CC BY
239
5. 5%Ш£ШГШт%№Щъ//5тШ%^ !Ш)Ш/С^(1949-1995). - tM, 1996.
6. ШМ-. - tM,
1994.
7. — tM, 1956.
8. ft»». тшя^жжштя.—m
1999.
9. ТШй.
£Жш. — tM, 1990.
10. ШЙЖ. — Г'Д 1993.
11. ES*. - - Ha, 1958.
12. Bennan Zhang, Robin R. Yang. Putonghua Ebu-cation And Language Policy In Post-Colonial Hong Kong // Language Policy in the People’s Republic of China: Theory and Practice Since 1949. Boston, 2004.
13. Chen Ping. Modern Chinese: History and sociolinguistics. - Cambridge, 1999.
14. Erbaugh, M. S. Southern Chinese dialects as a medium for reconciliation within greater China // Language in Society. - 1995.
15. Guo Longsheng. The Relationship Between Putonghua & Chinese Dialects // Language Policy in the People’s Republic of China: Theory and Practice Since 1949. - Boston, 2004.
Клиновский Владимир Александрович, аспирант кафедры истории, археологии и этнографии Бурятского государственного университета, 670025, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: Klyn87@mail.ru
Klinovskiy Vladimir Alexandrovich, postgraduate student of Department of history, archeology and ethnography of Buryat State University, 670025, Ulan-Ude, Pushkin str., 25, e-mail: Klyn87@mail.ru
УДК 94 (517)+94 (510) © П.Б. Коновалов, С.Б. Миягашева
К ПРОБЛЕМЕ ЭТНОГЕНЕЗА БАРГУТОВ
В статье рассматриваются данные средневековых тюркских и китайских исторических источников по племенной общности байырку или байегу, обитавших в переходной зоне от севера Монголии к Прибайкалью и Забайкалью в I тыс. н.э. и вопросы их отождествления с монголоязычными баргутами, насельниками исторической ойкумены Баргуджин-Токум II тыс. н.э. Исследуются вопросы тюрко-монгольского взаимодействия в указанном регионе, проблема этноэволюции и этнотрансформации этносов позднего средневековья.
Ключевые слова: Средневековье, Байкальский регион, баргуты, баргутская общность, этногенез, ранние тюрки и монголы.
P.B. Konovalov, S.B. Miyagasheva
TO THE PROBLEM OF THE BARGUT’S ETHNOGENESIS
The article deals with the data of the medieval turkic and Chinese historical sources on the tribal community of bairku/bayegu, who lived in the transitional zone from the northern Mongolia to Baikal and Transbaikal in the I millennium BC and questions of their identification with the Mongol Barguts, inhabitants of the historical acumen named Bargud-jin-Tokum (II millennium BC). Studies the problems of the Turkic-Mongolian relations in this region, the problem of ethnoevolution and ethnotransformation of the ethnosies of the late Middle Ages.
Keywords: middle ages, Baikal region, barguts, the bargut ’s union, ethnogenesis, the early turks and mongols.
Баргуты - современный монголоязычный этнос среди национальных меньшинств Китая, в прошлом одно из крупных племенных образований средневековья на стыке территорий Северной Монголии и Байкальского региона (Забайкалья и Предбайкалья), игравшее значительную роль в событиях Южной Сибири и Центральной Азии.
В отечественной этнологии вопросы происхождения и этнической истории баргутов специально не исследовались, но лишь затрагивались попутно с изучением средневековых государственных образований Центральной Азии, истории тюрко-монгольских племен средневе-
ковья, этнической истории монголов и особенно бурят. Пожалуй, более подробно, с акцентом на целенаправленность, эта проблема рассматривалась в трудах баргутских исследователей Внутренней Монголии КНР и суверенной Халха Монголии [33; 31; 32; 29; 30] и Монголии [22; 20;21].
В настоящее время у исследователей нет сомнений в том, что этногенез баргутов связан с этническими процессами в Центральной Азии второй половины I - первой половины II тыс. н.э., в которых фигурируют племенные названия
байегу//баегу китайских летописей, байыр-ку//байирку рунических текстов мемориальных стел древнетюркских каганов и баргут в «Сборнике летописей» по истории монголов Рашид-ад-дина, и что все эти этнонимы являются названием одного и того же этнического образования. Изучение поставленной проблемы начнем с текстов древнетюркских памятников.
На памятнике в честь Кюль-Тегина о его боевых походах пишется, в частности (малая надпись): «Вперед (т.е. на восток.- авт.) с войском вплоть до Шантунгской равнины, немного не дошел до моря; направо...немного не дошел до Тибета; налево ( на север.- авт.) я прошел с войском вплоть до страны Йир-Байырку». В большой надписи: «Его атаки, о тюркские начальники, вы знаете. То войско мы там уничтожили. После этого великий Иркин племени Йэр-Байырку стал нам врагом; мы их, рассеяв, разбили при озере Тюрги-Яргун. Великий Иркин бежал с немногими только мужами». И еще небольшая деталь из сцены битвы в войне с кыр-гызами: «.с их каганом мы сразились в черни Сунга. Кюль-Тегин сел на белого жеребца из Байырку, бросился в атаку.При этой атаке он погубил белого жеребца из Байырку, сломал ему бедро». Об отце Кюль-Тегина говорится: «Справа народ табгач был ему врагом, слева (т.е. на севере) народ токуз-огузов Баз-кагана был ему врагом... [15: 41- 43].
