CC BY
67
История
Вестник Нижегородского университета им. Н.И . Лобачевс кого, 2018, № 3, с. 63-71
63
УДК 93 (282.247-34) «632»
К ПРОБЛЕМЕ ИЗУЧЕНИЯ МЕЗОЛИТА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ 1920-1980-х гг. (ПО МАТЕРИАЛАМ КРЫМСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ)
© 2018 г. А.В. Черкасов
Государственный морской университет им. адмирала Ф.Ф. Ушакова, Севастополь
Песеупиаа в редакцию 25.03.2018
Дается комплексный историографический анализ изучения эпохи мезолита в контексте теоретических трудов и полевых исследований археологов, работавших в Крыму в 1920-1980-х гг. (Г.А. Бонч-Осмоловский, С.Н. Бибиков, Е.А. Векилова, Л.Г. Мацкевой, А.А. Формозов и другие), в системе двух хронологических периодов: 1920-1930-е гг. и 1950-1980-е гг.
Каючевые саева: первобытная история Крыма, периодизация первобытной культуры, первобытная стоянка, археологический памятник, историография изучения каменного века, мезолит, эпипалеолит, персоналия ученого, история археологии.
В научной литературе приняты различные варианты наименования исторической эпохи каменного века, хронологически длящейся от XX до VI, а в некоторых районах до V тысячелетия до н.э. и располагаемой между палеолитом и неолитом: эпипалеолит, средний каменный век, голоценовый палеолит. При этом наиболее употребляемым остается термин мезолит. Историография выделения этой эпохи довольно сложна. Так, длительное время считалось, что в Европе между эпохами древнего и нового камня существовали значительные по площади незаселенные территории. И только в последней четверти XIX в. были открыты памятники, культурные слои которых перекрывали палеолитические, но были отличными от них и по характеру, и по содержащемуся инвентарю (исследования французского ученого Эдуарда Пьетта (1827 - 1906 гг.) в гроте Мас де Азиль в Пиренеях) [1, т. 1, с. 265-266]. По названию указанной эталонной стоянки все мезолитические объекты в Европе в дальнейшем стали называть азильскими, а памятники развитого и позднего мезолита аналогичным образом - тар-денуазскими. Со временем мезолитические стоянки заняли положенные места в общей периодизации каменного века, к примеру, в системе Габриеля де Мортилье, а с 1893 г. само понятие «мезолит» начало использоваться в качестве научного термина (к примеру в работах А. Бро-уна). Однако дискуссии о целесообразности выделения особой эпохи среднего камня продолжались вплоть до 30-х гг. ХХ в., когда английским археологом Джоном Грэхемом Дугласом Кларком были конкретизированы характерные маркеры мезолита как автономной исторической эпохи [2].
Предметом настоящей публикации является историографический обзор изучения эпохи мезолита в контексте теоретических трудов и полевых исследований отечественных археологов, работавших в Крыму в 1920-1980-х гг. ХХ в.
В российской археологии первое упоминание о мезолите как «ранней поре неолита» содержится в работах В.А. Городцова и относится к первой трети ХХ в. [1, т. 1, с. 265-266]. Несколько позднее украинский археолог М.Я. Ру-динский в статье «К вопросу о культурах мезолитической эпохи на Украине» (Антропология. 1928. Т. 1) ввел в советскую науку сам термин «мезолит». В начале 1930-х годов П.П. Ефи-менко в одном из первых отечественных систематизированных трудов по истории каменного века назвал эпипалеолитическую эпоху временем поиска новых основ культуры [3, с. 504505]. Переходный характер этой эпохи ученый видел в сохранении прежних палеолитических признаков, выражавшихся в общей тенденции к уменьшению кремневых орудий [4, т. 13, с. 211], а специфика обновлённой кремневой индустрии связывалась автором с постепенной минимизацией значения охоты и собирательства в хозяйственной деятельности первобытных обществ и переходом к производящему хозяйству [3, с. 501-502]. В 30-е гг. ХХ в., в связи с активными «первобытными» археологическими исследованиями на Крымском полуострове, к «мезолитической дискуссии» присоединились ученые, основывающие свои гипотезы и заключения непосредственно на крымских материалах. Так, первооткрыватель знакового памятника с захоронениями неандертальцев Киик-Коба Г.А. Бонч-Осмоловский связал изменение производственных процессов в мезолите с изобре-
тением лука и стрел, отмечая, что «использование лука подчинило себе всю технику обработки кремня» [5, т. 5, с. 169]. На основании изучения коллекций артефактов стоянок Сюрень I и II (Бахчисарайский регион) археолог считал, что в течение азильско-тарденуазского периода, несмотря на сохранение палеолитического способа производства, постепенно зарождались предпосылки для оседлости, развития скотоводства и в дальнейшем земледелия. Такая историческая интерпретация содержания термина «эпипалеолит» у Г.А. Бонч-Осмоловского в целом согласовывалась с позициями П.П. Ефи-менко [5, т. 5, с. 167], как и позиции относительно преждевременности выделения мезолита в самостоятельную эпоху или включение его в «раннюю стадию неолита» [5, т. 5, с. 497-499, 500-501]. Выводы Г.