CC BY
176
УДК 821.161.1.09"18" ; 070.4
Павлов Александр Вячеславович
кандидат филологических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
К ИСТОРИИ «МОЛОДОЙ РЕДАКЦИИ» «МОСКВИТЯНИНА»
«Учено-литературный» журнал «Москвитянин» бът основан профессором историиМ.П. Погодиным в 1841 году. Наиболее плодотворным для журнала стал период, когда Погодин передал редакторские права молодым литераторам А.Н. Островскому, Т.И. Филиппову, Е.Н. Эдельсону. Позднее к ним присоединились А.А. Григорьев, Н.В. Берг, Б.Н. Алмазов, Л.А. Мей и другие. Их стали называть «молодая редакция» «Москвитянина». Среди членов редакции бъгли драматурги, поэты, прозаики, критики. Некоторые имели опыт редакторской работы, но в «Москвитянине» все задались целью создать журнал нового идейно-эстетического направления.
В основе творческой работы участников этого сообщества лежала увлеченность народным искусством. Они стремились глубоко изучить народную жизнь в современных ее проявлениях. Проблема народознания стала одной из важнейших в их творчестве. Это определило новые пути в драматургии Островского, критике Григорьева, поэзии Мея. Творческое содружество «молодой редакции» оказалось удачным и в том плане, что к ним потянулись десятки прогрессивно мыслящих молодых людей, которые прониклись народной идеей и мечтали найти свою дорогу в литературе. Кмосквитянинцам примкнули и уже известные люди. Завсегдатаями собраний были: актер П.М. Садовский, художник П.М. Боклевский, скульптор и литератор Н.А. Рамазанов. Несомненным лидером в этом сообществе быт Островский. «Молодая редакция» переросла в кружок Островского, который некоторые его участники позднее назвали литературной школой. Вместе с тем исследователи, обращающиеся к изучению истории и эстетики «молодой редакции» «Москвитянина», часто забывают это, опираясь лишь на несколько имен. Необходимы иные подходы, позволяющие создать целостную картину нового незаурядного литературного явления.
Ключевые слова: М.П. Погодин, «молодая редакция», кружок А.Н. Островского, народознание, западники, славянофилы.
Как известно, «молодая редакция» журнала «Москвитянин» возникла в результате соглашения между редактором - издателем М.П. Погодиным и группой начинающих литераторов. Первоначально в эту группу входили
A.Н. Островский, Т.И. Филиппов и Е.Н. Эдельсон -«...основное первоначальное ядро редакции» [5, с. 21]. Позднее к ним присоединились А.А. Григорьев, Н.В. Берг, Б.Н. Алмазов, Л.А. Мей и др.
Время возникновения «молодой редакции» исследователи определяют по-разному. Б.Ф. Егоров называет март 1850 года, когда в N° 6 «Москвитянина» появилась первая комедия Островского «Свои люди - сочтемся!». Биограф драматурга М.П. Лобанов указывает на февраль 1851 года, исходя из того, что в январе Островский уволился из коммерческого суда и «...мог рассчитывать только на литературный заработок» [8, с. 59, 394]. Видимо, прав Егоров. Островский уже в 1850 году опубликовал в «Москвитянине» не только комедию, но и критическую статью о повести Евг. Тур «Ошибка», а в сентябре 1851 года в письме к Погодину сообщал, что ограничивает свое участие в журнале только художественными произведениями [13, с. 37]. Значит, была такая договоренность в 1850 году, когда появилось «первоначальное ядро» «молодой редакции». В 1851 году критический отдел возглавил Ап. Григорьев, имевший опыт редактирования и написания критических статей в журнале
B.С. Межевича «Репертуар и Пантеон» и в газете В.Н. Драшусова «Московский городской листок».
Временем распада «молодой редакции» нередко называют 1853 год [11, с. 148]. Погодин хотел передать журнал М.Н. Каткову и в декабре вел с ним
переговоры. В этом же году заканчивается активная переписка Островского с Погодиным, что служило косвенным указанием на их разрыв. Но все, видимо, объясняется проще. В четвертом номере «Москвитянина» за этот год Погодин сообщает, что работает над серьезным историческим трудом и просит друзей и знакомых не беспокоить его: «Нельзя ли уж и писем не писать ко мне без крайней необходимости до того же срока» [8, с. 90]. Примечательно, что в письме от 3 декабря 1853 года, в период активных переговоров о передаче журнала Каткову, Островский пишет Погодину: «...рад всячески служить "Москвитянину"» [13, с. 67].
