CC BY
71
торговли и ремесла (галльского Меркурия,
отождествляемого с ирландским Лугом) .
Известные факты мифической биографии Луга также проливают свет на сущность этого бога. Его отцом был Киан, один из Туата Де Дананн, сын божественного врачевателя Диан Кехта, а матерью — Этне, дочь Балора, короля фоморов. Таким образом, по отцовской линии Луг происходил из расы богов, а по материнской — из расы демонов . Имя Этне — это всего лишь другая форма имени Этайн, и фактически мать Луга является той же самой богиней, которая была супругой бога Другого мира Мидира и которая
смешивается, в конечном счете, с тройной Бригитой, Богиней-Матерью всех ирландских богов . Однако Луг был воспитан не ею, а богиней Таильтиу. Эта вторая мать Луга является женой Эоху, короля Фир Болг, и это связывает Луга с еще одной мифической расой, которую Туата Де Дананн изгнали из Ирландии.
Таким образом, верховный бог кельтов, ведущий свое происхождение от всей совокупности божественного мира, был всеохватывающим богом . Его образ являлся самой кельтской концепцией мира, тройственной и унитарной одновременно .
ЛИТЕРАТУРА
1. Mac Cana P. Celtic Mythology. London, 1973. P. 23 .
2 . Филип Я . Кельтская цивилизация и ее наследие . Прага, 1961. С . 170 .
3. Vendryes J . La Religion des Celtes // Les Religions de l’Europe ancienne . Т. Ill . Paris, 1948. P 273.
4 . Гионварк X . , Леру Ф . Кельтская цивилизация . Пер . с фр . Г. В . Бондаренко, Ю . Н . Стефанова . СПб, 2001. С . 158 .
5 . Lambrechts P Contribution a l’etude des divinites celtiques . Brugge, 1942.
6 . Гионварк X . , Леру Ф . Кельтская цивилизация . С . 158 .
7 . Duval P -М . Les dieux de la Gaule . Ed .2 . Paris, 1978. P 69 .
8 . Vries J . de . Keltishe Religion. Stuttgart, 1961. S . 42 .
9 . Benoit F. Mars et Mercure . Nouvelles recherches sur l’interpretation gauloise des divinites romaines . Aix-en-Provence, 1959 . P 137.
10 . Benoit F. Mars et Mercure . P 151.
11 .Ibid . P 154 .
12 . Vries J . de . Keltishe Religion. S . 44 .
13 . Duval P -M . Les dieux de la Gaule . P 70 .
14 . Vries J . de . Keltishe Religion. S . 44 .
15 . Duval P -M . Les dieux de la Gaule . P 28 .
16 . JullianC . Histoire de la Gaule . V. II . Paris, 1908. P119 .
17 . Lambrechts P Contribution a l’etude des divinites celtiques . P 131, 145, 153 .
18 . Vries J . de . Keltishe Religion. S . 44 .
19 . Sjostedt M .-L . Dieux et heros des Celtes . Paris, 1940. P 32; Duval P M . Les dieux de la Gaule . P 28 .
20 . Benoit F. Mars et Mercure . P 148 .
21. Le Roux F. , Guyonvarc’h Ch. Les Druides . Rennes, 1986. P403.
22 . Vries J . de . Keltishe Religion. S . 51.
23 .Ibid . S . 50 .
24 . Duval P -M . Les dieux de la Gaule . P 71.
25 . Jullian C . Histoire de la Gaule . V. II. P 252 . N. 6 .
26 . Битва при Маг Туиред . — Пер . С . В . Шкунаева // Предания и мифы Средневековой Ирландии . Москва, 1991. С . 39 .
27 . Мелетинский Е . М . Один // Мифы народов мира . Т. 2 . Москва, 1997. С .242.
28 . Vries J. de . Keltishe Religion. S . 52 .
29 . Dumezil G . Gods of the Ancient Northmen. Berkeley, 1973. P 26 .
