CC BY
44
220
История
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2012, № 2 (1), с. 220-225
УДК 94 (47) + 070 (09) (47)
К ХАРАКТЕРИСТИКЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ НАСТРОЕНИЙ В РУССКОМ ОБЩЕСТВЕ НАЧАЛА 1880-х гг. (ГАЗЕТА «ПОРЯДОК»)
© 2012 г. В.А. Китаев
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
Поступила в редакцию 01.02.2012
Охарактеризованы особенности конституционализма газеты «Порядок» (1881 г.), освещена ее полемика с противниками ограничения самодержавия в России.
Ключевые слова: газета «Порядок», либерализм, конституционализм, Россия, начало 1880-х гг., М.М. Стасюлевич, А.Ф. Кони, К.Д. Кавелин, Р.А. Фадеев, И.С. Аксаков.
Первую попытку присоединить к «Вестнику Европы» еженедельную общественно-политическую газету (она должна была называться «Воскресенье») М.М. Стасюлевич предпринял осенью 1878 г. Однако в разрешении на ее издание ему было решительно отказано. В глазах цензурного начальства и руководства Министерства внутренних дел его репутация как из-дателя-редактора либерально-оппозиционного журнала с уже тринадцатилетним стажем выглядела крайне сомнительной. «Вестник Европы» раздражал власти предержащие «стремлением выставить неудовлетворительность существующего устройства России и преимущества представительного образа правления», основой которого «служило какое-то высокомерное и презрительное отношение к русской народности и благоговение перед всем западноевропейским с тонким букетом полонизма» [1, л. 39-47].
Стасюлевич повторил попытку основать теперь уже ежедневную «политическую и литературную» газету два года спустя. Изменившаяся к тому времени общественно-политическая обстановка благоприятствовала реализации его намерения. Новый внутриполитический курс, проводившийся М.Т. Лорис-Меликовым, был во многом созвучен устремлениям русских либералов. При прямой поддержке начальника Главного управления по делам печати Н.С. Аба-зы и самого Лорис-Меликова вопрос об издании ежедневной политической газеты с 1 января
1881 г. был беспрепятственно решен, хотя еще год тому назад получение разрешения, по признанию самого Стасюлевича, «было бы почти чудом» [2, л. 114].
Уже на исходе сентября 1880 г. он приступил к формированию редакции газеты. В ее состав были приглашены Ф.Ф. Воропонов, В.Ф. Корш, Е.К. Рапп, А.И. Введенский, Г.К. Градовский,
К.М. Станюкович и др. Основные авторы «Вестника Европы» рассматривались, естественно, в роли участников нового издания. Ста-сюлевичу было ясно, что на первых порах ему придется с головой уйти в газетную работу, поэтому основная тяжесть забот по «Вестнику Европы» с начала 1881 г. возлагалась на А.Н. Пы-пина.
Во всех известных нам текстах Стасюлевича, относящихся к периоду разрешения газеты, фигурирует одно ее название - «Порядок». «Кстати о “Порядке”, - писал он жене 15 (27) сентября 1880 г., - А<база> совершенно одобрил и самое название...» [2, л. 134]. Однако А.Ф. Кони утверждал в воспоминаниях, что Стасюле-вич намеревался издавать все-таки «Правовой порядок». Утрата же первой части этого названия произошла вследствие «цензурного усекновения» [3, с. 525]. В связи с этим можно предположить, что приводимый Кони вариант названия газеты рассматривался в кругу редакции «Вестника Европы» как наиболее предпочтительный и точно отражающий суть идейной позиции замышлявшегося издания. Но в конечном счете Стасюлевич, не желая рисковать, осуществил самоцензуру и ограничился «Порядком».
«Заглавие неуклюжее, как и сам Стасюлевич», - язвил Салтыков-Щедрин в письме к П.В. Анненкову ( 18 октября 1880 г.) [4, с. 180]. Ирония писателя объяснима. Понятие «порядок», в силу своей многозначности, могло указывать на состояние общества, из которого изгнана революционная крамола, быть характеристикой хорошо отлаженной государственной машины, адресовать к привычному укладу. После 1 марта 1881 г. в глазах большинства русского общества оно приобрело очевидный ан-тиреволюционный и одновременно антилибе-ральный смысл.
