CC BY
24которые раньше принялись за серьезное и вполне сознательное изучение естественных наук, сделали самые большие успехи в культурном развитии» [Карейс, 1898, с. 1-2].
4. Неслучайно 2010 г. очень четко отмечает тот рубеж, за которым осталась советская наука. В том числе, и прежде всего, в плане радикального изменения своего институционального устройства. Если отбросить сугубо политические и субъективные моменты, именно к этому свелась реформа академической науки в России, начатая правительством РФ в 2013 г. После пяти лет этой реформы, в январе 2019 г., фактически, была подведена официальная черта. Созданное в мае 2018 г. Министерство науки и высшего образования РФ подготовило изменения в Устав Российской академии наук (РАН). Принципиально важно: на РАН теперь возложена координация «научных исследований, реализуемых в сфере оборонно-промышленного комплекса в интересах обороны страны и безопасности государства» [Минобрнауки предлагает...].
Ситуацию условно можно определить как «Атомный проект-2», по аналогии с советским атомным проектом. Этот кейс принято приводить как пример триумфа академической физики [Иванов, 2001, с. 101, 102].
Но при забывается один важный нюанс. Советские физики (впрочем, не только физики), связанные с атомным проектом, создали своеобразный, очень локальный, но все же аналог западной модели организации науки и существования в ней исследователя. Комфортность работы и определенная, более высокая степень свободы исследователя (при всех жестко заданных рамках) в этом физико-ядерно-академическом анклаве оказалась более высокой, чем в среднем в советской науке. Может быть неслучайна поэтому и «обойма» Нобелевских премий по физике: Игорь Тамм (1958), Лев Ландау (1962), Петр Капица (1978), Виталий Гинзбург (2003).
Смогут ли заменить (повторить) эту модель усилия по созданию так называемых Научно -образовательных центров в рамках национального проекта «Наука», стартовавшего с января 2019 года -покажет только время. Но, несомненно, процессы самоорганизации научного сообщества будут происходить в любом случае.
Литература
1. Ваганов, 2011 - Ваганов, Андрей. Большая Советская Наука: проект закрыт // «Независимая газета». 26 января 2011. С. 10
2. Иванов, 2001 - Иванов К.В. Как создавался образ советской науки в постсталинском обществе // Вестник РАН, 2001, т. 71. № 2. С. 99-113.
3. Карейс, 1898 - Карейс И. Историческое развитие электротехники // Почтово-телеграфный журнал. С.-Петербург, январь 1898. С. 1-2
4. Минобрнауки предлагает изменить устав РАН. Сообщение ТАСС. URL: https://tass.ru/nauka/6055704 (Дата обращения 13.02.2019).
УДК 001; 165.433; 3037.01.
К ПРОБЛЕМЕ ИСТИНЫ: НЕКОТОРЫЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ В СОЦИАЛЬНОЙ ЭПИСТЕМОЛОГИИ19
Погожина Наталья Николаевна
Аспирант
Московский Государственный Университет имени М.В. Ломоносова
Автор данной статьи ставит своей целью обозначить и проанализировать основные трактовки истины в социальной эпистемологии. В этой связи приводится частичная теоретическая реконструкция и оценка тезисов «сильной программы» социологии науки, а также анализ ряда значимых положений, выдвинутых Д. Блуром в свете его дискуссии с Б. Латуром. В частности, обсуждается проблема релятивизма и объективности, а также принцип симметрии «сильной программы» и ответный тезис сторонников акторно-сетевой теории о симметрии объектов Природы/Общества. Исследуются отличия в теоретических позициях Д. Блура и Э. Голдмана как в отношении к роли индивидуального и коллективного познавателнього субъекта в исследовании социальной природы знания, так и в понимании истины. Критически разбирается разделяемая Голдманом точка зрения на истину как отражение реальности (корреспондентная теория), указываются слабые стороны такой интерпретации, которые не удалось преодолеть исследователю. Делается вывод о плодотворности трактовки истины как дескрипции (Блур), а не нормативности (Голдман) и включения ее в широкий социокультурный контекст.
19 Работа подготовлена в рамках деятельности ведущей научной школы МГУ имени М. В. Ломоносова «Трансформации культуры, общества и истории: философско-теоретическое осмысление» и при поддержке фонда РФФИ (грант № 17-0300733 «Системно - коммуникативный подход Н. Лумана в приложении к Российскому обществу»).
