CC BY
149
К ИНТЕРПРЕТАЦИИ КУМЫКСКИХ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЗАИМСТВОВАНИЙ В ЧЕЧЕНСКОМ ЯЗЫКЕ
®2010 Сельмурзаева Х.Р.
Чеченский государственный университет
В статье исследуются вопросы влияния кумыкского языка на лексику чеченского языка. Проводится анализ лексико-семантического освоения кумыкских заимствований, объясняются, по мере возможности, причины изменений тюркизмов и некоторые особенности их адаптации в чеченском языке.
The author of the article explores the problems of the Kumyk influence upon the Chechen lexicon. She researches the lexical and semantic assimilation of Kumyk loanwords, tries to explain the reasons of the changes of Turkisms and some features of their adaptation in the Chechen language.
Ключевые слова: заимствования, языковые контакты, чеченский язык, кумыкский язык.
Keywords: loanwords, linguistic contacts, the Chechen language, the Kumyk language.
В результате длительных контактов между носителями кумыкского и чеченского языков их лексика
значительно обогатилась взаимными заимствованиями. Кумыкский язык, в особенности терский и
хасавюртовский диалекты, восприняли и освоили десятки чеченских заимствований. В то же время кумыкские заимствования были освоены чеченским языком в составе многих лексико-тематических
разрядов. Поскольку невозможно охватить все заимствования,
проникшие в чеченский язык,
остановимся только на некоторых из них, исходя из достаточной достоверности их тюркского происхождения.
Чеченский и кумыкский языки много сотен лет контактируют между собой. В Чеченской Республике кумыки живут в Гудермесском и Грозненском районах, а также в
городах Гудермес и Малгобек. Значительное количество чеченцев-аккинцев проживает в
Хасавюртовском районе РД. О
довольно древнем пребывании тюрок на территории Чечни и сопредельных областей
свидетельствуют и известные ныне ранние тюркизмы вайнахских языков как собственно чеченского, так и общевайнахского (чечено-
ингушского) распространения [3. С. 33-44].
В результате взаимовлияния оба языка обогатились многочисленными лексическими заимствованиями. В кумыкском языке это влияние ограничивается лексикой терского и хасавюртовского диалектов.
Из чеченского языка в терском диалекте заимствованы слова типа хъос «остров», кава «кузнечик», цаху//цагьо «уж», чимиш «спаржа», чилка «шест на стоге сена»; калт «большой круглый сыр»; гьавпа «небольшая куча из глины»; дадикэй «ромашка», шэлэ «каша из пшеничной муки», кара «отделение для теленка в хлеву», кижав «завязь огурца», хъараба «лопух», луьйдик «лист кукурузного початка», шичи «двоюродный брат, двоюродная
сестра», зарга «калина», калддетти «творог, приправленный топленым маслом», цахорка//цахо «недоросль» и др.
Материал чеченского языка позволяет осветить и некоторые неясные стороны происхождения ряда кумыкских лексем. Так, например, в кумыкском фольклоре встречается орнитоним таш-тюлек «название какой-то крупной хищной птицы». Первый компонент этого названия, несомненно, кумыкский -слово таги общетюркское и в данном случае оно выступает в переносном значении «горный».
Неясно происхождение второго компонента - тюлек. Нам представляется, что эта основа кавказского происхождения. В пользу нашего предположения
свидетельствует наличие сходной основы в чеченском языке, ср. тилаг1ирг1а «черный гриф», букв. «облезший ястреб». Компонент тила, представленный в составе орнитонима, имеет этимологическую связь с чеченским глаголом тила «выпасть, выпадать, вылезать (о шерсти, волосах)» и его производными типа тилар «выпадение волос, шерсти», тило «общипать перья», тшор «общипывание перьев» и т.д.
