CC BY
18
НАУЧНАЯ СТАТЬЯ
УДК 599.735.31(09) + 636.294 (09)(1-924.14/.16) К ИСТОРИИ СЕВЕРНОГО ОЛЕНЯ И ОЛЕНЕВОДСТВА В ВОСТОЧНОЙ ФЕННОСКАНДИИ
Петр Иванович Данилов1, Данила Владимирович Панченко2, Константин Феликсович Тирронен3
1_3
Институт биологии - обособленное подразделение Федерального государственного учреждения науки Федерального исследовательского центра «Карельский научный центр Российской академии наук»
Автор, ответственный за переписку: Петр Иванович Данилов, р_)о1х^аш1оу@ maii.ru
Аннотация. Обсуждаются гипотезы проникновения северного оленя на территорию Восточной Фенноскандии. Вероятно, появившись на юге Скандинавского полуострова олень продвигался вдоль побережья Норвежского моря. Далее уже вдоль Баренцева моря он проник на север Финляндии и на северо-запад Кольского полуострова. Заселение центральной и северо-восточной частей Кольского полуострова, очевидно, происходило по его материковой части, сначала в южном, а затем в восточном направлении. Лесной северный олень проник в Восточную Фенноскандию 8-9 тыс. лет назад: сначала в центральную Карелию, значительно позже в Финляндию и, возможно, на юг Кольского полуострова (Сиивонен, 1979; Яапката, иккопеп, 2001). В настоящее время в этом регионе обитают три подвида северного оленя: европейский тундровый олень (Rangifer tarandus tarandus (Ь.)), лесной северный олень (Rangifer tarandus fennicus ЬоппЬ.), а также сибирский (большеземель-ский) тундровый олень (Rangifer tarandus sibiricus (Ь.)), появившийся здесь в 1887 г. с приходом оленеводов из Большеземельской тундры. Существование дикого северного оленя в Фенноскандии тесно связано с домашним оленеводством. Оленеводство сильно «потеснило» «дикаря». В результате европейский тундровый олень сохранился в Фенноскандии в виде территориально изолированных очагов разного размера только в Норвегии и на Кольском полуострове. Генетические исследования показали, что «дикарю» удалось сохранить свою генетическую уникальность, несмотря на длительное сосуществование в восточной части Кольского полуострова одомашненного тундрового оленя и его коренной формы. Южнее (в Карелии) главными задачами сейчас должны стать охрана и восстановление дикого лесного северного оленя.
Ключевые слова: ареал, динамика численности, расселение, северный олень, оленеводство
Б01: 10.55959/М8Ш027-1403-ВВ-2023-128-1-3-19.
Финансирование. Работа выполнена в рамках государственного задания КарНЦ РАН (№ БМБК-2022-0003).
Для цитирования: Данилов П.И., Панченко Д.В., Тирронен К.Ф. К истории северного оленя и оленеводства в Восточной Фенноскандии // Бюл. МОИП. Отд. биол. 2023. Т. 128. Вып.1. С. 3-19.
© Данилов П.И., Панченко Д.В., Тирронен К.Ф., 2023
ORIGINAL ARTICLE
TO THE HISTORY OF REINDEER AND REINDEER HUSBANDRY IN EASTERN FENNOSCANDIA
Petr I. Danilov1, Danila V. Panchenko2, Konstantin F. Tirronen3
1 3
Institute of Biology, Karelian Research Centre of the Russian Academy of Sciences Corresponding author: Petr I. Danilov, pjotr.danilov@mail.ru
Abstract. The hypotheses of the reindeer appearance in Eastern Fennoscandia are discussed. Probably, reindeer appeared in the south of the Scandinavian Peninsula and then moved along the coast of the Norwegian Sea. Further, it dispersed along the Barents Sea to the north of Finland and to the northwest of the Kola Peninsula. The occupancy of the central and northeastern parts of the Kola Peninsula, apparently, took place along the mainland of the peninsula, first in the southern and then in the eastern direction. Forest reindeer entered Eastern Fennoscandia 8-9 thousand years ago: first in central Karelia, much later in Finland, and, possibly, to the south of the Kola Peninsula (Siivonen, 1979; Rankama, Ukkonen, 2001). Currently, Eastern Fennoscandia is inhabited by three subspecies of reindeer: European tundra deer (Rangifer tarandus tarandus (L.)), forest reindeer (Rangifer tarandus fennicus Lonnb.), and Siberian tundra reindeer (Rangifer tarandus sibiricus (L.)) appeared here in 1887 with the arrival of reindeer herders from the Bolshezemelskaya tundra. The existence of wild reindeer in Fennoscandia is closely related to domestic reindeer husbandry. Reindeer husbandry severely limited the distribution of the wild form, and as a result, the European tundra reindeer survived in Fennoscandia in the form of geographically isolated pockets of various sizes only in Norway and on the Kola Peninsula. Genetic studies have shown that, despite the long-term coexistence of the domesticated tundra reindeer and the native wild form in the eastern part of the Kola Peninsula, the wild reindeer preserved his genetic uniqueness. To the south, in Karelia, the main tasks now should be the protection and restoration of wild forest reindeer.
Keywords: range, number dynamics, settlement, reindeer, reindeer husbandry
Financial Support. The work was carried out within the framework of the state assignment of the KarSC RAS (No. FMEN-2022-0003).
For citation: Danilov P.I., Panchenko D.V., Tirronen K.F. To the History of Reindeer and Reindeer Husbandry in Eastern Fennoscandia // Byul. MOIP. Otd. biol. 2023. T. 128. Vyp. 1. S. 3-19.
Восточная Фенноскандия - географический регион, включающий частично или полностью некоторые субъекты Российской Федерации: Мурманскую обл. (Кольский полуостров), Республику Карелия, западную часть Архангельской обл. (до р. Онега), север и северо-запад Ленинградской обл. (до р. Свирь), а также территорию Финляндии (рис. 1). В наши дни здесь обитают три подвида северного оленя: европейский тундровый олень (Rangifer tarandus tarandus (L.)), лесной северный олень (Rangifer tarandus fennicus Lonnb.), а также сибирский (большезе-мельский) тундровый олень (Rangifer tarandus sibiricus (L.)), появившийся здесь в 1887 г., т.е. в историческом измерении сравнительно недавно. Нередки встречи гибридных животных в
разных вариантах скрещивания. В 1990-е годы вероятность гибридизации европейских тундровых (одомашненных) и диких лесных оленей в значительной мере была устранена созданием в Финляндии сетчатого забора, построенного через всю страну по южной границе оленеводческой зоны.
Происхождение северных оленей Фенноскан-дии обсуждалось неоднократно (Шарфф, 1918; Гептнер, 1961; Соколов, Чернявский, 1962; Си-ивонен, 1979; Монтонен, 1986; 8пуопеп, 1972; Aaris-Sorensen, 1992; В_|огске:а1., 1996; Нака1а et а1., 1996; Rankama, иккопеп, 2001). Существует несколько гипотез появления оленей в этой части Европы. Из них наиболее обоснованной представляется гипотеза вторичного заселения
Рис. 1. Вероятные пути расселения лесного (1) и европейского тундрового (2) оленей в Восточной Фенноскандии, 3 - территория встречи подвидов
Скандинавии и территорий, расположенных далее на восток, т.е. Финляндии и Кольского полуострова, из Европы через Данию и Южную Швецию более 11 000 лет назад по существовавшему в то время соединению суши, которое выполняла тогда часть южной Швеции - «Сконе» (рис. 1).
Появившись в Скандинавии, еще большей частью покрытой ледником, олень постепенно продвигался вдоль побережья Норвежского моря, поскольку именно прибрежная зона первой освобождалась ото льда и покрывалась растительностью, способной прокормить оленя. Далее уже вдоль Баренцева моря он проник на север Финляндии и на северо-запад Кольского полуострова (рис. 1).