Финансовые и идейные разногласия между Погодиным и членами «молодой редакции» не привели к распаду этого литературного объединения. Так случилось, что сблизились бедные начинающие литераторы и небогатый издатель. Отсюда и денежные вопросы. Идейные разногласия рождались между «книжным» профессором и увлеченными молодыми авторами, которые жадно искали свой путь в литературе. В 1862 году в воспоминаниях «Мои литературные и нравственные скитальчества» Ап. Григорьев писал об этом периоде своей жизни: «И затем - опять Москва. Мечтательная жизнь кончена. Начинается настоящая молодость, с жаждою настоящей жизни, с тяжкими уроками и опытами. Новые встречи, новые люди, люди, в которых нет ничего или очень мало книжного, люди, которые "продерживают" [продергивают, высмеивают] в самих себе и в других все напускное, все подогретое, и носят в душе беспритязательно, наивно до бессознательности веру в народ и народность. Все "народное", даже местное, что окружало мое воспитание,
300
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова .¿j. № 2, 2016
© Павлов А.В., 2016
все, что я на время успел почти заглушить в себе, отдавшись могущественным веяниям науки и литературы, - поднимается в душе с нежданною силою и растет, растет до фанатической исключительной меры, до нетерпимости, до пропаганды... Пять лет новой жизненной школы» [4, с. 7].
Ясно, что Григорьев имел в виду не просто свое участие в журнале Погодина. Он писал о содружестве единомышленников, уверовавших в идею народности, и определял для себя временные рамки этой «новой жизненной школы» в пять лет, то есть до закрытия «Москвитянина». Последний номер был датирован 1856 годом. Погодин еще надеялся передать журнал Григорьеву, и тот в 1857 году был утвержден редактором, но по рекомендации самого Погодина в этом же году надолго уехал за границу. Островский еще в апреле 1856 года по заданию морского министерства отправился в путешествие по Волге. Такое же поручение получили и некоторые другие литераторы, близкие к «Москвитянину». «Молодая редакция» как устойчивое литературное объединение просуществовала до закрытия журнала, хотя степень ее влияния на редакторскую политику в разные годы была разной. Она очень быстро переросла в литературный кружок, деятельность которого была шире, чем просто участие в журнале Погодина. С.В. Максимов называл это объединение «кружок Островского». Он сблизился с Островским и «молодой редакцией» «Москвитянина» в 1850 году и написал об этом литературном явлении интересные воспоминания. По мнению Максимова, кружок Островского притягивал к себе прежде всего потому, что в нем виделись «.. .в живе воскресшие надежды на возрождение примолкавшей художественной литературы» [9 , с. 151].
Островский в начале 1850-х годов явно искал новую идейно-эстетическую основу для своего творчества, разработка и становление которой не могли не быть связаны с ее проверкой и оценкой в кругу близких по духу людей. Деятельность драматурга в начальный период существования «молодой редакции» была направлена на консолидацию определенных творческих сил и вызывала наиболее одухотворенное и восторженное понимание не только в среде, так сказать, «официальных» членов «молодой редакции» «Москвитянина», но и в довольно многочисленной группе близкой Островскому молодежи, которая только находилась на подступах к самостоятельному художественному творчеству. В этот кружок входили начинающие поэты, прозаики, драматурги, актеры, художники, собиратели фольклора. Завсегдатаями были и известные люди: актер П.М. Садовский, художник П.М. Боклевский, скульптор и литератор Н.А. Ра-мазанов. Чтобы понять эстетику «молодой редакции» «Москвитянина», мало опираться только на критические статьи, написанные ее членами. Нужно осмыслить деятельность всего культурного со-
общества, объединившегося вокруг Островского. Отмечая лидерские качества драматурга, Максимов прежде всего обращает внимание на нравственную силу его личности: «...он был поистине нравственно сильный человек... Никогда ни один мыслящий человек не сближался с ним, не почувствовав всей силы этого передового человека». Л. Мей, по мнению Максимова, под влиянием кружка Островского «.. .решительно переменил строй своей лиры, перейдя на родную отечественную почву» [9 , с. 143].