В «Повествованиях о Доме Хойху (Уйгуры)» (Тан шу, гл. 217а) в числе 15 крупных гаогюй-ских поколений (племен теле) значится племя Байегу, о котором говорится: «.рассеянно кочевали по северную сторону Великой песчаной степи, занимая около тысячи ли пространства; от Пугу прямо на восток, в смежности с Мо-хэ.Сия страна богата травами, производит хороших лошадей, превосходное желе-
зо.Страстно любили звериную ловлю; землепашеством мало занимались.. .Обычаи по большей части сходствовали с телескими; в разговоре была небольшая разница.» [1: 343-344]. Все телеские поколения считались подданными Дома тукюэ, и тукюэсцы «их силами геройствовали в пустынях севера» [1: 301]. Но временами коалиции некоторых сильных племен во главе с хойху, в числе которых всегда были байегу, то восставали, то снова покорялись. В «Повествовании о Доме тукюэ» говорится, в частности, что тукюэский каган Мочжо, воюя с коалицией девяти восставших родов, погиб в стычке «с толпой разбитых баегусцев» на р. Дулэ (р. Тола.) [1: 213]. В конце концов, телесцы победили ту-
кюэсцев и установили свой каганат Дома хойху (745 - 840 гг.).
В комментариях к Танским хроникам А.Г. Малявкина о токуз-огузском племени байирку отмечается несколько разных вариантов иероглифического написания его имени, приведены некоторые уточняющие сведения и рассуждения, в частности такие: в источнике «Тайпин хуань-юй цзи» говорится о численности населения в 60 тыс. человек, а не кибиток (айлов), что значительно ближе к истине; в источнике «Тун дянь» указано, что в тысяче ли к северо-востоку от их земли есть река Кангань, и территория, занятая племенем байирку, значительно меньше, чем это следует из текста «Синь Таншу»; попытки выяснить современное название р. Кангань не дают положительных результатов, но приводит мнение китайского ученого Дин Цяня, что это р. Хэйлунцзян - Амур, что наиболее вероятно; вместе с тем, исходя из сведения из «Тан хуйяо», что лошади байирку...паслись к югу от Ханьхая на р. Баегу, к востоку от гор Юли (Юлин), он предполагает возможность отнести кочевья бай-ирку к востоку от Яблонового хребта в районе рек Чикой, Ингода и Онон [16: 139-142]. В то же время, в согласии с «Тун дянь», Малявкин склонен поддержать высказанную Г.Н. Румянцевым [24:132-135] версию, господствующую в отечественной литературе, о местожительстве байир-ку вблизи Байкала, на территории Баргузинского и Прибайкальского районов Бурятии, хотя в текстах «Тун дянь», «Тан хуйяо» нет конкретных данных в подтверждение этой точки зрения.
С середины VI в. почти до середины VII в. байырку были под властью Тюркского каганата, время от времени восставая наряду с другими теле, вассалами каганата, и тут же попадая под верховный сюзеренитет Танской династии. Тан-ское правительство поделило земли этих племен на округа с племенными вождями во главе, в числе шести округов (дудуфу) значится округ байегу под названием Юлин. Но попытки прямого вмешательства в дела самоуправления те-леских племен вызвали их восстания, в которых участвовали и байырку, не раз восставшие были биты танскими полководцами, однако в 662 г. каратели, вторгшись в долину р. Селенги, не встретили там противника [16: 120]. Можно полагать, что племя байырку продвинулось вниз по Селенге и укрылось в горных долинах.
В период Уйгурского каганата байырку входит в его состав, где они фигурируют в числе 15 крупных основных племен. Войско «народа байырку» названо вместе с отрядами токуз-татар, азов, тонгра, уч-карлуков в качестве со-
юзников кагана Моюн-чура в Терхинской надписи [9: 93]. Начиная с середины IX в., когда Уйгурский каганат был разгромлен енисейскими кыргызами, уйгуры и другие телеские племена, в том числе и байегу/байырку, вынуждены были бежать. В числе ушедших в Турфан байырку не упоминаются, нет сведений об их подчинении кыргызам или киданям, зато вполне вероятно видеть ушедшими вглубь Забайкалья и к востоку в земли огуз-татаров.
В первой половине II тыс. н.э. байегу/байырку известны под названием баргуты. Рашид-ад-дин пишет о племенах баргут, кори и тулас, что они близки друг с другом, «их называют баргутами вследствие того, что их стойбища и жилища находятся на той стороне р. Селенги, на самом краю местностей и земель, которые населяли монголы и которые называют Баргуджин-Токум». Племя тумат ответвилось от них. В тех пределах сидело множество других племен: ойрат, булагачин, кэрэмучин. И племя хойин-урянхка также было близко к этим границам, каждое в отдельности имело начальника и предводителя [23:121].
Указания Рашид-ад-дина тоже не вносят желаемой ясности о расположении земли Баргуд-жин-Токум. Ввиду такой неопределенности локализации территории байирку/байырку современные исследователи по-разному подходили к данному вопросу - одни с учетом общих параметров указаний источников о взаиморасположении племен теле-уйгурской конфедерации, другие при всем при этом в зависимости от попыток связать проблему с конкретным периодом
- отрезком истории этого племени, а именно - с поздним, баргутским, периодом и с археологическими памятниками, что продиктовано, в основном, устными легендарными рассказами о баргутах и баргутских древностях Баргузинской долины. Г.Н. Румянцев ограничивал ее приблизительно в рамках современной Баргузинской долины и низовьев Селенги (подробнее о его концепции будет ниже).