Заселение центральной и северо-восточной частей Кольского полуострова, очевидно, происходило по материковой частиа, сначала в южном, а затем в восточном направлении. Это предположение исходит из того, что примерно по восточной границе современной Финской Лапландии,
полуостров был отрезан сначала (10 500 лет назад) полностью от материка, а немногим позже (10 000 лет назад) более чем наполовину отделен от материка с севера крупной водной преградой (Лукашов, 2000). Вероятно, прибрежную (барен-цевоморскую) зону Кольского полуострова, а затем и его остальную территорию олень заселил уже позже (примерно 9000 лет назад). Возможно, это происходило как с запада по материковой земле, так и вдоль моря, последнее передвижение как бы «продолжило» первоначальное направление экспансии оленя по морскому побережью (рис. 2).
Существует также предположение, что на севере Финляндии тундровый олень появился 9500-9700 лет назад как потомок «... оленя, который во время «великого интерстадиала» перекочевал в Норвегию и здесь существовал вполне благополучно около 25 000 лет на окруженных льдом возвышенных участках суши» (Мон-тонен, 1986, стр. 12). Более того, Р.Ф. Шарфф (1918) приводит мнение д-ра Кольберта, кото-
10500 - 10200 л.н. 10000 - 9300 л.н.
Рис. 2. Картосхемы дегляциации (по: Лукашов, 2000) и естественные преграды на путях расселения северного оленя в Восточной Фенноскандии; 1 - озерно-ледниковые, ледово-морские и морские бассейны, 2 - границы распространения ледникового покрова, 3 - границы современной береговой линии, 4 - вероятный маршрут расселения тундрового оленя, 5 - вероятный маршрут расселения
лесного северного оленя
рый, считал, что и другие представители скандинавской фауны пережили ледниковый период в тех же местах. Однако здесь же Р. Шарфф утверждает, что д-р Кольберт единственный зоолог, придерживавшийся такого мнения, т.е. предположение это весьма сомнительно, хотя это тоже европейский путь расселения и этим путем мог бы заселить Восточную Фенноскан-дию европейский тундровый олень (Rangifer tara.nd.us tarandus (Ь.)).
Еще один возможный путь появления и расселения северного оленя в Восточной Фенноскандии вызывает сомнение в реальности даже у авторов этой идеи ^апката, иккопеп, 2001). На картосхеме расселения оленя, приведенной ими, этот маршрут помечен знаком вопроса (рис. 1). Такой путь маловероятен, потому что и в далеком прошлом (10 500 лет назад), и в наши дни Кольский полуостров отделяется от материковой земли современной Архангельской обл. непреодолимой водной преградой (Горло Белого моря), заполненной незамерзающими и подвижными ледяными образованиями (Лукашов, 2000; Толстиков, 2016).
Дальнейшее существование дикого европейского тундрового оленя в Фенноскандии тесно связано с тем, что спустя многие годы после его появления здесь стало зарождаться домашнее оленеводство. Исходным «материалом» для него стал тот же европейский тундровый олень. Оленеводство сильно «потеснило» «дикаря». В результате он сохранился в Фенноскандии в виде изолированных очагов разного размера только в Норвегии и на Кольском полуострове (рис. 3). Пространственная конфигурация группировок дикого северного оленя на Кольском полуострове (разделение на «западную» и «восточную» части) стала следствием деятельности человека уже в новое время (Семенов-Тян-Шанский, 1977; 1982).
Лесной северный олень (Rangifer tarandus fennicus ЬоппЬ.), существовавший, по мнению А. Банфилда (ВапйеШ, 1961), в рефугиумах бо-реальной Азии в виде самостоятельной систематической единицы на уровне подвида, проник в Восточную Фенноскандию 8-9 тыс. лет назад. Сначала он попал в северную и централь-
ную Карелию. Далее его путь лежал в Финляндию и, возможно, на юг Кольского полуострова (Сиивонен, 1979; Монтонен, 1986; Rankama and Ukkonen, 2001). В рассматриваемом случае это азиатский, или сибирский, путь появления в Европе сибирского фаунистического элемента - лесного северного оленя (рис. 1). Костные остатки северного оленя, обнаруженные на стоянках неолитического человека на берегах Ладожского и Онежского озер, на Беломорском побережье, а
также рисунки оленей среди петроглифов Карелии принадлежат животным именно этого подвида (Иностранцев, 1882; Гурина, 1956; Равдо-никас, 1938; Савватеев, 1970; Верещагин, 1979; Данилов, 2005).
Как шло расселение лесного северного оленя на запад? Очевидно, когда началось таяние и отступление ледника, появление наземных позвоночных животных в Фенноскандии с востока (сибирская экспансия) по суше стало возмож-
Рис. 3. Места нахождения петроглифов, могильников в Восточной Фенноскан-дии и современное распространение северного оленя: 1 - дикий тундровый северный олень (I - мурманская западная и восточная популяции), 2 - лесной северный олень (II - Карелии, III - Финляндии, IV - места реинтродукции), 3 -место вероятного разрыва области распространения дикого лесного северного оленя в Карелии, 4 - одомашненный северный олень (V - Мурманской области, VI - Финляндии, VII - Норвегии, штриховка в клетку - перекрытие зон обитания дикого и одомашненного оленей); места нахождения петроглифов с изображением оленей с рогами тундрового (5), лесного (6), неопределенного (7) типа и могильников (8)
ным благодаря сухопутным коридорам между крупными водоемами региона, впоследствии названным «экологическими коридорами» (Гром -цев и др., 2007; Linden et al., 2000). Самый широкий из них «северный» - пространство между Белым морем и Онежским озером. Второй ко -ридор расположен южнее. Это так называемое «межозерье» или территория между Онежским и Ладожским озерами - самый узкий коридор между Ладожским озером и Финским заливом.
Наиболее вероятным путем следует признать продвижение оленя по северному коридору, так как именно это сухопутное пространство раньше освободилось ото льда, покрывалось растительностью и было четко ограничено большими водными преградами. Расселялись животные и по центральному коридору. Дальнейшее распространение оленей происходило, очевидно, в разных направлениях, за исключением западного, поскольку 9000 лет назад с севера на юг, почти вдоль современной государственной границы России (Карелия) и Финляндии, до самой Лапландии пролегала серьезная водная преграда - Анциловое озеро (Сиивонен, 1979; Andren et al., 2011). Очевидно, она и стала препятствием для расселения оленя на территории современной центральной и южной Финляндии. Вдоль этой преграды олень, вероятно, продолжил движение на север. Суша между этим «водоемом» и Белым морем представляла собой довольно узкое пространство, ведущее в Финскую Лапландию и на Кольский полуостров -в Русскую Лапландию. По-видимому, лесные олени заселили Кольский полуостров примерно до широты Канозера (рис. 1). Пространство к северу от этой местности, очевидно, было уже занято к тому времени европейским тундровым северным оленем. Можно предположить, что именно в этих широтах в последующем и происходило кровосмешение между тундровым и лесным северным оленями (рис. 1).
Таким образом, появляется возможность объяснить феномен своеобразного систематического положения оленей, обитающих на границе Карелии и Мурманской обл. - в Лапландском заповеднике и его окрестностях. Олени этих территорий по ряду экстерьерных и краниологических показателей больше соответствуют лесной форме оленя (Rangifer tarandus fennicus Lönnb.). Это позволило И.И. Соколову и Ф.Б. Чернявскому (1962), О.И. Семенову-Тян-Шанскому (1982; 1989) и О.А. Макаровой 1989) говорить о сходстве этих оленей с лесным подвидом (Rangifer tarandus fennicus Lönnb).