В.Я. Лакшин считал, что объединение молодых сил вокруг Островского было стихийным и зачастую случайным «разношерстным приятельским кругом» [6, с. 141]. Максимов видел в этом не стихийность, а закономерность. О себе и своих друзьях он писал: «Давно уже мы бегали по трактирам с исключительною целью добиться книжки "Москвитянина", где была напечатана комедия "Свои люди, сочтемся"... Мы давно уже знали, что Гоголь умер для творчества... На покинутое Гоголем добровольно и вакантное место выступил достойный последователь и прямой наследник его, с выработанным новым взглядом на русскую жизнь и русского человека, с особенным преимуществом знатока великорусского народного быта и его несомненно верных и до тонкости изученных национальных свойств, а в особенности отечественного языка в изумительном совершенстве» [9, с. 149150]. Обращение Островского к народным, национальным началам воспринималось Максимовым и его друзьями как новое направление в русской литературе, становилось стимулом для собственной творческой деятельности.
Таким образом, говорить о стихийном и случайном объединении творческой молодежи вокруг Островского едва ли целесообразно. Точнее будет помнить о «разнообразии составных элементов» и «разнохарактерном сборе», где Островский был «связующим звеном» [9, с. 158]. Именно такое «разнохарактерное» соединение людей, где уважали мнение каждого, несло в себе демократические формы общения и было в духе идей Островского этого периода, отражало его взгляды о гармонии общечеловеческого и личного [12, с. 8], когда в творчестве самого драматурга «.шло прислуш-ливое изучение неизвестных еще приемов в живой речи» и в живой жизни [12, с. 224].
Идеи Островского и способы их реализации в художественном творчестве были новы для литературы «мрачного семилетия» и отвечали духовным потребностям молодого поколения, ищущего выход из тяжелой атмосферы, мешающей развитию демократических начал личности. Это были потребности нравственного самосознания и национального возрождения. Поэтому молодежь, окружавшая Островского, находила в его творчестве и в общении с ним богатую питательную среду для своего духовного роста и личного самоопределе-
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 2, 2016
301
ния. По мнению Максимова, «...молодежь, которая окружала А.Н. Островского, удачно была им подобрана... умела подцветить досужные часы работников мысли и слова, когда они, для обмена мнениями и для развлечений, собирались у Островского, у Григорьева, у Ев. Эдельсона» [9, с. 143].
Важным для понимания идейно-эстетической платформы «молодой редакции» является вопрос об отношении кружка Островского к западникам и славянофилам, особенно с конца 1850 до середины 1852 года. Этот период в деятельности «молодой редакции» «Москвитянина» справедливо определен Б.Ф. Егоровым как период наибольшей идейной консолидации всех ее членов, а взгляды Островского 1850-1851 гг. представляли, по его мнению, «...относительно целостную теорию, которая послужила основой для идеологии "молодой редакции"» [5, с. 24].
В нашем литературоведении давно установлен тот интересный факт, что все члены «молодой редакции» в 1840-е годы пережили увлечение западничеством. Это увлечение ослабло после 1848 года. А вместе с тем, разумеется, была пережита и определенная антипатия к славянофильству в тогдашнем его бытовании. И если позднее (после 1852 года) у них наметились новые выходы к национальной идее, то, несомненно, на каком-то ином уровне ее понимания. С первых дней возникновения «молодой редакции» Островский и его друзья искали свой самостоятельный путь выхода русского общества и русской культуры из духовного кризиса через новое отношение к духовному наследию народа.
