погруженных в глубокие рефлексивные, близкие к трансу раздумья.
При всей схожести символистской трактовки образов незрячих, сказанное не означает, что они лишены черт индивидуальной неповторимости, скорее, напротив. Просто образ незрячего, с точки зрения решения идейных, художественных задач, воплощения авторского замысла, весьма удобен для однозначного воздействия на нравственное и эстетическое сознание зрителя.
Безусловно, в этом ряду есть определенные и весьма выразительные исключения, к сожалению, крайне редкие, ломающие все каноны изображения и трактовки образа незрячего. В них слепота — не синоним несчастья, не причина страдания. Она несет куда более серьезную смысловую, мифологическую, метафизическую и социальную нагрузку. Хрестоматийным примером здесь может выступать картина великого фламандского художника Питера Брейгеля Старшего «Слепые, или Притча о слепых» (1568), обращающая нас к старинной библейской притче, мораль которой, по сути, не имеет прямого отношения к незрячим.
В этом же ряду стоит картина М. В. Нестерова «На Руси. Душа народа». На этом полотне слепой изображен совсем не для того, чтобы вызвать жалость, сострадание и переживание несправедливости. Автор ставил совсем иные задачи. На его картине слепой выступает в особом качестве — он повествует о судьбах родины в трагические моменты ее истории. В таком контексте образ слепого приобретает совершенно иной смысл, далеко выходящий за пределы физического недуга.
Картина М. В. Нестерова (1862-1942) «Христиане», которая позже получит название «На Руси (Душа народа)», — одно из монументальных, трагико-эпических произведений художника. М. В. Нестеров работал над этим полотном с 1905 по 1917 гг., в наиболее драматичный период новейшей истории России. В нем отражаются его способности не только как гениального художника, но и как прозорливого философа, мыслителя, для которого судьба России неотделима от собственной жизни. Творец пытается ответить на вопросы: «кто мы? откуда мы? куда идем?»
Сюжет картины воспроизводит многолюдье крестного хода. Но это шествие символическое, ибо в нем объединены персонажи из разных периодов русской истории. Художник показывает Россию во всей ее духовной и интеллектуальной мощи. Христос на картине присутствует лишь в виде старинной потемневшей иконы Спаса. Справа обращает на себя внимание «христова невеста» с горящей свечой в руке. Там же, в группе женщин в белых холщовых паневах, — «христа ради юродивый» — человек, добровольно принимающий облик умалишенного, чтобы жить по закону правды. Вместе с народом идут Л. Н. Толстой, Вл. Соловьев, А. А. Блок, Ф. М. Достоевский. За фигурой последнего помещен его герой Алеша Карамазов. Шествие движется вдоль берега Волги. М. В. Нестеров выбирает именно эту реку, напоминая о том, какую великую роль она играла в истории России. Перед толпой, намного опередив ее, идет мальчик в крестьянском платье с котомкой за плечами и с расписным туеском в руке. Это смысловой центр картины. Художник словно говорит словами Евангелия: «Не войдете в царство небесное, пока не будете как дети». Именно ребенок оказывается самым совершенным выражением души народа.
На картине гениального живописца нет ничего случайного. Каждая деталь имеет определенное значение. Не случайным можно считать и то, что на переднем плане, где, как правило, располагаются персонажи, несущие основную смысловую нагрузку, помещен образ не Спасителя или одного из писателей и мыслителей. Здесь мы видим ослепшего солдата в шинели образца первой мировой войны, которого ведет за руку сестра милосердия. Стало быть, слепой солдат — главный персонаж этого многофигурного эпического полотна. Очевидно, автор хотел связать исторические времена воедино, прошлое с настоящим и будущим. В этом смысле слепой солдат и сестра милосердия — прямое указание на время настоящее (первая мировая война). Но, видимо, это не просто иллюстрация к современным художнику событиям.
Образ сестры милосердия в его визуальном построении читается весьма однозначно. Конечно, это ангел-спаситель, художественное воплощение идеи непобедимости добра и вечного служения ему. Незрячий солдат — сложный и многозначный образ, символизирующий, прежде всего, бескорыстие и жертвенность в служении отечеству, стойкость, мужество и душевную силу, не дающую пасть духом даже в отчаянной ситуации, и, наконец, подвиг, но не возвышающий героя над народом, а еще сильнее сплачивающий его с ним. И только в этом единстве разных людей, в соборности сила России.
Слепота у Нестерова означает не слабость и разъединенность, а силу единства, не дающую человеку сбиться с пути и погибнуть. Как образ самого солдата, так и эмоциональный тон картины проникнуты мощными нотами жизнеутверждающей уверенности в силе и вечности Руси.
Интересно отметить, что композиционно фигуры ребенка, юродивого и слепого воина образуют равнобедренный треугольник, так сказать, триединое начало русского исторического бытия — прошлое, настоящее и будущее. В основе его лежат православная вера, народность и духовное наследие, вместе с упомянутыми выше фигурами образующее крест, который символизирует идею богоизбранности русского народа.
Традиционно художественные изображения незрячих рассматривают как репрезентацию социально-психологических установок общества по отношению к инвалидам. В работе М. В. Нестерова, в отличие от большинства случаев, когда в подобных произведениях скорее эксплуатируется выразительная пластика слепого, создан подлинно художественный образ, позволяющий подняться над обыденным видением.
Статья поступила в редакцию 28 декабря 2010 г.