В чеченский язык проникло значительное количество кумыкских заимствований, в особенности, названия животных, ср.: чеч. джа «овцы, отара овец», бацб. джемпир. На наш взгляд, бацбийская основа является сложной, где выделяется компонент джг-, который и соответствует чеченскому джа, отличаясь лишь вокализмом. Что касается второго компонента бацбийского джемпир, то он неясного происхождения. Однако
самостоятельность компонента дже-подтверждается чеченской
параллелью джа.
По нашему мнению, данная основа может быть сопоставлена с кумыкским диалектным словом чахав // чохай // чохав, ср. также аварское чахъу «овца». Указанные основы имеют древнее тюркское происхождение, так как в различных тюркских языках корень чак- // чаг-//
чах- в значении «мелкий рогатый скот» достаточно широко распространен, ср. азерб. диал. чаху «овца», кирг. чагырмак «козел, коза» и т.д. Все эти названия концентрируются вокруг
межтюркского чага «дитя, детеныш животных, порода животных», ср. эту основу в составе кумыкского слова бала-чагъа «дети, детвора».
Чеч. онг «упитанность животного» (кист, оьнг) не имеет определенной этимологии. Мы считаем, что эта основа может быть сопоставлена с современным кумыкским онг «удобство, благоприятность,
налаженность», т.е. в данном случае семантическое развитие кумыкского слова на почве чеченского языка.
Акк. диал. г1отта «кошара».
Данная основа имеет несомненную связь с кумыкским къотан «кошара; помещение для скота и работников
на угодьях». Второе значение
кумыкского термина «большое земельное угодье, в основном
пастбищное» в чеченском языке и его диалектах не отразилось. В составе аккинекого г1отта можно отметить следующие фонетические особенности: замещение кумыкского заднеязычного къ чеченским г/ (озвончение), геминацию (кум.-т- > чеч. -тт-) и утрату конечного
сонорного звука -н-\ къотан > чеч. г1отта.
Акк. гоъттарма «навес для крупного рогатого скота, сарай» < кум. гетерме «навес, лабаз». В аккинском диалекте произошло
сужение семантики кумыкского
слова. В фонетическом плане имеет место геминация интервокального дентального -т- > -тт-, а также замещение кумыкских гласных переднего ряда заднерядными гласными чеченского языка.
Авсал «ящур» (кист, эвеал, итум ва авзал). Основа авзал наиболее близка к кумыкскому первоисточнику авсул с тем же значением.
Представляет интерес итум. параллель овзал в том отношении, что она стоит ближе к кумыкской праформе *авзул 1, чем к современному варианту асул. Однако наличие в других чеченских диалектах варианта с глухим -с-
предполагает возможность
вторичного озвончения согласного -с-
Оьзиг «стержень нарыва» (инг. эзиг, чеб. озиг). В чеченском языке произошло сужение семантического объема кумыкского слова оьзек, имеющего четыре значения: 1)
сердцевина; 2) перен. ядро; 3) неглубокий овраг; 4) ручей, протекающий в овраге. Первое значение кумыкского слова сердцевина» и легло в основу семемы «стержень нарыва». Не исключено, что на первом этапе заимствования основа оьзиг могла употребляться в чеченском языке в обобщающем значении «сердцевина; ядро».
Совкх // сонкх «сап». Восходит к современному кумыкскому термину сакъав вет. «сап». Наличие согласного -в- в составе чеченского совкх можно объяснить как вторичную вставку или же , что более вероятно, как метатезу, поскольку такой компонент представлен в составе кумыкского первоисточника. В пользу первого предположения говорит наличие согласного -н- в составе чеченского варианта сонкх.
Атйокх «кукушка» из кумыкского ат екъ «кукушка». Это народная этимология. Основа восходит к кумыкскому словосочетанию ат екъ // аты екъ «не имеющий своего названия», возможно, это своего рода эвфемизм.
Човка «галка». Следует учесть, что аналогичная основа имеется и в кумыкском языке, ср. чавке «галка». Данная основа представлена и в других тюркских языках (например, чув. чавка) и образована от подражательного корня чае- при помощи общетюркского дериватора -ке, -ка. Именно это обстоятельство и позволяет считать эту основу заимствованной из кумыкского источника.
