CC BY
113
16. Кудрина С. Информационное общество в XXI веке: власть знака // Вестник Ярославского государственного университета. 2007. № 5. С. 77-80.
17. Sarup M. An introductory guide to post-structuralism and postmodernism. Hemel Hempstead: Harvester Wheatsheaf, 1993. 240 p. P. 97.
18. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интра-да, 1998. 256 с. С. 13.
REFERENCES
1. Drach G.V. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2015, vol. 1, pp. 39-46.
2. Berdyaev N. Volya k zhizni i volya k kul'ture [Will to Live and Will to Culture]. In: N. Berdyaev Smysl istorii [Sence of History]. Moscow, Mysl' Publ., 1990, 174 p., p. 162.
3. Titarenko I.N. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2011, vol.
3. pp. 14-22.
4. Stiglitz J. E. La grande disillusion. Paris: Fayard, 2002, 324 p., p. 280.
5. Shtompel' L.A., Shtompel' O.M. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2015, vol. 1, pp. 34-39.
6. Eisenstadt S. N. Daedalus, 2000, vol. 129 (1), pp. 1-29.
7. Maclntyre A. After Virtue: A Study in Moral Theory. Notre Dame (Ind.), University of Notre Dame Press, 2007, 293 p., pp. 221-222.
8. Jameson F. Postmodernism, or the Cultural Logic of Late Capitalism. In: The Jameson Reader. Ed. by M. Hardt and K. Weeks. Oxford, Blackwell, 2000. 420 p., p. 145.
9. Maffesoli M. The Time of the Tribes. Trans. by Rob Shields. London, Sage Publication, 1996, 176 p., p. 6.
10. Slastenin V. A. Pedagogika [Pedagogics]. Moscow, Shkola-Press, 2000, 350 p., p. 78.
11. Antipova I. G. Naucnaâ mysl' Kavkaza, 2015, vol. 1, pp. 46-52.
12. Maritain J. American Education at a Crossroads. -New York, Charles Scribner's Sons, 1943. 214 p., p. 96.
13. Thomas W.I., Thomas D.S. The Child in America: Behavior problems and programs. New York, Knopf, 1928. 648 p., pp. 571-572.
14. Merton R. Social Theory and Social Structure. New York, Free Press, 1968, 702 p., p. 477.
15. Il'f I., Petrov E. Sochineniya [Works]. Moscow, OLMA-PRESS, 2003, 960 p., p. 311.
16. Kudrina S. Vestnik Yaroslavskogo gosudarstvennogo universiteta, 2007, vol. 5, pp. 77-80.
17. Sarup M. An Introductory Guide to Post-structuralism and Postmodernism. Hemel Hempstead, Harvester Wheatsheaf, 1993, 240 p., p. 97.
18. Il'in I.P. Postmodernizm ot istokov do kontsa stoleti-ya: evolyutsiya nauchnogo mifa [Postmodernism from Sources until the End of Century: Evolution of the Scientific Myth]. Moscow, Intrada Publ., 1998, 256 p., p. 13.
9 июня 2015 г.
УДК 100.7
К ПРОБЛЕМЕ ИСТИННОСТИ ЗНАНИЯ В ФИЛОСОФИИ НАУКИ
Павлов П.В.
В современной философии науки существует множество различных концептуально-методологических подходов к осмыслению природы научного знания и его трансформаций. Однако в своей исторической эволюции западная философия науки, которая изначально претендовала на статус строгой методологии естественных наук (как это было в логическом позитивизме), пришла, подобно постмодернизму, к релятивизму и тотальному отрицанию объективной истины. Речь идет, прежде всего, о Т. Куне с его идеей "несоизмеримости" парадигм как совершенно разных исследова-
Павлов Павел Викторович - кандидат философских наук, профессор кафедры философии и права Южно-Российского государственного политехнического университета им. М.И. Платова, 346428, г. Новочеркасск, ул. Просвещения, 132, e-mail: pvpavlov2006@yandex.ru, т. 8(86352)55496.
тельских миров, подобных взаимно непереводимым языкам [1], а также о "теоретическом анархисте" П. Фейерабенде с его "отказом от разума" и антиметодологическим кредо "anything goes" [2]. Отдельно следует выделить подход родоначальника постпозитивизма К. Поппера, который в противовес субъективизму и релятивизму пытался говорить об объективности научного знания [3].