Ключевые слова: социальная эпистемология, истина, знание, исследования науки и технологий, социология науки, акторно-сетевая теория, социальная философия науки.
SOME INTERPRETATIONS OF THE PROBLEM OF TRUTH IN SOCIAL EPISTEMOLOGY
Pogozhina Natalya Nikolaevna
Postgraduate student Lomonosov Moscow State University
The author of this article sets as the purpose to designate and to analyse the main interpretations of the truth in a social epistemology. In this regard, a partial theoretical reconstruction and assessment of theses of "The strong programme" of sociology of scientific knowledge, and also the analysis of a number of the significant provisions which are put forward by D. Bloor in the light of his discussion with B. Latour is given. In particular, the problem of relativism and objectivity and also the principle of symmetry of "The strong programme" and the response thesis of actor-network theory's supporters about symmetry of objects of Nature/Society is discussed. The differences in D. Bloor and A. Goldman's theoretical positions as in the relation to a role of an individual and collective cognitive subject in a research of the social nature of knowledge and in understanding of the truth are investigated. Author critically considers Goldman's point of view on truth as a reflection of reality (the correspondent theory of truth) and specifies weaknesses of such interpretation which the researcher failed to overcome.
Key words: social epistemology, truth, knowledge, science and technology studies, sociology of science. actor-network theory, social philosophy of science.
Исследования, осуществляемые в рамках разных направлений социальной эпистемологии, приобретают все большую актуальность, а их результаты оцениваются как имеющие важное теоретическое и, что особенно примечательно, прикладное значение в контексте усиления роли исследовательских взаимодействий на стыке дисциплин, поиска новых оснований построения современной теории познания, выхода за рамки противостояния проектов классической и неклассической эпистемологии и реализации исследовательских программ, направленных на преодоление понятийного разрыва и обособленности отраслей знания (философии, социологии науки, истории науки), в рамках которых предпринимаются попытки определения ключевых эпистемологических понятий «истины», «знания» и «познания».
Занимаясь изучением оснований социальности знания и анализом проблемы истины в современной социальной теории познания, в данной статье мы обращаемся к разработкам социальной эпистемологии, касающимся самой постановки проблемы истины и обозначения особенностей ее интерпретаций в ряде значимых подходов. Социальная эпистемология, существуя более сорока лет на границе нескольких дисциплинарных областей, по-прежнему порождает дискуссии - как среди приверженцев основных идей направления, так и среди исследователей, критикующих методы, теоретические основания и прикладные возможности социально-эпистемологических концепций. Несмотря на это, на сегодняшний день можно выделить целый ряд не только зарубежных, но и отечественных теоретиков, работы которых в русле социально - эпистемологического анализа представляют собой образцы фундаментальных исследований, обладающих новаторскими положениями и заслуживающих пристального внимания. Однако в данной статье мы затронем только наиболее общие идеи, относящиеся к социально-эпистемологическому дискурсу и будем базироваться в основном на классических, насколько в принципе применимо это слово к исследованиям в лоне социальной эпистемологии, текстах.
Прежде чем обратиться к частичной реконструкции интересующих нас теоретических позиций, необходимо обозначить вопросы и положения, составляющие ядро большинства социально-эпистемологических концептуальных построений. Во-первых, социальная эпистемология, как известно, значительно отличается от классической теории познания. Это различие выражено, в первую очередь, в объяснении взаимосвязи социального, познавательного и культурного контекстов. Социальная эпистемология, в отличие от классической, не выносит за рамки исследования социальную ситуацию познания, то есть те условия, в которых познание разворачивается. Более того, проблематика субъекта и объекта познания сводима к условиям его осуществления, то есть и субъект, и объект выступают в качестве социальных конструктов. Таким образом, происходит отказ от традиционной оценки социальности как причины ошибок и заблуждений в познавательном процессе. Из этого следует, что истина обусловлена влиянием социального ничуть не меньше, чем ложь (принцип симметрии «сильной программы»). [Bloor, 1991, pp. 3-18].