30 . Le Livre des Conquetes // Le Roux F. , Guyonvarc’h Ch. Les fetes celtiques . Rennes, 1995 . P 149 .
31. Ibid . P 148 .
32 . Le Roux F. , Guyonvarc’h Ch. Les Druides . P 396 .
33 . Baile in Scail // Le Roux F. , Guyonvarc’h Ch. Les fetes celtiques . P 146-149.
34 . Битва при Маг Туиред . — Пер . С . В . Шкунаева // Предания и мифы Средневековой Ирландии. С . 40 .
35 . Vendryes J. La Religion des Celtes . P279.
УДК 94 (495 . 01)
ББК63 . 3(0)3
К ПРЕДЫСТОРИИ ВИЗАНТИИСКИХ МЕТОНОМАСИИ В VIII-XV ВВ.
Круглов Е.А.*
Когда в первые века н. э . в условиях Великого переселения народов целый ряд некогда действительно варварских этно-массивов «вдруг» стал выходить на авансцену истории и играть в ней роли отнюдь не статистов, жители Ромейской державы, окруженные этим миром и имея с ними контакты широкого спектра (от военно-враждебных до мирно-торговых и даже брачно-династийных), тем не менее еще долго продолжали именовать
этот мир в традиционных терминах античного наследия . Объясняют это, как правило, претензией на преемственность Византией традиций античной Эллады [1] либо же ее подспудным желанием не замечать объективно шедших вокруг изменений этнополитического порядка .
Но династийные браки элиты мало влияли на сознание рядовой массы ромеев, где, по словам З.В .Удальцовой, сохранялся стереотип
* Круглов Евгений Анастасович - канд. ист. наук., доц. БашГУ
«неизменности этно-географической номенклатуры» [2], а окружающий мир по-прежнему мыслился в категориях Страбона, коего почитали и старательно переписывали из века в век . И в итоге на страницах византийских авторов можно было сплошь и рядом наблюдать потрясающие порой анахронизмы . Так, у автора VI в . Евагрия в «Церковной истории» тождественно фиксировались гунны и массагеты (III, 2), а современник Евагрия Агафий в труде «О царствовании Юстиниана» все народы около Меотиды называл «гуннами или скифами» (V, 11) .
Подобные этно-географические экзерциции авторов VI в . были продолжены их преемниками в последующие времена . Так, в «Истории» Феофилакта Симокаты (V, 10, 10-15) через 100 лет после Менандра турки стали «восточными скифами», а еще веком спустя в «Хронографии» Феофана Исповедника скифами были объявлены не только турки, но и хазары (СЬгоп. I, 266, 31; I, 409, 31)7 . В свою очередь, турками на страницах трактата «Об управлении Империей» Константина VII были названы венгры, а готы - сарматами (13, 9 сл; 53, 23) . Но если у ранних венгров Паннонии действительно была родственная связь с тюрками Южного Урала, то аналогичного родства между крымскими готами и сарматами (для Константина Порфирогенета - это аксиома X в . ) не выявлено наукой по понятным причинам и в XX
в. [3]
. . . Возвращаясь же кмиру византийских «скифов», отметим, что если у Агафия они «включали» в свои ряды гуннов, то у других авторов еще и булгар с печенегами, а также и половцев с русскими. Но последних все-таки выделяли из рядов тюркоязычных степняков и именовали чаще «тавроскифами» . К примеру, описывая правление Комнинов Иоанна и Мануила, И. Киннам в XIV в . отмечал, что «один управлял чехами, а другой - лехами, народом скифского происхождения, сопредельным с . . . гуннами» (II, 18) . Как видно из этого текста, восемь веков спустя после Агафия отождествлять со скифами гуннов уже не всем византийским авторам представлялось возможным. Между тем, современник И. Киннама Никифор Григора в своей «Ромейской истории» (I, 30 sq) целый пассаж посвящает описанию скифов - этого «бича от Бога» для пораженных «лихорадкой цивилизации» людей (I, 32, 5-24), где под скифами Григора недвусмысленно подразумевал татарское население Тавриды [4] , этнос тюркского происхождения, давно уже перешедший от кочевий к оседлому образу жизни. Но так и оставшийся в сознании ромеев «варварским» .
