CC BY
132
А.А. Синицын
К ПРОБЛЕМЕ КУЛЬТУРНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ПУШКАРЕЙ 11
После почти полувекового периода внедрения в археологию палеолита концепции археологических культур ситуация, как и следовало ожидать, оказалась более сложной, чем представлялось в середине прошлого века. Опыт выделения в Костенках костенков-ско-авдеевской и стрелецкой культур определил формирование направления, конечной целью которого было выделение археологических культур. По мере расширения круга археологического материала, привлекаемого для «культурного строительства» и увеличения количества выделенных культур, оказалось, что требуемым для культурного единства уровнем сходства обладают только немногие памятники.
Стало очевидным, что сходство уровня Костенок 1-I - Авдеева - Зарайской стоянки и Костенковских памятников стрелецкой культуры является исключением, а не правилом. Более частой на практике остается констатация сходства материала по одним компонентам при наличии различий по ряду других.
С другой стороны, становится очевидным наличие «парных» стоянок с инвентарем, сходным до деталей, практически идентичным. Их количество невелико, но к паре Костенки 1 - Авдеево, с полным основанием, добавляется пара Пушкари 1 - Клюссы, насколько можно судить по литературе, сомнений не вызывающая, хотя сравнительного анализа инвентаря стоянок на желательном уровне детализации проведено не было.
Предмет настоящего рассмотрения — одна из общих категорий инвентаря стоянок Пушкари 1 и Клюссы, являющаяся, вдобавок, одним из «культуроопределяющих» элементов двух костенковских стоянок: II культурного слоя Костенок 11 (Аносовка 2) и III культурного слоя Костенок 21.
Речь идет об одной из трех групп острий Пушкарей 1 (рис. 1), наряду с симметричными остриями на крупных пластинах и остриями со скошенным концом являющихся «типологическим лицом памятника» (Беляева, 2002. С. 135). «Это правильные пластины несколько меньших размеров, чем симметричные острия и острия со скошенным концом... Один длинный край их правильно дугообразно изогнут и тщательно отретуширован крутой ретушью. На конце пластины этот затупленный край, сходясь с противоположным неотретушированным краем пластины, образует острие. Неотретушированный, острый край пластины иногда прямой, чаще же слегка изогнут» (Борисковский, 1953. С. 218).
1 Работа выполнена по программе фундаментальных исследований Президиума РАН «Преемственность и прерывистость культурного развития палеолита Костенковской группы»; гранты: РГНФ 13-21-01006а(м); РГНФ 14-01-18097; РФФИ 14-06-0029.
«Обычно они имеют острие на конце, противоположном ударному бугорку пластинки, причем в этих случаях часто проявляется естественная заостренность конца призматических сколов, ... базовая часть острий бывает более-менее ровной, скошенной или, наоборот, вогнутой. Встречаются образцы, у которых базовая часть имеет плоское ретуширование с брюшка пластины» (Нужный, 2008. С. 26).
Авторами подчеркивается:
1) специальный подбор (или использование) особых «стрельчатых» пластин-заготовок;
2) вариабельность орудий: «...кроме острий с выпуклой притупленной спинкой. встречаются (орудия) с выровненным притупленным краем, выпукло скошенным концом и остро скошенным и притупленным краем, которые морфологически тяготеют к основной типологической группе» (Нужный, 2008. С. 26). Обушковый край «.может иметь разную степень выпуклости, захватывать весь край или только его острийную часть. Ретушь может быть крутой (~70°) и пологой (~30-40°). .такие острия дополняются овальной, скребковой обводкой основания» (Беляева, 2002. С. 136).
Аналогичные орудия представлены в Клюссах (Шовкопляс, 1967а, 1967б; Нужный, 2008), инвентарь которых имеет сходство с Пушкарями по всем технико-типологическим показателям с несколько отличным процентным соотношением (Ткаченко, 2002; Ступак, 2008).
В Костенковской группе стоянок такие орудия выделяются на уровне отдельных типов в индустрии II культурного слоя Костенок 11, III культурного слоя Костенок 21 и III культурного слоя Костенок 5.