В данной статье предлагается критически проанализировать проблематику истины в современной западной философии науки, намечая определенные положительные альтернативы, связанные с преодолением, с одной
Pavel Pavlov - South-Russian State Polytechnic University named by M.I. Platov, 132 Prosvescheniya Street, Novocherkassk, 346428, e-mail: pvpavlov2006@yandex.ru, tel. +7(86352)55496.
стороны, плюралистического релятивизма, а, с другой, - формального понимания истины как внешнего соответствия знания предмету. При этом особое внимание предлагается уделить критическому рассмотрению методологической концепции К. Поппера.
Прежде всего следует отметить, что онтологической основой объективности научного знания выступает у К. Поппера "третий мир", который связывается им с проблематикой истины. И здесь интересно то, что сам Поппер позиционирует себя в качестве защитника "абсолютной и объективной истины" в противовес релятивистским концепциям, например, того же Т. Куна. Но в том-то и дело, что у Поппера, как мы постараемся показать, понимание абсолютности и объективности истины оказывается в итоге формальным и безразличным к действительной сути дела (и не поэтому ли такое - формально-логическое - понимание истины было с легкостью отброшено его последователями-оппонентами, например, тем же "теоретическим анархистом" П. Фейерабендом?).
Как известно, К. Поппер определяет "третий мир" как мир "объективного содержания мышления", который включает в себя все богатство человеческой культуры: научные теории, книги, скульптуры, живопись, музыку и т.д. Он также характеризует его как мир "умопостигаемых сущностей" или "идей в объективном смысле". Такой подход несколько напоминает платоновский мир идей, а также гегелевский объективный дух и особенно абсолютную идею, включающую в себя и научное (философское) мышление, и искусство. «Поэтому, - пишет Поппер, -то, что я называю "третьим миром" .. имеет много общего с платоновской теорией форм или идей и, следовательно, также с объективным духом Гегеля...» [4, с. 440].
Вместе с тем все содержательное богатство "третьего мира", в конечном счете, сводится Поппером к дескриптивному ("репрезентативному") языку, к "высказываниям". Важнейшими структурными единицами попперовского "третьего мира" оказываются "лингвистические сущности", а основная проблема сводится к статусу высказываний и "логическим" отношениям между высказываниями - противоречивости, совместимости, выводимости и т.п. Сам "третий мир" является, по выражению Поппера, "побочным продуктом языка". И здесь, конечно, есть почва
для схождения попперовской "философии науки" с "герменевтической онтологией" Х-Г. Гадамера, отождествившего бытие и язык [5], так и с подходом Л. Витгенштейна, согласно которому границы языка определяют границы мира [6].
В связи с этим основанием критического рационализма Поппера оказываются "... эволюция человеческого языка и роль, которую он играл и продолжает играть в росте человеческого знания; понятия (ideas) истинности и ложности; описания положений дел (states of affaires) и способ, каким язык отбирает положения дел из комплекса фактов, составляющих мир, то есть "действительность"" [7, с. 57]. Иными словами, мир ("действительность") для Поппера - это всего лишь "факты", отбираемые языком. И здесь в принципе стирается содержательное различие между "анализом языка" логических позитивистов и "лингвистическими сущностями" попперовского "третьего мира": говоря словами Г. Сколимовского, "закончился период, когда все "лингвистическое" предавалось Поппером анафеме и рьяно изгонялось". И далее: "Допускаются ссылки на Бенджамена Ли Уорфа: он показал, как признает Поппер, что язык всегда воплощает множество теорий уже в самой структуре своего употребления" [8, с. 253].
На наш взгляд, здесь высвечивается, если можно так сказать, некритичность критического рационализма, а именно некритическое отношение к пониманию мышления, которое Поппер вполне разделяет с логическими позитивистами (несмотря на то, что он внешне выступает против "лингвистического" анализа последних). Дело в том, что абсолютизация законов традиционной логики, присущая и логическому позитивизму, и критическому рационализму, восходит к некритической редукции мышления к языку, организованному по закону тождества, а потому безразличному к специфическому содержанию "самих вещей".