Со всей очевидностью эту же традицию демонстрирует даже в XV веке «сарматский» экскурс Лаоника Халкокондила, где сознательная архаизация и подражания Геродоту и Страбону приводят хорографа к отождествлению России с Сарматией. При этом народ России говорит на том же иллирийском (!) языке, что и болгары с сербами, и боснии с далматами (I, 122, 5 сл) . Таким образом, тут действительно иллирийские по языку далматы соседствуют с изначально тюркоязычными болгарами и босниями, а также со славянами России и Сербии под общим псевдоэтниконом Сарматия - типичный, по мнению Г. Диттена [5] , пример «сознательного византийского архаизирования» окружавших державу Ромеев реалий .
Между тем, ко времени Лаоника передовая мысль византийских ученых, антикваров и хорографов уже выработала для нужд широких слоев державы Ромеев, связанных в ходе торговых контактов необходимостью
общения с миром пост-античных «варваров», целый блок таблиц-метономасий для перевода прежних античных названий на их византийские соответствия современности. Первая из упомянутых таблиц с
29 параллелями появилась еще на рубеже XII-XIII вв . как приложение к тексту трактата Константина Порфирогенета «О фемах» . Последняя же, пятая по счету [6] , вышла в свет примерно на рубеже XV-XVI вв . и включала в свои списки более полусотни новых географических соответствий в сравнении с первой метономасией . Упомянутые таблицы призваны были до какой-то степени все-таки рассеять путаницу в сознании массового ромея, особенно связанного с торговлей, по части правильной ориентации в окружающем Византию мире «варварских земель» .
Итак, для нужд ромейских навклеров создаются несколько вариантов метономасий с новыми этнонимами старых «варваров» . Мы акцентируем внимание на этом термине специально: для большинства жителей Ромейской державы ее окружение еще долго мыслилось именно варварским . И это особенно было заметно когда речь заходила о торговле, где планка византийского качества как бы подпитывала пост-античную гордыню ромеев .
Еще в VI в . знаменитый готский писатель Иордан, говоря о торговых парнерах Византии и вскользь упоминая среди них об угорском этносе мари - цер-мас (черемисы), об их волжских соседях хуннугурах (хунгры, унгры - протовенгры, мадьяры), донес лаконичный, но весьма характерный пассаж: «Нипп^уп аи!ет . . . аЬ 1рк1к ро11ит типпапит уеп-И соттегсшт» (ОеИса, . . 59), т. е . «хуннугуры же со своей стороны (букв. «от себя») приносят для торговли меховые шкурки куниц-горностаев» [7]. И в продолжение нескольких веков после сообщения Иордана ситуация с торговлей между ромеями и уграми - основными торговыми партнерами Византии по «пути из варяг в греки» - оставалась прежней: угорский мир Биармы-Пармы поставлял на юг, в Иран и Византию, главным образом пушнину - горностаев и бобров, соболей и белок [8] . В ответ же поступал материал, который служил как бы ориентиром престижа местной знати, о чем свидетельствует многочисленный материал византийского серебра Приуралья и Волго-Камья .