В.А. Бочкарев когда-то недоумевал: «Почему большая группа талантливых молодых людей, вчерашних западников, людей, в подавляющем большинстве совсем далеко не ретроградных, пошла в журнал реакционного историка и публициста Погодина и стала проповедовать идеи своеобразного славянофильства?» [2, с. 181]. Заметим, что словом «своеобразный» автор как бы пытался оградить москвитянинцев от славянофильства в сложившемся на тот момент понимании. С.А. Венгеров более чем за полвека до Бочкарева объяснял участие драматурга в журнале случайностью [3, с. 592]. Но это едва ли так. И объяснение совсем не в том, что негде было печататься. Не стоит забывать, что Погодин происходил из крепостных и всю жизнь помнил это. Отец его с семьей получил вольную, когда сыну было шесть лет (1806 г.). О народной тематике в литературе он задумывался задолго до издания журнала. В 1826 году Погодин опубликовал в «Северных цветах» «Письмо о русских романах». Здесь он сформулировал некоторые принципы развития русской литературы, считал, что она должна изображать народную жизнь, народный быт с учетом сословных особенностей, в том числе и языковых различий купцов, священников,
крестьян. В 1845 году Погодин уступил на некоторое время редакторские права И.В. Киреевскому, прошедшему эволюцию от западника до славянофила. Позднее были приглашены С.П. Шевырев, И.М. Снегирев, появился А.Ф. Вельтман, который живо интересовался славянской тематикой, историей Древней Руси и фольклором.
Уже в бытность «молодой редакции» Погодин пытался склонить к сотрудничеству Д.В. Григоровича, И.С. Тургенева, П.В. Анненкова. Фактически, он раньше Н.А. Некрасова намеревался создать коллектив постоянных сотрудников при журнале. Идея народности, как объединяющая, стала при этом одной из важнейших, хоть способы ее воплощения только нащупывались.
«Москвитянин» стал платформой, используя которую можно было наглядно показать необходимость единения передовых сил с духовной культурой народа. Отсюда у Островского «.движение вглубь народного сознания, желание стать на точку зрения народного принципа и прямо закрепить его в народной формуле - пословице» [14, с. 157]. Кружок Островского чутко уловил, что наступило время собирать силы, искать источники духовной энергии народных масс. Это понимали и славянофилы, и западники. Явно не из симпатии к славянофилам, но исходя из жизненных и идеологических соображений, Н. Г. Чернышевский писал о необходимости «переселяться в душу поселянина» [15, с. 682].
Для Островского в этот период художественность искусства определялась его правдивостью. «Бытовой репертуар, если он художествен, т. е. если правдив, - великое дело... он покажет, что есть хорошего, доброго в русском человеке и что есть в нем дикого и грубого, с чем он должен бороться», - писал он [12, с. 138]. Этот подход во многом объясняет неприятие Островским всего «резко определившегося», дисгармоничного, а значит, и идейной разобщенности, поскольку она мешала направить все силы на изучение свойств народной жизни. Немного позднее тесно сотрудничавший с молодой редакцией Писемский в письме к Островскому так намечал программу своего журнала: «Я открою им свободный орган для выражения их убеждений, в которых, вероятно, мы не будем розниться и которые в "Библиотеке" будут состоят в том, чтобы восстановить и хоть сколько-нибудь раскрыть не достоинства уж, а свойства человеческие, русского человека, которые "Русский вестник" окончательно у него отнял» [10, с. 372]. Этот подход к изучению свойств народа и народной жизни был не нов и шел от «натуральной школы». Им страстно увлекались все члены кружка Островского. Но здесь происходило переосмысление прежних литературных традиций и наполнение их новым содержанием.
«Молодая редакция» готова была сблизиться со всеми искренними демократическими начи-
302
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 2, 2016
наниями. Внешне это выглядело так. Островский пытался привлечь к участию в журнале и Хомякова, и Грановского, посещал салон известной московской западницы Евг. Тур, написал в 1850 году о ее повести «Ошибка» положительный отзыв. «В московском разобщенном обществе, охотно и ярко предъявлявшем наклонности к уединению и отчуждению от того, что находится вне сферы личных коммерческих интересов, уже одна эта возможность сближения составляет немалую заслугу», - писал Максимов, одобряя его стремление соединить «все художественные силы Москвы» [9, с. 158]. Это шло вразрез с попытками славянофилов и западников установить монополию на свои принципы, но было в духе времени, потому что «...возникла потребность на все в мире посмотреть заново, взамен утраченных в движении истории связей между людьми, найти новые, более гибкие и совершенные» [7, с. 33-34]. Островский одним из первых уловил новые тенденции, предопределяя поворот литературы о народной жизни к постижению новых истин.