А. Бонч-Осмоловского были подкреплены результатами раскопок севастопольского археолога С.Н. Бибикова. В 1935 г. ученый вместе с С.А. Трусовой и Е.В. Жировым провели раскопки мезолитического грота Шан-Коба в Байдарской долине в юго-западной части полуострова. Открытие этой стоянки традиционно знаменовало историю последовательного изучения мезолита в Крыму. Результаты исследований были оперативно подготовлены к печати и опубликованы в первом номере журнала «Советская археология» в 1936 году [6, т. 1, с. 195-212]. С.Н. Бибиковым было представлено детализированное описание географического расположения и параметральная характеристика памятника, уточнена методика проведения археологических раскопок пещерных стоянок и подробно описаны авторские послойные поиски с четкой характеристикой найденных артефактов, объединенных в три основных кремневых комплекса [6, т. 1, с. 202-204]. Акцентируя внимание на стратиграфических условиях и степени сохранности Шан-Кобы, ученый отметил важное значение данного памятника для изучения особенностей азильско-тарденуазской стадии в историческом развитии общества [6, т. 1, с. 210, 212]. Остатки культуры, представленные в отложениях навеса, относятся к двум мезолитическим фазам - азилю и тарденуазу, по Г.А. Бонч-Осмоловскому. Кремневый инвентарь состоит из очень типичных для мезолита изделий. Особенно выразительны среди них так называемые микролиты - маленькие кремневые изделия геометрических очертаний в виде сегментов, трапеций, ромбов и др., являющиеся деталями сложных составных, преимущественно охотничьих, орудий и приспособлений для лова рыбы. В слоях встречено много угловых резцов, скребков, нуклеусов и т.п. Собраны интересные костяные ору-
дия, в том числе костяные острия с пазами для вставки кремневых вкладышей. Техника обработки кремня достигла в то время высшего развития и приблизилась даже к стандартизованным приемам раскалывания кремня и получения нужных заготовок, вызванным применением сложных охотничьих орудий - лука со стрелами и др. Постепенное совершенствование орудий труда и появление новых форм очень заметно при сопоставлении кремневого инвентаря из разных слоев. Так, тонкости и изяществу кремневых изделий из верхнего, тарденуазского, слоя противостоит относительная несовершенность орудий из нижнего слоя. То же можно сказать и о костяных материалах - шильях, проколках, наконечниках, метательных приспособлениях и т.п. Обращает на себя внимание присутствие кремневых иволистных наконечников с плоской подтушёвкой на концах. Они хорошо сопоставляются с кремневыми наконечниками свидерского типа.
Летом 1936 г. отряд Крымской палеолитической экспедиции С.Н. Бибикова под руководством Е.В. Жирова продолжил исследование западной части Байдарской долины и реки Черной. Эти маршруты отвечали плану детальных разведок палеолита региона и поискам Г.А. Бонч-Осмоловского на протяжении 19271928 и 1930 г. В процессе разведок были обнаружены новые позднемезолитические стоянки тарденуазского периода - навес Юсуф-Коба (в 3 км к северу от с. Биюк-Мускомья на восточном склоне мыса Ланга), в гроте Мурзак-Коба и мезолитический памятник с захоронением в скальном навесе Фатьма-Коба (последняя стоянка была подвергнута ученым основательным раскопкам уже после Великой Отечественной войны в течение 1956-1959 гг.). Особенное внимание С.Н. Бибикова привлек грот Мурзак-Коба, расположенный на восточном берегу реки Черной у входа в ущелье Боклу-дере, в пределах которого в 1938 г. нашли парное захоронение мужчины и женщины. Для раскопок скелетов первобытных людей археолог применил авторскую методику. Ее составляющими стали:
- формирование банка детальной полевой документации;
- распределение площади на участке размером 1 х 1 м;
- последовательное удаление наслоений с места раскопок с обязательной предыдущей нивелировкой на углах квадратов, нанесением на план и нивелировкой верхних и нижних границ расположения камней, которые были присутствующими на участках, и фиксацией уровня находок;
Таблица 1
Компаративная характеристика мезолитических захоронений
_в гротах Фатьма-Коба и Мурзак-Коба_
Фатьма-Коба Мурзак-Коба
Положение костяков Сильно скорченное положение на правом боку с кистями рук под головой Вытянутое положение на спине
Наличие могильной ямы Наличие специально вырытой могильной ямы Отсутствие следов могильной ямы
Перекрытие костяков Перекрытие завалами камня Перекрытие завалами камня
Наличие ритуального инвентаря Отсутствие инвентаря Отсутствие инвентаря
- дополнительное разделение метрового участка на 25 квадратов с целью достижения максимальной точности в определении положения артефактов и остатков первобытного периода;
- нанесение расположения археологического материала на отдельные планшетки с отметками для дальнейшего их сопоставления с основным планом в случае проблематичности определения правильной ориентировки его на плане;
- акцентирование на исключительном значении фотографии, способствовавшей точному воссозданию общей картины археологического объекта и его детализации [7, т. 5, с. 160-161].