Аналогичное предположение о встрече тундрового и лесного оленей высказали ранее Ран-кома и Юкконен ^апката, иккопеп, 2001). Эти исследователи, завершая обзор истории появления северного оленя в Финляндии, пришли к выводу, что после ледникового периода, во времена «климатического оптимума» (6500-7000 лет назад), произошла встреча, а затем и взаимное перекрытие области распространения европейского тундрового и лесного северных оленей. Единственное, с чем нельзя согласиться в их заключении, - это вопрос о том, где встретились эти подвиды. Авторы называют Северную Лапландию. Однако здесь этого не могло случиться, поскольку заселение севера Лапландии оленем произошло на два и даже более тысячелетия раньше, чем появление на юге этой области лесного северного оленя. Более того, у оленей, живущих (разводимых) на севере Лапландии, признаков оленей лесных не обнаружено.
Таким образом, пройдя Карелию, олени встретили крупную водную преграду, препятствующую их расселению на запад и на юг, поэтому их не было в то время (7000 лет назад) в центральной Финляндии. Об этом мы судим по отсутствию изображений оленей среди рисунков животных («писаниц») на скалах в Астувансал-ми, нет и костей оленей в кухонных остатках на стоянках неолитического человека в центральной Финляндии. Очевидно, здесь уместно сослаться на К.Ф. Мейнандера (цит. по: Монтонен, 1986, стр. 13), который заключает: «... весьма сомнительно, что в центральной и южной Финляндии вообще водились тогда олени». Здесь же М. Монтонен (1986) объясняет такое отсутствие слишком теплым климатом на юге Финляндии и полагает, что «Южная граница распространения оленя проходила где-то у северного края Ботнического залива, так что рисунки, обнаруженные на береговых скалах Кемийоки, изображающие, как предполагал Э. Кивикоски, оленей, находились как раз в этих местах» (Монтонен, 1986, стр. 13) (рис. 3). Очевидно, эти широты и были наиболее благоприятны для существования лесного северного оленя 6500-7000 лет назад. Тогда же, судя по датировке археологов, олени были обычны и в Прибеломорье, где найдены самые массовые изображения этих животных на камне (Равдоникас,1938; Савватеев, 1970; 1983). Лишь значительно позже 4000-4700 лет назад лесной северный олень освоил районы центральной и южной Финляндии (МоШюпеп, 1972).
Свидетельства существования лесного северного оленя на территории Восточной
Фенноскандии при довольно высокой численности весьма разнообразны. Это фрагменты костей среди кухонных остатков на местах стоянок неолитического человека, изделия из рогов оленей в захоронениях людей (Олене-островский могильник на Онежском озере) и самым ярким тому доказательством служат рисунки на скалах - петроглифы (рис. 3).
По нашему определению, оленей, изображенных на онежских, беломорских (Карелия) и Ка-нозерских (Кольский полуостров) петроглифах, можно отнести к лесной форме. А вот животным на рисунках в группе Понойских петроглифов (Кольский полуостров) присущи черты оленей тундровых. Они очень похожи на оленей, которые изображены на петроглифах Альты (Норвегия). Можно полагать, что на р. Поной обитали европейские тундровые олени (рис. 3). Их потомки сохранились на правобережье р. Поной до сих пор.
Работы по изучению генетического разнообразия дикого северного оленя восточной части Кольского полуострова и степени влияния домашнего оленеводства на формирование внешнего облика животных показали, что доля гаплотипов, общих для северных оленей дикой и одомашненной форм, составила 8,7%. Это свидетельствует об уровне гибридизации этих форм в масштабах, установленных для соседних регионов (Норвегия, Республика Коми), и позволяет заключить, что, несмотря на длительное сосуществование в восточной части Кольского полуострова одомашненного тундрового оленя и коренной формы дикого европейского северного оленя, «дикарю» удалось сохранить свою генетическую уникальность (Баранова и др., 2016).
Это подтверждает мнение О.И. Семенова-Тян-Шанского (1977), что в западной популяции кольского дикого оленя «. в среднем за последние 14 лет прослойка пестрых оленей не превышала 4%\ Учитывая, что только часть из них имеет гены чужой ижемской породы, возможность утери типичного габитуса местного дикого оленя, по-видимому, исключена».
Заметки по оленеводству. При описании оленеводства в изучаемом регионе мы ставили целью не характеристику процесса одомашнивания животных и их разведения, но лишь изложение хроники этого исключительно важного этапа в становлении и существовании человека на Севере.
Восточная Фенноскандия - часть Европейского Севера, где зарождалось, формировалось и в разное время с разной интенсивностью развивалось домашнее оленеводство.
По мнению В.И. Равдоникаса (1947), оленеводство у многих северных народов, в том числе и у саамов Фенноскандии, зарождалось еще во времена неолита, а возможно и палеолита. В качестве доказательства он приводит факты нахождения в торфяниках Финляндии остатков полозов (полозьев) саней оленьей запряжки (фрагменты полозов из Аласен-ярви, Илистаро, Энонтекио - датируются неолитом). Эти полозья были довольно массивными и не могли быть частями саней упряжки собачьей.
В той же работе В. И. Равдоникас высказывает мнение, что во времена своего зарождения оленеводство представляло собой «весьма архаичный тип скотоводства», и далее пишет: «Вероятность приручения оленя в конце палеолита вытекает из общих условий производства этого времени. Северный олень был самым важным объектом охоты в эпоху Мадлена, и недаром Э. Ларте последнюю стадию своей периодизации палеолита предложил назвать эпохой северного оленя (époque du renne). Но охота на оленя имела сезонный характер. Охотники шли за стадами в период их перекочевки и разбивали свои временные становища около мест продолжительного выпаса оленей, т.е. оленеводство базировалось на естественном сезонном поведении животных, люди лишь следовали за перемещениями оленей. Именно такой тип оленеводства сохраняли кольские лопари (саамы) до конца XIX в., т.е. до прихода на Кольский полуостров коми-ижемцев с их оленями и ненецким (самоедским) типом их выпаса.
К идее раннего возникновения оленеводства исследователи возвращались и в последующем. Ю.А. Савватеев (1983) в виде осторожного предположения попытался отнести истоки оленеводства в Скандинавии к неолиту (примерно 5-5,5 тыс. лет назад). В качестве аргумента он ссылается на рисунки на скалах в Норвегии (Беркбукт, Альта). На одном из этих рисунков хорошо «вычерчена» изгородь загона с многочисленными оленями внутри и с человеком в одном из «карманов» этого загона (рис. 4, А).
Эта гипотеза очень заманчива, и мы считаем возможным присоединиться к ней, добавляя сле-
1 Пестрота окраса - один из признаков гибридов дикого и одомашненного оленей.
В
Рис. 4. А - рисунок изгороди с оленями среди петроглифов Альты (Норвегия), Б - «раскол» (загон) для зоотехнической и ветеринарной обработки оленей (по: Друри, 1955), В - олений загон у с. Каневка (Мурманская обл., 2019 г.,
действующий)
дующее объяснение. Изгородь, изображенная на этом петроглифе, очень напоминает современные оленеводческие «расколы» - загоны, используемые для зоотехнической и ветеринарной обработки животных (рис. 4, Б, В). Возможно, этот рисунок в Беркбукте можно трактовать и как изгородь, выполняющую функцию препятствия, направляющего животных в нужное место во время загонной охоты. Однако отсутствие охотников на «рисунке» заставляет в этом усомниться. Фигура одинокого человека, упомянутая выше, не может изображать охотника, потому что, во-первых, он один, а во-вторых, охотники должны находиться в самых узких местах загона, у проходов (на входе или выходе из загона), где проще колоть зверей или ловить их петлями.
Соображение об очень раннем времени приручения оленя (зарождении одомашнивания) встречаем также у М. Монтонена (1986), когда он ссылается на мнение С. Пялси (год и источ-
ник не указаны), который считал, что в древних саамских поселениях Южной Финляндии олень был приручен, вероятно, уже в каменном веке.
