CC BY
153
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 6
С.А. Неклюдов
К ПРОБЛЕМЕ МЕСТА И РОЛИ ГЛАВЫ «У ТИХОНА» В АРХИТЕКТОНИКЕ РОМАНА «БЕСЫ»
В науке о Достоевском существует традиция объяснения темных мест в романе «Бесы» с опорой на главу «У Тихона» - несмотря на то что сам автор не стал восстанавливать ее в издании 1873 г. Позднейшие изменения, внесенные писателем, когда он уже знал о судьбе «главы девятой», позволяют предполагать, что перестройка композиции и системы образов отражает позднейшее изменение замысла Достоевского.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, «Бесы», «У Тихона», история литературы, текстология, «Русский вестник», М.Н. Катков.
Despite the fact that Dostoevsky didn't try to reintroduce the chapter "At Tikhon's" in the 1873 edition, it's commonly believed that the chapter is a key to most of the gaps in the plot of "The Devils". However, the changes that were brought into the text in 1872-1873 can be a serious evidence of Dostoevsky's later intention to rebuild the whole structure of the novel.
Key words: F.M. Dostoevsky, the Devils, the Possessed, Demons, "At Tikhon's", history of literature, textual criticism, Russian Messenger, M.N. Katkov.
Роман «Бесы» - одно из самых загадочных произведений Достоевского. Это справедливо не только в отношении проблематики романа, философских идей, вложенных в уста Кириллова и Шатова, но и сюжета. Поэтика романа тайн [Jovanovic, 1984: 4-36], попытка увязать несколько замыслов в рамках одного романа1 и как следствие осязаемая граница между «романом-памфлетом» и «романом-трагедией»2 - все эти черты «Бесов» составляют отличительную особенность произведения, влияют на его восприятие и делают привлекательным для литературоведческого анализа.
Немалой долей этой загадочности роман обязан истории с главой «У Тихона», которую редакция «Русского вестника» потребовала
1 Как известно, автор осознавал проблему так: «Множество отдельных романов и повестей разом втискиваются у меня в один, так что ни меры, ни гармонии...» [Достоевский, 1972-1990, т. 29-2: 208] - Далее ссылки на произведения Достоевского, письма и академический комментарий приводятся по этому изданию с указанием тома и страницы в скобках; «Бесы» - т. 10, «У Тихона» - т. 11, комментарий - т. 12, «наброски и черновики» - т. 9-11, письма - т. 28-1 - 30-2.
2 Традиционное разграничение как для отечественной науки о Достоевском [Ев-нин, 1959: 259-260; Полонский, 1996: 628, 637; Чирков, 1967: 147-187; Щенников, 2001: 77], так и для зарубежной [Peace, 1971: 142, 152; Frank, 2002: 22-23].
выкинуты вопреки воле самого писателя, считавшего, что в главе даётся развёрнутая характеристика одного из важнейших типов современности4. Сюжетных «загадок» в романе стало ещё больше, а в науке о Достоевском возникла традиция решения многих из них с помощью «главы девятой».
К ней в равной мере относятся исследования, где роль главы в романе исследуется напрямую5, так и попытки интерпретации романа на основе теории двух замыслов - «романа-памфлета» и «романа-трагедии»: провести полноценный анализ «романа-трагедии» без опоры на выкинутую главу не представляется возможным. Ставрогин «воспринимается "как омертвелая маска, таящая под собою безразличие добра и зла", так как «из романа выброшено основное звено в его характеристике» [Савченко, 1969: 29]. Сюжетная и композиционная неполноценность текста без «главы девятой», незначимость «текстологических накладок» на фоне «смысловых потерь, которые неизбежны при чтении романа без главы или главы без романа» [Са-раскина, 1996: 459], - вот главные аргументы сторонников «вчитки» главы в роман.