Б.Р. Зориктуев локализует владения байырку в пределах всего Западного Забайкалья [4; 5]. В узких рамках рассматривать расселение байыр-ку/баргутов склонен Д.Д. Нимаев [19: 145-146], который считает более правильным отождествлять вышеупомянутую реку Баегу с рекой Баргузин, а сама территория проживания племени байегу, по его мнению, поддержанному Б.З. Нанзатовым, располагалась в основном в пределах современной Баргузинской долины, возможно, простираясь на юг до бассейна р. Уда и на запад до низовьев Селенги [2: 21-22]. Ю.С.
Худяков, опираясь на китайские источники, указывает, что на западе байегу граничили с тюрками, а на востоке - с шивэй (татарами). Привлекая археологический материал, он выдвигает предположение о том, что на западе земли байе-гу простирались до оз. Хубсугул и верховьев р. Селенги, а на востоке - до Хэнтэя и верховьев Шилки и Аргуни, включая прилегающие участки территории современной Монголии [27: 29]. Исходя из таких же соображений, примерно в этом же ареале видит расселение байе-гу/байырку П.Б. Коновалов, согласно мнению которого, они кочевали по северу Монголии и югу Забайкалья, от низовий р. Селенги, Орхона и Толы до Далай-нура и Аргуни, а позднее, в связи с «киданьским натиском» ареал байыр-ку/баргутов был стеснен и сдвинут в район Прибайкалья, со временем и далее к западу от Байкала [13: 355]. В результате о локализации Бар-гуджин-Токума большинство исследователей склоняется к мнению о Трансбайкальском местоположении, т. е. по обе стороны Байкала.
Спорным остается вопрос об этнической принадлежности байегу/байырку - ряд исследователей относят их к тюркским народам, другие
- к монгольским. Из того, что байегу входили в состав конфедерации теле и токуз-огузов, выдвигается мнение об их тюркском происхождении. Как известно, теле - одно из древних тюркских племенных образований в Центральной Азии, восходящее своими истоками не только к легендарным, но и историческим ди > дили > динлинам. Гипотезу тюркоязычного происхождения данного племенного образования разделяют ряд исследователей, таких как Н.А. Аристов (1894), Э. Шаванн (1903), А.Н. Бернштам (1947) и др. К этой гипотезе склоняется Б.Р. Зо-риктуев на основании того, что байырку относились к группе племен теле, а также основываясь на сообщении Рашид-ад-дина о том, что прежде племена Прибайкалья не назывались монгольскими, также он считает, что байырку первоначально имели тюркское происхождение. В пользу этого свидетельствует, по его мнению и то, что байырку возглавляли группу нескольких родственных племен таких как кори, туласы и туматы, последние из которых имели тюркское происхождение, а также титул предводителя байырку «иркин ~ эркин» (якобы тюрк. «бег») древнетюркского происхождения [5: 121].
Однако здесь напомним, что из анализа текстов некоторых китайских источников выясняется некоторое обособленное положение байегу среди других племен группы теле. Согласно «Тан шу», обычаи байегу «по большей части
сходствовали с телескими, в разговоре была небольшая разница» [1: 344]. Источник «Тун дянь» также констатирует, что язык байегу немного отличается от телеского [16: 142].
Версия о наличии тюрко-монгольских черт в этногенезе байегу / байырку просматривается в совместной работе бурятских ученых Д.Д. Ни-маева и Б.З. Нанзатова, которые склонны считать, что отнесение этого племени к объединению теле могло означать не только этническую, но и политическую принадлежность племен, а данное этнополитическое образование было изначально этнически неоднородным [2: 22]. Поэтому Д.Д. Нимаев полагает, что в древнетюркское время в состав байырку входили не только тюркоязычные, но и монголоязычные группы; последних, по его мнению, представляли хорин-цы или хори-туматы монгольского времени [18;
19].
В контексте гипотезы тюрко-монгольской интеграции средневековых этносов Центральной Азии заслуживает внимания статья киргизского ученого И.Б. Молдабаева «Монгольские компоненты в этническом составе кыргызов», где констатируется тот факт, что в родоплеменной структуре кыргызов присутствует десяток родов и племен монгольского происхождения, среди которых имеется этноним баргы (наряду с такими как: меркит, кереит, найман, баарин, ко-нурат др.), равно как высказывание якутского исследователя В.В. Ушницкого о том, что в составе как тюркских, так и монгольских народов встречаются племена под названием барга, баргу, баргут, борган, борогон [17: 180; 25: 76].