В инвентаре II культурного слоя Костенок 11 (Аносовка 2) (Рис. 2) (Рогачёв, 1961; Попов, 1983, 1989; Попов, Пустовалов, 2004) острия с притупленным краем разной степени выпуклости и несколькими вариантами оформления основания также относятся к показателям, определяющим типологический облик коллекции. Сходство с Пушкарями - Клюссами прослеживается также по наличию в коллекции симметричных острий, усеченным пластинам, в том числе близким прямоугольникам, остриям на крупных пластинах с двумя ретушированными краями, здесь более аморфными. К сходным элементам надо отнести немногочисленную, но выразительную серию острий на стрельчатых пластинах с минимальной подработкой контура. Различия касаются, в первую очередь, частично бифасиальнообработанных листовидных острий, наличия орудий с черешком, низкого содержания скребков при значительно более высоком содержании резцов, среди которых наиболее выразительны резцы, полученные на основе вогнутоусеченного скошенного конца, идентичного по морфологии лезвию скошенных острий. В Пушкарях нет и самого выразительного компонента коллекции
II слоя Костенок 11 — мелкой мергелевой зооморфной скульптуры (Рогачёв, 1962). При наличии специфических типов орудий кремневый инвентарь этой стоянки является самым близким инвентарю пары Пушкари - Клюссы среди костенковских стоянок.
Аналогичные широкие острия/ножи с притупленным краем выделяются в инвентаре
III культурного слоя Костенок 21 (Рис. 3) (Палеолит Костенковско-..., 1982; Праслов, 1964; Иванова, 1985) и III культурного слоя Костенок 5 (Рогачёв, 1957), иногда объединяемых вместе с II культурным слоем в аносовско-гмелинскую археологическую культуру
(Аникович и др., 2008), причем их наличие является одним из принципиальных аргументов в пользу ее существования.
По остальным компонентам материальной культуры различия в инвентаре трех костенковских памятников преобладают над общими показателями, и это касается не только технико-типологических признаков каменного инвентаря, но также и костяного инвентаря, украшений и искусства.
Геология, естественно-научные данные и имеющиеся радиоуглеродные даты свидетельствуют о близком (в геологическом смысле) времени их существования на уровне наиболее древних дат в рамках 21,5-22,5 тыс. л. н. (Cal 24,5-27,5 тыс. до н. э.), что соответствует GS 3 (гренландский стадиал 3) внутри максимума последнего оледенения МИС 2 (табл. 1).
Таблица 1
Радиоуглеродные даты рассматриваемых стоянок.
Калибровка выполнена А.А. Бессудновым по программе CalPal-07NGRIPHulu
Индекс Контекст, материал 14С дата 68% range calBP
Костенки 11 (Аносовка 2), II культурный слой
ГИН-2531 Костный уголь 21800±200 25530-26616
ТА-34 Кость 15200±300 18022-18707
Костенки 21 (Гмелинская ст.), III культурный слой
ЛЕ-1043 Древесный уголь 16960±300 19794-20792
GrN-7363 Древесный уголь (тот же образец) 22270±150 25604-26567
ГИН-9668 Кость мамонта 21780±90 26308-27460
GrN-10513 Древесный уголь 21260±340 24943-25945
GrN-14669 22230±100 26282-27405
GrN-24968 22860±320 26983-27947
Пушкари 1
QC-899 Костный уголь 16775±605 19395-20906
АА-1389 Костный уголь 19010±220 22528-23204
Ki-11901 Кость лошади 19500±240 22908-23715
ГИН-8531 Зубы мамонта >19000
ГИН-11308 Костный уголь >16000
ГИН-11310 Костный уголь 20160±180 23747-24431
ГИН-10195 Костный уголь 20350±180 23954-24629
ГИН-11311в Кость мамонта (?) 20500±500 23835-25080
ГИН-8529 Зуб мамонта 20600±1300 23126-26437
ГИН-8529а Жилище, кость мамонта 20700±500 24046-25488
ГИН-11309 Костный уголь 20840±190 24552-25216
ГИН-11311а Кость мамонта (?) 20900±600 24210-25845
ГИН-3381 Костный уголь 21100±400 24696-25834
ГИН-11307 Очаг, костный уголь 22350±150 26401-27529
Важно отметить появление рассматриваемого элемента в инвентаре стоянок бассейна Днепра и Дона в достаточно узких хронологических рамках.