В изданной в 1940 г. по результатам раскопок статье «Грот Мурзак-Коба - новая поздне-палеолитическая стоянка в Крыму» ученый охарактеризовал специфику открытых мезолитических памятников. Так, было установлено, что: во-первых, судя по захоронениям из третьего слоя, а также по итогам сопоставлений артефактов с материалами крымских (Шан-Коба, Фатьма-Коба) и западноевропейских памятников первобытной эпохи, памятник Мур-зак-Коба принадлежит к позднепалеолитиче-скому (по определению С.Н. Бибикова) периоду (тарденуаз) с акцентированием на особенности хозяйственно-культурного типа (большое присутствие раковин моллюсков). Во-вторых, на территории Крыма процесс перехода от мезолита к неолиту происходил путем распространения собирательства и ранних форм рыболовства в условиях подчиненного значения охоты [7, т. 5, с. 176]. В-третьих, нахождение кроманьонских скелетов стало отправной точкой реконструкции физического типа человека мезолита с акцентом на находку кроманьонских скелетов в тарденуазском слое [7, т. 5, с. 177]. При этом важное значение имел факт ампутации двух последних фаланг на мизинцах обеих рук женского скелета из Мурзак-Кобы. Здесь не последнюю роль сыграла этнология, данные которой С.Н. Бибиков активно использовал в процессе археологических исследований. В частности, обряд отрубания пальцев был широко распространен на материках Земли за исключением Европы. По мнению ученого, такой обряд был
связан с вариативными идеологическими и религиозными представлениями этносов. Излагая определенную научную осторожность в интерпретации этого факта, С.Н. Бибиков указывал на изображения, найденные в гроте Гаргас в Верхних Пиренеях, где среди рисунков четвертичных животных были найдены отпечатки конечностей человеческих рук с отсутствующими фалангами пальцев. Таким образом, по мнению ученого, находки в гроте Мурзак-Коба впервые наглядно подтвердили существование такого обряда в отдаленные времена и стали характерными показателями антропологических останков среднего и нового каменного века. Важным и новационным для конкретизации специфики мезолита в целом и крымского мезолита в частности стало сравнение захоронений Мурзак-Кобы и Фатьма-Кобы, свидетельствовавшее как о существенных отличиях, так и подобии в обряде погребения (табл. 1).
При этом С.Н. Бибиков указывал, что факты подобий и отличий не являются основанием для хронологического разделения сравниваемых захоронений и оба были осуществлены в одну эпоху мезолита [7, т. 5, с. 175-176]. Акцентируя внимание на специфике послепалеолитического времени, автор отмечал, в первую очередь, кризис присваивающего хозяйства и появление новых форм экономики, связанных с началом животноводства и земледелия в южных (к примеру, крымских) мезолитических ареалах и усилением значения рыболовства в северных (публикация «Раскопки в навесе Фатьма-Коба и некоторые вопросы изучения мезолита Крыма» // МИА. 1966. № 126). На рубеже 30-40-х гг. ХХ в. М.В. Воеводский, используя, в том числе данные С.Н. Бибикова, систематизировал и подробно описал мезолитические культуры Восточной Европы. Для Крыма археолог, используя качественные и количественные различия кремневого инвентаря (микролитов), выделил шан-кобинскую и мурзак-кобинскую культуры [8, т. 31].
Таким образом, к началу 40-х гг. ХХ в. самостоятельность мезолита как эпохи каменного века была установлена и признана российским
научным сообществом. Этим выводам способствовали крымские исследования первобытных мезолитических стоянок и положения, сформулированные в трудах, издаваемых на основе этих исследований.
В послевоенное время вопросы изучения отечественного мезолита ориентировались на обоснование общих и особенных черт эпохи в различных регионах, а также на построение периодизации. В этом процессе важное значение имели крымские исследования Е.А. Векиловой и А.А. Формозова. Так, в середине 50-х гг. ХХ в. Е.А. Векилова приняла активное участие в цикле крымских археологических экспедиций, в процессе которых были детально исследованы эталонные мезолитические памятники полуострова, в том числе стоянка Сюрень I (ставшая предметом кандидатской диссертации, которую археолог защитила в 1953 году) [9]. Исследуя инвентарь указанной стоянки, Е.А. Векилова обратила внимание, что вместо геометрических микролитов, характерных для мезолитической эпохи, в коллекции были хорошо представлены иволистные и черешковые наконечники из пластин, относящихся к свидерскому типу, с ретушью на брюшке (нефасетированной стороне). Появление таких комплексов впервые в отечественной археологии было интерпретировано как непосредственная связь со свидерской культурой финального палеолита (IX-VIII тыс. до н.э.). Позже, в контексте выпущенной научной монографии, Е.А. Векилова вновь высказала гипотезу о неавтохтонном характере для Крыма культуры сюреньских стоянок [10, т. 82, с. 147]. Этот вывод свидетельствовал о миграциях первобытного населения и существовании культурных связей отдаленных территорий в эпоху мезолита.
Дальнейшие исследования второй половины ХХ века показали, что носители сюреньской культурной группы вскоре ассимилировались местной этнической средой. На это указывали находки отдельных свидерских наконечников, которые были представлены в инвентаре отдельных крымских стоянок, относящихся к другим крымским палеолитическим (шан-кобинской: Буран-Кая II; Шан-Коба, VI слой; Фатьма-Коба, VI и V слои) и более поздним мезолитическим (Шан-Коба, средний слой; Шан-Коба, IV слой; Фатьма-Коба, слои IV-II; Мурзак-Коба, III слой) культурам. Также, анализируя коллекции Сюрени, Е.А. Векилова обосновала идею о своеобразном характере крымского мезолита, разработав первые схемы его развития для полуострова, отличные от западных аналогий периодизации мезолита Восточной Европы [11, т. 32], позднее обобщенные А.А. Формозовым в систему из четырёх после-
довательных этапов: Буран-Коба; Сюрень II; Мурзак-Коба и этап яйлинских стоянок (Ат-Баш, Юсуповский бассейн).