Версию древнемонгольского происхождения байегу/байырку впервые развернуто выдвинул Г.Н. Румянцев. Основной вывод, к которому пришел выдающийся русский монголовед, сводится к тому, что в результате взаимодействия у Байкала племен курыкан и байегу сформировались баргуты и хори-буряты [24]. Но вопрос этнической принадлежности курыкан к тому времени был спорным между тюркизмом и монго-лизмом, а байегу / байырку - просто-напросто неясным. Тюркоязычными курыкан считали П. Мелиоранский, А.П. Окладников, С.Е. Малов, С.А. Токарев, Б.О. Долгих, а монголоязычными
- В.В. Бартольд, П. Пелльо, Л. Амби, Ю.Д. Талько-Грынцевич, В.Л. Котвич и А.Н. Бернш-там, который считал возможным отождествлять их в то же время с якутами [См: 24: 121, 128]. Сторонники тюркской гипотезы основывали свои взгляды на сходстве между курыканами Прибайкалья и тюрками Минусинской котловины в области материальной культуры, искусст-
ва, общественного строя и рунической письменности енисейского типа. Г.Н. Румянцев выдвинул ряд обоснованных возражений сторонникам тюркизма, доказывая монголоязычие курыкан и баргутов. Сходства в культуре курыкан и енисейских кыргызов могут быть обусловлены близкими географическими и историческими условиями жизни, культурными взаимовлияниями; руническое письмо у курыкан может быть заимствованным, так что его присутствие у последних не доказывает их тюркское происхождение. Религиозные представления курыкан (по погребальным обрядам и наскальным изображениям) имеют ряд общих черт между якутами и ленскими бурятами, а сопоставление этнонима курыкан (qurїqan) с такими этнонимами как кури ^игі) из Худуд ал-Алама, монгольскими названиями хорчин, хорлос, хорхон, а также с якутским этнонимом хоролор и тибетским наименованием монголов хор делает наиболее вероятным отождествление курыкан с племенем хори - одним из крупных компонентов бурятского народа [24: 121, 125, 132]. Что касается байырку/баргутов, Румянцев представлял, что на восточной стороне Байкала существовало племя, во многом сходное с курыканами, относимое также к группе племен теле, «весьма неопределенной по своему этническому составу», и потому он считал вопрос этнической идентификации байырку/ байегу неясным. Тем не менее Маркварт, Э. Шаванн, Н.А. Аристов, А.Н. Бернштам разделяли мнение о курыканах как об одном из тюркских племен [См: 24: 133], Однако, судя по общему ареалу расселения этих племен (см. выше указания источников), совпадающему с ареалом обитания токуз-татар той эпохи, и учитывая, что в иногда в текстах присутствует наименование «девять байырку», ученый считал возможным отождествить их с «девятью татарами» и отнести тех и других к монголоязычным этносам, а этноним байырку отождествить с позднейшим баргут - названием большого союза древнемонгольских племен, обитавших в Забайкалье, в частности, по Баргу-зинской долине, с которыми и связано название страны Баргуджин-Токум. К тому же, титул ег-кіп (иркин) главы племени байырку читается с монгольского языка, значит, вождь союза племен носил монгольский титул [24: 133-134].
Монгольскую гипотезу происхождения бай-егу/байырку поддержал Ц.Б. Цыдендамбаев, по мнению которого монгольское слово баргу является калькой тюркского слова байырку, и они имеют одинаковый смысл - «грубый, примитивный, стародавний»; к тому же, тюрки имели
обыкновение называть инородные им племена путем перевода их самоназваний на тюркский язык, - пишет ученый [28: 279]. Всецело в русле концепции Г.Н. Румянцева исследовал курыкан-ско-курумчинскую проблему Б.Б. Дашибалов. Идею монголоязычия курыкан он дополнил новыми аргументами по этимологии имени курыкан со ссылками на Г.В. Ксенофонтова, В.Л. Се-рошевского, Э.В. Шавкунова и И.В. Кормушина [3: 76-79]. В отношении байырку он не нашел возможным сказать что-либо, кроме констатации противоречий в источниках по локализации кочевий этого племени и неопределенности археологического атрибутирования их культуры [3: 89].
Большое внимание баргутам и Баргуджин-Токуму уделил археолог Ю.С. Худяков в статье «Об этнической интерпретации средневековых памятников Юго-Западного Забайкалья» [27]. По его видению, Баргуджин-Токум - это земли к северу от Селенги, Хамар-Дабан и лесостепное Забайкалье. Одну из типологических групп погребений в этом регионе, называемых хойцегор-ским типом, он счел возможным соотнести «с одним из этнических объединений Центральной Азии второй половины I - первой половины II тыс. н. э. под названием байегу (байырку)». Тюрко-уйгурские черты в археологическом материале забайкальского населения Худяков объяснял политическими и культурными контактами байырку и теле-уйгуров [27: 29-30]. В дальнейшем байегу-баргуты подверглись сильному влиянию монголоязычных племен, в связи с чем памятники баргутов следует искать, полагал он, в составе «раннемонгольских погребений» Забайкалья и Северной Монголии, относящихся к первой половине II тыс. н.э. [27: 32].