Проведенные В . Ю . Лещенко еще в середине 70х гг. подсчеты показали, что на Урале было учтено более 70 комплексных (клады) и единичных находок серебра, в том числе около 40 чаш, 19 кувшинов, более 20 кубков и 80 блюд, не говоря о светильниках и ковшах с монетами византийского и иранского производства - всего более 170 (!) предметов [9] . Что же касается характера их использования, то картина выглядела следующим образом:
а) большая часть находок (свыше 60 %) служила
предметами роскоши и социального престижа для знати ломоватовских племен вв . и их преемников
- ранне-родановских племен IX-XI вв . ;
б) около четверти материала шло на культовые цели местных священнослужителей (ритуальные табу язычников Камы и Приуралья воспрещали им вкушение мяса с деревянной посуды - требовалась металлическая, главным образом серебряная; эта посуда была крайне необходима и при камлании жрецов-шаманов [10] );
в) наконец, небольшая часть восточного серебра шла на переплавку для изготовления погребальных лицевых масок в родановских могильниках X-XI вв . -практика, поразительно напоминающая аналогичные ритуальные маски владык древнего Египта и крито-
микенской Греции (III-II тыс . до н . э . ) .
Итак, торговля несомненно подпитывала пост-античную гордыню жителей Византии в контактах с «варварами» . Но реалии для Ромейской державы VI в . н. э . лежали не только в сфере торговли, но и в сфере политики, где оснований для снобизма было гораздо меньше .
В течение многовековой своей истории у Византии не раз менялись соседи и соперники. Соответственно, менялись и союзники-партнеры по внешней политике и, как следствие, по торговле . Увлеченные воспоминаниями о былом величии времен Александра и его преемников, византийские историки подчас старались не замечать шедших в мире объективных изменений и предпочитали по старинке именовать новых торговых соседей своей державы старыми этнонимами эпохи поздней античности.
Однако военно-политические успехи сасанидского Ирана времен Кавада I (502-506 гг. ) и его преемников стали доставлять византийской внешней торговле все больше проблем и, в частности, поставили в совершенно кризисное положение знаменитый шелковый путь, столь обоюдовыгодно питавший и Китай, и Византию . Уходя от этой проблемы, китайские караваны апробируют «новую дорогу севера» через Лоб-нор, бассейн р . Тарим, Турфан и города Согда, а далее - через север Каспия и Аланию - к Понту. Но вскоре почти все эти территории, с разгромом эфталитов (белых гуннов), оказались в руках тюркских каганов, настроенных к Ирану резко враждебно .
В Византии это оперативно оценили и, спасая доходы «шелкового пути» и имея Иран общим недругом, правители державы Ромеев идут на серьезный и длительный контакт с «варварским» миром степных тюрков . Послы последних, оскорбленные надменностью Ирана, сами прибывают в Константинополь к Юстину для заключения чисто торгового соглашения .
Византийскому правителю эта цель, похоже, показалась недостаточно «глобальной», ведь противостояние с Ираном начинало приобретать характер широкомасштабного военно-политического конфликта: игра шла всерьез . Вот почему в ответ на визит степняков Юстин II в том же 568 г отправляет далеко на Восток, в ставку главного кагана (или хакана) тюрков, полномочную делегацию во главе с киликийцем Зимархом, дав ему самые серьезные секретные поручения .
В чем они состояли, как и где проходило путешествие в тюркский мир византийской миссии
- все это с той или иной мерой подробности доносит до нас сочинение преемника Прокопия и Агафия
- Менандра Протиктора, жившего в конце VI в . Собственно, это даже и не одно, а три сочинения-бревиария, включающие в себя: а) выдержки из изречений знаменитых мужей прошлого (Exc . de sent. ); б-в) краткие извлечения из истории делегаций Ромеев (Exc . de leg . Rom .) и других народов (Exc . de leg . gent . ). Фрагментарная сохранность текстов позволяет все-таки воссоздать общую картину истории византийской дипломатии той поры, в том числе и её визитов на Южный Урал .
Итак, перебои с шелком из-за происков Ирана подтолкнули согдаитов, жителей северно-бухарских земель Согдианы возле Окса - Сыр-Дарьи, известных ещё Геродоту (III, 93, VII, 66) и Арриану (IV, 2), обратиться к своему правителю Дизабулу за помощью, а тот завязывает контакты с Ромеями, коим Иран тоже
давно был «не друг» . Рассказав в Константинополе на приеме у Юстина о своей стране из четырех владений (видимо, четырех племенных территорий ? - ЕК), землях и городах, делегаты Дизабула убедили византийского василевса заключить с ними «мир и союз, т. к . они очень расположены воевать с неприятелями Римской (т. е . Ромейско-византийской
- ЕК) державы, живущими в их краях» (Exc . de leg . gent . 108).
