CC BY
68
УДК 316.334.2
Дегтярева Елена Сергеевна
соискатель кафедры экономической социологии Санкт-Петербургского государственного университета [email protected]
К КРИТИЧЕСКОМУ ОСМЫСЛЕНИЮ СОВРЕМЕННОГО ТИПА РАЦИОНАЛЬНОСТИ: ЭКОНОМИКО-СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Degtyareva Elena Sergeevna
PhD applicant of the Economic Sociology Department, Saint Petersburg State University [email protected]
CONCERNING CRITICAL UNDERSTANDING OF THE CONTEMPORARY TYPE OF RATIONALITY: SOCIO-ECONOMIC
ASPECT
Аннотация:
В данной статье критически осмысляется современный тип рациональности, ее трансформация в иррациональность. Подчеркивается, что рациональность современного общества основывается на том, что из огромного выбора формально-рациональных решений выбираются те, которые, повышая производительность труда, прежде всего, согласуются с рационализмом капиталистической элиты.
Ключевые слова:
рациональность, рационализация, иррациональность, труд, производство, капитал.
Summary:
The main goal of this review is to develop the critical understanding of the contemporary type of the rationality and transformation of the rationality into irrationality. The rationality of the modern society is based upon the fact, that out of the large number of the formal rational solutions those are chosen, which alongside with the labour efficiency increase are conform to the capitalist elite’s rationality in the first place.
Keywords:
rationality, rationalization, irrationality, labor, production, capital.
Актуальность проблемы рациональности в современном мире вызвана нарастающим интересом к судьбе мировой цивилизации. Научно-техническая революция, внедрение инноваций в производство, интенсификация темпов экономического развития, казалось бы, демонстрируют развертывание рационализации. Но рост разумных технологий и эффективность производства могут являться, а могут и не являться ее показателями.
Современный тип рациональности, связанный с выбором значимых внешних целей и контролем со стороны их достижения, в настоящее время подвергается все большей критике. Подход к рационализации как к эффективности процесса с одной стороны и контролю с другой стороны сегодня нуждается в пересмотре.
А. Горц, Н. Николь, Л. Блума, К. Уль, У. Бергер, У. Вормбуш, У. Шиманк, Л. Болтански, Э. Кьяпелло, Л. Тевено и другие - каждый из них в своем ракурсе, анализируя рациональное в современном обществе, указывает, что парадигма рациональности сегодня изменилась, иррациональное вытесняет рациональное.
Горц отмечает, что сегодня происходит демистификация работы как сферы деятельности. Индустриализм больше не может выполнять свою роль носителя мировоззрения [1, с. 26].
Интеллектуализация современного производства выражается в его автоматизации и компьютеризации, что позволяет снизить цены, уменьшить затраты на рабочую силу, сократить количество сотрудников, но приводит к массовому сокращению рабочих мест, безработице, неравномерному распределению функций в экономической сфере, неравному распределению технологических инноваций в производстве [2; 3, с. 242-250].
На производстве меновая стоимость зависит от высокой почасовой производительности. При этом досуг - это нечто противоположное по сравнению с экономической деятельностью. Его целью является не произвести дополнительное время, а потратить его. Это бесцельная деятельность, не имеющая никаких других целей кроме себя самой [4; 5]. Таким образом, категории инструментального разума (эффективность, производительность) предстают в некотором абсурдном виде: сначала мы экономим время, затем сэкономленное время либо праздно прожигается, либо тратится на дополнительное производство богатства в угоду капиталистической элите. Мероприятия по совершенствованию экономической рациональности не освободили общество от экономического дуализма - они по-прежнему затрагивают лишь интересы капиталистов.
Иррациональная вера исчерпала себя, осталось лишь делать упор на принуждение и мотивирование людей к «компенсаторному потребительству», ведь для того, чтобы больше потреб-
лять, людям придется больше работать [6]. Подобное регулирование приводит к нестабильной функциональной интеграции, ведущей к всеобщей монетаризации, усиливающей дезинтеграцию.
Современное общество потребления, указывают Л. Болтански и Э. Кьяпелло, умело манипулирует стремлением людей заниматься любимым делом, их желанием приумножать различные способы прожить не навязанную кем-то жизнь. Поступление на рынок все большего количества товаров и услуг подпитывает миф о возможном освобождении посредством потребления.