Изучение народной жизни имело такую важную составляющую, как собирание фольклора. Этим увлекались и Островский, и Григорьев, и Филиппов, и многие их друзья, близкие к «молодой редакции» «Москвитянина». Предпочтение отдавалось народной песне. Через эту деятельность возникали прямые контакты со славянофилами. «Увлечение кружка Островского или молодой редакции "Москвитянина" русскою песней, может быть, имело прямым или косвенным источником движение в эту сторону славянофилов во главе с П.В. Киреевским, примыкавших также своими симпатиями к погодинскому журналу. С другой стороны, тем не менее, перлы народного творчества здесь получали живое художественное толкование. Песня оживала не в мертвых записях, а в своих цельных образах», - писал Максимов, точно определяя разницу между мертвой идеей одних и живой жизнью других [9, с. 141-142].
В заключении стоит привести слова П.В. Ан-ненского, который в статье о Писемском очень точно определил идейно-эстетическую основу кружка Островского. Он убедительно обозначил позиции, по которым проходили размежевания со славянофилами: «В эту пору перерыва умственной жизни общества послышались голоса из органа М.П. Погодина и славянофилов, "Москвитянина", которые, при господствовавшем молчании, показались знамением времени, как бы указывавшим на скорое появление новых сил и литературных задач. Вокруг журнала и, кажется, без особого старания редактора, образовалась группа молодых писателей, имевшая своих критиков, этнографов, философов, беллетристов и драматургов, которую петербургские их собраты приняли спервоначала за отрожде-ние славянофильства, благодаря тому, что группа
выказывала если не враждебность, то полное равнодушие к предшествующей публицистической деятельности западного кружка и искала других основ развития, чем он. Писатели, составлявшие группу, обратились за источниками художественных вдохновений и за устройством своего созерцания к верованиям и бытовым привычкам народных масс. Не мудрено, что эти новые народолюбцы подали повод к недоразумениям: дороги, ими открываемые, близко шли около тропинок, пробитых прежде славянофилами. Смешать их с последними было очень легко по общности вопросов, затрагиваемых обоими; но существовала большая разница в их способах понимать народную культуру и относиться к ней. Члены нового кружка, почти без исключения, обладали значительным критическим чутьем, и это помогало им различать несостоятельность некоторых сторон русской жизни, хотя бы и выращенных веками и носящих на себе печать самой почтенной древности» [1, с. 479-480].
Библиографический список
1. Анненков П.В. Литературные воспоминания. - М.: Гослитиздат, 1960. - 687 с.
2. Бочкарев В.А. К истории молодой редакции «Москвитянина» // Учен. зап. Куйбышевского пединститута. Вып. 6. - Куйбышев, 1942.
3. Венгеров С.А. Молодая редакция «Москвитянина». Из истории русской журналистики // Вестник Европы. Т. 1, кн. 2. - 1886.
4. Григорьев Аполлон. Воспоминания. - Л.: Наука, 1980. - 440 с.
5. Егоров Б.Ф. А.Н. Островский и «молодая редакция» «Москвитянина» // А.Н. Островский и русская литература. - Кострома, 1974. - 112 с.
6. Лакшин В.Я. А.Н. Островский. - М.: Искусство, 1976. - 527 с.
7. Лебедев Ю.В. У истоков эпоса. - Ярославль, 1975. - 162 с.
8. Лобанов М.П. Александр Островский. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Молодая гвардия, 1989. - 400 с.
9. Максимов С.В. Александр Николаевич Островский (По моим воспоминаниям) // Максимов С.В. Литературные путешествия. - М.: Современник, 1986. - 416 с.
10. Неизданные письма к А.Н. Островскому. -М.; Л.: Академия, 1932. - 744 с.
11. Некрасов В.Н. Погодин Михаил Петрович // Русские писатели: в 2 т. Т. 2. - М.: Просвещение, 1990. - 448 с.
12. Островский А.Н. Полн. собр. соч.: в 12 т. Т. 10. - М.: Искусство, 1978. - 720 с.
13. Островский А.Н. Полн. собр. соч.: в 12 т. Т. 11. - М.: Искусство, 1979. - 784 с.
14. Скатов Н.Н. Далекое и близкое. - М.: Современник, 1981. - 352 с.
15. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: в 16 т. Т. 4. - М.: Художественная литература, 1948. - 678 с.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 2, 2016
303