И наконец, древность (палеолит, мезолит, самое позднее неолит) оленеводства как отрасли скотоводства подтверждают многие исследователи и в сибирском центре его зарождения - ал-тае-саянском (Богораз-Тан, 1933; Сосновский, 1933; Скалон, 1956; Помишин, 1990 и др.).
Далее, уже в историческое время появились первые письменные сведения об оленеводстве, в частности о приручении оленей саамами. Об этом свидетельствуют ссылки ряда исследователей на «известного норвежского морехода и оленевода Оттера» (так назвал его В.В. Чар-нолуский, 1930а), совершившего около 890 г. плавание вдоль берегов Норвегии и Кольского полуострова (Мурманского и частично Терского берегов) к устью Северной Двины. Этот путешественник сообщает о том, что уже тогда лопа-
ри ловили диких оленей с помощью манщиков и ручных оленей. Эти сведения пересказал также А.Н. Сегаль (1962), ссылаясь на А.М. Максимова (1928), А.М. Золотарева и М.Г. Левина (1940).
Исторически сложилось так, что на левобережье р. Поной и далее на север Кольского полуострова лежит зона домашнего оленеводства, где до 1887 г., т.е. до прихода туда коми-ижемцев со своими оленями, местное лопарское население разводило европейского тундрового оленя. Общее поголовье этих («домашних») животных составляло к тому времени по разным источникам около 23 тыс. зверей, из них у саамов было 20 328 оленей, у русских - 2484 (Ушаков, 1972). Территория домашнего оленеводства на Кольском полуострове не имеет выраженных границ, и перемещение стад одомашненных оленей отмечается и на правобережье р. Поной (Терский р-н), где возможна их гибридизация с дикими животными.
Очевидно, что оленеводство развивалось на изучаемой территории довольно интенсивно и достигло высокого уровня еще в раннем средневековье. Так, М. Монтонен (1986) пишет: «Финны же в исторических источниках довольно рано выступают оленеводами, по крайне мере в 1334 году, одиннадцать лет спустя после Орехо-вецкого мира. Тогда из Швеции поступило распоряжение об уплате десятины в приходах Кеми и Салойнен (северо-западная Финляндия). Священники этих приходов должны были получить с жителей каждого десятого домашнего оленя. Из этого можно заключить, что у крестьян упомянутых приходов уже тогда были стада домашних оленей» (стр. 54).
В те времена домашнее оленеводство существовало и у жителей побережья Ботнического залива. По мнению того же автора, к этому времени разведение оленей в этих районах превратилось у финнов в самостоятельную отрасль хозяйства, тогда как у саамов лесной Лапландии оно вышло на подобный уровень только в XVIII в. Здесь же автор отмечает, что у беломорских саамов (на Карельском побережье Белого моря) разведение оленей было примитивным настолько, что карелы, жившие по-соседству, приняли его много позже (Монтонен, 1986).
Географический вектор развития европейского оленеводства повторяет естественное расселение северного оленя в Фенноскандии. Начиналось оно в скандинавских странах - Швеции и Норвегии, завоевало север Финляндии, далее распространилось на Кольский полуостров и уже в последнюю очередь и много позже пришло в Карелию.
Во всех районах Фенноскандии в начальной стадии оленеводства (приручении и одомашнивании) использовались местные животные. В Скандинавии (Швеции, Норвегии), Финляндии и в западной части нынешней Мурманской обл. это были европейские тундровые олени (Я. I. ta.rand.us (Ь.)). Возможно, что в лесной части Лапландии, как и в Карелии, исходным материалом для разведения служил также и лесной северный олень (Ял. fennicus ЬоппЬ.). Последнюю часть вывода мы повторяем вслед за А.Н. Сегалем (1962), который, делая такое заключение, ссылается на М. П. Виноградова (1934), В. (1951), Е. ^Мшгтап (1953),
Иегге (1955).
В восточной части Кольского полуострова оленеводство зарождалось и развивалось с использованием в качестве племенного материала тех же европейских тундровых оленей. Только с приходом в Ловозеро коми-ижемцев со своими большеземельскими оленями (1887 г.)2 началось смешение европейских и сибирских тундровых оленей и происходило это с разной интенсивностью в течение полутора столетий.
Первое время после появления на Кольском полуострове сибирских оленей их гибридизация с местными животными была невелика, поскольку особенности выпаса оленей коми-ижемцами и нанимаемыми ими ненцами предусматривали окарауливание стад и активное истребление местных диких и одомашненных животных. Так продолжалось довольно долго, почти до 1920-х годов, однако с этого времени организация оленеводства стала приходить в упадок. Особенно быстро это происходило в период коллективизации (Головин, Друри, 1927). Строгость выпаса оленей слабела, сокращалась численность диких и домашних оленей европейского происхождения (лопарских), при
2 История появления коми-ижемцев на Кольском полуострове со своими оленями, колонизация ими края, становление их оленеводческого хозяйства и даже взаимоотношения с аборигенными оленеводами - лопарями (саамами) подробно описана В.В. Чарнолусским (1930а, б), И.Ф. Ушаковым, 1972; О.И. Семеновым-Тян-Шанским, 1977 и др., т.е. нет необходимости пересказывать ее в этом очерке.
этом увеличивалось число их гибридов с боль-шеземельскими оленями.
Заслуживает внимания и более позднее (1920-е годы) «пополнение» Кольских оленей большеземельскими. Об этом нет официальных сообщений, но даже по одному краткому замечанию, взятому нами из доклада основателей Кольской оленеводческой станции в Ловозере А. Д. Головина и И.В. Друри, становится понятно, что в количественном отношении это были довольно значительные пополнения. Вот как это выражено в упомянутом докладе: «... В настоящее время есть опасность заноса сибирской язвы из Архангельской губернии, потому что некоторые оленеводы перегоняют свои стада на Кольский полуостров. В этом году пришло только одно стадо оленей около 600 голов, причем по выходе из Архангельской губернии это стадо было в 3000 голов. По дороге от невыясненных причин 2400 голов пало, и до настоящего времени не удалось установить карантина над указанным стадом, потому что хозяин стада все время увертывается от ветеринарного осмотра» (Голо -вин, Друри, 1927).
В наши дни время от времени регистрируются одиночные заходы и заходы небольших групп домашних оленей из Норвегии и Финляндии в Мурманскую обл. и на север Карелии. В Мурманской обл. это регулярно происходит в районе заповедника «Пасвик» и в других местах Пе-ченгского р-на (Макарова, 2014), случается подобное и на западе Кандалакшского р-на. В один из таких заходов около сотни оленей дошли до оз. Ковдозеро.
В Карелии домашних оленей из Финляндии видели в Вуориярви, Исо-Сиепи-ярви, Рувозере и даже недалеко от г. Костомукша. По словам людей, сообщивших о таких встречах и ранее видевших местных диких оленей, встреченные животные удивили их небольшими размерами и светлой окраской, а в районе Костомукши в 2014 г. встречена важенка с теленком, помеченная оленеводческим ошейником. В октябре 2020 г. важенка одомашненного оленя с ошейником была также отмечена в гаремной группе диких оленей в Калевальском р-не недалеко от оз. Куржма.
Авторы настоящего сообщения не считают себя специалистами в области оленеводства и не касаются его территориальных, национальных и экономических сторон. Мы лишь приводим некоторые данные формального характера по численности домашних оленей и их террито-
риальному распределению в Карело-Мурманском крае, чтобы показать динамику этой сферы хозяйственной деятельности человека. Мы не касаемся оленеводства в Финляндии. В этой стране оно имеет давнюю историю, совершенно иную культуру и достигло высокого уровня развития.
Кольский полуостров. Оленеводство на Кольском полуострове с самого его зарождения стало одним из важнейших занятий ко -ренного населения (саамов), а с его развитием превратилось в основную статью дохода. К сожалению, информация о численности домашних оленей в пределах полуострова не носит системного характера и собрана нами из различных источников (официальных, специальных научных, литературных и общественных средств информации).