Потребление новых товаров увеличивает возможность перемещений (предложения турагентств), либо создает иллюзию перемещения в пространстве (поставки экзотических продуктов питания), позволяет сэкономить время (сотовый телефон, плеер) [7]. Например, вместо того, чтобы идти на концерт, можно послушать ту же музыку в плеере.
Общество сегодня, с одной стороны, все еще глубоко привязано к идеям экономического планирования, индустриализации, с другой - стремится к неолиберальной форме управления. Но пока капитализм процветает - общество деградирует [8].
Н. Николь в свою очередь подчеркивает, что экономическая система должна постоянно расти, чтобы поддерживать собственную устойчивость. Но постоянный рост невозможен, это связано с ограниченностью ресурсов в мире, ведь пятая часть населения мира потребляет около 80 % мировых ресурсов [9, с. 28].
Изменение климата, исчезновение видов, ограниченный запас энергии и исчерпание сырья (особенно нефти) пошатнут основания капитализма.
Технологический прогресс и коммерциализация природных ресурсов, продуктивизм и потребительство препятствуют сохранению ресурсов планеты. Доступ к удовлетворению основных потребностей людей не может быть вызван глобальной экономической конкуренцией и свободным рынком, но может стать результатом всемирной солидарности и глобального финансирования, гарантирующего эти права.
Н. Николь видит выход в том, чтобы наделить общие блага человечества (воду, климат, биоразнообразие и другое) международным статусом, который обеспечивал бы их защиту. Сохранение должно быть основано на финансировании через глобальные налоги.
В свою очередь, рассматривая иррациональное в промышленном производстве, Л. Блума и К. Уль отмечают, что подход к рационализации как к эффективности с одной стороны и контролю с другой стороны определяют ее парадигму в рамках социального дисциплинирования. Но это, - указывают они - ограниченное понимание рационализации, поскольку она должна выйти за рамки дисциплинирования и других форм власти [10, с. 12].
Уль и Блума подчеркивают, что на современном производстве внешняя эксплуатация тела рабочего сочетается с внутренней эксплуатацией (например, в горнодобывающей промышленности тело горняка используется «как часть органических растительных сообществ») [11]. Следствием подобной «рационализации» является увеличение за последние годы профессиональных заболеваний, несчастных случаев и явлений профессиональной деформации личности на небезопасных производствах.
У. Бергер, в свою очередь, анализируя промышленное производство, также сделал вывод о том, что высочайший уровень организации, технизации и формальной рациональности в производственной зоне сочетается там с зачаточным уровнем самой рациональности [12].
У. Шиманк в своих работах также критически подходит к вопросу рационального - рациональных решений. Логика, согласно которой особенно важными являются те проблемы, которые «бросаются в глаза», которые «и важные и высоко сложные», подразумевает невыполнение высоких требований рациональности [13, с. 70]. Значимыми являются и менее сложные проблемы, возможно и не такие существенные сегодня, но также нуждающиеся в рациональной обработке насколько это возможно. Для такого рода проблем также необходимы алгоритмы решений. Принцип «чем сложнее, тем рациональнее» уже неэффективен в своем применении.
С одной стороны, каждое рациональное решение должно быть основано на обработке большого количества соответствующей информации. Только в этом случае гарантируется, что оно не будет поверхностным или частичным. Оно должно исходить из различных точек зрения и результирующей задачи интерпретации мнений всех заинтересованных сторон, отсутствия аспекта партикуляристского обособления и, в результате сопоставления различных критериев, иметь свое место в общепринятой иерархии. Этот повседневный опыт сейчас подтверждают многочисленные эмпирические исследования процесса принятия решений [14; 15; 16].
С другой стороны, как мы упоминали выше, можно предъявить обоснованные претензии к соотношению сложности и рациональности. Можно представить их отношение как систему координат, где решение ситуации на высоком уровне сложности и достижимый уровень рациональности - это две оси. Графически максимальную рациональность при повышении уровня сложности мы можем изобразить путем перемещения линии вверх, но до тех пор, пока не достигнем определенной границы, за которой находится некий метавариант решения проблемы, предполагаю- 93 -
щий снижение уровня сложности решения и рост уровня рациональности [17]. Итак, мы видим, что уровень сложности решения проблемы - вещь не фиксированная и не неизменная.