Концепцию этноэволюции в рамках тюркомонгольской интеграции и этнотрансформации населения Восточного и Западного Забайкалья предлагает один из авторов настоящей работы. Он приходит к выводу: культуры Предбайкалья и Западного Забайкалья этнически трудно дифференцируемы между тюркоязычными и монголоязычными этносами средневековья - телеуйгурами, байырку-баргутами и хори-монголами, равно как некоторые другие типы памятников невозможно с уверенностью приписывать либо тунгусоязычным, либо самодий-скоязычным, либо кетоязычным этносам; культуры Восточного Забайкалья также трудно различимы между монголоязычными и тунгусоязычными этносами (шивэй-монголами и шивэй-мохэ-тунгусами) и тюрко-монголами (байырку-баргутами). В связи с этим выделенные в Запад-
ном Забайкалье хойцегорский тип захоронений 2-й половины I тыс. (атрибутируемый как уйгурские) и саянтуйский тип захоронений 1-й половины II тыс. (как монгольские) предлагается рассматривать как эволюционное развитие памятников единой культуры, которую, как бы, по конечному результату называли раннемонгольской [7: 55-62; 10: 12-13]. Коновалов полагает целесообразным оставить за названиями «хой-цегорский» и «саянтуйский» лишь хронологический смысл, из чего следует, что на ранней стадии проявлялись тюркские черты в погребальном инвентаре (отсюда их хойху-уйгурская атрибуция), на позднем этапе погребения приобрели черты, которые обычно признаются монгольскими [10: 13].
Своеобразное, по-своему трактующее источники, видение происхождения и этнической истории баргутов высказывают монгольские и баргутские исследователи. По версии монгольского исследователя Ж. Элзий, в III в. до н.э. племя баеэгу входило в конгломерат монгольских и тюркских народов империи Хунну. В VIII в. н.э. они стали называться тюркским словом «баерко», так как они вошли в подданство Тюркского каганата [22: 17]. Элзий приводит сведения китайских источников, таких как «Бэй шу», «Вэй шу», которые сообщают, что жу-жаньский каган Шулуун (Ше Лун) в целях укрепления своей власти решил подчинить себе соседние народы, и поэтому он напал на гаогюй-цев и племена, кочевавшие по долине р. Тола. Среди последних были богатые гуннские племена во главе с Юувэ Баеэжи, которые занимали обширные территории к западу и северо-западу от р. Орхона [22: 41]. Данная группа, именуемая юуэвэ баежи или баецзи, вероятно, и есть байе-гу, которые были потомками хунну и входили в состав теле [29: 3].
По мнению баргутского исследователя Ш. Сундуя, более ранним источником, где упоминаются баргуты, следует считать летопись государства Вэй «Вэй шу» (551-554 гг.), которая опережает на один век летописный источник «Суй шу», а «Тан шу» на четыре века. Сундуй приводит отрывок из данной летописи о проживании на северо-западе остатков хунну, которых «называют баежи, их государство сильное и процветающее». Именно этих баежи он считает предками баргутов [31: 1].
Монгольские и баргу-монгольские авторы подразумевают несколько территорий проживания изучаемой этнической группы, которые менялись в зависимости от исторических или иных событий, что повлекло за собой несколько эта-
пов переселения байегу. Они считают, что в III-IV вв. байегу изначально проживали близ оз. Байкал, на севере от р. Орхон и Тола. В период кратковременного каганата Сейяньто они находились в его подчинении, а после его падения предводитель байегу Цюй Ли Ши признал номинальную зависимость от Танской империи. Войдя в подданство Тан, они перекочевали к берегам оз. Хулун и Буйр, обосновались на территории современной Маньчжурии и Хулун-Буира в местности Ю-Лин-Фу, а их предводитель Цюй Ли Ши был возведен в ранг военачальника для охраны западной границы и провозглашен Дуду-ноеном округа Дуду-фу. Вероятно, в этот период их кочевья охватывали территории на западе от Хинганского хребта, около озер Хулун и Буйр, по р. Тола, Тэрх [33: 1; 31; 32].
Ш. Сундуй подчеркивает, что после VII в. Хулун-Буирские земли стали именоваться «бар-гын тала» - «баргутские степи», «баргын ондор-лиг» - «баргутская равнина». В доказательство он приводит сведения из шанхайского словаря «Ци Хай», в котором окрестности Хулун-Буира именуются не иначе как «баргын ондорлиг» [31; 32]. В начале VIII в. байегу/байырку вновь вернувшись на родные кочевья, поселились по побережью оз. Байкал и вошли в историю как легендарные баргуты.
Монгольский ученый А. Очир также полагает, что после падения Тюркского каганата байе-гу вновь возвратились на свои исконные земли -восток Байкала [20; 21: 7]. Справедливым представляется точка зрения Очира, который указывает на монгольскую основу байегу, несмотря на то, что данное племенное образование повсеместно включало в себя монгольские, тюркские и тунгусские компоненты [21: 11].
Монгольскую версию происхождения байе-гу/байырку выдвигают исследователи Внутренней Монголии. Так, Г. Тубшинима приводит три довода: первый касается территории проживания байегу в VI-VII вв., когда они занимали бассейн оз. Буйр, среднее течение р. Онон и Керу-лен, и тем самым входили в ареал кочевий монгольских племен под названием шивэй, и занимали земли восточнее тюркоязычных племен. Второй довод заключается в различии между языками теле и байегу, которые упоминаются в «Тан шу», т.е. отличие в языке байегу может свидетельствовать о том, что они разговаривали не на тюркском, а на древнемонгольском, и титул иркин у них является монгольским словом и означает «предводитель, глава». Третий довод исследователь связывает с исключительно раз-
ными тотемами - если у тюрков тотемом выступает волк, у баргутов и у бурят тотемным животным считается птица-лебедь [33: 118-119].