Интригу ситуации придает то, что «...орудия такого рода обычно называются азильскими остриями» (Беляева, 2002. С. 136) — культуроопределяющим, специфическим типом особой культурной традиции, получившей широкое распространение от Адриатического побережья до бассейна Дона (Борщево 2) в позднеледниковье, к
которому индустрии всех этих стоянок никакого отношения иметь не могут в силу своего хронологического положения.
По морфологии они отличны от граветтских острий, хотя вариабельность последних допускает наличие укороченных разновидностей как «аморфных» вариантов. Их различие становится очевидным только при серийном рассмотрении. Отличаются они, вдобавок, по характеру (подбору) заготовки (Нужный, 2008; Беляева, 2002). Показательно, что П.И. Борисковский, подчеркивая их типологическое отличие от острий типа Граветт, также видел их отличие и «.от позднемадленских и азильских острий в виде клинка перочинного ножа, образцы которых мы видели в Барвинской горе, Соколе 1, верхнем культурном слое Кирилловской стоянки» (Борисковский, 1953. С. 218), полагая, что «ближе всего они стоят к ориньякским остриям типа Шательперрон, отличаясь от них лишь менее крутой и менее затупливающей ретушью, идущей по изогнутому краю» (Борисковский, 1953. С. 219). Возможно, и, скорее всего, различия в типологической атрибуции вещей подобной морфологии связаны с различными оценочными критериями авторов, на что было обращено внимание В.И. Беляевой (Беляева, 2002. С. 135) при разделении «притупливающей» и «затупливающей» ретуши, обычно неразделяемой. Терминологические различия для такой категории, как ножи/острия с притупленным краем, определяются их широкой вариабельностью, большей степенью свободы, характерной для массового материала, в отличие, например, от наконечников. Это относится и к граветтским остриями (Kozlowski, Lenoir, 1988) и тем более к азильским остриям или остриям/ножам типа федермессер.
Использование термина нож типа федермессер для их обозначения кажется наиболее приемлемым даже при том, что это тавтологично: во французской археологии термин «pointe ou couteau de Federmesser» встречается довольно часто. Ситуация осложняется тем, что ножи федермессер, естественно, ассоциируются с культурой (или кругом культур) федермессер, имевшей распространение в позднеледниковье на обширной территории. К ее специфическим типам, кроме собственно ножей федермессер, относятся короткие (тарновские) скребки на отщепах и «прямоугольники».
Среди ножей федермессер различаются ножи с угловатым обушком нескольких разновидностей: ножи Петерсфельс, у которых угол находится посредине пластинчатой заготовки; ножи типа Кент (или кресвелльские острия), у которых угол находится в дис-тальной трети (Hahn, 1994).
Пространственная и хронологическая дифференциация группы федермессер составляет отдельную проблему из-за наличия внутри нее хронологических этапов и локальных вариантов. Из нескольких вариантов (обзоры: Жилин, Кольцов, 2008; Сорокин, 2009; Синицына, 2013) предпочтительной представляется традиционная точка зрения Я.К. и С.К. Козловских (Kozlowski, Kozlowski, 1975) предполагающая наличие трех территориальных групп внутри общего тарновского круга: азильской культуры на Западе Европы, кресвелль-ской на Северо-западе и собственно культуры федермессер на севере Центральной Европы (Schild, 1975). Для настоящего рассмотрения важна нижняя граница культурной традиции федермессер, не превышающая начало Аллереда (из недавних работ — Richter, 2012). Следовательно, разрыв тарновско-федермессер-азильской традиции с памятниками типа Пушкари - Клюссы - Аносовка может достигать 10 тыс. лет. Трудно судить, насколько типологически близкие ножи распространены в этом промежутке, поскольку имеются
только единичные наблюдения о их наличии (Кольцов, 2005), которые, скорее всего, являются случайными проявлениями вариабельной группы изделий.