В августе того же 5б8 г. киликийский посол Ромеев Зимарх отправляется далеко на Восток, в ставку Дизабула, и по прошествии продолжительного времени прибывает к хакану Typков . В отличие от более позднего визита Ибн-Фадлана, детально описавшего весь свой маршрут по «дням пути» между пунктами, Зимарх - в пересказе Менандра
- таких деталей «на перегонах между станциями» не сохранил; его повествование выхватывает из сумерков VI в . лишь отдельные, но яркие картины .
Среди них - прибытие в ставку к Золотой горе Эктаг и прохождение всей делегации через костер из ветвей ливанского кедра, дабы это ритуальноязыческое окуривание в паралельно шедшим звоном колоколов очистило ромеев перед встречей с хаканом Дизабулом . О последнем чуть позднее ученик Менандра, Феофилакт Симокатта, напишет, что тот
- «сильнейший хакан тюрков и владыка семи племен и их обитаемых территорий семи» (В . 282) . Нетрудно заметить, что подобная характеристика на рубеже VI-VII вв . практически полностью соответствует современным историческим реконструкциям этно-племенного прошлого башкир в начале н . э . , где известные сомнения исследователей оставляет лишь локализация ставки хакана возле Эктага (возможно, Алтай?) .
Tак или иначе, встреча на Эктаге состоялась и после трехдневных пиршеств в шелковых шатрах, потрясших византийцев обилием золота и серебра, был заключен союз, делегация с почетом отправлена домой, а самого Зимарха - за личные услуги в ходе тяжелых переговоров с персами - хакан наградил ещё и пленницей из народа «херхис» (Exc . de leg . Rom . l52-l53), в котором следует, видимо, усматривать, не черкесов [l0] , а зависимых от Дизабула киргизов, в чьей долине Tалас и шли переговоры хакана и Зимарха с персами . . .
На обратном же пути к императору Юстину Зимарх в сопровождении двенадцати всадников, знатоков тех мест - тюрков Дизабула, с трудом переправился через Оих (Окс - СырДарья), почти две недели шел вдоль берегов «широкого озера» (Арал или Каспий? - ЕК), пока послы не достигли Даиха, а затем «через болота - прибыли к Аттиле» (Ibid ., 154), где подчиненный Дизабулу вождь угуров снабдил делегацию кожаными мехами с водой и помог по безводной степи добраться до волгодонских алан (Ibid ., 154). Последующий маршрут делегации, через Кpым-Кавказ-Tpапезyнд, Менандр вновь дает схематично, но нам в данном случае эти географические детали не суть важны. Важнее общая направленность сообщения византийского историка о поездке обычно столь горделивых ромеев с целью союза (едва не на поклон) к «варварам», каковые в подобных сложившихся политических обстоятельствах тем самым, хотя и не сразу, начинали переходить в новый ранг участников диалога ромеев с соседями .