На сегодняшний день рациональность Шиманк также считает иррациональной, поскольку социальные акторы, ответственные за принятие решений, на самом деле не вносят ничего нового, а лишь корректируют уже начертанную предыдущими акторами линию рациональности, не ввергаясь в длительный процесс всеобъемлющего анализа спектра открывающихся перед ними возможностей и решений.
Противовесом ей, считает Шиманк, может являться рациональность, основанная на импровизации, а не на стандартизации и планировании. Планирование может служить лишь первым этапом рациональности.
Преобладающие формы осуществления власти должны быть заменены на рабочем месте более мягкими, косвенными режимами руководства, которые основывались бы на понимании субъектов и их самоуправлении. Но для этого необходимо подготовить такой персонал, который бы активизировал самоуправление трудящихся; наладить «механизмы безопасности для оптимизации работы» [18].
Подобно джазовому оркестру, где музыканты, сначала играют запланированную мелодию, а потом, лишь перемигиваясь, прекрасно импровизируют и с ритмом, и с основной темой композиции, на место долгосрочным процессам подробного планирования, контроля и стандартизации должны прийти более спонтанные методы.
Таким образом, современный тип рациональности представляет собой сложное, многоаспектное и развивающееся явление, внимание к которому не ослабевает и по сей день.
Ссылки:
1. Gorz А. Kritik der okonomischen Vernunft: Sinnfragen am Ende der Arbeitsgesellschaft, 1. Aufl. Zurich: Rotpunktverag,
2010. 388 s.
2. Лебединцева Л.А. Понятие и сущность интеллектуального труда в современных экономико-социологических исследованиях // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). 2012. № 1. С. 108-111.
3. Лебединцева Л.А. Интеллектуальный труд: экономико-социологические аспекты: автореф. дис. ... д-ра социол. наук. СПб.: СПбГУ, 2012. 372 с.
4. Gorz А. Ор. cit. S. 31.
5. Лебединцева Л.А. Указ. соч. С. 45-50.
6. Gorz А. Ор. cit. S. 37.
7. Болтански Л., Тевено Л. Критика и обоснование справедливости: очерки социологии градов / пер. c фр. О.В. Кове-невой. М., 2013. 576 с.
8. Болтански Л., Кьяпелло Э. О каком освобождении идет речь? URL: http://sbiblio.com/biblio/archive/boltanski_o/ (дата обращения: 08.08.2013).
9. Nicoll N. Hat die Zukunft eine Wirtschaft?: Das Ende des Wachstums und die kommenden Krisen. Munster: Unrast-Verlag,
2011. 177 s.
10. Bluma L., Uhl K. Kontrollierte Arbeit - disziplinierte Korper? Zur Sozial- und Kulturgeschichte der Industriearbeit im 19 und 20. Jahrhundert (Histoire, Bd. 27). Bielefeld: transcript Verlag, 2012. 429 s.
11. Ibid. S. 37.
12. Berger U. Wachstum und Rationalisierung der industriellen Dienstleistungsarbeit: zur luckenhaften Rationalitat der Indus-trieverwaltung. Frankfurt/Main; N.Y.: Campus-Verlag, 1984. 243 s.
13. Schimank U. Wichtigkeit, Komplexitat und Rationalitat von Entscheidungen: eine realistische Reflexion / U. Schimank, J. Weyer, I. Schulz-Schaeffer (Hrsg.) // Management komplexer Systeme - Konzepte fur die Bewaltigung von Intranspar-enz, Unsicherheit und Chaos. Munchen: Oldenbourg, 2009. S. 55-71.
14. Ibid. S. 60.
15. Lebedintseva L., Khvatova T. The process of innovation infrastructure creation in Russia: an exploratory study of St. Petersburg // InImpact: The Journal of Innovation Impact. 2013. Vol. 5. №. 1. P. 31-42.
16. Болтански Л., Тевено Л. Указ. соч. С. 110-150.
17. Schimank U. Ор. cit. S. 61.
18. Nicoll N. Ор. cit. S. 39.