Г1арг1ули «журавль» (инг.
г1оарг1ура, чеб. г/араг/ул). Данная основа состоит из двух компонентов: подражательного элемента г/ар-г/ар и слова г/у «лебедь». Последний компонент сравнивается с
персидским г/у «лебедь». Сравнение чеченского компонента г/у с
персидским г/у не может быть принято. Во-первых, следует отметить, что в персидском языке нет такого согласного как -г/-, персидское же гу «лебедь» - это заимствование из тюркских языков. И здесь было бы более уместно сравнение чеченского г/у с кумыкским къув «лебедь». Во-вторых, компонент г/у выделяется из комплекса - г!ули (г1арг1ули). Причем никаких оснований для такого выделения нет, так как этот комплекс нигде не представлен в таком виде. Следовательно, здесь представлена цельная основа, которую мы рассматриваем как древний кумыкизм, ср. кирг. каркыра «журавль». Современная кумыкская основа къаркъара «тело, туловище»
- результат десемантизации
древнекумыкского орнитонима
къаркъара II къаркъыра «журавль». Типология такой десемантизации (или метафоризации) представлена во многих языках, ср. русск. тех. кран (подъемный) - нем. Кгап'1с1п «журавль», азерб. диал. гаргара тех. «блок (для подъема тяжестей)»
- гаргара «журавль» и т.д.
Представляют интерес и
семантические особенности
кумыкских заимствований в
чеченском языке, в особенности, многозначность. Регулярность и пропорциональность отношений лексических значений слов является характерным признаком
многозначности [1. С. 115]. Под полисемией (многозначностью)
понимается способность слова иметь одновременно несколько значений (семем), т.е. обозначать различные классы предметов, явлений, действий, процессов, признаков и отношений [2. С. 17]. Полисемия как лексическая категория - это
семантическое отношение внутренне связанных (мотивированных)
значений, выражаемых формами
одного слова (одной лексемой) и разграничиваемых в тексте
благодаря разным,
взаимоисключающим позициям конкретного слова, ср. кура 1) прил. «гордый, высокомерный, кичливый,
чванливый»; 2) нареч. «гордо, кичливо, высокомерно». Данное
прилагательное восходит к кумыкскому кюр «жизнерадостный, бодрый». Наблюдается
семантический сдвиг «бодрый» > «гордый». Кумыкское
прилагательное, также как и чеченское кура, является одновременно и наречием, но в отличие от чеченского варианта, в словарях оно в этом значении не выделено.
В чеченском словаре основа кура дается в одной статье. Это слово можно рассматривать как многозначное, но желательно, анализировать ее как конверсионную пару.
Многозначность является одним из важнейших способов группировки ЛСВ - в структуре слова. Такое объединение различных ЛСВ происходит на основе их формального (звукового,
графического) тождества и наличия у их значений (семем) семантической связи, или мотивированности. [4. С. 14]. Два или более значений образуют структуру многозначного слова, если у них тождественные знаки (одна и та же лексема) и различные, но связанные значения (семемы): ср. сонта 1. прил. 1) «глупый, бестолковый; 2)
безрассудный, неразумный»; 2. нареч. 1) «глупо, бестолково»; 2) «безрассудно, неразумно» > кум. сант «апатия, сплин»; къаркъарасын сант басгъан «его охватила апатия».
Асимметричность знака и значения проявляется, с одной стороны, в том, что знак, допустим, не просто покрывает свое основное значение, как бы включает в свой состав в определенных
контекстуальных условиях (позициях) и другие значения, связанные основным (главным), расширяя свою семантику. Такая подвижная (и в то же время устойчивая) структура лексической единицы находится в полном соответствии с
необходимостью обозначать
безграничное количество предметов, свойств, явлений и отношений действительности сравнительно ограниченными средствами языка, ср.: туьппалг 1) «катушка»; 2) «мяч».
