CC BY
66
Список источников примеров
1. How to be sarcastic // BBC.com URL: http://downloads.bbc.co.uk (дата обращения: 10.11.2011).
2. Pocheptsov G.G. Language and Humour: A Collection of Linguistically Based Jokes, Stories etc.: Topically Arranged, with a Discussion of the Linguistic Foundations of Humor. Kiev: VysCa Scola, 1990. 326 p.
3. Shaw B. Candida // Eight Modern Plays / Ed. by A. Caputi. New York : W. W. Norton & Company Inc., 1996. 611 p.
4. Schwartz J. When Same-Sex Marriages End // The New York Times [сайт] URL: http://www.nytimes.com (дата обращения: 10.11.2011).
5. Vecsey G. Parade Of Poor Play // The New York Times [сайт] URL: http://query.nytimes.com (дата обращения: 10.11.2011).
6. Wilde O. The Importance of Being Earnest // The plays of Oscar Wilde. London: Wordsworth Editions Limited, 2000. 444 p.
A. I. Bochkarev
THE REASONS OF INDIRECT SPEECH ACTS USING
There studies the reasons of indirect speech acts using. We have distinguished seven reasons of indirect speech acts using. Moreover, we have figured out that indirect speech acts are used for more than one reason in real texts.
Key words: pragmalinguistics, speech acts theory, the positive reputation of a speaker or a hearer.
Получено 22.11.2011
УДК 801
Л.Г. Васильев, д-р филол. наук, проф., 8(48731) 35-37-79, [email protected] (Россия, Калуга, КГУ)
К ОЦЕНКЕ ИНТЕРПРЕТАТИВНОЙ ПАРАДИГМЫ В АМЕРИКАНСКОЙ ЛИНГВИСТИКЕ
Анализируются методы, присущие различным вариантам американской интерпретирующей семантики, с целью обеспечить большую доступность логиколингвистических моделей для широкого круга лингвистов.
Ключевые слова: социоцентризм, интерпретирующая семантика, семантический компонент, фокус, пресуппозиция, операторы.
Настоящая статья посвящена критическому анализу развития интерпретативной парадигмы в языкознании США - от имманентного синтаксиса к прагматике. Обращение к этому периоду в истории развития американского языкознания диктуется не ностальгией по «делам давно минувших дней», а вещами существенно более прозаичными.
В ряду гуманитарных наук лингвистика, остается, пожалуй, единственной дисциплиной, в которой - так уж, по счастью, сложилось исторически - разработаны, апробированы и успешно используются достаточно строгие научные методы: достаточно вспомнить важнейшие языковедческие мегапарадигмы прошлого и позапрошлого веков. Это весьма примечательно, поскольку в нашей науке в последние несколько десятилетий комфортно существуют направления, связанные не столько с применением строгих методов научного анализа, сколько с интуицией (скромно именуемой «интроспекцией»). Поэтому строгие методы, к которым прибегают, например, специалисты по математической и прикладной лингвистике (говоря о последней, я имею в виду не лингводидактику, а ряд очень интересных исследований школы теоретической и прикладной лингвистики МГУ), чаще всего не вызывают сочувствия у языковедческой общественности - как в силу незнания самих этих методов, так и по причине обыкновенного нежелания овладеть последними.
Вместе с тем, принятие на вооружение точных методов иногда приводит к явлению во многом парадоксальному - пренебрежительному (вместо просветительского) отношению к «непосвященным». Такое отношение, впрочем, не обязательно является осознаваемым - оно бывает задано одним из, например, руководителей того или иного направления и всуе не вербализуется. Получается в результате то, что я здесь поименовал бы научным социоцентризмом, подразумевая под этим термином фанатическую приверженность своей научной парадигме, оценку ее как самодостаточной и даже не требующей новых сторонников - как своего рода кастовость. Наблюдается такое в разной степени в разных странах; у нас оно в свое время довольно выпукло проявлялось в психолингвистике (в частности, в московской школе речевой деятельности) с ее полупренебрежитель-ным отношением к традиционной лингвистике. Было это и в лингвистике США, особенно в период так называемых лингвистических войн трансформационного направления, которые в рамках семантических исследований вели два крыла учеников Н. Хомского - интерпретивисты и генерати-висты.
Социоцентризм в науке, однако, имеет одну безусловно положительную сторону: он понуждает своих адептов постоянно совершенствовать свои построения, давая новые, сложные - и подчас чрезвычайно любопытные - процедуры анализа. Такие процедуры по определению должны быть строгими - иначе их легко опровергнуть. Одновременно степень кастовости может тоже быть разной: наиболее дальновидные ученые стремятся брать на вооружение методы смежных дисциплин, если они не противоречат общему духу отстаиваемой парадигмы.