Подобным комплексным научным содержанием, четким последовательным анализом и аргументированными выводами характеризовались другие крымские публикации ученого. К примеру, в статье «Эпипалеолитическая стоянка Кукрек в Крыму» вместе с историографическим обзором изучения и детальным описанием инвентаря эпонимного памятника, Е.А. Векилова систематизировала основополагающие данные о самой культурно-исторической общности позднего мезолита. Так, в вопросах культуроге-неза, автор считала, что кукрекская культура является новым этапом развития позднепалео-литических культур среднего Побужья (что было подтверждено в процессе исследований конца ХХ - начала XXI века). Фактором активного расселения носителей культуры, по мнению Е.А. Векиловой, стало усовершенствование технологии производства, в частности высокий уровень изготовления орудий труда на отщепах и техники скола микролитических пластин. В своем развитии кукрекская культура в эпоху позднего мезолита стала основной степной культурой Крыма, сохраняя аутентичную специфику по сравнению с другими культурами (к примеру, мурзак-кобинской). Среди таких отличительных маркеров Е.А. Векилова указывала на конические или карандашевидные нуклеусы, форму микролитов: пластинки с подтесанным брюшком (вкладыши строгальных ножей) и микропластинки без обработки или с концом, который скошен мелкой ретушью (вкладыши наконечников дротиков с костяной основой, снабженной пазом), округлые скребки и резцы на отщепах, а также преобладание коллективной охоты как формы присваивающего хозяйства [12, т. 36, с. 91-92].
Мезолитическая проблематика стала одним из направлений археологической деятельности А.А. Формозова, ученика М.В. Воеводского. В 1950-е гг. ученый открыл уникальные мустьер-ские и эпипалеолитические стоянки в Крыму (в том числе, Староселье в Бахчисарае), а в 1954 г. получил степень кандидата исторических наук, успешно защитив диссертацию «Локальные варианты культуры эпохи мезолита Европейской части СССР». Характеризуя специфику мезолита, А.А. Формозов указывал, что «...переход к новым формам охоты в эту эпоху вызвал быстрый прогресс охотничьего вооружения. Развивалась вкладышевая техника, возникшая в палеолите, но ставшая общепринятой только в мезолите в процессе индивидуальной охоты...» [13, т. 3, с. 6].
Созданная и обоснованная ученым в 1954 г. периодизация мезолита, базирующаяся на крымских материалах из Музея антропологии МГУ и музеев Симферополя, Севастополя, Бахчисарая и Ялты, стала первой отечественной попыткой оформления схемы генезиса отечественного мезолита, отражающей как общие черты техники, так и своеобразие региональной культуры. При этом причиной обращения именно к крымским коллекциям, согласно мнению А.А. Формозова, явилось, с одной стороны, обилие данных о стратиграфии мезолитических стоянок, полученных в процессе раскопок, с другой - наличие богатых фаунистических остатков, являющихся ценным источником для распределения стоянок по разновозрастным группам. А.А. Формозов определил, что древнейший этап мезолита в горном Крыму был представлен гротом Буран-Кая (раскопки О.Н. Бадера), нижним гротом пещеры Замиль-Коба № 1 (раскопки Д.А. Крайнова), четвертым, пятым и шестым слоями навеса Шан-Коба и шестым слоем навеса Фатьма-Коба (раскопки Г.А. Бонч-Осмоловского и С.Н. Бибикова) [14, т. 21]. Об этом, как указывал археолог, свидетельствовали:
- мощные культурные отложения разных этапов развития мезолита, перекрывающие нижние слои Шан-Кобы и Фатьма-Кобы;
- состав фауны стоянок (бизон, сайга, дикая лошадь, дикий осел, пещерный лев), отсутствующие в верхних слоях указанных стоянок и одновременных им памятниках;
- архаичность кремневого инвентаря (односторонне обработанные нуклеусы, грубые концевые скребки и угловые и боковые резцы на отще-пах и пластинках, крупные геометрические орудия - сегменты и трапеции) [14, т. 21, с. 39-40].
Следующий этап в оценке А.А. Формозова был обозначен в первую очередь изменениями кремневых изделий, связанных с метательным оружием. Так, на стоянках резко сократилось число геометрических орудий и в то же время появились иволистные наконечники стрел из ножевидных пластинок. Особенно показательной в этом контексте явилась однослойная стоянка Сюрень II (раскопки К.С. Мережковского и Г.А. Бонч-Осмоловского), где на небольшой площади было собрано более 20 иволистных наконечников стрел. Таким образом, изменение в развитии метательного оружия, имевшее место в середине мезолита, ученый использовал в качестве ключевого критерия выделения нового этапа в истории мезолита Крыма. В дальнейшем развитие кремневой индустрии в Крыму вновь шло по пути совершенствования вкладышевой техники. Так, при исчезновении наконечников
стрел изменились геометрические орудия (крупные сегменты сменились миниатюрными трапециями). Стоянки с такими трапециями (так называемого тарденуазского типа) характеризовались также наличием фауны современного типа с резким преобладанием остатков кабана [14, т. 21, с. 41] при полном отсутствии костей сайги и бизона. В кремневой индустрии наметилось уменьшение числа боковых резцов и сегментов, распространение мелких круглых скребков на отщепах и резцов на углу сломанной пластинки. Особенности финальной модернизации кремневой индустрии и начало последнего этапа развития мезолита Крыма, по А.А. Формозову, наглядно иллюстрировали открытые стоянки Яйлы - плато первой гряды Крымских гор. Здесь впервые были локализированы специфические типы вкладышей - сегменты, вершина которых обрабатывалась по дуге плоской ретушью, и высокие трапеции со струганой спинкой, имеющие характерную подправку спинки плоскими узкими фасетками, нанесенными отжимом с боков трапеции [15, т. 102]. Характерными для яйлинских стоянок стали также плоские нуклеусы со скошенными вершинами, с одной стороны грубо обколотые или сохранившие поверхность корки, а с другой -несущие негативы сколов узких пластин, а также миниатюрные круглые скребочки и концевые скребки на пластинах с асимметрично изогнутым в одну сторону краем. Преднеолитиче-ский возраст открытых стоянок Яйлы, отмечал ученый, наглядно постулировала находка днища остродонного сосуда в очаге на Ат-Баше над Симеизом и обнаружение двусторонне обработанных листовидных наконечников стрел на территории Юсуповского бассейна на Ай-Петри [14, т. 21, с. 42].