По-своему оригинальную, неожиданную по методу рассуждения, трактовку этногенеза бар-гутов выдвигает Ш. Сундуй, который склонен считать, что их предков следует относить к мон-голизированным тюркам, так как этноним баргут, по его мнению, возник от тюркского слова «баруг», означавшего волшебную собаку (волка) с длинной лохматой шерстью, который являлся тотемом. В конце IV в. у баргутов был вождь, которому было дано имя по названию собаки / волка баруг (барга). Несколько позднее, в результате монголизации, баргуты стали поклоняться лебедю, сложилась легенда о происхождении от лебедя, и вождь их был провозглашен Барга - батором, произошедшим от небесной девы-птицы [31: 11]. У баргутов Хулунбуира до сих пор сохранился обычай брызгать молоком вслед летящей лебеди, невесты во время свадьбы обязательно поклоняются изображению этой птицы [33: 20]. Таким образом, тотемические основания доказательства Сундуя, если они верны, вписываются в хорошо известную, наиболее распространенную среди тюркских и монгольских этносов систему тотемических образов. Изложенная трактовка Ш. Сундуя может рассматриваться в контексте обсуждения концепции тюрко-монгольской интеграции и эт-нотрансформации, затронутой выше Ю.С. Худяковым и П.Б. Коноваловым.
Монгольские и баргутские исследователи выдвигают версию об образовании баргутского межплеменного союза на основе контактов двух древних племенных образований - байегу и хо-рихан (корикан). В IX в. байегу в силу различных исторических обстоятельств (так пишут авторы), перекочевали от оз. Хулун обратно к Байкалу, где проживало другое этническое образование под названием хорихан (то же - куры-кан), обитавшее на западе от Байкала в бассейне р. Ангары и верхнего течения Лены. Байегу осели в местности Баргуджин-Токум, и в результате этнических смешений с хорихан образовались поздние баргу. Возможно, в этническом процессе принимали и другие этносы, такие как пугу, однако ядро составляли племена байегу и курыкан [33: 6-7; 22: 17-18].
В конце ІХ-начале X в. они создали крупное племенное объединение - «союз баргутов» или «баргутский союз», куда входили племена, проживавшие в это время около Байкала: баргуты, буряты, хори, тумэты, туласы, торгуты, булага-чины, хэрэмучины и др. Предводителем баргут-
ского союза являлся Баргудай Мэргэн [31; 32]. Относительно этнической принадлежности упоминаемых хорихан/корикан Тубшинима и Элзий выдвигают версию, что они являются предками хори бурятского племени, указывая, что корень этнонима происходит от слов Хур или Хор [22:
17].
В трудах монгольских и баргутских ученых содержатся некоторые новые для нас и смелые по категоричности утверждения, такие как «в III
в. до н.э. племя баеэгу входило в конгломерат монгольских и тюркских народов империи Хун-ну.Среди последних были богатые гуннские племена во главе с Юувэ Баеэжи» [22: 17, 41] .Данная группа, именуемая юуэвэ баежи или баецзи, вероятно, и есть байегу, которые были потомками хунну и входили в состав теле [29: 3]. Подобные пассажи отчасти кажутся авторскими прочтениями источников, но в сущности они дают правильное представление о предыстории появления байырку-байегу в тюркских рунических и китайских летописных памятниках VII-IX вв., что не противоречит нашему представлению о хуннской ветви этногенеза, изложенному в работе одного из авторов [12: 8082]. В целом эти авторы дают верное прочтение географии передвижений, приемлемую трактовку этнической принадлежности баргутов, относя их к монгольскому по происхождению племени, а также версию о межплеменном союзе на основе сближения байегу и хорихан (курыкан), куда вошли и ряд других племен [33; 22].
В связи с вышеизложенным представляет прямой интерес обращение и разработка таких тем, как баргу-бурятское родословие и ойрато-бурятская этническая общность. Сущность первой темы заключается в том, что устная легендарная история бурятского народа во главу своей этнической генеалогии ставит эпического Баргу-баатара (или Баргудай мэргэна), имевшего трех сыновей - старшего Оледая, среднего Бу-рядая и младшего Хоредая. Сущность второй темы заключается в том, что потомки среднего и младшего братьев составили единый бурятский народ, тогда как от старшего сына произошли ойраты (в том числе калмыцкий народ). Как видим, в народном сознании в фольклорной форме отразился столь важный этнический процесс средневековья и историческая география народов. Вот вкратце варианты легенды.
В 20-х гг. ХХ в. ориенталист О.М. Ковалевский записал у забайкальских бурят предание, по которому предок современных бурят и олё-тов монголо-туматский батур Баргу перекочевал откуда-то с юго-запада на южный берег Байкала и здесь поселился. Под старость Баргу-батур
разделил свои владения между тремя сыновьями
- Оледаем, Бурядаем и Хоридаем. Старшему сыну Оледаю он отдал свои западные владения, и тот стал родоначальником олётов (т.е. олетов, или ойратов, кочевавших в Монголии и Туркестане). Второй сын Бурядай получил все отцовские кочевья и стада. Младший сын Хоридай получил в наследство горно-лесистые места, где он мог заниматься охотой и звероловством. От Бурядая произошли северобайкальские и баргу-зинские буряты, т. е. эхириты и булагаты, а от Хоридая - хоринцы [см.18: 164].