Но вернемся к текстам фрагментов Менандра, тем более что последующие материалы вносят в нашу тему ряд новых моментов . В 57б г. преемник
Юстина Тиберий, ввиду серьезного ухудшения отношений с сасанидским Ираном, вновь отправляет из Византии посольство к тюркам Дизабула, назначив главой миссии Валентина - «царского меченосца» (важный ранг придворной иерархии тогдашнего Константинополя) . Свиту сопровождали сто шесть турок, уже давно живших в столице державы Ромеев и «от имени своего народа посланные», как говорит Менандр (Exc . le leg . Rom . '160 sq) . Поразительный момент при этом фиксирует византиец: «некоторые из этих скифов, из племен так называемых турков, уже прежде сопутствовали Валентину, ибо Валентин был дважды (!) отправлен к туркам в звании посланника; другие же сопровождали Иродиана и Павла Киликийца . Так что всех собралось до 106 человек» (Ibid., 161). Прибыв на кораблях в Фанагорию, на стыке Понта и Азова, делегаты Валентина весь последующий путь через земли утигуров и других «скифов» проделали на конях. Судя по всему, путь вновь был долгим и утомительным, без фиксации столь интересных современнику историку-краеведу деталей маршрута и живописания быта автохтонов . Менандр Протиктор лишь отмечает, что по смерти Дизабула - Истеми, разгромившего и подчинившего ещё за 25 лет до этого эфталитов и вархонитов (последних археологи [12] считают караякуповцами или кушнаренковцами - в любом случае, прямыми предками башкир), наследником и верховным владетелем всех его племен и земель на рубеже 575576 гг. , стал Арсила, чьи владения теперь делились на восемь частей и управлялись подчиненными ему тюркскими вождями, в том числе Турксанфом . Кто из Крыма едет в края тюрков на Восток, из подчиненных Арсиле встречает первым именно Турксанфа, к которому и был представлен теперь в 576 г. Валентин. Исполняя задание Тиберия, посол, ссылаясь на пример недавно почившего Дизабула, призвал Турксанфа поддержать старую дружбу Степи с Византией и выступить совместно против Ирана . На что последовала обличительная отповедь, начавшаяся с кратких возражений в духе лаконичных спартанцев, а завершившаяся риторикой в стиле Демосфена или Цицерона! Вот как передал Менандр ответ Турксанфа: «Не вы ли те самые римляне (т. е . ромеи-византийцы
- ЕК), кто употребляет десять языков и один обман? При этом он заткнул себе рот десятью пальцами, а потом продолжал: Как у меня сейчас во рту десять пальцев, так у вас - десять языков . Одним обманывая меня, другим - моих рабов вархонитов . . . Ваш царь получит в свое время наказание за то, что со мной ведет речи дружественные, а с вархонитами, рабами моими, бежавшими от своих господ, заключил договор . Но вархониты, рабы мои, как только увидят посланную мною плеть, убегут в преисподнюю, а как осмелятся взглянуть на нас, то будут растоптаны копытами моих коней и раздавлены, как муравьи. . .
Я точно знаю, где течет река Данапр куда впадает Истр, и как мои рабы вархониты прошли в Римскую землю . Ведь мне преклоняется вся земля от первых лучей солнца и где оканчивается край Запада» . Выслушав сей риторический пассаж с обвинениями в двуличии византийской дипломатии, Валентину пришлось долго оправдываться и опровергать обвинения ссылками на добровольный союз державы Ромеев со Степью, заключенный по просьбе, между прочим, самого Дизабула-Истеми . . . В подтверждение верности делегация стала царапать ножами свои лица в знак верности памяти Дизабула и, как того требовал похоронный тюркский обычай «дохия», Валентин участвовал вместе с Турксанфом в поминальной тризне, в ходе которой в жертву вместе с конями были принесены четверо военнопленных уннов (De leg . Rom. 162-163) .
Только после этого ромеи с Валентином были отпущены Турксанфом далее на Восток, к его брату Тарду, чья ставка находилась возле горы Эктель . Название её, как сообщает Менандр, означает «золотая», но поскольку записи о поездке Валентина на этом прекращаются, нам остается лишь строить предположения о возможном тождестве Эктель Тарду и Эктага Дизабула с проблемой локализации новой (?) ставки хакана тюрков - «варваров», в терминологии ромеев .