Однако в том-то и дело, что реальная история науки непосредственно не вписывается в эти формальные логические стандарты. Она, эта реальная история, на деле развивалась и развивается вопреки попперовской методологии, что неплохо показал И. Лакатос, обративший особое внимание на эвристический методологический потенциал противоречивых "научно-исследовательских программ" (прежде всего, программы Н. Бора, которая
была противоречивым образом "привита" к физике Максвелла). Кстати сказать, именно это обстоятельство и дало повод тому же Ла-катосу констатировать "сугубо абстрактный и в высшей степени неисторичный характер" попперовской "Логики научного исследования" [9, с. 310].
Однако, если Поппер еще как-то держится за формально-логические стандарты, связывая их с истиной, то "теоретический анархист" П. Фейерабенд отказывается от понятой таким образом истинности. Но здесь интересно то, что при всем различии между Поппером и Лакатосом, с одной стороны, и Фейерабендом, с другой, их объединяет именно формальное понимание разума: только если Поппер и Лакатос пытаются спасти его, то Фейерабенд отбрасывает этот "разум" и открыто проповедует релятивистский плюрализм [10]. Очевидная историчность научного знания, выходящая за пределы абстрактно-логических "канонов", обернулась для западной философии науки, в конечном итоге, отрицанием объективной истины. И причина этому - отсутствие в философии науки конкретного опосредования между разумом и историей, между абсолютными моментами знания и его очевидной историчностью, "стандартами" и "фактами", как выражается Поппер.
Если же обратиться к диалектической логике, то для нее, напротив, характерна конкретно-историческая методология, в рамках которой имеет место органическое единство истории и логики, факта и теории ("понятия"), через которое высвечивается конкретность истины в ее всеобщности и объективности. Речь идет о конкретном (опосредованном) единстве идеального и реального в научном познании - единстве, которое и позволяет выйти за пределы "исторического релятивизма" и "отказа от разума", с одной стороны, и абсолютизации формальных стандартов, с другой. В рамках этой методологии речь не идет об абстрактном соединении логики, которая трактовалась в позитивизме и постпозитивизме исключительно как формальная логика, и исторических фактов, которые понятным образом непосредственно не вписываются в эту "логику", в этот формальный разум. Как, например, не "вписались" в формально-логические стандарты специально проанализированная Лакатосом "научно-исследовательская программа" Н. Бора, "прогрессирующая
на противоречивых основаниях", или парадоксы теории множеств.
В свете диалектической методологии речь идет о действительной логике самого противоречивого исторического процесса, в рамках которого совершается действительное единство или конкретное различие абсолютно и относительного в составе развивающегося научного знания, осуществляется "снятие" прежних научных теорий, снятие, которое не просто "опровергает" прежнее знание, но сохраняет его абсолютные, истинностные моменты. И надо заметить, что к этой мысли в некоторой степени приближался И. Лакатос, который в противовес абстрактному фальси-фикационизму Поппера утверждал, что "опровергнутая" теория не полностью уничтожается, но "сохраняется во внутренней истории развития знания, какой бы разрушительной ни была фальсификация" [9, с. 280]. Поэтому-то механика Ньютона и теория Эйнштейна отнюдь не являются "несоизмеримыми" (как считал Кун), первая не полностью опровергается ("фальсифицируется") второй (как полагал Поппер), но сохраняется в ее рамках, удерживая свое истинное содержание.
Соответственно формальной трактовке мышления формальной предстает и попперов-ская трактовка "абсолютной и объективной истины", с помощью которой он пытался преодолеть субъективизм и релятивизм популярной социологии знания . Согласно попперовскому "критическому рационализму", всякое научное знание опровержимо, "фальсифицируемо"). И здесь интересно то, что, по сути утверждая невозможность достижения наукой абсолютной истины, Поппер тем не менее настойчиво говорит о существовании этой истины. Но как понимается им последняя? "Абсолютной и объективной истиной" у Поппера оказывается вариант так называемой корреспондентной теории, формализованной А. Тарским. Объективность истины, как ее формулирует Поппер, - это соответствие высказываний фактам, причем акцент ставится им именно на формальной истинности высказываний [3]. С этой точки зрения получается, что истина оказывается исключительно свойством высказываний, но никак не раскрывает сущность самих вещей. Мышление
* Заметим, что куновская идея несоизмеримых "парадигм", детерминируемых идеологиями различных групп "научного сообщества", есть по своей сути разновидность такой "социологии"
и истина у Поппера становятся языковым феноменом, по сути безразличным к сути реальной действительности.