Из второго варианта легенды в записи М.Н. Хангалова исключим ту часть, которая касается старшего сына (значит - ойратов), и обратим внимание на некоторые подробности, относящиеся к среднему и младшему братьям. Барга-батур с двумя младшими сыновьями прибыл в тогдашнюю Иркутскую губернию и остановился в Тункинском ведомстве, там оставил своего среднего сына Гур-бурята, сказав ему: «Ты будешь царем этой местности!» Гур-бурят остался в Тунке. От него произошли северо-байкальские буряты, принадлежащие к племенам эхирит и булагат, тункинские, китойские, аларские, бала-ганские, идинские, кудинские, ольхонские и ленские буряты.
С младшим сыном Хоридой-мэргэном Барга-батур направился на север по р. Лене, в тогдашнюю Якутскую область и оставил его там. Сам он вернулся обратно в Иркутскую губернию. Умер, одни говорят, на о. Ольхоне, другие - ниже г. Иркутска по Ангаре. Хоридой-мэргэн прожил в Якутии некоторое время, женился «на дочери неба», но вскоре вернулся, «переправился за Байкал и поселился там. Потомками Хори-дой-мэргэна считаются хоринские буряты на южной стороне Байкала и племена хангинцы и шараты на северной» [25: 107 - 109].
Такова в народном сознании ранних бурят роль баргутов как предковой межплеменной общности, олицетворенной в эпическом имени Баргу-баатар. Тем удивительнее, что осколок или остаток этого крупного этнополитического образования, давшего имя земле Баргуджин-Тукум, сохранив свое древнее имя, волею сложившихся исторических судеб продолжил свою историю на периферии (точнее, по перифериям) родственных племенных образований, составивших бурятский народ. По преданиям эвенков Баргузинской долины, до их прихода там жили баргуты, которые покинули эти места незадолго до появления русских людей. Это произошло, самое позднее, - примерно на рубеже XVI-XVII вв. В русских источниках времен вторжения в Прибайкалье и Забайкалье в 20 - 40-х гг. XVII в.
этноним баргут уже не встречается. Первая волна мигрантов-баргутов двинулась к верховьям Амура и, перейдя Аргунь, оказалась во владениях Китая под властью маньчжурской династии Цин. Вторая волна мигрантов несколько позднее появилась в Халха-Монголии, но в результате сложных перипетий ойратско-халхаских войн они ушли еще дальше на восток и оказались там же, где были поселены цинским правительством их сородичи. Последние стали называться там старыми баргутами, а новые пришельцы получили наименование новые баргуты.
Литература
1. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах Средней Азии в древние времена. - М.; Л., 1950.
2. Буряты. Серия: Народы и культуры. - М., 2004.
3. Дашибалов Б.Б. На монголо-тюркском погра-ничье (Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века). - Улан-Удэ, 2005.
4. Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в предмонголь-ское и монгольское время // Цыбиковские чтения. Тезисы докладов и сообщений. - Улан-Удэ, 1989. -С. 59-62.
5. Зориктуев Б.Р. Об этническом составе населения Западного Забайкалья и Предбайкалья во второй половине I - первой половине II тысячелетия н.э. // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. - С. 121130.
6. Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике этнонима бурят // Монголо-бурятские этнонимы. -Улан-Удэ, 1996. - С. 8-31.
7. Именохоев Н.В. К вопросу о культуре ранних монголов (по данным археологии) // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. -Новосибирск, 1989. - С.55-62.
8. История Бурят-Монгольской АССР. Т.1. -Улан-Удэ, 1954.
9. Кляшторный С.Г. Терхинская надпись // СТ. -1980. - № 3.
10. Коновалов П.Б. Корреляция средневековых археологических культур Прибайкалья и Забайкалья // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1989. - С. 5-21.
11. Коновалов П.Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии (древность и средневековье). -Улан-Удэ, 1999.
12. Коновалов П.Б. О хуннской ветви этногенеза в Центральной Азии // Древние кочевники Центральной Азии (история, культура, наследие). - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005.
13. Коновалов П.Б. О калмыцко-бурятских этно-генетических связях //Материалы международной научной конференции «Единая Калмыкия в единой России: через века в будущее», посвященной 400-летию добровольного вхождения калмыцкого народа
в состав Российского государства. - Элиста, 2009. -С. 352-358.
14. Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. - М., 1961.
15. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. - М.; Л., 1959.
16. Малявкин А.Г. Танские хроники о государствах Центральной Азии. - Новосибирск, 1989.
17. Молдабаев И.Б. Монгольские компоненты в этническом составе кыргызов // Тев Азийн нуудэл-чдийн угсаа-соёл, амьдралын хэв маяг. - Улаанбаа-тар, 2006. - С. 175-191.
18. Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят. -Новосибирск, 1988.
19. Нимаев Д.Д. О средневековых хори и баргу-тах // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. - С. 144165.
20. Очир А., Гэрэлбадрах Ж. Халхын Засагт ха-ан аймгийнхны угсаатны бурэлдэхуун, гарал. - Ула-анбаатар, 2003 (на монг.яз.).
21. Очир А. Баргын угсаатны туухийн асуудалд // Барга судлал. - Улаанбаатар, 2009. - С. 7-12 (на монг.яз.).
22. Элзий Ж. Барга монголын туух. - Улаанбаа-тар, 1999 (на монг.яз.).
23. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. - М.; Л., 1952. - Том 1. - Кн.1.
24. Румянцев Г. Н. Происхождение хоринских бурят. - Улан-Удэ, 1962.