. . . Да и сам успех миссии Валентина (в отличие от Ибн-Фадлана через три века после этого) оказывается покрытым густой пеленой тумана, чему способствовали, в известной мере, как скрытность истории дипломатии, так и, в результате, наличествующее состояние источниковой базы . Впрочем, важнее другое: Менандр во всех цитированных фрагментах своих сочинений ни разу (!) не называет участников политического диалога Византии по созданию антииранского блока варварами - факт, на наш взгляд, знаменательный. Ведь если в сфере торговли ромейские историки еще долго будут позволять себе квазиэтнические архаизмы в адрес экономических партнеров державы, то в сфере политики, как кажется, миссии Зимарха и Валентина знаменуют начало серьезного поворота к диалогу с бывшими варварами, которые все более становились равноценными соратниками в борьбе против общего недруга - Сасанидского Ирана .
И если ныне этот эпизод южноуральско-византийских политических контактов ведом лишь узкому кругу специалистов, то для ромеев сер . I тысячелетия н. э . он оказался, как представляется, о дним из тех моментов, который сыграл свою катализирующую роль в создании метономасий
- зримого свидетельства нового уровня отношений византийцев с окружающим их миром постантичных «варваров», а теперь соратников в последующем историческом процессе .
ЛИТЕРАТУРА
1. Garin E . Studi sul platonismo medievale . Firenze, 1958. P. 164 sqq; Медведев И . П . Византийский гуманизм XIV-XV вв . М. , 1976. С . 171 слл; Удальцова З . М. Дипломатия // Культура Византии второй половины VII-XII вв . М . , 1989. С . 249 слл .
2 . Удальцова З . М. Указ . соч . С . 242.
3Васильев А . А . Готы в Крыму // ИГАИМК . 1921. № 1. С . 289 .
4 . Красиков С . В . Скифы в «Истории» Никифора Григоры // Иностранцы в Византии. М. , 1997 . С . 26 .
5 ДиттенГ. Известия Лаоника Халкокондила о России //ВВ . 1962. № 21. С . 51, 55 сл .
6 Diller A . Byzantine Lists of Old and New geographical Names// Byzantinische Zeitschhrift 1970. Bd. 63 . p . 2742.
7 Кропоткин В . В . Из истории торговли с Восточной Европой // ИАС . М . : МГУ, 1962. С . 150-151; Археологическая карта Татарии . Т. I . М. , 1981. С . 169 .
8 Йессен А . А . Ранние связи Приуралья с Ираном // СА . 1952 . № 16 . С . 230.
9 Лещенко В . Ю . Использование восточного серебра на Урале // Даркевич В . П. Художественные металлы
Востока. М. , 1976. С . 188 .
10 Лещенко В . Ю . О ритуальном использовании серебряных сосудов с отверстиями // КСИА . 1977. Вып .
150 .
11 На это обращал внимание ещё почти два века назад Н . М . Карамзин (История государства Российского . Т. 1. М. , 1989. С . 190 прим . № 53) . Добавим к этому, что этноним «черкес» передается по-гречески «дзеркис», но никак не херкис . . .
12 Нодробнее об этно-генетическом родстве ранних хазар-авар-угров-гуннов-вархуннов (вархонитов)
- протобашкир см .{Артамонов М. И. Очерки древнейшей истории хазар . Л . , 1936. С . 24; Халиков А. X .