В одной небольшой по объему статье невозможно дать оценку всему направлению семантического генеративизма. Поэтому представляется ло-
гичным обратиться к одной из его ветвей - интерпретирующей семантики, существование которой, в-общем, и породило холодную войну внутри рассматриваемого направления. Данные и размышления, которые я буду давать ниже, могут выполнить и просветительскую функцию, что дает возможность уменьшить последствия научного социоцентризма, а то и просто восполнить отсутствие адекватной информации относительно изучения проблемы значения предложения за рубежом.
Для адекватной оценки развития интепретивизма уместно сначала напомнить, что он прошел три основных этапа, именуемые самими приверженцами этого направления: The Standard Theory, The Extended Standard Theory и The Revised Extended Standard Theory. Поэтому последующее изложение пойдет в хронологическом порядке.
Стандартная теория (далее - СТ). Обращение к исследованию значения предложения явилось реакцией на неспособность трансформационной грамматики конца 1950-х гг. адекватно объяснить семантическую многозначность, синонимичность и аномалию [11: 173]. Основная цель СТ -порождение семантически правильного (однозначного и не-аномального) предложения; она осуществляется при помощи введения в теорию интерпретирующего семантического компонента, образованного по иным законам, чем порождающий (основной) синтаксический компонент. Семантический компонент оперирует на синтаксически однозначных глубинных синтаксических структурах - сентоидах [12]. Такой подход к значению предложения является аддитивным, так как в нем отсутствует интеграция синтаксиса и семантики. Примечательно, что становление СТ в общем повторяет путь развития логических систем начала-середины XX века: от логического асемантичного синтаксиса к выходу за его пределы и обращению к семантике в системе А. Тарского и к разработке семантики как интерпретирующей «пристройки» к формально-логическому исчислению в теории Р. Карнапа.
Семантический компонент включает словарь и проекционные правила, В теории Дж. Катца и П. Постала [12] словарь отделяется от лексикона, в котором определяется фонемный состав морфем.
В словарь входят: (а) синтаксические маркеры, указывающие на соответствующие узлы «фразовой» (словосочетательной) структуры типа NP, VP и т.д.; (б) семантические маркеры - смысловые дифференциальные признаки типа [± конкретность], [± одушевленность], [± человек] и т.п.; эти признаки являются семантическими множителями для классов слов; (в) семантические различители, не встречающиеся более одного раза в словаре и имеющие сугубо денотативные характеристики. На основе словаря устанавливаются сочетаемостные ограничения - разновидность указателей на обязательные общие семантические маркеры для соединения разных слов, обеспечивающие правильное прочтение.
Проекционные правила определяют способы комбинаций значений слов и дают семантическую интерпретацию предложения, соединяя семантические маркеры терминальных узлов. Действие этих правил основано на строгом соблюдении принципа бинарности вплоть до интерпретации именной и глагольной составляющих как непосредственных компонентов узла £ (предложение), поэтому конституенты этих составляющих не приводятся в непосредственный контакт.
В СТ значение предложения предстает как простая совокупность значений его компонентов, что, вообще говоря, нарушает представление о предложении как о системе. Такое понимание значения восходит к традиции, идущей от Дж.С. Милля. Термин значение в СТ расплывчат: не различается значение предложения и высказывания, семантическое отношение между утвердительным и вопросительным или императивным предложениями, с одной стороны, и семантическое отношение между утвердительными предложениями, с другой [15, с. 415]. Представители всех моделей интерпретативной семантики говорят о значении, стараясь избежать его определения, а семантика предложения в них имманентна.
Согласно базовой для СТ гипотезе Дж. Катца - П. Постала глубинная синтаксическая структура содержит всю необходимую для семантической интерпретации предложения информацию, а трансформации не меняют значения.
В СТ имеется два типа результатов семантической деривации - семантизированные фразовые маркеры и амальгамированные прочтения, которые по-разному объясняют синонимию и многозначность - соответственно, при помощи одного прочтения, но нескольких семантизированных фразовых маркеров, и при помощи одного семантизированного фразового маркера, но нескольких прочтений.