Первые сведения о числе оленей у местного саамского населения датируются 1785 г. Тогда в 5 погостах Кольского уезда насчитывалось 4713 голов. По-видимому, развитие оленеводства шло не очень интенсивно, поскольку почти через 50 лет (1828 г.) на той же территории было немногим больше 10 000 оленей, а еще через 15 лет (1844 г.) их стало всего на 5000 голов больше. В следующие 20 лет этот уровень сохранялся. Но к 1866 г. у саамов осталось 9072 оленя. И.Ф. Ушаков (1972) объяснял такую ситуацию «разореньями . . . , которые принесли с собой англичане и французы . . .» в Крымскую войну, а также большим падежом скота, происшедшим в начале 60-х годов Х1Х в. Однако через 20 лет (1887 г.) оленей на полуострове стало 22 812 голов (у саамов -20328, у русских - 2484).
В 1887 г. на Кольском полуострове появились коми-ижемцы с их пятитысячным стадом оленей. С этого времени начался бурный рост поголовья домашних оленей, которых всего через 7 лет (1894 г.) на полуострове насчитывалось 43 054, из них большая часть (около 25 000) принадлежала саамам, почти 15 000 - ко -ми-ижемцам и примерно 5000 - русским (Ушаков, 1972).
Рост оленьего стада продолжался, и к началу следующего столетия (1900 г.) оно достигло 52600 голов. Наибольшее число оленей за все годы наблюдений (81 000 голов), было зарегистрировано накануне Первой мировой войны в 1914 г. (Алымов, 1928). Затем, как и во всех отраслях хозяйства, настали трудные времена. Число домашних оленей сократилось, и толь-
ко в конце 1920-х годов началось возрождение оленеводства в Мурманской обл. В результате в 1926 г. здесь стало 29375 оленей (Головин, Дру-ри, 1927).
Вполне успешным было оленеводство и в Советское довоенное время. Об этом, хотя и косвенно, можно судить по данным о числе домашних оленей в западной части Мурманской обл., где оленеводство никогда не достигало сколько-нибудь значительных масштабов. В 1940 г. здесь насчитывалось 16 000 домашних оленей!
Нового расцвета оленеводство на полуострове достигло в 1970-е годы. В 1977 г. во всех категориях хозяйств в области было 65200 оленей (Бороздин и др., 1979). В настоящее время поголовье одомашненных оленей в области насчитывает около 58 тыс. особей (Мурманская область в цифрах, 2019). Большая часть оленей принадлежит двум оленеводческим совхозам - «Тундра» (с. Ловозеро) и «Оленевод» (с. Краснощелье).
Республика Карелия. Появление оленеводства в Карелии, становление и существование его как отрасли животноводства до конца 1950-х годов (почти до его распада) изучено, а результаты изложены А.Н. Сегалем сначала в брошюре «Северный олень и оленеводство в Карелии (1959)», а затем более подробно в монографии «Северный олень в Карельской АССР», которая
вышла в издательстве «Наука» в 1962 г. В нашем очерке мы попытались предельно кратко изложить известные данные, главным образом в цифровой форме, как это было сделано для Кольского полуострова.
Карельское население (карелы) переняли оленеводство у лопарей (саамов) одновременно с расселением от берегов Онежского озера на север. Очевидно и русские, обосновавшиеся к тому времени на берегах Белого моря, тогда же стали держать оленей на подворье. Происходило это постепенно и становление оленеводства как отрасли хозяйства все исследователи уверенно датируют началом - серединой XVIII столетия (Максимов, 1928; Золотарев и Левин, 1940; Очерки истории Карелии, 1957; Сегаль, 1962).
Область домашнего оленеводств занимала 47 849 км2 территории современной Карелии (рис. 5). Все годы основными центрами оленеводства на беломорском побережье были населенные пункты Ковда, Соностров, Гридино, Калгалакша, Воньга, Поньгома, а в центральной и западной частях оленеводческой зоны - Рувозе-ро, Лоухи, Оланга, Кестеньга, Вокнаволок, Тунго-зеро, Тихтозеро, Корелакша (рис. 5). О масштабах карельского оленеводства приходится судить только по данным статистических служб. Эти данные за период 1865-1959 гг. находим
Рис. 5. Существовавшие ранее оленеводческая область и центры оленеводства в Карелии с указанием числа оленей в них в 1870 и 1959 гг.
у А.Н. Сегаля (1962) и приводим здесь с некоторыми дополнениями в форме диаграммы (рис. 6). Простой анализ этого ряда убеждает в справедливости общей характеристики карельского оленеводства, сделанной А.Н. Сегалем (1962): «...в Карелии оленеводство всегда было относительно мелким и слабым и никогда не определяло собой экономики края. Значение его ограничивалось удовлетворением внутрихозяйственных потребностей». Остается только добавить, что менее чем через пять лет после этой публикации оленеводство в Карелии и вовсе прекратило свое существование.
Возвращаясь к истории этой отрасли животноводства в Карелии можно выделить два довольно успешных периода ее развития, когда поголовье оленей насчитывало от 9 до 12 тыс. животных. Первый пришелся на начало XX столетия (1904-1911 гг.), второй - на 1930-е годы (1935-1940 гг.). В обоих случаях это были годы экономического подъема и интенсивного развития всех отраслей промышленности и сельского хозяйства в нашей стране. В обоих случаях многое, в том числе и оленеводство, было разрушено последовавшими за тем войнами, породившими разруху, катастрофическую убыль людского населения, в первую очередь профессионально подготовленного. Очевидно, последнее стало одной из причин медленного и неуверенного восстановления оленеводства в Карелии в 1950-е годы.
Значительная часть владельцев оленей вели так называемое «приизбенное оленеводство». При таком типе оленеводства животных содержали на огороженной территории в непосредственной близости от жилья. Их использовали для разнообразных транспортных целей - подвоза дров, сена, при рыбной ловле на море, для связи с соседними населенными пунктами и прочих хозяйственных нужд. По мере «усталости» животных отгоняли в лес на вольные пастбища, а для работы пригоняли других. Кормили этих оленей сеном и запасенным с лета ягелем. Такое оленеводство практиковали преимущественно русские - жители прибрежных беломорских сел и деревень. Значительное число оленеводов-карел, владевших несравненно большим числом оленей, придерживались иной системы оленеводства. Эта система по существу ничем не отличалась от старого саамского типа оленеводства, когда животные круглый год выпасались в лесу почти без присмотра.
Руководители сельского хозяйства Карелии послевоенных лет пытались восстановить оленеводство, пополнив оставшееся поголовье местных оленей животными, приобретенными в колхозах Мурманской обл.
Первую партию этих животных (250 голов) перегнали в Карелию в марте 1951 г. по маршруту Ловозеро - Питкуль - Кандалакша - Княжая -Тикшозеро - Еледозеро - Кестеньгу - Вичаны. Перегон благополучно завершился в Пильдозе-ре (Сегаль, 1962) (рис. 5).
Рис. 6. Поголовье одомашненных оленей в Карелии в 1865-1959 гг. (по: Сегаль, 1962). По оси абсцисс - годы, по оси ординат - поголовье (число особей)
Следующая партия из 2500 оленей была закуплена в Ловозере зимой 1957-1958 гг. Перегоняли их тем же путем, но менее удачно (600 голов было утеряно).
Однако независимо от типа ведения хозяйства и усилий государственных служб, прилагаемых для возрождения оленеводства в Карелии в 1950-е годы, оно так и не достигло довоенного уровня, а в начале 1960-х годов довольно быстро стало приходить в упадок. В 1966 г. в колхозах «Победа» и «Маяк» (Кемский р-н) домашних оленей было 84 и 79 голов, соответственно. В личных хозяйствах содержались 72 оленя, а во всем Лоухском р-не было только 79 оленей (Потахин, Капитонова, 2008). В конце 1960-х годов в республике общественных (колхозных) и государственных (совхозных) оленей не стало. Очень быстро не стало этих животных и в личной собственности.