Великое переселение народов и его роль в образовании варварских государств // От доклассовых обществ к раннеклассовым . М. , 1987 . С . 94-96; Гарустович Г. Н . , Иванов В . А. Ареал расселения угров на Южном Урале и в Нриуралье во второй половине I - начале II тыс . н. э . // Нроблемы этногенеза финно-угорских народов Нриуралья. Ижевск, 1992. С . 23; Мажитов Н. А . , Султанова А. Н. История Башкортостана с древнейших времен до конца XVI века . Уфа, 1994, гл . и-У
УДК 94 «04/14 ББК63 . 3(0)4
ИМПЕРСКИЕ АМБИЦИИ КАРЛА V ГАБСБУРГА (1519 - 1556)
Евдокимова А.А. *
“Ты же, о римлянин, помни - державно народами править;
В том твои будут искусства, вводить чтоб обычаи мира, Милость покорным давать и войною обуздывать гордых. "
Вергилий, Энеида; VI, 847-853
СредневековаяГерманиявеладлительнуюборьбу за гегемонию в Европе . Результатом ее стало создание и существование Священной Римской империи (962
- 1806) . Арнольд Тойнби писал, что дух Римской империи присутствовал в двух соперничавших державах: Священной Римской империи Запада и Восточной Римской империи православного христианства. Известные мыслители неоднократно отмечали факт какого - то странного бытия Римской империи post mortum - после завершения ее реальной политической истории - в политической культуре, символике и т. д . [1] . Великий Вольтер считал, что Священная Римская империя, вовсе не была ни священной, ни Римской и не империей. Вряд ли с этим можно полностью согласиться . За 9 веков своего “имперского” существования германское государство нередко было действительно Империей, правда не “священной” и не “римской” - в этом французский философ прав . Проблема типологии империй не является предметом данной статьи. Но, если империями “принято называть государства 1) крупные, 2) полиэтнические, 3) нацеленные на внешнюю экспансию“ [2], то государство Карла V Габсбурга этим критериям соответствовало .
В 1519 году императором “Священной Римской империи германской нации” (так называлась Германия с 1485 года) стал молодой испанский король Карл I Габсбург. Ни один из европейских монархов не имел столь обширных владений , как он. В его Империи действительно “никогда не заходило солнце” . В состав нового универсалистского государства вошли не только германские и нидерланские земли, но и Испания с ее владениями в Италии и в Новом Свете ( т. е . Америке) . Карлу было всего 19 лет, когда он стал самым могущественным государем Европы . С гравюры этого времени на мир смотрит бледный юноша, с белокурыми мягкими волосами и задумчивыми глазами. Над его головой три короны : испанская, германская и Имперская . Он был последним императором коронованным папой (Болонья 1530 год) . Впоследствии титул императора
наследовал вновь избранный германский король . На портрете кисти Тициана нам представлен уже другой человек: это умудренный жизнью, уставший, рано постаревший мужчина с потускневшим взглядом . Что же случилось с Империей за 36 лет его правления?
Историки не отказывали величественному монарху в уме, знаниях и амбициях. Особенно в амбициях . Последние вполне объяснимы . Уже в 15 лет по настоянию высшего бургундского дворянства он принял власть в Нидерландах. Его отец герцог Бургундский Филипп Красивый был сыном императора Максимилиана I и Марии Бургундской. В 1516 году Карл становиться испанским королем -его мать Хуана Безумная была дочерью католических королей Испании Фердинанда и Изабеллы, а в 1519 году он - германский император . Случайно ли столь быстрое восхождение на политический Олимп ?
Как известно, искателями имперской короны были три юных государя: Карл I Испанский,
Франциск I Французский и Генрих VIII Английский . Большую популярность имел Франциск I, “стяжавший военную славу на полях Мариньяно, рыцарь - государь, обещавший Германии помогать в войне против турок“[3]. Франциск, как и Карл, был увлечен идей универсальной монархии. Оба молодые короля считали, что политическое господство единого монарха позволит преодолеть раздробленность Европы; обеспечит мир внутри христианского сообщества; мобилизирует силы этого сообщества на борьбу с османской угрозой [4]. Почему победа в борьбе за Monarchia universalis досталась Карлу? Вероятно свою роль сыграли следующие обстоятельства:
1. среди немецких князей - избирателей, курфюрстов сильны были неогибеллинские и антипапские настроения;
2 . немалую роль сыграла материальная поддержка Якоба Фуггера . Он писал Карлу в 1523 году:” Чтобы доставить вам римскую корону , мы дали обязательства некоторым князьям, . . . мы дали вашим комиссарам большую сумму наличными
* Евдокимова Ангелина Алексеевна - канд. ист. наук., доц. БГПИ
Вестник Башкирского университета .2005 . №1. 25