Здесь необходимо особое внимание уделить понятию «социальность», поскольку, говоря о предмете социальной эпистемологии, мы, в той или иной мере, определяем отношения знания и социальности и утверждаем в качестве невозможного вынесение познавательного процесса, его результатов и функционирования знания за рамки общества. Мы разделяем позицию исследователей, указывающих на фрагментарность или отсутствие четкого определение «социальности» в трудах социальных эпистемологов. [Касавин, 2006, с. 9; Моркина, 2012, с. 99-100]. Заслуживающей внимание, на наш взгляд, является типологизация социаль-
ности, предложенная И. Т. Касавиным. Он выделяет внутренюю, внешнюю и открытую социальность. Первая подразумевает уникальный индивидуальный опыт субъекта (общение, социокультурные рамки и тд.), через призму которого осуществляется познавательная деятельность. Второй тип - надындивидульные характеристики, включающие уровень развития общества - социальных институтов, техники и технологий, а также специфику функционирования науки - принятые теории, методы, объяснительные схемы и требования к экспертизе. Открытый тип социальности выражает глубокую связь знания и культуры - предполагает отражение динамических свойств культуры на процессах выработки и функционирования знания, а также включение познающего в широкий культурный контекст [Касавин, 2006, с. 9-10].
Для понимании специфики позиции социальной эпистемологии относительно других неклассических подходов к определению знания и трактовки возможности его связи с социальным контекстом интересным представляется известный спор Д. Блура и Б. Латура. [Bloor, 1999; Latour, 1999]. Суть критики Латура сводится к следующему: во-первых, социологизация науки, представленная Блуром в «сильной программе» социологии знания и развиваемая им далее, непродуктивна, поскольку, по его мнению, можно наблюдать скорее обратный процесс - методология социально-гуманитарных исследований будет уступать в анализе определенных объектов, которые не сводимы к социальным конструктам - это объекты природного мира (им используется дихотомия Природа/Общество). Поэтому в акторно-сетевой теории объекты природного и социального миров рассматриваются симметрично, в том смысле, что теперь в анализ включены и не -человеческие акторы. Второй линией критики выступает субъективизм «сильной программы». Латур отказывается от старой познавательной схемы «субъекта - объекта», в которой исследовательский фокус Блура смещен к полюсу субъекта. Отдельного внимания заслуживает проблема релятивизма, рассматриваемая через призму дискуссии Блура и Латура. Релятивизм первого, на наш взгляд, совершенно не синонимичен отсутствию объективности. Напротив, применяя принцип релятивизма, социальный эпистемолог получает возможность учитывать большое количество социокультурных факторов, влияющих на выработку знания, что приближает к объективности и позволяет провести многоаспектный анализ . Таким образом, критика Латура социальной эпистемологии вообще и «сильной программы» в частности, при более подробном рассмотрении не кажется такой стройной и убедительной. Если обратить внимание на «второй принцип симметрии» (симметричный анализ Природы/Общества), то можно заметить, что на практике он означает крен к другому полюсу исследований - объектному, но выстраивается вокруг идеи онтологизации познания как необходимого метода борьбы с релятивизмом, в котором обвиняется Блур. Более того, абсолютной симметрии достичь не удается - ведь наделение природных объектов «правом голоса», очевидно, не может свидетельствовать о том, что такая необходимость присуща самим объектам. Не-человеческие акторы «говорят» с нами и для нас - симметрию, однако, вообразить сложно. Нам кажется интересным замечание о том, что новаторство Латура в вопросах субъектно-объектной проблематики познания можно свести к разработкам деятельностного подхода. [Касавин, 2013, с. 14].
Далее мы обратимся к компаративному анализу ряда идей, касающихся трактовки истины, выдвинутых крупными теоретиками, принадлежащими разным направлениям социальной эпистемологии (хотя о выделении конкретных направлений можно говорить с известной долей условности), - Д. Блуром и Э. Голдманом. Надо заметить, что подход Голдмана интересен нам именно потому, что в нем отражена попытка защитить корреспондентную теорию истины. Голдман включает в свой анализ рассмотрение гносеологического субъекта как индивидуального сознания (что роднит его концепцию с классической эпистемологией), однако ставит акцент на широком пуле познавательных практик, применяя к ним маркер «истины», что не позволяет говорить о сугубо классическом подходе. Здесь нам видится уязвимой позиция включения психического субъекта в построение социальной теории познания. Дело в том, что эта опция требует постановки новых задач - например, рассмотрения мотивационного комплекса субъекта (в социологии мы находим похожие методологические трудности, с которыми сталкивается в своих построениях Т. Парсонс и от которых, соответственно, отказывается Н. Луман, вынося психическую систему за скобки исследования). В этом смысле, идея Блура о сущности знания как производного от коллективных практик - общения, деятельности - нам кажется продуктивной, как и указание на важность дескриптивной функции в трактовке истины. Позиция его оппонента относительно предпочтительной теории истины представляет собой квинтэссенцию положений корреспондентной и дефляционной, но при более внимательном рассмотрении аргументации Голдмана становится очевидно, что он не учитывает критические замечания, направленные на концепт истины как отображения реальности. Например, никак не решается проблема ограниченности пред-заданного мира в опыте, с которой работал К. Поппер, хотя Голдман обращается к его теоретическим разработкам. [Goldman, 2003, p.353].