О том, как понимали Стасюлевич и его сотрудники желаемый, с их точки зрения, «порядок» в России, можно было судить уже по программному заявлению, помещенному в первом номере газеты. «Мы оставляем за собой эпоху реформ, и великих реформ, - говорилось здесь,
- и теперь нам, как и всем образованным народам, нужен порядок, - а нет порядка без ясного и свободно сложившегося сознания каждым своих прав и своего долга». К только что названным атрибутам «порядка» присоединялись еще «законность и добро» [5, 1 янв.].
Анализ выступлений газеты за все время ее недолгого существования убеждает в том, что для ее авторов была очевидна органическая связь между понятиями «порядок», «закон» и «право». Вместе с тем выясняется, что «право» и «закон» не являлись синонимами в их системе политико-юридических представлений. Закон создавал объективное право, но он мог отказывать в самых существенных и важных субъективных правах. Правовой порядок (правопорядок) был явлением более высокого уровня, ибо не допускал никакого произвола, никакой монополии меньшинства, предполагал как минимум гражданское равноправие.
Понятие правового порядка подводило к понятию правового государства, отличавшегося от правомерного государства тем, что в его границах совершалось взаимное ограничение народа и верховной власти. Последняя освобождалась здесь от «самодержавия» бюрократии, а общество получало возможность «само стоять на страже собственных интересов». Главной гарантией правового порядка, «твердым ограждением права в русской жизни» могло быть только конституционное устройство. Вот почему тема ограничения самодержавия занимала столь видное место в публицистике газеты Стасюле-вича. В ее разработке «Порядок» неуклонно продолжал линию, взятую «Вестником Европы» [6, с. 200-230]. На позицию газеты в этом вопросе не повлияли ни убийство Александра II, ни «самодержавный» манифест Александра III 29 апреля 1881 г., ни последовавшее за ним падение М.Т. Лорис-Меликова.
Реагируя на трагедию 1 марта 1881 г., «Порядок» устами А.Ф. Кони (он был автором передовой статьи) призывал Александра III стать «на страже порядка и законной свободы», быть «другом и оберегателем начал, вложенных в великие реформы Вашего родителя» [5, 3 марта]. В отклике на манифест 29 апреля газета артикулировала слова этого документа о «порядке и правде», которые должны быть водворены в учреждениях, дарованных России Александром II [5, 30 апр.].
Замена М.Т. Лорис-Меликова на посту министра внутренних дел Н.П. Игнатьевым, происшедшая в самом начале мая, заставила газету размышлять о возможном характере нового внутриполитического курса. Новой администрации, по ее мнению, следовало учесть неудачу двух «умудряющих опытов», составлявших суть политики предшествовавшего периода: «опыт полной и продолжительной реакции и попытку неуверенных шагов к законности и мирному прогрессу». Результаты того и другого не внушали оптимизма. Реакция вела к «необходимости сделать робкие попытки по пути прогресса», а «робкие попытки» опять приводили к необходимости реакции. «Таким образом, - писал “Порядок”, - приходится вечно вращаться в заколдованном кругу и сегодня разрушать то, что созидалось вчера, а созданное вчера - разрушать сегодня» [5, 12 мая]. Выход из этого порочного круга виделся один - придать общественному содействию власти, о котором так много говорилось, «хотя какую-нибудь организацию». Это содействие представляло собой «государственную необходимость и обязанность каждого гражданина» и не означало «посягательств на права и прерогативы верховной власти» [5, 23 мая]. Либералам «Порядка» было важно понудить власть хотя бы к созданию законосовещательного представительства.
Ей адресовалась и идея легализации такого органа. «Если считается полезным публиковать законодательные проекты, вызывать общее их обсуждение и подвергать их рассмотрению сведущих людей, - писал “Порядок”, - то почему же не возвести всего этого в общее правило и не определить все эти условия законом как выразителем верховной воли» [5, 24 дек.].