Таким образом, А.А. Формозовым в процессе анализа научной литературы и аналитического изучения археологических коллекций материальной культуры населения горного Крыма было выделено четыре этапа развития мезолита в регионе, названных по эталонным первобытным памятникам региона: этап Буран-Кобы; этап Сюрени II; этап Мурзак-Кобы; этап яйлин-ских стоянок [14, т. 21, с. 42]. Кроме того, ученый провел сопоставление данных периодизации мезолита Крыма с мезолитом других районов Восточной Европы (Польши, Литвы, Беларуси (свидерская культура), Оки и Верхней Волги, бассейна Десны) для составления сводной периодизации мезолита региона. В процессе реализации этой задачи ученый выявил наличие общих черт в развитии кремневой техники мезолита Восточной Европы. В частности, было установлено, что:
Таблица 2
Периодизация мезолита Крыма (по А.А. Формозову)
№ п/п Название этапа Особенности
1 Буран-Кая, Замиль-Коба (нижний слой), Шан-Коба (46-й слои), Фатьма-Коба (6-й слой) - Односторонне обработанные нуклеусы - Резцы угловые и боковые - Концевые скребки на отщепах и пластинах - Наконечников стрел нет - Сегменты и изредка трапеции
2 Сюрень II, Шан-Коба (2-й горизонт 3-го слоя), Замиль-Коба (верхние слои) - Односторонне обработанные нуклеусы - Резцы угловые и боковые - Скребки на пластинах и отщепах - Наконечники стрел на пластинах - Уменьшение числа геометрических орудий
3 Мурзак-Коба, Фатьма-Коба (1-4-й слои), Шан-Коба (1-й горизонт 3-го слоя и 2-й слой) - Односторонне обработанные и изредка близкие к плоским и коническим нуклеусам - Резцы боковые, угловые и на углу сломанной пластинки - Круглые скребки на отщепах - Наконечников стрел нет - Трапеции
4 Ат-Баш, Юсуповский бассейн - Нуклеусы в основном плоские, реже конические - Редкие резцы на отщепах - Мелкие круглых скребки - Скребки на пластинах со скошенными концами - Трапеции со струганой спинкой и сегменты с подработанной вершиной - Двусторонне обработанные наконечники стрел - Появление керамики
[18, с. 49-50]
- на первом этапе бытовали многие типы палеолитических орудий;
- на втором - широко распространялись наконечники стрел на пластинах в ущерб разным типам вкладышей;
- на третьем - расцвета достигла вкладыше-вая техника, при том что наконечники стрел на пластинах стали редкостью;
- на четвертом этапе при бытовании всех типов оружий третьего этапа получила распространение неолитическая техника двусторонней обработки.
Также ученый конкретизировал и специфические особенности мезолита Крыма. К примеру, для полуострова были не характерными наконечники стрел на пластинах и пластинки с притупленной спинкой. В то же время здесь еще с первого этапа широко распространялись геометрические орудия и почти не было конических нуклеусов. В дальнейшем, односторонняя обработка нуклеусов преобладала до неолитического времени. На четвертом этапе появились характерные трапеции со струганой спинкой, сегменты «с подработанной вершиной», плоские нуклеусы, скребки с косым рабочим краем, составляющие типичный только для Крыма комплекс орудий.
Следует отметить, что автор считал важным маркером для выделения и хронологических, и территориальных групп кремневый инвентарь, связанный с метательным вооружением (как
показатель охотничьей специализации хозяйства в мезолите). При этом особенностью для Крыма было господство вкладышевой техники и эпизодичность появления цельных кремневых наконечников стрел. В перспективе усовершенствование и дополнение периодизации развития мезолита Крыма А.А. Формозова позволило проследить как общие, так и специфические закономерности его генезиса в регионе, а также сопоставить его качественные характеристики с аналогичными процессами в разных географических регионах России и мира.