Для акцентирования различий сходных по морфологии орудий в разных культурно-хронологических контекстах возможно введение локальной номенклатуры, как это имеет место для их обозначения в памятниках костенковской группы, где используется термин «аносовские острия» (Попов, 1983, 1989; Попов, Пустовалов, 2004). Для акцентирования сходства более перспективным является использование унифицированной номенклатуры: из возможных вариантов термин «федермессер» является наиболее широко распространенным, практически общепринятым.
Количество примеров независимого возникновения типологически идентичных форм в разных культурно-хронологических контекстах постепенно увеличивается, выходя за рамки, в которых оно может считаться случайным.
Острия тельманско-ежмановицкого типа, формы достаточно сложной и выдержанной, с полным основанием считавшейся специфическим «культуроопределяющим» типом, происходят из стоянок линкомбьен-ранис-ежмановице (Flas, 2011) времени раннего верхнего палеолита (с датами ~39 тыс. л. н. для Нетопежовой), идентичны остриям из верхнего культурного слоя Тельманской стоянки (Костенки 8) с датами 22 тыс. л. н. Наконечник с боковой выемкой специфического костенковско-авдеевского типа, один из культурообразующих показателей Костенковско-авдеевской культуры, появляется в значительно более позднем контексте ареньена северной Италии (Onoratini, Combier, 1998). Костяные пронизки со специфическим декором из ориньякского слоя Маркиной горы (Костенки 14) (~ 40 тыс. л. н.) ближайшие и до деталей сходные аналогии имеют в материалах XI слоя Денисовой пещеры на Алтае, в явно «неориньякском» контексте. «... классические «постсвидерские» наконечники есть в неолитических стоянках Аравийского полуострова и в Турции». (Сорокин, 2009. С. 193).
Никакие связь и влияние, тем более прямые контакты населения во всех этих случаях, невозможны. Все эти формы возникают независимо, в разных культурных контекстах, в разное время и на разных территориях. Проще всего считать их результатом случайных процессов, тем более что это полностью соответствует действительности и, как любое случайное явление, никакого объяснения не требует. Объяснение необходимо научной рефлексии, потому что количество примеров подобного рода становится таким, что без постановки вопроса о порождающих механизмах, оставаться уже не может.
Появление значимого компонента культурной традиции, получившей распространение в позднеледниковье внутри специфических комплексов более раннего времени и на территории, далеко отстоящей от ареала ее распространения, исключает их реальную связь. Также нельзя напрямую связать его появление с каким-либо специфическим видом деятельности, хотя попытки поиска в этом направлении имеют место и заслуживают особого внимания (Ступак, 2008. С. 84). Тем более нет оснований ставить его в зависимость от внешних факторов: как от сторонних влияний/заимствований, которые просто не фиксируются в предшествующее время, так и от зависимости от природных условий, которые в условиях начала ледникового максимума и его окончания, были существенно разными и проявлялись в среде охотников на мамонта в первом случае и охотников на северного оленя — во втором. Наиболее перспективным направлением в
решении представляется его связь с внутренними потребностями культуры: поиском оптимальных форм материальной культуры, одни из которых закрепляются в культурной традиции, другие исчезают без продолжения и независимо возникают в другом культурном и природном контексте.
Показательно, что во всех случаях ножи/острия федермессер проявляются в инду-стриях, на которые с полным основанием распространяется заключение В.И. Беляевой об индустрии Пушкарей, в которой «.морфологическая мозаика (категориальных групп изделий) выстраивается не в дискретные типологические группы, а в цепочки разнонаправленных связей, некоторые из которых уходят за рамки исходных категорий» (Беляева, 2002. С. 132). Ситуация преобладания вариабельности над устойчивостью в культурологии связывается с этапами формирования или, наоборот, затухания культуры, а устойчивость и дискретность культурообразующих типов и технологий — с периодами стабилизации. По этим критериям, памятники с «ранними» федермессерами явно попадают в стадию формирования, возможно получившую дальнейшее развитие (Гладких, 1973), возможно, исчезнувшую без продолжения.