Семантизированные фразовые маркеры являются результатом функционирования локальных и глобальных семантических правил, так как для прочтения верхних узлов в них используется семантическая информация из нижних узлов (не обязательно смежных). Однако единственный тип применяемых семантических правил в СТ - это локальные проекционные правила. Поэтому существование семантизированных фразовых маркеров не подкрепляется имеющимся теоретическим аппаратом концепции.
Семантизированные фразовые маркеры не могут содержать прочтений для трансформационно-производных конституентов, поэтому Дж. Катц часто обращается к дефинициям, относящимся только к прочтениям. Следовательно, семантизированные фразовые маркеры - это искусственное средство для избавления от бесструктурности прочтений [8, с. 168-170]. Семантические прочтения строятся на основе гипонимии и представимы в виде деревьев с синтаксически непомеченными узлами или
в виде цепочек. Искусственность семантизированного фразового маркера подтверждает раздельность синтаксиса и семантики в стандартной теории и не дает объяснения предложений с восстановленной правильностью, т.е. с нефактивными предикатами, например: It is nonsense to talk of her smelling itchy. Поэтому необходимо расширение аппарата проекционных правил, что повлекло бы существенное изменение СТ.
Критика стандартной теории с позиций собственно интерпретивизма была дана У. Вейнрейхом [3]; эта критика касается семантического компонента стандартной теории, она многоаспектна и затрагивает практически все ее пункты - по крайней мере, относительно наиболее раннего ее варианта - работы [11].
У. Вейнрейх указывает, что имманентная стандартная теория не может обладать объяснительной силой. Провозглашенные авторами этой теории цели (например, установление отношений синонимии) остаются невыполненными. Эта теория не может объяснить намеренной многозначности и метафоричности [3, с. 53-56], Семантические маркеры неотличимы от дистинкторов, которые не могут, вопреки утверждениям авторов, соответствовать признакам денотатов, так как последние исключаются из рассмотрения [3, с. 68]. Различение семантических путей и селекционных ограничений признается несостоятельным, а фиксированного порядка семантических маркеров не существует. Невосстановимо происхождение каждого маркера на результирующем семантическом пути из-за неупорядоченности элементов в дорожках, которая проистекает из принятия за основу булевой логики. Не эксплицируется, как различие в грамматическом строении выражений соотносится с различием в их значении [3, с. 71-76]. Определение грамматического статуса цепочек в проекционных правилах эклектично; процедура их определения требует количества проекционных правил, равнозначного имеющимся в грамматике бинарным построениям, а в стандартной теории функции всех проекционных правил идентичны [3, с. 79-80].
Однако, на наш взгляд, неверны замечания У. Вейнрейха [3, с. 62, 85], что грамматическое и семантическое в стандартной теории неотличимо - ведь синтаксическое порождение и семантическая интерпретация задаются в ней разными правилами (ср. дерево и цепочки прочтений при неадекватности семантизированных фразовых маркеров).
Расширенная стандартная теория (далее - РСТ) возникла на рубеже 1960-х - 1970-х гг. в результате осознания неадекватности стандартной теории и как новое оружие в борьбе против интегративного понимания взаимоотношений синтаксиса и семантики. Основными авторами этого направления являются Н. Хомский [5, с. 6] и Р. Джеккендофф [9] (анализ концепции последнего) [2].
Основная идея РСТ состоит в признании недостаточности для адекватного представления семантики предложения лишь его пропозиционального значения, определяемого глубинной синтаксической структурой. Необходимым считается учет не-пропозициональных значений - фокуса и пресуппозиции, кванторов, модальных и темпорально-видовых операторов, а также отношений кореференции, - которые определяются в поверхностной структуре. Заметим, что термин пропозициональное значение не является производным от понятия пропозиции как предикатноаргументной структуры, которое в расширенной стандартной теории не используется, а понимается как семантическая интерпретация в СТ.
В отличие от теории Дж. Катца, единственным типом семантических репрезентаций, оперирующих на выходе глубинной структуры, у Н. Хомского признаются семантизированные фразовые маркеры [6, с. 108].
Семантическая интерпретация предложения становится генетически разнородной, так как глубинная и поверхностная структура образованы по разным законам.
Различение пропозиционального и иных видов значения, не полученных на лексико-центрической основе и не определимых на базе грамматических отношений (что, кстати, противоречит определению грамматики как системы правил, выражающих отношения между звуком и значением), потребовало отказа от гипотезы Дж. Катца - П. Постала. Любопытно, что для опровержения последней в РСТ приводятся примеры типа Everyone in the room knows two languageв; Two languages are known by everyone ... (с неоднозначностью актива), в которых залоговые отношения, как правило, осложнены отношениями кванторности. Поэтому, если в залоговых преобразованиях происходит изменение значения (ср.: Everybody loves somebody; Somebody is loved by everybody), оно во многом обусловлено спецификой семантики кванторов. Представляется, что залоговое изменение на самом деле влечет изменение модифицирующей функции сигнификативного значения при неизменности референтной, что в свою очередь связано с коммуникативными задачами [4, с. 9-10; 1, с. 122].