Это безразличие к самой реальности сказывается у Поппера и в его трактовке соотношения "трех миров". В работах Поппера нередко говорится о взаимосвязи трех миров: "третий мир" взаимодействует с миром 2 (субъективными ментальными состояниями), который, в свою очередь, связан с "физическим миром". Однако представляется, что эта связь у него является абстрактной, декларативной. Неслучайно критики поп-перовской концепции "третьего мира" (или "эпистемологии без познающего субъекта") в качестве главного ее недостатка указывали именно на недостаточную разработанность вопроса о действительной взаимосвязи трех "миров" [8]. Это и понятно: у Поппера отсутствует конкретная диалектика идеального и реального, мышления и бытия, диалектика их содержательного перехода, взаимопревращения (при всем существенном различии этих противоположностей).
Различие между мышлением и бытием, идеальным и реальным есть, однако оно является конкретным, содержательным различием, выступающим действительной основой конкретного, содержательного их единства [11]. Поппер же недвусмысленно выступает против единства мышления и бытия, против, как он пишет, "монистической тенденции Гегеля" и ратует за дуализм разума и действительности, "стандартов" и "фактов". Свою концепцию "трех миров" он именует "плюралистической философией" в противовес монизму. Но в том-то и дело, что в этой "плюралистической" картине мира разум оказывается оторванным от действительности, превращенным в некий автономный "третий мир" "лингвистических сущностей". В свою очередь, объективная действительность сведена к "физическому миру", лишенному идеального измерения, разумного начала, а, стало быть, и истины.
Между тем, если говорить о конкретном (противоречивом) единстве идеального и реального, то это единство проясняет диалектику истории и разума (логики) в развитии научного познания, разрешая дилемму современной философии науки, состоящую в дуализме формально-логических (лингвистических) стандартов (попперовский "третий мир") и историчности научного знания,
которая непосредственно не вписывается в эти стандарты. Речь идет об опосредованном единстве идеального и реального в научном познании, выявляемом в самой действительной истории науки, ее реальном противоречивом движении, и такое содержательное единство позволяет преодолеть две крайности -абсолютизацию внеисторичных формальных канонов научного знания, с одной стороны, и исторический релятивизм и анархизм в философии науки, полагающий движение науки как иррациональный процесс, с другой.
ЛИТЕРАТУРА
1. Kuhn T.S. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago: The University of Chicago Press, 2012. 264 p.
2. Feyerabend P. Against Method. London: Verso, 2010. 296 p.
3. Popper K.R. Conjectures and Refutations. The Growth of Scientific Knowledge. London: Routledge and Kegan Paul, 1972. 432 p.
4. Поппер К.Р. Эпистемология без познающего субъекта // К.Р. Поппер. Логика и рост научного знания. Избранные работы. М.: Прогресс, 1983. С. 439-495.
5. Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode: Grundzüge einer philosophischen Hermeneutik // Gadamer H.-G. Gesammelte Werke. Band 1. Tübingen: J.C.B. Mohr, 1990. 496 s.
6. Wittgenstein L. Tractatus Logico-Philosophicus. London: Routledge Classics, 2001. 106 p.
7. Поппер К.Р. Эволюционная эпистемология // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. М.: Эди-ториал УРСС, 2000. С. 57-74.
8. Фримен Ю., Сколимовский Г. Поиск объективности у Пирса и Поппера // Там же. С. 222-279.
9. Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // И. Лакатос. Методология исследовательских программ. М.: АСТ, 2003. С. 255-341.
10. Павлов П.В. Методологические концепции научно-теоретического познания в философии ХХ века. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2006. 102 с.
11. См. подробно: Павлов П.В. Онтологический статус истины: отношение идеального и реального // Научная мысль Кавказа. 2015. № 1. С. 30-34.
REFERENCES
1. Kuhn T.S. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago, The University of Chicago Press, 2012, 264 p.
2. Feyerabend P. Against Method. London, Verso, 2010, 296 p.
3. Popper K.R. Conjectures and Refutations. The Growth of Scientific Knowledge. London: Routledge and Kegan Paul, 1972, 432 p.