Предложенная точка зрения не отрицает поиска решения проблемы возникновения этого компонента в хозяйственной сфере, так же как и в сфере специфических внешних условий, от геоморфологических до связи стоянок с местами водопоя животных, до переправ на путях их миграций.
Поиск в этом направлении является реальным отражением современных и естественных для каждой науки тенденций к увеличению детализации и точности дефиниций. Если относительно недавно индустрия Пушкарей рассматривалась в контексте граветта Восточной Европы (Kozlowski, 1986; Беляева, 1997; Синицын, 1997; 2003; Sinitsyn, 2007), то сейчас, на фоне общих тенденций уточнения технико-типологических характеристик граветта (Pesesse 2013; Синицын, 2013), это не отвечает современным требованиям. Прогресс в понимании специфики Пушкаревской культурной традиции сейчас связывается не с уточнением ее таксономической позиции в рамках граветта, а с противопоставлением граветтскому «технокомплексу».
Рис. 2. Костенки 11 (Аносовка 2), II культурный слой. Острия / ножи федермессер (А) в контексте индустрии (Б) (по: Рогачёв, 1961; Попов, Пустовалов, 2004). Масштаб в сантиметрах.
Рис. 3. Костенки 21, III культурный слой. Острия / ножи федермессер (А) в контексте индустрии (Б) (по: Праслов, Рогачёв, 1982). Масштаб в сантиметрах.
Информация о статье
Автор: Андрей Александроич Синицын — ФГБУН Институт истории материальной культуры Российской академии наук, Санкт-Петербург, Россия, [email protected]
Название: К проблеме культурной принадлежности Пушкарей 1
Резюме: В статье рассматривается проблема оценки важного компонента кремневой индустрии Пушкарей 1, по морфологии идентичного (ножам) федермессер. Обсуждается вопрос культурной принадлежность стоянок группы Пушкари - Клюссы и степень их сходства с Костенковскими стоянками. Увеличивающееся количество сходных типов орудий в различном культурном контексте, на разных территориях и разделенных большими временными разрывами не позволяет считать их появление случайным и требует разработки новых объяснительных моделей.
Ключевые слова: палеолит Восточной Европы, Пушкари, Костенки, федермессер
Сведения о финансировании: Работа выполнена по программе фундаментальных исследований Президиума РАН «Преемственность и прерывистость культурного развития палеолита Костенковской группы»; гранты: РГНФ 13-21-01006а(м); РГНФ 14-01-18097; РФФИ 14-06-0029.
Литература
Аникович, Попов, Платонова, 2008 — Аникович М.В., Попов В.В., Платонова Н.И. Палеолит Костенковско-Борщевского района в контексте верхнего палеолита Европы // Труды Костенковско-Борщевской археологической экспедиции ИИМК РАН. Вып. 1. СПб., 2008. 304с.
Беляева, 1997 — Беляева В.И. Граветтийские элементы в индустрии Пушкарей 1 // Восточный граветт. Тезисы докладов международного коллоквиума. Зарайск—Москва, 1-7 сентября 1997. М., 1997. С. 13-15. Беляева, 2002 — Беляева В.И. Кремневая индустрия Пушкарей 1 // Верхний палеолит — верхний плестоцен: динамика природных событий и периодизация археологических культур. Материалы международной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Александра Николаевича Рогачёва. СПб., 2002. С.132-137. Борисковский, 1953 — Борисковский П.И. Палеолит Украины. Историко-археологические очерки. М., 1953. (МИА 40). 462 с.
Гладких, 1973 — ГладкихМ.И. Поздний палеолит лесостепного Приднепровья: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1973. 24 с.
Жилин, Кольцов, 2008 — Жилин М.Г., Кольцов Л.В. Финальный палеолит лесной зоны Европы (культурное своеобразие и адаптация). М., 2008. 313 с.