В настоящее время оленеводство в Карелии как вид хозяйственной деятельности не существует. Только в некоторых, часто посещаемых туристами местах, организации или владельцы турбаз содержат в вольерах по несколько оленей. Этих животных приобретают в Мурманской обл., а используют как объекты зоологического туризма.
За годы, прошедшие со времени распада оленеводства, государственные организации (районные) и частные предприниматели неоднократно предлагали возродить оленеводство на севере Карелии, используя в прошлом
оленеводческие территории. Однако за минувшие с тех пор годы в Карелии, сформировалась устойчивая популяция диких лесных северных оленей. Многовековой опыт разведения северных оленей в разных регионах нашей страны и в странах Фенноскандии убеждает, что совместное обитание диких и домашних оленей не позволяет вести организованное и успешное оленеводческое хозяйство. Необходимо строить забор, разделяющий территории обитания диких оленей и оленеводческую зону, как было сделано в Финляндии еще в 1990-е годы.
Однако в Финляндии оленеводство - это исторически сложившаяся отрасль животноводства. Оно имеет тысячелетнюю культуру, выраженный национальный характер, в нем заняты многие местные жители и оно приносит весьма существенный доход. Ничего подобного в Карелии ожидать не приходится, даже если огородить прежнюю оленеводческую зону забором (его протяженность будет не менее 230 км!). Более того, всех диких оленей, обитающих в пределах предполагаемой оленеводческой зоны, необходимо будет изъять.
С учетом названных и ряда других особенностей разведения оленей мы считаем, что оленеводство в Карелии не имеет будущего. Первоочередными задачами должны стать охрана и восстановление аборигенного дикого лесного северного оленя как зверя охотничьего в Карелии и на смежных территориях.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Алымов В.К. Современное состояние оленеводства на Кольском полуострове // Сев. Азия. 1928. № 4 (22). С. 84-90.
Баранова А.И., Панченко Д.В., Холодова М.В., Тирронен К .Ф. Данилов П.И. Генетическое разнообразие дикого северного оленя (Rangifer tarandus L.) восточной части Кольского полуострова: полиморфизм контрольного региона мтДНК // Изв. РАН. Сер. Биологическая. 2016. № 6. С. 651-657.
Богораз-Тан В.Г. Оленеводство. Возникновение, развитие, перспективы // Сб. «Проблемы происхождения домашних животных». Тр. Лаб. генетики, вып. 1. Л., 1933. С. 219-251.
Бороздин Э.К., Забродин В.А., Востряков П.Н. и др. Северное оленеводство // М., 1979. 286 с.
Верещагин Н.К. Копытные звери Северо-Запада России в четвертичном периоде // Копытные звери Северо-Запада СССР. Л., 1979. С. 5-62.
Виноградов М.П. О распространении диких и домашних северных оленей в пределах СССР // Советское оленеводство. 1934. № 4. Л. С. 23-28.
Гептнер В.Г. Северный олень. Систематическое положение. Географическое распространение. Географическая изменчивость // Гептнер В.Г., Насимович А.А., Банников А.Г. Млекопитающие Советского Союза. М., 1961. С. 302-324.
Головин А. Д., Друри И.В. Начало стационарного изучения оленя и оленеводства в Мурманском округе (Оленеводство в Ловозерском районе). Отдельный оттиск из «Докладов и сообщений» Общества изучения Мурманского края. Вып. 11. 1927 [цит. по оттиску].
Громцев А. Н., Линдхольм Т., Литинский П.Ю., Кур -хинен Ю.П. Последние массивы первобытной тайги на Северо-Западе России: современное состояние и значение для сохранения охотничьих животных // Динамика популяции охотничьих
животных северной Европы. Материалы IV международного симпозиума. Петрозаводск, 2007. 212 с.
Гурина Н.Н. 1956. Оленеостровский могильник М.; Л., 431 с.
Данилов П.И. Охотничьи звери Карелии. Экология, ресурсы, управление, охрана. М., 2005. 340 с.
Золотарев А.М., Левин М.Г. К вопросу о древности и происхождении оленеводства // Сб. Проблемы происхождения, эволюции и породообразования домашних животных. Т. 1. СПб., 1940. С. 171-189.
Иностранцев А.А. Доисторический человек каменного века побережья Ладожского озера. СПб., 1882. 241 с.
Капица Л. Материалы к изучению оседлого оленеводства Карелии и Западного побережья Белого моря // Изв. Общ. изуч. Карелии. 1924. № 2. С. 3-13.
Керцелли С.В. Оленеводство Мурманского края / Производительные силы района Мурманской железной дороги. Петрозаводск, 1923. С. 87-101.
Лукашов А.Д. Геология и геоморфология // Поздне-ледниковье и голоцен восточной Фенноскандии (палеорастительность и палеогеография). Петрозаводск, 2000. С. 13-25.
Макарова О.А. К систематическому положению дикого северного оленя Кольского полуострова // Лесной северный олень Фенноскандии. Материалы I Советско-Финляндского симпозиума 30 мая -3 июня. Петрозаводск, 1989. С. 19-25.
Макарова О.А. Дикий северный олень Мурманской области. Итоги работы 2013 г. // Доклад на Второй Рабочей встрече по проблеме изучения и сохранения дикого северного оленя на европейской части России [рукопись].
Максимов А.М. 1928. Происхождение оленеводства // Уч. зап. РАНИОН. Т. 6. М., 1989. С. 3-37.
Монтонен М. От оленьих просторов до оленьих гор // М., 1986. 205 с.
Мурманская область в цифрах, 2018. Статистический сборник. Мурманск, 2019. 138 с.
Очерки истории Карелии. Т. 1. Петрозаводск. 1957. 433 с.
Помишин С.Б. Происхождение оленеводства и доместикация северного оленя. М., 1990. 141 с.
Потахин С. Б., Капитонова С. А. 2008. Специфика и исторические традиции природопользования // Скальные ландшафты Карельского побережья Белого моря: природные особенности, хозяйственное освоение, меры по сохранению. Петрозаводск, С.160-165.
Равдоникас В.И. Наскальные изображения Белого моря. Ч. II. М.; Л., 1938. 167 с.
Равдоникас В.И. История первобытного общества. Ч. 2. Л., 1947. С. 8-10.
Савватеев Ю.А. Залавруга, Археологические памятники низовья реки Выг. Петроглифы. Ч. 1. Л., 1970. 442 с.
Савватеев Ю.А. Наскальные рисунки Карелии. Петрозаводск, 1983. 216 с.
Сегаль А.Н. 1962. История северного оленя и оленеводства в Карелии. // Северный олень в Карельской АССР. М.; Л., 1983. С. 41-57.
Сегаль А.Н. 1962. Опыт перевода и акклиматизации в Карелии тундровых оленей из Мурманской области // Северный олень в Карельской АССР. М.; Л., С. 58-80.
Семенов-Тян-Шанский О.И. Северный олень. М., 1977. 94 с.
Семенов-Тян-Шанский О.И. Звери Мурманской области. Мурманск, 1982. 176 с.
Семенов-Тян-Шанский О.И. История дикого северного оленя на Кольском полуострове // Лесной северный олень Фенноскандии. Материалы 1 Советско-Финляндского симпозиума, 30 мая - 3 июня 1988 г. Петрозаводск, 1989. С. 15-18.
Сиивонен Л. Северный олень - Rangifer tarandus L. // Млекопитающие Северной Европы. М., 1979. С.195-198.
Скалон В. Н. Оленные камни Монголии и проблема происхождения оленеводства // Советская археология. 1956. № 25. С. 87-105.
Соколов И.И., Чернявский Ф.Б. О систематическом положении карельского дикого северного оленя // Северный олень в Карельской АССР. М.; Л., 1962. С. 21-40.