4. Popper K.R. Epistemologiya bez poznayushchego sub"ekta [Epistemology without Knowing Subject]. In: Logika i rost nauchnogo znaniya. Izbrannye raboty
[Logic and growth of scientific knowledge. Selected works]. Moscow, Progress, 1983, p. 439-495.
5. Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode: Grundzüge einer philosophischen Hermeneutik. Gesammelte Werke. Vol. 1. Tübingen, J.C.B. Mohr, 1990, 496 p.
6. Wittgenstein L. Tractatus Logico-Philosophicus. London, Routledge Classics, 2001, 105 p.
7. Popper K.R. Evolyutsionnaya epistemologiya [Evolutionary Epistemology]. In: Evolyutsionnaya epistemologiya i logika sotsial'nykh nauk: Karl Popper i ego kritiki [Evolutionary epistemology and the logic of the social Sciences: Karl Popper and his critics]. Moscow, Editorial URSS, 2000, pp. 57-74.
8. Frimen Yu., Skolimovskiy G. Poisk ob"ektivnosti u Pirsa i Poppera [Search for objectivity in Peirce and Popper]. In: Evolyutsionnaya epistemologiya i logika sotsial'nykh nauk: Karl Popper i ego kritiki
[Evolutionary epistemology and the logic of the social Sciences: Karl Popper and his critics]. Moscow, Editorial URSS, 2000, pp. 222-279.
9. Lakatos I. Istoriya nauki i ee ratsional'nye rekon-struktsii [History of Science and its Rational Reconstructions]. Metodologiya issledovatel'skikh program [Methodology of research programs]. Moscow, AST, 2003, pp. 255-341.
10. См.: Pavlov P.V. Metodologicheskie kontseptsii nauchno-teoreticheskogo poznaniya v filosofii 20 veka [The methodological concepts of scientific and theoretical knowledge in the philosophy of the 20th century]. Rostov-on-Don, SCSC HE Press, 2006, 102 p.
11. Pavlov P.V. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2015, no. 1, pp. 30-34.
8 июня 2015 г.
УДК 2-1
ПОЛИВАРИАНТНОСТЬ ПОДХОДОВ К АНАЛИЗУ ПРОБЛЕМЫ СЕКУЛЯРИЗАЦИИ В ТЕОЛОГИЧЕСКОЙ И НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XX-XXI ВЕКОВ
О.А. Богданова
Одной из весьма актуальных проблем исследования современной западной и российской культур является уяснение того, какое место занимает в них христианство, являющееся традиционной религией, как для России, так и для Запада. К ее решению существуют самые разные и часто взаимоисключающие подходы. Так, одни исследователи утверждают, что в культуре постмодерна происходит углубление секуляризации, а другие говорят о том, что современный мир это - постсекулярный мир, а секуляризация рассматривается ими как идеологический конструкт.
В связи с этим становится необходимым решение вопроса, что же в действительности происходит в современной западной и российской культуре: реанимация христианства или углубление секуляризации? Представляется, что обоснованное его решение возможно лишь при условии четкого понимания того, что представляет собой секуляризация.
Богданова Оксана Александровна - доктор философских наук, профессор кафедры философии и культурологии Ростовского государственного экономического университета, 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 69, e-mail bogdanova-oxana.al@yandex.ru, т. 8(863)2613814.
Проблеме секуляризации посвящено большое количество исследований российских и западных ученых. Весьма значительный вклад в ее изучение внесли российские исследователи, такие как Ю.А. Кимелев, Ю.Ю. Си-нелина, Д.А. Узланер и др.
Анализ исследований, посвященных секуляризации, обнаруживает множество разнообразных и зачастую противоречивых подходов и к анализу ее сущности, и к уяснению значения секуляризационных процессов для христианства в современном мире.
Поливариантность понимания секуляризации обусловлена тем, что во многих исследованиях имманентно присутствует аксиологический аспект, т.е., явно или неявно, но в них выражается позитивное или негативное отношение авторов к этому социокультурному феномену. Многообразие подходов к уяснению сущности секуляризации связано также с разным пониманием сущности религии и ее роли в жизни общества, специфики христианства,
Oxana Bogdanova - Rostov State University of Economic, 69 B. Sadovaya, Rostov-on -Don, 344002 e-mail bogdanova-oxana.al@yandex.ru, tel. +7(863)2613814.