Основа образована от исходного корневого кумыкского заимствования топ «мяч», к которому наращивается чеченский формант с
уменьшительным значением -алг. При этом в интервокальной позиции интервокальный -п- геминируется.
Благодаря постоянному
увеличению лексического
пространства между знаком и значением, под влиянием контекста знак приобретает, «аккумулирует» новые значения, взаимосвязанные с главным. Происходит развитие многозначности. Так, например, уьйр 1) «связь, союз»; уьйр таса «связаться, устанавливать связь, общение с кем-л.»; 2) «дружба». Кумыкский первоисточник уьюр также многозначен, но его семемы отличаются: 1) «табун, косяк»; 2) «привязанный к кому-л., преданный кому-л., последователь». Отсюда абстрактное существительное
уьюрлюк «преданность;
привязанность к кому-л.». Чеченская основа хуола «стог сена» при проникновении в кумыкский язык изменила свою семантику, ср. кум. хола «кучка, куча чего-н.», хотя в других случаях исходная семантика остается первичной, ср. чеч. х/ур «мельничная пыль» - кум. гьюр в том же значении.
Различная степень асимметрии знака и значений (т.е. величина различий между ними) соответствует разной степени развития в слове многозначности. Бацойн уьстаг!
«бацбийская или тушинская порода овец», нохчийн уьстаг! «чеченский бескурдючный баран», вайнехан уьстаг! «вайнахский баран», г!алг!айн устаг! «ингушский баран»,
даца уьстаг! «баран горной
породы». В современном кумыкском языке соответствующая параллель этой основы не сохранилась, но имелась в древнекумыкском XII—XIII веков, так как в других тюркских языках эта основа сохраняется, ср. башк. оздой «порода овец».
Башкирская параллель восходит к праформе остаг//осдаг так как согласный -з- в современном варианте - результат озвончения перед -д-, а конечный согласный -й-результат закономерного для
тюркских языков фонетического
перехода в -г-: остаг > остай> остой > оздой.
В чеченском языке имеется также и целый ряд «скрытых» тюркизмов -слов, рассматривающихся в существующей лингвистической литературе по чеченскому языку в качестве русских заимствований,
которые при ближайшем
рассмотрении могут оказаться тюркизмами русского языка,
совпавшими ввиду известной
лексической близости тюркских языков с близкими или аналогичными им тюркизмами чеченского языка. Так, следовало бы исключить из числа русизмов чечен. саза «сазан» ввиду возможности объяснения усвоением из тюркского
[4. С. 174], как и русск. сазан, а также чечен, чардакх «чердак» [6. С. 101], которое в фонетическом отношении ближе к кум. чардакъ, чем к русскому; аналогично и чечен, хазна «казна» [6. С. 100] ближе к кум. хазна, которое, как и другие тюркские формы [4. С. 315], заимствовано из арабского. Из арабского оно в XIV в. через тюркское посредство проникло в русский язык (казна).
Таким образом, понимание истоков заимствованной лексики, лингвистических и
экстралингвистических причин
заимствования поможет в дальнейшем более адекватно как использовать ее, так и воспринимать и оценивать ее использование в разных дискурсах речи.
Примечания
1. Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972. 2. Гаврин С. Г. Вопросы лексико-семантического и грамматического анализа фразеологических единиц современного русского языка: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1962. 3. Гусейнов Г.-Р. А.-К. О древнейших тюркизмах чеченского и ингушского языков // Структурно-типологические особенности русского и кавказских языков. Грозный, 1977. 4. Егоров В. Г. Современный чувашский литературный язык в сравнительно-историческом освещении: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Чебоксары, 1948. 5. Малиновский Е. А. Устойчивые словесные комплексы (в произведениях С. А. Есенина): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Самарканд, 1971.6. Мациев А. Г. Чеченско-русский словарь. М., 1961.
Статья поступила в редакцию 21.03.2010 г.