Сосновский Г.П. Древнейшие остатки собаки в Северной Азии // Проблемы истории материальной культуры. 1933. № 5/6. C. 20-23.
Толстиков А. В. Изменчивость температуры поверхностного слоя Белого моря. М., 2016. 212 с.
Ушаков И. Ф. Кольская земля. Мурманск, 1972. 672 с.
Чарнолуский В.В. Заметки о пастьбе и организации стада у лопарей // Материалы комиссии экспедиционных исследований. Мурманск, 1930. 47 с.
Шарфф Р.Ф. 1918. Европейские животные, их геологическая история и географическое распространение. М. 233 с.
Aaris-Sorensen K. Deglaciation chronology and re-immigration of large mammals. A south Scandinavian example from Late Weichselian-Early Flandrian. In von Koenigswald, W. and Werdelin, L. (eds.): Mammalian Migration and Dispersal Events in the European Quaternary. Courier Forschungs-Institut Senck-enberg 153. 1992. P. 143-149.
Andren, T., Bjorck, S., Andren, E., Conley, D., Zillen, L., Anjar J. The Development of the Baltic Sea Basin During the Last 130 ka. // The Baltic Sea Basin. Springer. 2011. P. 75-97.
Banfield A.W. A revision of the reindeer and caribou, genus Rangifer // Nat. Mus. Canada Bull. 1961. 177 p.
Bjorck S., Ekstrom J., Iregren E., Larsson L., Liljegren R. 1996. Reindeer, and palaeoecologi-cal and paleogeographic changes in South Scandinavia during lateglacial and early postglacial times // Proceedings from the 6th Nordic Conference on the Application of Scientific Methods in Archaeology, Esbjerg 1993. Arkheologiske Rapporter 1. P. 195-214.
Hakala Antero V.K., Kalevi Heikura, Vladimir Mar-kovsky, Leo Bljudnik, Erkki Pulliainen, Petr I. Danilov. On the taxonomy and geographical variation of the European reindeer Rangifer tarandus fen-nicus Lonnberg 1909 // Aquillo. Ser. Zool. 29. 1996. P. 3-23.
Linden H., Danilov P.I., Gomtsev A.N. et al., Large-
scale forest corridors to connect the taiga fauna to Fennoscandia // Wildl. Biol. 2000. N 6. P. 179-188.
Rankama T., Ukkonen P. On the early history of the wild reindeer (Rangifer tarandus) in Finland // Bore-us 30. 2001. P. 131-147.
Siivonen L. New results on the history and taxonomy of the mountain, forest and domestic reindeer in Northern Europe // Proc. 1st. Int. Reindeer-Caribou Symp. Univ. Alaska. 1972. P. 33-40.
Montonen M. Metsapeura ja Suomen Kulttuurihistoria // Ibid. 1972. S. 227-230.
Haglund B. Riistametsa. Helsinki. 1951. 232 p.
Wustman E. 1000 Meiles in Rentierschlitten. Lepzig. 1953. 148 p.
Herre W. Das Ren als Haustier. Leipzig. 1955. 324 p.
REFERENCES
Alymov V.K Sovremennoe sostoyanie olenevodstva na Kol'skom poluostrove // Sev. Azia. 1928. № 4 (22). S. 84-90.
Baranova A.I., Panchenko D.V., Kholodova M.V., Tir-ronen K.F., Danilov P. I. Geneticheskoe raznoobra-zie dikogo severnogo olenya (Rangifer tarandus L.) vostochnoj chasti Kol'skogo poluostrova: polimor-fizm kontrol'nogo regiona mtDNK // Izvestiya RAN. Seriya Biologicheskaya. 2016. № 6. S. 651-657.
Bogoraz-Tan V.G. Olenevodstvo. Vozniknovenie, raz-vitie, perspektivy // Sb. «Problemy proiskhozhdeniya domashnikh zhivotnykh». Tr. Lab. genetiki. 1933. Vyp. 1. L. S. 219-251.
Borozdin E.K., Zabrodin V.A., Vostryakov P.N. i dr. Severnoe olenevodstvo. M., 1979. 286 s.
Vereshchagin N.K. Kopytnye zveri Severo-Zapada Rossii v chetvertichnom periode // Kopytnye zveri Severo-Zapada SSSR. L., 1979. S. 5-62.
Vinogradov M.P. O rasprostranenii dikikh i domashnikh severnykh olenej v predelakh SSSR // Sovets-koe olenevodstvo. 1934. № 4. L. S. 23-28.
Geptner V.G. Severnyj olen'. Sistematicheskoe polozhenie. Geograficheskoe rasprostranenie. Geo-graficheskaya izmenchivost' // Geptner V.G., Na-simovich A.A., Bannikov A.G. Mlekopitayushchie Sovetskogo Soyuza. М., 1961. S. 302-324.
Golovin A.D., Druri I.V. Nachalo statsionarnogo izucheniya olenya i olenevodstva v Murmanskom okruge (Olenevodstvo v Lovozerskom raj one) // Doklady i soobshcheniya Obshchestva izucheniya Murmanskogo kraya. 1927. Vyp. 11 [tsit. po ottisku].
Gromtsev A.N., Lindholm T., Litinskij P.Yu., Kurkh-inen Yu.P. Poslednie massivy pervobytnoj tajgi na Severo-Zapade Rossii: sovremennoe sostoyanie i znachenie dlya sokhraneniya okhotnich'ikh zhivotnykh // Dinamika populyatsii okhotnich'ikh zhivotnykh severnoj Evropy. Materialy IV mezhdunarod-
nogo simpoziuma. Petrozavodsk, 2007. 212 s
Gurina N.N. 1956. Oleneostrovskij mogil'nik. М.; L., 431 s.
Danilov P.I. Okhotnich'i zveri Karelii. Ekologiya, resursy, upravlenie, okhrana. М., 2005. 340 s.
Zolotarev AM., Levin M.G. K voprosu o drevnosti i proiskhozhdenii olenevodstva. // Sb. «Problemy proiskhozhdeniya, evolyutsii i porodoobrazovaniya domashnikh zhivotnykh». 1940. Т. 1. S. 171-189.
Inostrantsev A.A. 1882. Doistoricheskij chelovek ka-mennogo veka poberezh'ya Ladozhskogo ozera. SPb., 241 s.
Kapitsa L. Materialy k izucheniyu osedlogo ole-nevodstva Karelii i Zapadnogo poberezh'ya Belogo morya // Izv. Obshch. Izuch. Karelii. 1924. № 2. S. 3-13.
Kertselli S.V. Olenevodstvo Murmanskogo kraya // V kn.: Proizvoditel'nye sily rajona Murmanskoj zhe-leznoj dorogi. Petrozavodsk, 1923. S. 87-101.
Lukashov A.D. Geologiya i geomorfologiya // Pozdnelednikov'e i golotsen vostochnoj Fennoskan-dii (paleorastitel'nost' i paleogeografiya). Petrozavodsk, 2000. S. 13-25.
Makarova O.A. K sistematicheskomu polozheniyu dikogo severnogo olenya Kol'skogo poluostrova // Les-noj severnyj olen' Fennoskandii. Materialy I Sovets-ko-Finlyandskogo simpoziuma 30 мая - 3 июня. Petrozavodsk, 1989. S.19-25.
Makarova O.A. Dikij severnyj olen' Murmanskoj oblas-ti. Itogi raboty 2013 g. // Doklad na Vtoroj Rabochej vstreche po probleme izucheniya i sokhraneniya dik-ogo severnogo olenya na evropejskoj chasti Rossii [rukopis'].
Maksimov A.N. Proiskhozhdenie olenevodstva // Uch. zap. RANION. Т. 6. М., 1928. S. 3-37.
Montonen M. 1986. Ot olen'ikh prostorov do olen'ikh gor. М., 205 с.