Среди сюжетных лакун часто упоминают многочисленные намеки на беса, о котором Ставрогин рассказывает Тихону (11; 9) - например, «какой-то поразивший его [Ставрогина. - примеч. мое, С. Н.] предмет в углу комнаты» (10; 182), «золотушный бесенок с насморком, из неудавшихся» (10; 231). То, как покончил с собой Ставрогин (10; 515-516), может быть параллелью самоубийству Матреши (чулан и веревка) (11; 19) [Евнин, 1959: 245]. Ложная история «петербургского периода» Ставрогина, рассказанная Петром Верховенским (10; 148-150), согласно обычному построению романа Достоевского, должна быть уравновешена более правдивым рассказом (11; 12-23). Слова Ставрогина, будто «но детей не я обижал», были сказаны с подчёркнутой паузой (10; 201) [Комарович, 1996: 570-571]. Ставрогин хочет «открыть» Лизе какую-то свою страшную тайну (10; 401): «Мы еще раз повторяем, это ясное указание на сюжет "Исповеди" дано уже в самом конце романа, когда замысел уже не мог меняться, образ Ставрогина дорисован до конца»6. Намек на «какие-то записки», которые «оказались» «после Николая Всеволодовича», также можно понимать как отсылку к главе «У Тихона» [Гроссман, 1962: 449]. Наконец, Ставрогин в предсмертном письме
3 «Одну сцену из Ставрогина (растление и пр.) Катков не хотел печатать» (письмо Н. Страхова к Толстому от 28 ноября ст. стиля 1883 г., цит. по академическому комментарию (12; 239)). См. также: [Достоевская, 1971: 402-403].
4 См. письмо Достоевского к Любимову (29-1; 232).
5 И отдается предпочтение более «полному варианту», например, см.: [Мочуль-ский, 1995: 431-432].
6 Другие примеры, кроме находки Комаровича и «оговорки» Ставрогина в беседе с Дашей, приведены из статьи А.С. Долинина [Долинин, 1996: 544-545].
к Дарье Павловне признается, что «рассказал многое из моей жизни. Но не всё. Даже вам не всё!» (10; 513) [Савченко, 1969: 25].
Впечатляющий список противоречий усиливает иллюзию неполноценности «окончательного» варианта романа, но они не столь ощутимы на фоне других пробелов в изложении, которые к главе «У Тихона» уже не имеют никакого отношения. Среди «лишних» обычно указываются эпизоды четвертой и пятой глав второй части [Евнин, 1959: 215-265]. К ним, например, относятся все случаи проявления «странного настроения умов» (10; 249): история «поручицы» (10; 249-250), сватовства «заезжего из другого уезда молодого человека» к дочке «одного мелкого чиновника» (10; 250), история с книгоношей (10; 251), посещение «компанией» Семена Яковлевича (10; 256-260), история юного самоубийцы (10; 254-256). Наконец, «подвешенные» эпизоды, вроде дуэли с Артемием Павловичем Гагановым (10; 185228; о последующих слухах - 10; 231-234), грозный, но практически не востребованный персонаж «граф К.» (10; 46, 168-169, 179), к которому Достоевский отсылает читателя, в том числе заметкой «N3» (10; 54), что очень характерно для его черновой работы - на фоне этих и многих других подобных эпизодов шероховатости, возникшие после изъятия главы «У Тихона», не так бросаются в глаза.
В самом деле, «предмет в углу комнаты», равно как и «золотушный бесенок с насморком», при «обычном» прочтении, без оглядки на черновики и историю издания романа, могут просто передавать психологическое состояние Ставрогина. Не объяснил же автор мотивы, которыми руководствовался Ставрогин, когда «провел за нос» Павла Павловича Гаганова (10; 38-39). То же может относиться и к «галюсинациям» и «тамошнему воздуху». «Страшная тайна», «даже вам не всё», может быть отсылкой к выкинутой главе - но в рамках того, что принято считать каноническим текстом романа, это в высшей степени необязательное объяснение. Нарочитая пауза после «неожиданного» признания, что «детей я не обижал», вовсе не может быть аргументом в силу специфической манеры построения диалогов у Достоевского (достаточно проанализировать поведение и жестикуляцию Шатова - например, 10; 195, Петра Верховенско-го - 10; 323, или самого Ставрогина - 10; 321).
Параллельные места (половинчатая биография Ставрогина и самоубийство) - потенциально очень сильный аргумент, который, однако, теряет свою силу из-за особенностей архитектоники романа «Бесы» как целого. И без главы «У Тихона» в романе достаточно «подвешенных» эпизодов, ожидающих, но не получающих своей завершающей параллели или объяснения. Можно вспомнить довольно подробное описание восстания «шпигулинских» (10; 335-343; и даже 11; 5) с настойчивым упоминанием участия в нем главных героев (10; 336), приобретение капитаном Лебядкиным имения Ставрогина
(10; 203) - читатель так и не узнает, зачем понадобились эти эпизоды (разве что иногда они могут всплыть в виде намека, как, например, проданная Степаном Трофимовичем рощица, см.: 10; 320).