Иванова, 1985 — Иванова М.А. Структура Гмелинского палеолитического поселения (по результатам плани-графического и типологического анализа кремневого инвентаря): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1985.17 с. Кольцов, 2005 — Кольцов Л.В. О некоторых элементах финального палеолита в Восточной Европе (лесная и лесостепная зоны) // Поздний палеолит Десны и Среднего Дона: хронология, культурогенез, антропология: Всероссийская конференция 8-11 августа 2005 г. Воронеж, 2005. С. 57.
Нужний, 1992 — Нужний Д.Ю. Розвиток мiкролiтичноi техшки в кам'яному вщг Кшв, 1992.308 с. Палеолит Костенковско-..., 1982 — Палеолит Костенковско-Борщевского района на Дону (1879-1979). Некоторые итоги полевых исследований / Под ред. Н.Д. Праслова, А.Н. Рогачёва. Л., 1982. 286 с.
Попов, 1983 — Попов В.В. Анализ кремневого инвентаря стоянки Костенки 11 (II культурный слой) // Древние памятники на территории Восточной Европы. Изестия ВГПИ. Т. 227. Воронеж, 1983. С. 5-13. Попов, 1989 — Попов В.В. Развитие позднепалеолитической культуры Восточной Европы по материалам многослойной стоянки Костенки 11: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1989. 23 с.
Попов, Пустовалов, 2004—Попов В.В., Пустовалов А.Ю. Поселение П-го культурного слоя стоянки Костенки 11 (Аносовка 2) // Археологические памятники бассейна Дона. Воронеж, 2004. С. 3-8. Праслов, 1964 — Праслов Н.Д. Гмелинская стоянка в Костенках // КСИА. Вып. 97. 1964. С. 59-64. Рогачёв, 1957 — Рогачёв А.Н. Многослойные стоянки Костенковско-Борщевского района на Дону и проблема развития культуры в эпоху верхнего палеолита на Русской равнине // Палеолит и неолит СССР. Т. 3. Материалы по стратиграфии и относительной хронологии верхнего палеолита СССР. М.; Л., 1957 (МИА 59). С. 9-134. Рогачёв, 1961 — Рогачёв А.Н. Аносовка 2 — новая многослойная стоянка в Костенках // КСИА. Вып. 82. 1961 С. 86-96.
Рогачёв, 1962 — Рогачёв А.Н. Схематичные скульптуры животных из Костенок (Аносовка 2) // Абрамова 3.А. Палеолитическое искусство на территории СССР. М.; Л., 1962. С. 78-80.
Рогачёв, Аникович, 1984 — Рогачёв А.Н., Аникович М.В. Поздний палеолит Русской равнины и Крыма // Палеолит СССР (Сер. Археология СССР). М., 1984. С. 162-271.
Синицын, 1997 — Синицын А.А. «Западный граветт» Восточной Европы // Восточный граветт. Тезисы докладов международного коллоквиума. Зарайск-Москва, 1-7 сентября 1997. М., 1997. С. 60-63.
Синицын, 2003 — Синицын А.А. Пушкари. Третий этап исследования. Традиции и синтез подходов // Пушкаревский сборник. Вып. 2. СПб., 2003. С. 29-32.
Синицын, 2013 — Синицын А.А. Граветт Костенок в контексте граветта Восточной Европы // Проблемы заселения северо-запада Восточной Европы в верхнем и финальном палеолите (культурно-исторические процессы). СПб., 2013.С. 4-32.
Синицына, 2013 — Синицына Г.В. О миграциях и автохтонном развитии культур финального палеолита на северо-западе Русской равнины // Проблемы заселения северо-запада Восточной Европы в верхнем и финальном палеолите (культурно-исторические процессы). СПб., 2013. С. 152-181.
Сорокин, 2009 — Сорокин А.Н. Финальный палеолит и мезолит Центральной России // Сорокин А.Н., Ошибкина С.В., Трусов А.В. На переломе эпох. М., 2009. С. 127-251.
Ступак, 2008 — Ступак Д.В. Нов1 дослщження верхньопалеолтчно! стоянки Клюси // Дослщження первкно! археологи в Укра1ш (до 50-р1ччя вщкриття палеолггично! стоянки Радомышль). Матер1али м1жнародно! науково! конференцп "Радомишль та його ктор1я" 3-4.X.2006. Кшв, 2008. С. 71-85.