Murmanskaya oblast' v tsifrakh, 2018. Statisticheskij sbornik. Murmansk. 2019. 138 a
Ocherki istorii Karelii. T. 1. Petrozavodsk, 1957. 433 s.
Pomishin S.B. Proiskhozhdenie olenevodstva i domes-tikatsiya severnogo olenya. М., 1990. 141 s.
Potakhin S.B., Kapitonova S.A. 2008. Spetsifika i is-toricheskie traditsii prirodopol'zovaniya // Skal'nye landshafty Karel'skogo poberezh'ya Belogo morya: prirodnye osobennosti, khozyajstvennoe osvoenie, mery po sokhraneniyu. Petrozavodsk, 1990. S. 160-165.
Ravdonikas V.I. Naskal'nye izobrazheniya Belogo morya. Ch. II. М.; L., 1938. 167 s.
Ravdonikas V.I. Istoriya pervobytnogo obshchestva. Ch. 2. L., 1947. S. 8-10.
Savvateev Yu.A. Zalavruga, arkheologicheskie pamy-atniki nizov'ya reki Vyg. Petroglify. Ch. 1. L., 1970. 442 s.
Savvateev Yu.A. Naskal'nye risunki Karelii. Petrozavodsk. 1983. 216 s.
Segal' A.N. Istoriya severnogo olenya i olenevodstva v Karelii // Severnyj olen' v Karel'skoj ASSR. М.; L., 1962. S. 41-57.
Segal' A.N. Opyt perevoda i akklimatizatsii v Karelii tundrovykh olenej iz Murmanskoj oblasti // Severnyj olen' v Karel'skoj ASSR. М.; L., 1962. S. 58-80.
Semenov-Tyan-Shanskij O.I. Severnyj olen'. М., 1977. 94 s.
Semenov-Tyan-Shanskij O.I. Zveri Murmanskoj oblasti. Murmansk. 1982. 176 s.
Semenov-Tyan-Shanskij O.I. 1989. Istoriya dikogo severnogo olenya na Kol'skom poluostrove // Lesnoj severnyj olen' Fennoskandii. Materialy I Sovetsko-Finlyandskogo simpoziuma, 30 maya - 3 iyunya 1988 g. Petrozavodsk, 1982. S. 15-18.
Siivonen L. Severnyj olen' - Rangifer tarandus L. // Mle-kopitayushchie Severnoj Evropy. М., 1979. S. 195-198.
Skalon V.N. Olennye kamni Mongolii i problema proiskhozhdeniya olenevodstva // Sovetskaya arkhe-ologiya. 1956. № 25. S. 87-105.
Sokolov I.I., Chernyavskij F.B. O sistematicheskom polozhenii karel'skogo dikogo severnogo olenya // Severnyj olen' v Karel'skoj ASSR. М.; L., 1962. S. 21-40.
Sosnovskij G.P. Drevnejshie ostatki sobaki v Severnoj Azii // Problemy istorii material'noj kul'tury. 1933. № 5/6. S. 20-23.
Tolstikov A.V. Izmenchivost' temperatury poverkh-nostnogo sloya Belogo morya. М., 2016. 212 s.
Ushakov I.F. Kol'skaya zemlya. Murmansk. 1972. 672 s.
Charnoluskij V.V. Zametki o past'be i organizatsii sta-da u loparej // Materialy komissii ekspeditsionnykh issledovanij. Murmansk, 1930. 47 s.
Sharff R.F. Evropejskie zhivotnye, ikh geologiches-kaya istoriya i geograficheskoe rasprostranenie. М., 1918. 233 s.
Aaris-Sorensen K. Deglaciation chronology and re-immigration of large mammals. A south Scandinavian example from Late Weichselian-Early Flandrian. In von Koenigswald, W. and Werdelin, L. (eds.): Mammalian Migration and Dispersal Events in the European Quaternary. Courier Forschungs-Institut Senck-enberg 153. 1992. P. 143-149.
Andren, T., Bjorck, S., Andren, E., Conley, D., Zillen, L., Anjar J. The Development of the Baltic Sea Basin During the Last 130 ka. // The Baltic Sea Basin. Springer. 2011. P. 75-97.
Banfield A.W. A revision of the reindeer and caribou, genus Rangifer // Nat. Mus. Canada Bull. 1961. 177 p.
Bjorck S., Ekstrom J., Iregren E., Larsson L., Liljegren R. 1996. Reindeer, and palaeoecologi-cal and paleogeographic changes in South Scandinavia during lateglacial and early postglacial times // Proceedings from the 6th Nordic Conference on the Application of Scientific Methods in Archaeology, Esbjerg 1993. Arkheologiske Rapporter 1. P. 195-214.
Hakala Antero V.K., Kalevi Heikura, Vladimir Mar-kovsky, Leo Bljudnik, Erkki Pulliainen, Petr I. Danilov. On the taxonomy and geographical variation of the European reindeer Rangifer tarandus fen-nicus Lonnberg 1909 // Aquillo. Ser. Zool. 29. 1996. P. 3-23.
Linden H., Danilov P.I., Gomtsev A.N. et al., Large-scale forest corridors to connect the taiga fauna to Fennoscandia // Wildl. Biol. 2000. N 6. P. 179-188.
Rankama T., Ukkonen P. On the early history of the wild reindeer (Rangifer tarandus) in Finland // Bore-us 30. 2001. P. 131-147.
Siivonen L. New results on the history and taxonomy of the mountain, forest and domestic reindeer in Northern Europe // Proc. Ist. Int. Reindeer-Caribou Symp. Univ. Alaska. 1972. P. 33-40.
Montonen M. Metsapeura ja Suomen Kulttuurihistoria // Ibid. 1972. S. 227-230.
Haglund B. Riistametsa. Helsinki. 1951. 232 p.
Wustman E. 1000 Meiles in Rentierschlitten. Lepzig. 1953. 148 p.
Herre W. Das Ren als Haustier. Leipzig. 1955. 324 p.
Информация об авторах
Данилов Петр Иванович - гл. науч. сотр., лаборатория зоологии ИБ КарНЦ РАН, докт. биол. наук, Республика Карелия, г. Петрозаводск, ул. Пушкинская, 11 (р^г. danilov@mail.ru);
Панченко Данила Владимирович - ст. науч. сотр. лаборатории зоологии ИБ КарНЦ РАН, канд. биол. наук, Республика Карелия, г. Петрозаводск, ул. Пушкинская, 11 (danja@inbox.ru);
Тирронен Константин Феликсович - зав. лаб. лаборатории зоологии ИБ КарНЦ РАН, канд. биол. наук, Республика Карелия, г. Петрозаводск, ул. Пушкинская, 11 (kostja.t@mail.ru).
Information about the author
Danilov Petr Ivanovich, d.b.n., gl.n.s., Laboratoriya zoologii IB KarNTs RAN, 185910, Respublika Kareliya, g. Petrozavodsk, ul. Pushkinskaya, 11 (pjotr.danilov@mail.ru);
Panchenko Danila Vladimirovich, k.b.n., s.n.s Laboratorii zoologii IB KarNTs RAN, Respublika Kareliya, g. Petrozavodsk, ul. Pushkinskaya, 11 (danja@inbox.ru);
Tirronen Konstantin Feliksovich, k.b.n., zav.lab., Laboratoriya zoologii IB KarNTs RAN, Respublika Kareliya, g. Petrozavodsk, ul. Pushkinskaya, 11 (kostja.t@mail.ru).
Вклад авторов
Все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации.
Contribution of the authors
the authors contributed equally to this article.
Конфликт интересов
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Conflicts of interests
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 11.05.2022; одобрена после рецензирования 20.05.2022; принята к публикации 06.12.2022.
The article was submitted 11.05.2022; approved after reviewing 20.05.2022; accepted for publication 06.12.2022.