В условиях ужесточавшихся гонений на печать «Порядок», пожалуй, лишь однажды отважился на лобовую атаку против самого принципа самодержавия. Сделать это можно было, только прибегнув к испытанному подцензурной журналистикой приему - разработке темы на примере другой страны. Когда газете оставалось жить чуть менее двух месяцев, она выступила с передовой статьей «Современное положение Турции». В ней были такие строчки: «Личное управление турецких султанов, безраздельное господство султанского двора, с его многочисленными штатами блестящих и расточительных фаворитов, отсутствие всякой политической жизни, окончательно заглушенной всемогуществом бесконтрольной администрации, самовластный произвол, возведенный в принцип, и всеобщее восточное преклонение перед носителями власти, без уважения к их
авторитету - все это довело турецкую империю до того состояния, которое заключает в себе уже очевидные признаки омертвения и разложения» [5, 16 нояб.].
«Всемогущество бесконтрольной администрации», «самодержавие бюрократии» воспринимались Стасюлевичем и его единомышленниками как главный атрибут и одновременно главное зло самодержавного правления. Однако пытаться писать об этом в подцензурной газете было делом самоубийственным. Бесконечно ставить на место России Турцию или Китай -тоже не выход из положения. Но на помощь мог прийти разрешенный властями прецедент. В случае с «Порядком» это были анонимные «Письма о современном состоянии России», выдержавшие в 1881 г. три издания (первое -заграничное) и допущенные к распространению в России. Их автором являлся генерал и известный консервативный публицист Р.А. Фадеев (только одно из двенадцати писем принадлежало перу И.И. Воронцова-Дашкова). Эта книга имела большой общественный резонанс [7].
Несмотря на то что «Письма» вышли далеко не из дружественного лагеря, «Порядок» многократно обращался к этому произведению, и в основном не для его критики. Причины такого повышенного внимания объясняются просто. Во-первых, поражал сам факт открытого хождения произведения, где многие вещи, о которых не было принято говорить вслух, назывались своими именами. Во-вторых, на острие критики Фадеева оказывалась главная опора самодержавной власти в России - бюрократия. «Для сохранения правильного развития русской жизни, - писал Фадеев, - правительство вооружено лишь одной силой: казенной администрацией, не поддающейся присмотру по своей громадности и разнородности и представляющей вдобавок, по своей отчужденности от действительной жизни, богатое поле для распространения тех самых уклонений, современных и будущих, которые приходится и приходится подавлять. Общество же как несуществующее не может дать при этом никакого отголоска» [7, с. 112]. «Гнет мертвящего бюрократизма» окончательно вытравил из России всякую «самодеятельность». Здесь следовало искать причину того, почему «всесильное русское правительство» не может справиться с крамолой. Установившийся как результат «воспитательного периода» порядок изжил себя и требует замены. Правительственная бюрократия должна, считал Фадеев, уступить место свободному земству, которое только и сможет стать надежной опорой самодержавию.
Вторя фадеевским «Письмам», «Порядок» смело критиковал «колебания в сферах государственных идей», указывал на заколдованный круг, образованный бюрократизмом и произволом. «Бюрократизмом думали излечиться от произвола; когда несостоятельность его слишком ясно оказывалась, прибегали к произволу, к освобождению его от бюрократических пут» [5, 22 дек.].
«Порядок» высоко оценивал антибюрократический пафос «Писем о современном состоянии России». Г.К. Градовский отмечал, что книга «подготовляет почву к такому же соглашению (между западниками и славянофилами. -В.К.), какое произошло в деле освобождения крестьян, и потому составляет важное приобретение для данного времени. В этом смысле мы имеем, кажется, основание придать появлению ее значение крупного “события”» [5, 12 июля]. Эта оценка не исключала принципиальной полемики с генералом. «Порядок» не мог согласиться с идеей «предоставления земству главнейших функций нынешней бюрократическо-канцелярской деятельности». Даже если бы ей суждено было реализоваться на практике, это не отменило бы сущности правомерного государства, где закон является только царским указом [5, 21 июля]. «Обновленная Россия» была уже состоявшимся фактом, а потому, полагали в «Порядке», ей требовался не паллиатив в славянофильском духе, а возвращение жизни в «легальные и нормальные рамки» [5, 20 авг.].