Единственной «точной» отсылкой к пропущенной главе можно считать рекомендацию Шатова: упоминается имя Тихона (10; 203). Но даже такой прямой намек может не восприниматься как лакуна. Сохранились же в тексте такие персонажи, как Картузов (10; 30 - ср.: 11; 31-57; на ранней стадии работы над романом Достоевский так называл Лебядкина, см.: 12; 235) и «ссыльный ксендз Слоньцев-ский» (10; 30).
С точки зрения текстологии оказывается существенным, что вынужденный отказ от главы повлиял на работу Достоевского на стадии работы над журнальной редакцией. Невозможно реконструировать текст третьей части, каким он представлялся на том этапе, когда Достоевский еще не мог знать об ожидающем роман потрясении7. То же можно сказать и о тексте самой главы: «Глава "У Тихона" дошла до нас в двух источниках, ни один из которых не дает полного, вполне исправного ее текста» (12; 237). Как известно, она «воспроизводится в том виде, как она была подготовлена автором для печатания в "Русском вестнике", т.е. по корректурным гранкам с устранением явных опечаток и восполнением текста одной утраченной (15-й) гранки по списку А.Г. Достоевской...» (11; 414) (см. также [Бём, 1996: 656]).
Несмотря на столь веские текстологические доводы, случай с романом Достоевского по-своему уникален и заслуживает особого отношения. Во-первых, «работа Достоевского над большими романами <.. .> обычно строилась таким образом, что самое значительное время было отдано "выдумыванию планов". Планов сменялось множество» [Розенблюм, 1965: 25]. «Бесы» писались не иначе: сам факт того, что «писатель печатает по мере написания» [Катто, 1978: 92] и часто не успевает написать в срок, давно удивляет исследователей (см., например: ^епЪоск^егшог, 1967: 1926-1927]).
Во-вторых, Достоевскому часто было трудно править собственный текст (в этом плане показательна история неудачных попыток переработать повесть «Двойник», длившаяся почти двадцать лет). А.Г. Достоевская свидетельствует, что Достоевский «так был измучен работой над "Бесами", что приниматься тотчас же за новый роман ему казалось невозможным» [Достоевская, 1971: 244]. Фактор усталости в свете неумения Достоевского править собственный текст, «динамического зла его творческой фантазии» [Бродский, 1996: 566] и, конечно, стесненных материальных обстоятельств
7 «.журнальная редакция романа представляет собою компромисс: соединение первых двух частей, опубликованных в 1871 г. и отражающих первоначальный замысел Достоевского, и третьей части, представленной в переработанном виде в связи с выпадением важнейшей для всего романа главы» (12; 252).
объясняет шероховатости существующего «канонического» текста романа и позволяет видеть в нем замыслы в состоянии, далеком от окончательного.
Если с текстологической и исторической точек зрения «полноправной» может быть признана только редакция 1873 г., без главы «У Тихона», то биографические данные в какой-то мере оправдывают многие попытки прочитать или издать роман с включенной в него главой. Такая попытка была предпринята Л.П. Гроссманом8 - второй том реконструкции так и не вышел в свет, вероятно, из-за текстологических проблем (12; 246)9. В издании Л.И. Сараскиной глава включена в текст 1873 г.10, что по-своему также логично - хотя бы в силу неровностей журнальной редакции.
Таким образом, спор сторонников и противников трактовки романа с учетом главы «У Тихона» сводится не к текстологическим доводам и не к биографическим аргументам, но к проблеме последнего изменения замысла, произошедшего до издания 1873 г. Уместным становится вопрос: только ли «цензурные рогатки» [Сараскина, 1996: 459] повлияли на судьбу главы?
После публикации в журнале «Бесы» издавались отдельной книжкой в 1873 г., но Достоевский не стал вводить главу в текст романа. Формальному принципу «последней авторской воли» можно противопоставить лишь гипотетические опасения Достоевского и нежелание привлекать внимание к «такой сенсационной, в смысле сюжетном, главе <...> в то время, как в только что напечатанном ее не было» [Долинин, 1996: 540]. Однако гипотезе можно противопоставить гипотезу: не мог ли Катков убедить Достоевского в своей правоте? Не заставить, а именно доказать, что печатать историю совращения Матреши - безнравственно? Крайне интересный аргумент А.С. Долинина может свидетельствовать также и в пользу такого предположения: «.сюжет "Исповеди", столь упорно его преследовавший и столь полно им разработанный (речь идет о Свидригайлове, отчасти - романе «Идиот». - С.Н.), больше уже никогда им не воспроизводится. Мы знаем за Достоевским такую черту: художественный опыт, раз пережитый, чем он значительнее, тем чаще повторяется в разных вариациях». Трудно предположить, что отсутствие каких бы то ни было попыток «заново ввести главу в роман» ^епЪоск^егшог, 1967: 1928], может говорить об исключительном желании Достоевского видеть ее там. Да и реакция самого Достоевского, который, «желая проверить правильность впечатления
8 Достоевский Ф.М. Бесы / Ред., вступ. ст. и комм. Л.П. Гроссмана. Предисл. П.П. Парадизова. Т. 1. М.; Л., 1935.