Акцентируем, что некоторые выводы А.А. Формозова были достаточно дискуссионными. К примеру, в вопросе различия мезолитического и палеолитического хозяйства [16, т. 126, с. 9-13]. В этом контексте центр споров затрагивал вариативную интерпретацию категории «хозяйство». Социоэкономическая наука середины ХХ в. выделяла три типа хозяйства -присваивающее, натуральное и товарное. В мезолите на территории Крыма хозяйство во много продолжало оставаться присваивающим. Но в то же время, по мнению А.А. Формозова, можно было говорить и об отраслевой переориентации в указанное историческое время. Кроме того, А.Н. Рогачев, возражая А.А. Формозову, акцентировал: по причине того, что инвентарный комплекс верхнего палеолита и мезолита представляли орудия труда с призматическими пластинками, четкую границу между обеими
эпохами установить довольно проблематично. Этот вопрос археолог стремился решить «в интересах успешного развития науки» с помощью хронологического подхода, определяя нижнюю границу мезолита началом геологической современности [16, т. 126, с. 11]. Позднее, во второй половине 60-х гг. ХХ в., оформилась альтернативная эволюционистская тенденция к определению содержания послепалеолитиче-ских археологических эпох. В ней ведущая роль отводилась сохранению палеолитических традиций, которые постепенно развивались и трансформировались в новые качественные формы [17, т. 126]. Попыткой возвращения археологической периодизации ее исторического содержания стала статья А.А. Формозова «О термине «мезолит» и его эквивалентах», написанная на материалах Северного Причерноморья и Крыма [13, т. 3, с. 6]. В ней ученый сформулировал положение, что в основе археологической классификации и периодизации должны находиться вещи, а не тип хозяйства или социальный уклад [13, т. 3, с. 6]. Справедливо отмечая, что археологическая периодизация вырабатывается на основе анализа в первую очередь коллекций, «на принципах наблюдений за изменениями типов орудий и другого инвентаря», А.А. Формозов отметил ее принципиальное отличие от формально-типологического подхода. Разделение археологических древностей на палеолит, мезолит и неолит отображало, по мнению ученого, не только типологическую эволюцию орудий, «но и изменения в формах хозяйства и социального строя» [13, т. 3, с. 10]. Для доказательства своей позиции исследователь привлек данные по типологии хозяйства и палеогеографии. Как типологический аргумент был использован также факт общего залегания геометрических орудий и наконечников стрел с ножеподобными пластинками [13, т. 3, с. 8]. Следует отметить, что указанные несоответствия стали результатом воздействия комплексного подхода на интерпретацию сугубо археологических явлений. Другими словами, попытка интеграции трех самостоятельных уровней исследования - семантического, исторического и социального не могла не привести к противоречию. Все три уровня подразумевали три самостоятельных типа относительной периодизации: археологической (палеолит, мезолит, неолит), исторической (дикость, варварство, цивилизация) и социальной (первобытное общество, стратифицированное общество). Проблематичность комплексного подхода детерминировала и тенденцию того, что исследователи начинали вводить вариативные критерии для характеристики и выделения мезолита в регионах.
К примеру, в середине 1980-х гг. Г.М. Буров считал мезолит начальной голоценовой эпохой, продолжавшейся до появления глиняной посуды [18, с. 5].
О невозможности выведения универсального критерия выделения мезолита писал Д.Я. Телегин. Автор считал, что при определении мезолита следует различать два аспекта: определение мезолитической эпохи вообще и выделение суммы признаков, характерных для мезолитических культур или групп памятников достаточно широкого региона. Мезолит как эпоха характеризовался археологом как время финального плейстоцена - начала голоцена, период значительного распространения микролитической техники, микролитов геометрических форм, распространения наконечников на пластинах (свидероидного типа), усложнения мак-ролитической техники и пропедевтики перехода к производящим формам хозяйства. При этом сумма признаков для выделения конкретных мезолитических культур имела исключительно региональный характер [19, т. 149, с. 33]. Применительно к территории Крыма, по мнению Д.Я. Телегина, мезолитическими памятниками могли считаться пещерные и открытые докерами-ческие стоянки с геометрическими микролитами (сегменты, трапеции, треугольники и другое) Шан-Коба, Фатьма-Коба, Кукрек, Ласпи 7, Фронтовое и хронологически относятся к IX - первой половине VI тыс. до н.э. [19, т. 149, с. 33-34].
В этот период времени появились и обобщающие труды по мезолиту отдельных регионов, в том числе и в пределах Крыма. К примеру, в течение 60-70-х гг. ХХ в. крупные работы по исследованию каменного века Восточного Крыма провел сотрудник Керченского музея Л.Г. Мацкевой. Итогом комплексных археологических поисков ученого стала диссертация «Мезолит и неолит Керченского полуострова» (М. - Л., 1970), монография «Мезолит и неолит Восточного Крыма» (Киев, 1977), цикл научных статей и сообщений, в которых был аргументирован факт существования мезолита в данной части Крымского полуострова, описаны мезолитические поселения и местонахождения, акцентировано, что по количеству памятников мезолита и насыщенности их культурного слоя Восточный Крым в тарденуазское время превосходит не только прочие районы Крыма, но и сопредельные территории [20, т. 149, с. 42]. Автором были выделены два крупных типа мезолитических памятников, разделенных по типологическим признакам на группы. Первый тип был представлен остатками стоянок, обитаемых в теплое время года. Ко второму относились поселения и местонахождения, в которых чело-
век неоднократно останавливался на непродолжительное время. Л.Г. Мацкевым также был проведен компаративный анализ мезолитических памятников Восточного и Горного Крыма и Кавказа, показаны их сходства и различия. При этом различия между группами, по мнению автора, были связаны с целым комплексом факторов и прежде всего с микроклиматом определенных районов и сезонностью поселений. Показательным явилось и предположение ученого относительно процессов инфильтраций древнего населения Крыма (согласно выводам Е.А. Веки-ловой). Так, Л.Г. Мацкевой отмечал гарпуны мадленского типа на Мурзак-Кобе и Кара-Кобе при типичных для Крыма комплексах находок тарденуазского облика в этих памятниках, своеобразие комплексов Сюрени II и Кукрека с характерными элементами крымских индустрий, акцентировал на обнаружении на мезолитических стоянках Крыма вкладышей кукрекского типа и свидерских наконечников. Но хотя пришлые группы населения оказали определенное влияние на автохтонов полуострова, однако в итоге были ассимилированы последними, резюмировал автор [20, т. 149, с. 45-46].