В РСТ значение, по сути дела, изменяют как трансформации (ср. залоговые преобразования), так и явления собственно поверхностной структуры (фокус и пресуппозиция, модальные операторы и порядок кванторов). Н. Хомский считает, что влияние поверхностной структуры на семантику предложения проявляется при интерпретации анафорических выражений, которая осуществляется после размещения ударения [6, с. 211]. Но тогда кореференция должна определяться после введения интонационного контура, т.е. в фонологический структуре, а не в поверхностной, являющейся вводом для нее.
Поверхностная структура считается местом, где определяются семантические понятия фокус и пресуппозиция. Основанием для этого слу-
жит, видимо, соображение, что разделение на фокус и пресуппозицию есть бинарное расчленение предложения, и если оно производится в глубинной структуре, то должно соответствовать наиболее крупному бинарному синтаксическому расчленению - на именную и глагольную составляющие (наиболее крупному потому, что фокус и пресуппозиция далее нечлени-мы). Такое соответствие имеет место далеко не всегда, и зачастую фокусу не соответствует вообще никакой узел в глубинной структуре, не говоря уже о глагольной и именной составляющих. Основанием для вывода фокуса из глубинной структуры служит, следовательно, то, что фокусу заведомо отказано в праве быть компонентом бинарного расчленения второго и третьего порядков. Поверхностная природа фокуса подтверждается и тем, что в фокус включается всегда часть предложения, выделенная ударением, и фокус определяется именно на основе ударения [6, с. 206]. Одной из семантических функций фокуса считается установление кореферентных отношений.
Пресуппозиция в РСТ трактуется двояко: как противопоставленная фокусу эксплицитная часть поверхностной структуры и как имплицитная презумпция для установления условий истинности предложения. В первом случае пресуппозиция связана с логико-референциальным содержанием, во втором это семантическая импликация пропозиционального содержания. Многие имплицитные экзистенциальные пресуппозиции предиката могут определяться, исходя из поверхностной структуры, ибо предполагается, что они всегда имеют место в настоящем глагольном времени изъявительного наклонения, а в будущем времени или в сослагательном наклонении исчезают.
В трактовке экзистенциальных пресуппозиций Н. Хомский порой допускает досадные ошибки. Так, для предложения John is tall for a Watusi выделяются две пресуппозиции: Джон - ватуси и Ватуси обычно невысокого роста [6, с. 213]. Однако совершенно не обязательно, что обе пресуппозиции верны. Так, первая оказывается недейственной, если говорящий судит о возможной этнической принадлежности Джона, но не уверен, действительно ли он принадлежит к ватуси или вообще является туземцем. Вторая пресуппозиция также неверна, так как ватуси могут быть и высокого роста, а Джон - просто очень высокий человек, выше любого представителя ватуси. По-видимому, единственно верная пресуппозиция здесь -Джон выше среднего представителя ватуси.
По мнению Н. Хомского, введение интенсификатора even в предложение меняет семантику пресуппозиции. Так, введение его после tall дает пресуппозицию Ватуси высокого роста, а Джон еще выше. Представляется, однако, что здесь сохраняются и пресуппозиции Ватуси низкого роста, Джон низкого роста и Джон выше ватуси. Это легко видеть, если представить себе такое предложение в контексте следующего вида: Есть
много национальностей низкого роста. Среди них пигмеи, ватуси и другие. А Джон высок даже для ватуси, не говоря уже о пигмеях, хотя его рост -всего 160 сантиметров и он по национальности пигмей.
Так же недостаточно число пресуппозиций, выделяемых для предложения Even John is tall for a Watusi, а именно: Джон низкого роста и Ватуси низкого роста. Так, в контексте У меня есть несколько знакомых высокого роста, из которых самый низкий - Джон. Они выше, чем даже ватуси - туземцы, которые славятся отменным телосложением и ростом. Но даже Джон высок для ватуси, не говоря уже о Билле очевидно, что в добавление к названным пресуппозициям следует выделить следующие: Джон выше среднего представителя ватуси, Ватуси высокого роста и Джон высок. Эти же пресуппозиции действительны и для исходного предложения John is tall for a Watusi. Кроме того, для обоих случаев верны пресуппозиции Джон - не ватуси. Следовательно, введение интенсифика-торов не обязательно влияет на количество пресуппозиций.