9 Впрочем, существует и другое объяснение: второй том не был издан из-за упоминания репрессированного П. Парадизова, см.: [Блюм, 2003: 79].
10 Речь идет об уже упоминавшемся издании Л.И. Сараскиной (см.: Достоевский Ф.М. Бесы: Роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996).
Каткова, читал эту главу своим друзьям», едва ли свидетельствует о его уверенности в собственной правоте.
Немногочисленные противники включения главы в роман строят догадки насчет этого последнего изменения замысла - в сущности, спорить больше не о чем. При наличии, казалось бы, мощной текстологической аргументации исследователи приводят довольно странные доводы. Например, В.Л. Комарович считает, что «тот, кто "поистине Духа Святого чтит", не мог написать предсмертного письма к Дарье Павловне» [Комарович, 1996: 571].
Е. 81епЪоск^егтог предполагает, что «в один день, когда Достоевский спокойно перечитывал роман вплоть до той точки, до которой он был издан <. >, он понял, <. > что он уже обрек Ставрогина на погибель в первых двух главах второй части» ^епЪоск^егтог, 1967: 1929]. Идеи О.И. Владимирской подсказывают направление, в котором можно развить и дополнить подход Е. 81епЪоск^егтог: глава «У Тихона» содержит в себе «ничтожную разгадку великой тайны, разгадку, сводящую феномен Ставрогина к "еще одному" исповедальному образу» [Владимирская, 1990: 134].
Нетрудно заметить, что О.И. Владимирская и большинство других участников спора исходят из представления о Ставрогине как о главном герое романа даже в редакции 1873 г.: если Л.И. Сараскина, А.С. Долинин, К. Мочульский пытаются обосновать, что без главы «У Тихона» образ Ставрогина не получает «объяснения», «разгадки», то немногочисленные оппоненты (В.Л. Комарович, Е. 81епЪоск^ег-тог, О.И. Владимирская) - что разгадка или не нужна, или уже дана в том или ином виде.
Но внесенные на последних стадиях работы изменения, могут быть не косметическими поправками к образу главного героя Ставрогина, а быть результатом существенной переработки всего романа в целом - начавшейся, но не доведенной до конца. Во-первых, существенна попытка Достоевского убрать отсылки к главе; в данном случае важно, что такое направление работы вообще было (см. 12; 252). Во-вторых, когда стало известно, что главу исключили окончательно, Достоевский «в главу "Последнее странствование Степана Трофимовича" ввел сцену чтения Евангелия книгоношей» (12; 251).
О заметно сти структурных изменений в тексте может свидетельствовать критический отзыв Вяч. П. Полонского: «Это может показаться странным, но с уходом центральной как будто фигуры (Ставрогина. - С.Н.) общий план "тенденциозного" произведения, направленного против либералишек и нигилистов, не рассыпается в прах <.> Ставрогин, выпадая из романа, увлекает за собой целый ряд фигур, связанных только с ним» [Полонский, 1996: 628]. 104
Верно, что «сам мотив исповеди (Ставрогина. - С.Н.) сквозной, как бы ни менялся план романа» [Савченко, 1969: 26]. Но спокойное утверждение А.Г. Достоевской, что Достоевскому нужно было, чтобы герой совершил «какое-либо позорящее его преступление», позволяет в очередной раз поставить под сомнение убежденность писателя в необходимости главы «У Тихона» в том ее виде, который дошел до нас. Если даже чрезмерная осторожность А.Г. Достоевской объясняется желанием обелить Достоевского в глазах своих современников, то смена многочисленных «планов» на разных этапах работы, равно как и работа над структурой романа вплоть до самого издания 1873 г., гипотетически позволяет видеть в отказе от «главы девятой» логику сознательного выбора.
По словам самого Достоевского, у него «целое <.. .> выходит в виде героя» (28-2; 241). Если проанализировать получившиеся изменения и прочитать «роман без главы», то можно предположить, что автор пытался отодвинуть фигуру Ставрогина на второй план. Дав слово Степану Трофимовичу, Достоевский сместил акцент на другой комплекс проблем, который также присутствует на большинстве этапов работы над романом. Центральным в «романе без главы» становится «роман-памфлет», который строится вокруг конфликта «отцов и детей» [Буданова, 1974]: «Тургенев описывает взаимонепонимание двух поколений <.> Достоевский идет дальше: его идея <.> в том, что люди сороковых годов ответственны за людей шестидесятых, что первые - интеллектуальные отцы вторых» [Peace, 1971: 142].