Ткаченко, 2002 — Ткаченко В.1. Про деяк культурно-кторичш особливост шзньопалеол^ично! пам'ятки Клюси // Археолопя. № 2. Knib, 2002. С. 84-90.
Шовкопляс, 1967а — Шовкопляс И.Г. Палеолитическая экспедиция в 1965-66 гг. // Археологические исследования на Украине 1965-66 гг. Вып. 1 Киев, 1967. С. 56-61.
Шовкопляс, 19676 — Шовкопляс И.Г. Новая палеолитическая стоянка на Черниговщине // АО 1966 года. М., 1967. С. 187-189.
Flas, 2011 — Flas D. The Middle to Upper Paleolithic transition in Northern Europe: the Lincombian-Ranisian-Jerzmanowician and the issue of acculturation of the last Neanderthals // World Archaeology. London, 2011. Vol. 43, № 4. P. 605-627.
Hahn, 1994 — Hahn J. Federmesser // A.Leroi-Gourhan. Dictionnaire de la Prehistoire. 2nd edition. Paris, 1994. P. 396.
Kozlowski, 1986 — Kozlowski J.K. The gravettian in Cerntral and Eastern Europe // Advances in World Archaeology. Vol. 5. Dallas, 1986. P. 131-200.
Kozlowski, Lenoir, 1988 — Kozlowski J.K., Lenoir M. Analyse des pointes à dos des gisements Perigordiens de l'Aquitaine (Corbiac, Roc de Comb, Flageolet I et Tercis) // Zeszyty Naukowe Uniwersytetu Jagiellonskiego, Prace archeologiczne, zesz.43. Krakow, 1988. 94 p.
Kozlowski, Kozlowski, 1975 — Kozlowski J.K., Kozlowski S.K. Pradzieje Europy od XL do IV tysi^clecia p.n.e. Warszawa,1975. 504 p.
Onoratini, Combier, 1998 — Onoratini G., Combier J. Les Gravettiens de la Bourgogne à la Méditerrannée relations avec le Gravettien oriental // Восточный граветт. М., 1998. С. 90-124.
Pesesse, 2011 — Pesesse D. Réflexion sur les critères d'attribution au Gravettien ancien // À la recherche des identités gravettiennes: actualités, questionnements et perspectives (Actes de la table ronde sur le Gravettien en France et dans les pays limitrophes. Aix-en-Provence, 6-8.X.2008). Mémoires de la Société Préhistorique Française, T. LII. Paris, 2011. P. 147-159.
Pesesse, 2013 — Pesesse D. Le Gravettien existe-t-il? Le prise du système technique lithique // Les Gravettiens. Arles, 2013. P. 67-106.
Richter, 2012 — Richter J. (Hrsg.). Rietberg und Salzkotten-Thüle. Anfang und Ende der Federmessergruppen in Westfalen. Kölner Studien zur Prähistorischen Archäologie. Bd 2. Köln, 2012. 300 s.
Sinitsyn, 2007 — Sinitsyn A.A. Variabilité du Gravettien de Kostienki (Bassin moyen du Don) et des territoires associés // Paléo, Bordeaux, 2007. № 19. P. 181-201.
Schild, 1975 — SchildR. Pözny paleolit // Prahistoria ziem Polskich. T.I. Paleolit i mezolit. Warszawa, 1975. S. 159-338. Author: A.A. Sinitsyn
Title: Towards the problem of cultural affiliation of Pushkari 1
Abstract: The paper deals with reflection on the diagnostic component in lithic assemblage of Pushkari 1 identical with federmesser type of arc-backed knives according to morphology. Problems of cultural affiliation of Pushkari - Klussy cultural tradition and range of theirs analogies with Kostenki sites are discussed. Increased number of similar tool types in different cultural context on distinct territories and divided by large chronological gaps cannot be explained as accidental events and needs new explicative models.
Keywords: Paleolithic of East Europe, Pushkari, Kostenki, federmesser