Таким образом, рассмотрев некоторые идеи теоретиков социальной эпистемологии, мы отмечаем плодотворность попыток преодоления трудностей, связанных с переосмыслением истинностной проблематики в современных философском и специально - научном дискурсах. Однако нельзя не заметить и слабые положения, обусловленные сложностью исследовательского поля. Истина предстает как категория, которую необходимо рассматривать дескриптивно, а не нормативно, включая в социокультурный контекст.
Литература
1. Касавин, 2006 - Касавин И.Т. Социальная эпистемология: понятие и проблемы // Эпистемология и философия науки=Epistemology & Philosophy of science. 2006. Т. VII. № 1. С. 5-15.
2. Касавин, 2013 - Касавин И.Т. Социальная эпистемология. Фундаментальные и прикладные проблемы. М.: Альфа-М, 2013. 557 с.
3. Моркина, 2012 - Моркина Ю.С. Социальная теория познания Д. Блура: истоки и философский смысл. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012. 256 с.
4. Goldman, 2003 - Goldman A. Knowledge in a Social World. Oxford, N. Y.: Clarendon Press, 2003. 407 p.
5. Bloor, 1999 - Bloor D. Anti-Latour// Stud. Hist. Phil. Sci. 1999. Vol. 30, № 1. P. 81-112.
6. Bloor, 1991 - Bloor D. Knowledge and Social Imagery. 2nd edition. Chicago and London: The University of Chicago Press. 1991. 211 p.
7. Latour, 1999 - Latour B. For David Bloor and Beyond // Studies in the History and Philosophy of Science. Part A. 1999. Vol. 30. No 1. P. 113-129.
УДК 7.01
К ВОПРОСУ ОБ ОНТОЛОГИИ SCIENCE-ART20
Артем Маркович Фейгельман
кандидат философских наук, ст.преподаватель ННГУ им. Н.И. Лобачевского Дмитрий Юрьевич Шаталов-Давыдов
кандидат философских наук, доцент ННГУ им. Н.И. Лобачевского
В статье рассматривается science-art - область искусства, которая использует современные технологии и инструменты, научные методы для создания художественного произведения. Данное направление современного искусства представляет своего рода обмен: обмен между актуальными научными исследованиями и искусством. Изучение некоторых особенностей данного обмена и становится целью настоящей статьи.
Авторы обращаются к работам нижегородского художника и дизайнера Евгения Стрелкова, работающего в данном направлении. Исследование данных работ позволило выделить следующие особенности соединения науки и искусства в объекте science-art: 1. классический инструментарий художника (кисти, краски) меняется на «продвинутый» инструментарий ученого (микроскоп, системы обработки акустических сигналов, генетические маркеры и т.д.); 2. менее антропоцентричный взгляд на финальный объект: он получен при помощи определенных практик в некоем совершенно чуждом для этих практик предметном поле (так при помощи генетики интерпретируются рейнские и волжские краны); 3. объект science-art - это сборка, ас-самбляж разнородных объектов, взятых из несводимых практик (как минимум практик искусства и практик науки), и отношений, устанавливаемых между данными объектами, нашим восприятием данных объектов и отношений между ними, отношений между репрезентациями данных отношений.
Ключевые слова: science-art, объектно-ориентированная философия, онтология, обмен, ассамбляж
TO THE ISSUE OF ONTOLOGY OF SCIENCE-ART
Artem Markovich Feigelman
PhD in Philosophy, senior lecturer, NNSU n.a. N.I. Lobachevsky Dmitry Yrievich Shatalov-Davydov
PhD in Philosophy, associate professor, NNSU n.a. N.I. Lobachevsky
The article deals with science art - the sphere of Art, which uses modern technologies and instruments, scientific methods for the creation of its works. That movement in modern Art represents an exchange (trade): trade among current science practices and modern Art. The study of some peculiarities of that trade is the purpose of given paper.
20 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 18 -18-00238 «Негумбольдтовские зоны обмена: идея и проект новой научной инфраструктуры»).