Интерпретация «Бесов» с опорой на выпущенную главу или попытка включить главу в роман - один из исследовательских приемов, допустимых для решения узких задач, таких, как описание истории создания романа. Но все попытки анализировать композицию, трактовать систему образов и лейтмотивов неминуемо наталкиваются на текстологические неувязки. «Признавая» главу «У Тихона» без достоверного текста главы и сведений о первоначальном замысле третьей части, исследователь вынужден идти до конца и отказать роману «Бесы» в завершенности, в статусе оконченного произведения. Этот вывод вытекает из решения проигнорировать последнее прижизненное издание.
«Бесы» с главой «У Тихона» и без нее - два разных романа с разной композицией, трудно совместимыми системами персонажей и нетождественной проблематикой. В «каноническом» тексте «Бесов» нет Ставрогина-сладострастника, он знает только «лишнего человека», Ставрогина-«не сильного человека» (10; 228). «Нам Достоевский воли своей не оставил» [Долинин, 1996: 558] - но отсутствие свидетельств о стремлении Достоевского опубликовать главу, невозможность реконструировать её текст могут свидетельствовать об осознанном желании писателя изменить структуру романа.
Список литературы
Достоевский, Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972-1990.
Бём А.Л. Эволюция образа Ставрогина // Достоевский Ф.М. Бесы: Роман: В 3 ч. «Бесы»: антология русской критики. М., 1996.
Блюм А.В. Запрещенные книги русских писателей и литературоведов. 1917-1991: Индекс советской цензуры с комментариями / СПбГУ культуры и искусств. СПб., 2003.
Бродский Н.Л. Угасший замысел // Достоевский, Ф.М. Бесы: Роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996.
Буданова Н.Ф. Проблема «отцов» и «детей» в романе «Бесы» // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 1. Л., 1974.
Владимирская О.И. О возможных мотивах изъятия главы «У Тихона» из романа «Бесы» Ф.М. Достоевского // Русская речь. 1990. № 4.
Гроссман Л.П. Достоевский. М., 1962.
Долинин, А. С. «Исповедь Ставрогина» // Достоевский, Ф.М. Бесы: Роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996.
Достоевская А.Г. Воспоминания. М., 1971.
Евнин Ф.И. Роман «Бесы» // Творчество Ф.М. Достоевского. М., 1959.
Катто Ж. Пространство и время в романах Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 3. Л., 1978.
Комарович В.Л. Неизданная глава романа «Бесы» // Достоевский Ф.М. Бесы: роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996.
Мочульский К.В. Достоевский. Жизнь и творчество // Он же. Гоголь. Соловьев. Достоевский / Сост. и послесл. В.М. Толмачеёва. М., 1995.
Полонский Вяч. П. Николай Ставрогин и роман «Бесы» // Достоевский, Ф.М. Бесы: Роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996.
Розенблюм Л.М. Творческая лаборатория Достоевского-романиста // Литературное наследство. Т. 77. М., 1965.
Савченко Н. Место исповеди Ставрогина в замысле романа Достоевского «Бесы» // Русская и зарубежная литература. Вып. 1. Алма-Ата, 1969.
Сараскина Л.И. «Бесы» или русская трагедия // Достоевский, Ф.М. Бесы: роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996.
Чирков Н.М. О стиле Достоевского. М., 1967.
Щенников Г.К. Целостность Достоевского. Екатеринбург, 2001.
Frank J. Dostoevsky. The Mantle of the Prophet: 1871-1881. Princeton (N.J.), 2002.
Jovanovic Milivoje. Техника романа тайн в Бесах // Dostoevsky Studies. Vol. Toronto Slavic Quarterly, 1984.
Peace Richard. The pamphlet novel // Idem. Dostoevsky: an examination of the major novels. Cambridge, 1971.
Stenbock-Fermor E. Stavrogin's quest in The Devils of Dostoevskij // To honor Roman Jackobson: essays on the occasion of his seventieth birthday. 11 October 1966. Vol. 3. The Hague; Paris: Mouton, 1967.
Сведения об авторе: Неклюдов Степан Алексеевич, аспирант кафедры
истории русской литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломносова. E-mail:
bea-fox@yandex.ru