Таким образом, отечественные ученые, опираясь на крымские археологические материалы, реализовывали попытки конкретизации и уточнения эпохи мезолита: от применения хронологических критериев (у Г.А. Бонч-Осмоловского) к использованию комплексного подхода (у С.Н. Бибикова), от типологического принципа (у А.А. Формозова: «важно не раннее возникновение того или другого типа изделий, а доминирование этих типов в индустрии») [13, т. 3, с. 8-9] к технологическим и региональным моделям. Определение критериев, на основании которых выделялись археологические эпохи, имело тенденцию к детализации первичных технологических или морфологических признаков. При этом общепризнанным оставался факт изменения отщеповой индустрии нижнего палеолита призматической техникой скалывания, индустрией пластины верхнего палеолита, которая достигла своего наивысшего расцвета на протяжении мезолита и неолита и получила название «микролитическая техника». Доминанта после дней в кремневой индустрии полностью могла означать начало новой археологической эпохи -мезолита.
Кроме того, исследования мезолита в Крыму на протяжении ХХ в. создали объективные предпосылки для прослеживания контактов первобытного населения полуострова с Северным и Западным Причерноморьем, Приазовьем, Кавказом, другими регионами, а также для изу-
чения направлений культурного обмена, передвижения отдельных групп, - к примеру, проникновения в Крым элементов свидерской культуры (иволистные наконечники с плоской подтушёвкой) из Северо-Восточной и Центральной Европы (по данным Е.А. Векиловой).
Примечания
РАЖ - Русский антропологический журнал.
КСИА - Краткие сообщения Института археологии АН СССР.
КСИИМК - Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР.
МИА - Материалы и исследования по археологии СССР.
Список литературы
1. Городцов В.А. Археология. Каменный период. М. - Пг. Гос. изд-во, 1923. Т. 1. 404 с.
2. Кларк Д.Г.Д. Доисторическая Европа. Экономический очерк / Пер. с англ. М.Б. Граковой-Свиридовой. Редакция и предисловие А.Я. Брюсова. М.: Изд-во иностранной литературы, 1953. 332 с. + 16 табл.
3. Ефименко П.П. Дородовое общество. Очерки по истории первобытно-коммунистического общества. М. - Л.: Соцэкгиз, 1934. 533 с.
4. Ефименко П.П. Мелкие кремневые орудия геометрических и иных своеобразных очертаний в русских стоянках ранненеолитического возраста // РАЖ. Т. 13. М., 1924. С. 211-226.
5. Бонч-Осмоловский Г.А. Итоги изучения крымского палеолита // Труды II Международной конференции ассоц. по изучению четвертичного периода Европы. 1934. Вып. 5. С. 169.
6. Бибиков С.Н. Предварительный отчет о работе Крымской экспедиции 1935 г. // Советская археология. 1936. № 1. С. 195-212.
7. Бибиков С.Н. Грот Мурзак-Коба - новая позд-непалеолитическая стоянка в Крыму // Советская археология. 1940. № 5. С. 159-178.
8. Воеводский М.В. Мезолитические культуры Восточной Европы // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры АН СССР. 1950. Вып. XXXI. С. 96-120.
9. Черкасов О.В. Печерт стоянки Криму та !х доипдники (кшець Х1Х - перша половина ХХ столгття): Наукове видання. Севастополь: Державний морський ушверситет iменi адшрала Ф.Ф. Ушакова, 2013. 137 с., ш.
10. Векилова Е.А. К вопросу о свидерской культуре в Крыму // КСИА АН СССР. 1961. Т. 82. С. 143-149.
11. Векилова Е.А. Позднепалеолитические стоянки в Крыму // КСИИМК. 1950. № 32. С. 137-140.
12. Векилова Е.А. Эпипалеолитическая стоянка Кукрек в Крыму // КСИИМК. 1951. № 36. С. 87-95.
13. Формозов А.А. О термине «мезолит» и его эквивалентах // Советская археология. М.: Наука, 1970. № 3. С. 6-12.
14. Формозов А.А. Периодизация мезолитических стоянок Европейской части СССР // Советская археология. 1954. № 21. С. 38-53.
15. Формозов А.А. Неолит Крыма и Черноморского побережья Кавказа (Материалы к изучению неолита Юга СССР) // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1962. № 102. С. 89-123.
16. Рогачев А.Н. Некоторые вопросы изучения эпипалеолита Восточной Европы // Материалы и исследования по археологии СССР. М. - Л.: Наука, 1966. № 126. С. 9-13.
17. Окладников А.П. К вопросу о мезолите и эпипалеолите в азиатской части СССР (Сибирь и
Средняя Азия) // МИА. № 126. М. - Л., 1966. С. 213224.
18. Буров Г.М. Крайний Северо-Восток Европы в эпоху мезолита, неолита и раннего металла: Авто-реф. дис. ... докт. ист. наук. Новосибирск, 1986. 37 с.