В середине 1970-х гг. под влиянием идеи о глобальных правилах [13] РСТ подвергается изменениям. Трансформации в пересмотренной расширенной стандартной теории (далее - ПРСТ, термин Р. Фиенго [7, с. 53] сведены к минимуму и в позднем ее варианте включают лишь Передвижение составляющей с wh- (Wh-movement) и Передвижение именной составляющей, охватывающие все множество трансформационных правил. В процессе копирования и вычеркивания остаются пустые узлы, снабженные индексами - «следы», выполняющие глобальную функцию хранения информации об элементах, занимавших соответствующую позицию на каждой стадии деривации. По-видимому, теоретическим истоком идеи о «следах» явилась теория идентификационных индексов Р. Джеккендоффа [9].
Взгляды Р. Фиенго, Э. Баха, Дж. Бреснан, Г. Ласника и других приверженцев ПРСТ на взаимоотношение синтаксиса и семантики сформулированы в общем виде в Тезисе абсолютной автономности, по которому формальная грамматика организуется на основе предварительного анализа в терминах «формальных примитивов», исключающих семантические мотивации и построения [16, с. 236-237].
Таким образом, значение исключается из грамматики и понимается в терминах семантической интерпретации. По мнению Дж. Катца, данная теория отказывается от объяснения многозначности: ведь синтаксическая интерпретация не всегда может определять неоднозначность предложений, поскольку не все предложения с двумя или несколькими синтаксическими структурами являются многозначными; так, предложение It was done with an automated processing device имеет две синтаксические деривации, но является однозначным [10, с. 16-18].
Входом для правил семантической интерпретации является поверхностная структура, образующаяся на выходе обязательных трансформаций.
Эта структура отличается от поверхностной структуры СТ и РСТ тем, что она 1) обогащена «следами», оставленными трансформационными правилами, и 2) является более «глубинной», поскольку после нее применяются факультативные синтаксические трансформации (правила устранения, поверхностные фильтры) и стилистические правила.
С логической формой - первым компонентом семантической интерпретации - поверхностная структура связана правилами толкования, которые включают установление анафоричности в различных структурах; это правила взаимности (reciprocal rules), связанной анафоры и раздельной референции. Согласно последнему в предложениях типа The students admire him местоимение не должно быть кореферентно именной составляющей; тогда это предложение, как указывает Т. Лангендун, может быть перефразировано как The one whom the students admire is not one of the students. Однако такая структура показывает ложность вывода при истинности самого предложения: этот человек может оказаться и одним из студентов [14, с. 276-277].
Логическая форма считается компонентом семантической интерпретации, определяемым непосредственно правилами грамматики; в позднем варианте рассматриваемой теории в логическую форму даже включаются некоторые тектонико-синтаксические правила - Номинативного острова и Специфицированного субъекта. Отсюда утверждается, что логическая форма обладает синтаксическим строением и включает любые признаки структуры предложения, непосредственно входящие в грамматику. К таким признакам, видимо, следует отнести понятие сферы действия кванторов и фокуса. Не вполне ясен статус тематических, по Р. Джеккендоффу [9], отношений. Представители рассматриваемой теории включают их в базу, но считают, что информация о них присутствует в поверхностной структуре в виде следов.
Тем самым ингерентно семантические тематические отношения Р. Джеккендоффа становятся чисто синтаксическими, «формальными примитивами». Поэтому их неправомерно причислять к элементам логической формы, как это делает Т. Лангендун [14, с. 273]; правда, они могут входить в нее в результате деривации, но таким же свойством обладают, по определению, любые другие признаки структуры предложения. Информация, заложенная в логической форме, близка к репрезентации смысла предложения по Г. Фреге, однако в ней отсутствуют некоторые необходимые для смысла компоненты, например, имена «естественных родов».
С другой стороны, в логическую форму включаются элементы, характеризующие коммуникативный аспект высказывания, например, фокус, которые в теориях «чистой компетенции» не имеют отношения к логической форме, т.е. семантике предложения. Так, по мнению Дж. Катца,
предложения Amy gave BILL a car и Amy gave Bill a CAR имеют одинаковую логическую форму [10, с. 21].