25. Ушницкий В.В. Средневековые народы Центральной Азии (вопросы происхождения и этнической истории тюрко-монгольских племен). - Казань, 2009.
26. Хандсурэн Ц. Жужаньское ханство // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. - С. 66-105.
27. Худяков Ю.С. Об этнической интерпретации средневековых памятников Юго-Западного Забайкалья // Этнокультурные процессы в ЮгоВосточной Сибири в средние века. - Новосибирск, 1989. - С. 27-33.
28. Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. - Улан-Удэ, 172.
29. Dugarjav J. Ьа^а jang ш1е. ЭЬег Моп^о1 ,
2004 (на старописьменном монгольском яз.).
30. №цш 2. qayucm Ьагуи qamiy-a-aca iregsen Ьш? ЭЬег Mongyol, 2004. С. 99-104 (на старописьменном монгольском яз.).
31. Sungdui. ВатуиСМ КиШп-Бии'-Ш aju tеmju ш-е и1ап'^ап tobСi teuke. КиШп-Вип; 2004 (на старописьменном монгольском яз.).
32. Sundui. еПеп-уш Ьа^а yastan. ЭЬег Мо^уо1,
2005 (на старописьменном монгольском яз.).
33. Tubshinima Galzut. ВагуиСМ-ип teuke пеке. ЭЬег Мо^уо1, 1985 (на старописьменном монгольском яз.).
Коновалов Прокопий Батюрович - доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (г. Улан-Удэ), e-mail: konpb@yandex.ru
Миягашева Суржана Борисовна - аспирант Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (г. Улан-Удэ), e-mail: surjana@yandex.ru
Konovalov P.B. - doctor of historical sciences, main scientific researcher of Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies Sib.div. RAS (Ulan-Ude), e-mail: konpb@yandex.ru
Miyagasheva S.B. - postgraduate student of Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies Sib.div. RAS (Ulan-Ude), e-mail: surjana@yandex.ru
УДК 323 (519.3) © Ю.Е. Крупенникова, Д.И. Бураев
ЮЖНОКОРЕЙСКИЕ СМИ О СМЕНЕ ЛИДЕРА КНДР КИМ ЧЕН ЫН И БУДУЩЕЕ КОРЕИ
В статье предлагается сравнительный анализ материалов южнокорейских периодических изданий на тему смены лидера в Северной Корее.
Ключевые слова: Северная Корея, Южная Корея, Ким Чен Ын, наследование власти в Северной Корее, отношения Южной и Северной Кореи.
Y.E. Krupennikova, D.I. Buraev
SOUTH KOREAN MASS MEDIA ABOUT THE DPRK’S LEADER CHANGE KIM JONG-UN AND THE FUTURE OF KOREA
The article is dedicated to comparative analysis of South Korean periodical publications on issue of North Korea’s leader change.
Keywords: North Korea, South Korea, Kim Jong-un, dynastic succession in North Korea, Inter-Korean relations.
Конец декабря 2011 г. был ознаменован неожиданной смертью лидера КНДР Ким Чен Ира и назначением верховным вождем его младшего сына Ким Чен Ына. В мировой прессе начались бурные дебаты и обсуждения загадочной личности нового руководителя, начиная с его года рождения (который точно так и не был установлен) и заканчивая покушением на него в Китае с летальным исходом (что в итоге было опровергнуто). Несомненно, волну возмущений вызвала система передачи власти в династии Кимов. Но главным вопросом, конечно, остается политика молодого Кима и ее влияние на развитие ситуации на Корейском полуострове.
Для начала вкратце напомним основные вехи жизни Ким Чен Ына. Родился 8 января 1982 (1983 либо 1984 г.). Спорным этот вопрос стал после того, как в 2009 г. год его рождения был изменен с 1983 (по другим данным с 1984) на 1982, чтобы в 2012 году торжественно отпраздновать в Северной Корее 100-летие Ким Ир Сена, 70-летие Ким Чен Ира и 30-летие Ким Чен Ына [1]. В возрасте 16 лет Чен Ын был направлен на учебу в Берн (Швейцария), где проучился до 2000 г. После этого он вернулся в Северную Корею, где с 2002 г. учился в Военном Университете имени Ким Ир Сена. В 2009 г. Ким ста-
новится членом совета национальной обороны КНДР. В 2010 году день рождения Ким Чен Ына (8 января) был объявлен национальным праздником КНДР. 27 сентября 2010 г. Ким Чен Ын был произведен в звание генерала армии. 6 октября 2010 г. он официально назван приемником Ким Чен Ира. 26 декабря 2011 г. - утвержден в должности Председателя Центрального комитета Трудовой партии Северной Кореи. 31 декабря 2011 г. Политбюро ЦК Трудовой партии Кореи официально назначило Ким Чен Ына верховным главнокомандующим вооруженными силами страны [2].
Большая часть информации касательно Ким Чен Ына и его деятельности подвергается сомнению и вызывает дискуссии среди специалистов и в прессе. Проблема не только в закрытости страны, но и в том, что информация, полученная оттуда, интерпретируется по-разному. Это, по нашему мнению, по большей части зависит от того, каково отношение интерпретирующих к северокорейскому режиму в целом. Поэтому целью данной работы является сравнительный анализ южнокорейской прессы по таким вопросам:
• личность Ким Чен Ына;
• система наследования власти в КНДР;