19. Телегин Д.Я. О критериях выделения мезолитических памятников на юго-западе Европейской части СССР // КСИА. 1977. Вып. 149. С. 30-34.
20. Мацкевой Л.Г. Некоторые итоги изучения мезолита Восточного Крыма // КСИА. 1977. Вып. 149. С. 41-46.
ON THE STUDY OF THE MESOLITHIC PERIOD IN SOVIET HISTORIOGRAPHY OF 1920S-1980S (BASED ON THE MATERIALS OF THE CRIMEAN STUDIES)
A. V. Cherkasov
The paper provides a comprehensive historiographie analysis of the Mesolithic age study in the context of theoretical works and field research of archaeologists who worked in the Crimea during the Soviet period (G.A. Bonch-Osmolovsky, S.N. Bibikov, E.A. Vekilova, L.G. Matskevoy, A.A. Formozov and others). The author highlights some differences in the approaches adopted by pre- and post-war generations of Soviet scientists.
Keywords: primitive history of the Crimea, periods of primitive culture, primitive-age site, archaeological monument, historiography of the Stone age studies, Mesolithic, Epipaleolithic, history of archaeology.
References
1. Gorodcov V.A. Arheologiya. Kamennyj period. M. -Pg. Gos. izd-vo, 1923. T. 1. 404 s.
2. Klark D.G.D. Doistoricheskaya Evropa. Ehkonomi-cheskij ocherk // Per. s angl. M.B. Grakovoj-Sviridovoj. Redakciya i predislovie A.Ya. Bryusova. M.: Izd-vo inos-trannoj literatury, 1953. 332 s. + 16 tabl.
3. Efimenko P.P. Dorodovoe obshchestvo. Ocherki po istorii pervobytno-kommunisticheskogo obshchestva. M. - L.: Socehkgiz, 1934. 533 s.
4. Efimenko P.P. Melkie kremnevye orudiya geome-tricheskih i inyh svoeobraznyh ochertanij v russkih stoyankah ranneneoliticheskogo vozrasta // RAZh. T. 13. M., 1924. S. 211-226.
5. Bonch-Osmolovskij G.A. Itogi izucheniya kryms-kogo paleolita // Trudy II Mezhdunarodnoj konferencii assoc. po izucheniyu chetvertichnogo perioda Evropy. 1934. Vyp. 5. S. 169.
6. Bibikov S.N. Predvaritel'nyj otchet o rabote Kryms-koj ehkspedicii 1935 g. // Sovetskaya arheologiya. 1936. № 1. S. 195-212.
7. Bibikov S.N. Grot Murzak-Koba - novaya pozdne-paleoliticheskaya stoyanka v Krymu // Sovetskaya arheo-logiya. 1940. № 5. S. 159-178.
8. Voevodskij M.V. Mezoliticheskie kul'tury Vostoch-noj Evropy // Kratkie soobshcheniya o dokladah i polevyh issledovaniyah Instituta istorii material'noj kul'tury AN SSSR. 1950. Vyp. XXXI. S. 96-120.
9. Cherkasov O.V. Pecherni stoyanki Krimu ta ih doslidniki (kinec' XIX - persha polovina XX stolittya): Naukove vidannya. Sevastopol': Derzhavnij mors'kij
universitet imeni admirala F.F. Ushakova, 2013. 137 s., il.
10. Vekilova E.A. K voprosu o sviderskoj kul'ture v Krymu // KSIA AN SSSR. 1961. T. 82. S. 143-149.
11. Vekilova E.A. Pozdnepaleoliticheskie stoyanki v Krymu // KSIIMK. 1950. № 32. S. 137-140.
12. Vekilova E.A. Ehpipaleoliticheskaya stoyanka Kukrek v Krymu // KSIIMK. 1951. № 36. S. 87-95.
13. Formozov A.A. O termine «mezolit» i ego ehkvi-valentah // Sovetskaya arheologiya. M.: Nauka, 1970. № 3. S. 6-12.
14. Formozov A.A. Periodizaciya mezoliticheskih stoyanok Evropejskoj chasti SSSR // Sovetskaya arheologiya. 1954. № 21. S. 38-53.
15. Formozov A.A. Neolit Kryma i Chernomorskogo poberezh'ya Kavkaza (Materialy k izucheniyu neolita Yuga SSSR) // Materialy i issledovaniya po arheologii SSSR. M., 1962. № 102. S. 89-123.
16. Rogachev A.N. Nekotorye voprosy izucheniya eh-pipaleolita Vostochnoj Evropy // Materialy i issledovaniya po arheologii SSSR. M. - L.: Nauka, 1966. № 126. S. 9-13.
17. Okladnikov A.P. K voprosu o mezolite i ehpipale-olite v aziatskoj chasti SSSR (Sibir' i Srednyaya Aziya) // MIA. № 126. M. - L., 1966. S. 213-224.
18. Burov G.M. Krajnij Severo-Vostok Evropy v eh-pohu mezolita, neolita i rannego metalla: Avtoref. dis. ... dokt. ist. nauk. Novosibirsk, 1986. 37 s.
19. Telegin D.Ya. O kriteriyah vydeleniya mezoliti-cheskih pamyatnikov na yugo-zapade Evropejskoj chasti SSSR // KSIA. 1977. Vyp. 149. S. 30-34.
20. Mackevoj L.G. Nekotorye itogi izucheniya mezolita Vostochnogo Kryma // KSIA. 1977. Vyp. 149. S. 41-46.