Авторы ПРСТ, по мысли Дж. Катца, для придания своей концепции объяснительной силы должны доказать различие в логических формах таких предложений; однако они этого не делают, так как это означало бы обоснование и принятие иной, отличной от используемой, логической системы. Альтернативой этому может, очевидно, служить перенесение фокуса как коммуникативной категории в прагматический компонент, что вполне согласуется со статусом последнего, обусловленным общеметоло-гическими положениями для данной теории.
Прагматический компонент («семантическая репрезентация») представляет собой второй компонент семантической интерпретации и включает экстралингвистическое видение мира, интенции и умонастроения говорящего, совокупность которых представляется достаточной для правильного употребления предложения. Прагматический компонент является образованием надстроечного типа, существование которого необходимо для придания концепции характера теории употребления, возможно, для того, чтобы отдать дань времени и указать на неразрывную связь семантики с прагматикой. Семантическая репрезентация, в отличие от логической формы, не соотносится прямо с правилами грамматики; авторы не поясняют, какие именно правила соотносят и логическую форму с прагматическим компонентом. Это свидетельствует о неразработанности последнего. Как пишет Т. Лангендун, отмечая неэксплицитные, отрывочные формулировки даже логической формы, основное внимание в ПРСТ уделяется тектоникосинтаксическим правилам, а разработка семантики находится пока еще на начальном этапе и требует дальнейшей интенсивной разработки [14, с. 275].
Такова в общем парадигмальная картина американского интерпрети-визма в его развитии в минувшем веке. Социоцентризм этого направления можно оценивать по-разному, однако, на мой взгляд, он парадоксально перспективен - в том отношении, что дает возможность оценки путей развития лингвистической теории, а также возможность использования его как своеобразного кросс-культурного исследовательского инструмента -взятия на вооружение целого ряда интересных идей (из во многом иной для нас научной культуры) и точных методов лингвистического анализа.
Список литературы
1. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. 204 с.
2. Васильев Л.Г. К истокам когнитивной семантики: интерпретирующая концепция Р. Джеккендоффа // Изв. ТулГУ. «Гуманитарные науки». 2011. Вып. 1. С. 521-530.
3. Вейнрейх У. Опыт семантической теории // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1981. Вып.10. Лингвистическая семантика. С. 50-176.
4. Сусов И.П. Семантическая структура предложения: На материале простого предложения в современном немецком языке. Тула: ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 1973. 141 с.
5. Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. М.: Изд-во Моск. университета, 1972. 257 с.
6. Chomsky N. Deep Structure, Surface Structure, and Semantic Interpretation // Semantics: An Interdisciplinary Reader in Philosophy, Linguistics and Psychology / Ed. by D.D. Steinberg, L.A. Jacobovits. Cambridge: Cambridge University Press, 1971. P.102-218.
7. Fiengo R. On Trace Theory // Linguistic Inquiry. 1977. Vol.8. No.1. P.35-81.
8. Fodor J.D. Semantics: Theories of Meaning in Generative Grammar. 2nd ed. Cambridge, Mass.: Harvard University Prose, 1980. 225 p.
9. Jackendoff R.S. Semantic Interpretation in Generative Grammar. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1972. 400 p.
10. Katz J.J. On Chomsky // Language. 1980. Vol.56. No.1. P.1-41.
11. Katz J.J., Fоdог J.A. The Structure of a Semantic Theory // Language. 1963. Vol.39. No.2. Pt.1. P.170-210.
12. ^tz J.J., Postal P.M. An Integrated Theory of Linguistic Descriptions - Cambridge, Mass.: MIT Press, 1964. 176 p.
13. Lакоff G. Global Rules // Language. 1970. Vol.46. No.3. P.627-639.
14. Langendoen D.T. Review of Essays on Form and Interpretation, by Noam Chomsky // Journal of Philosophy. 1978. Vol.78. No.5. P.270-279.
15. Lyons J. Semantics. London etc.: Cambridge University Press, 1977. Vol.1-2. 897 p.
16. Newmeyer F.J. Linguistic Theory in America: The First Quarter-Century of Transformational Generative Grammar. New York etc.: Acad. Press, 1980. 290 p.
L.G. Vasilyev
A CRITIQUE OF THE INTERPRETATIVE PARADIGM IN AMERICAN LINGUISTICS
Aanalysis is given to the methods of the variants of interpretative semantics in order to provide better understanding of logico-linguistic models for a broad community of linguists.
Key words: socio-centrism, interpretative semantics, semantic component, focus, presupposition, operators.
Получено 12.04.2012