Изобличение пороков самодержавного строя
- ввиду небезобидности этого занятия для власти, а следовательно, и возможных административных кар в отношении газеты - не могло быть доминирующим, «избыточным» моментом в системе конституционных высказываний «Порядка». Более корректным в отношении к правительству и к тому же необходимым его элементом являлось представление западных образцов парламентского устройства, пропаганда его преимуществ. Газета Стасюлевича немало сделала в этом направлении. Читателям был обещан «ряд небольших статей» о европейском государственном порядке, и газета действительно знакомила их с особенностями английской конституции, работой парламента в Германии.
Публицисты «Порядка» не были склонны к идеализации представительного строя на Западе. «Никто не считает парламентаризм панацеею от всех общественных зол», - писал, к примеру, А.И. Введенский [5, 10 июня]. Ему же было хорошо видно, что в конституционных странах Западной Европы парламенты пред-
ставляют чаще всего «единение власти с буржуазией, и не всегда в интересах народных масс». Но это обстоятельство не отвращало российских ревнителей конституции и парламентаризма от европейских образцов. Оно свидетельствовало лишь о том, «что не найдены еще те формы общественности, которые наиболее удовлетворяли бы именно интересам народа». Видимые недостатки политической организации на Западе не могли быть, по мнению Введенского, оправданием самобытности, о которой многие мечтают в России. «Тот самый презираемый Запад. идет все вперед и вперед, давая народным массам медленное хотя, но заметное увеличение материальных и нравственных благ» [5, 10 июня].
Вопреки утверждениям консервативной прессы о том, что в парламентской системе законы изменяются или приостанавливаются «в силу каприза и случайности», определяемых «десятком лишних голосов», «Порядок» рассматривал законотворчество в рамках конституционного строя как «результат более или менее продолжительной идейной борьбы, при участии и на глазах всего народа». Именно в этом случае законы проникнуты не только национальным, но и народным духом. Такая процедура оберегает верховную власть, народ и государство от «случайностей, мешающих осуществлению той жизни “в любви и совете”, которые так желательны» [5, 8 сент.]. «Европеистам» «Порядка» приходилось отбиваться от обвинений в рабской подражательности. Никто из них, конечно, не помышлял о прямом «введении к нам какой-нибудь западной конституции».
Для родившейся на полтора месяца раньше «Порядка» «Руси» И.С. Аксакова газета Стасю-левича стала главной мишенью, в которую метались стрелы антиконституционализма и антилиберализма. В свою очередь, «Порядок» повел энергичное наступление на славянофильский аполитизм и пренебрежение «гарантиями». Позиция «Руси» выставлялась в газете как крайне противоречивая в том смысле, что, с одной стороны, газета Аксакова требовала поддержания существующего порядка и борьбы против анархии и нигилистов, а с другой - проповедовала отрицание закона и законности. Но без последних, иронизировал «Порядок», «невозможно никакое общежитие, и жизнь превращается в хаос». Все эти недоразумения не исчезали, когда «Русь» спешила оговориться, что не отрицает «гарантий», но видит их не в законе, который может быть отменен, а в обычаях и нравах [5, 14 сент.].
«Порядок» не прошел мимо публикации в «Руси» известной записки К.С. Аксакова «О внутреннем состоянии России» (1855 г.), заметив, что «Русь» прямо-таки «носится» с этим документом. Некоторые, не потерявшие своей актуальности характеристики «тогдашней жизни», которые дал Константин Аксаков, редакция «Порядка» сочла даже необходимым воспроизвести у себя. Но появление текста записки послужило, естественно, поводом для рассуждений о несостоятельности позиции одного из основателей славянофильства, видевшего особенность русского народа в том, что «он устраняется от всяких притязаний на государствова-ние, на участие в политической власти и просит оставить за ним безделицу - “свободу жизни, слова и духа”». У «Порядка» были все основания посмеяться над политической наивностью братьев Аксаковых: «А между тем прошло 25 лет, и той же “Руси” все еще приходится убеждать, что было бы полезно, если бы у нас существовала эта свобода» [5, 14 сент.].
Аксакову-младшему, кстати, был брошен упрек в политической непоследовательности. О его несомненном либеральном прошлом, считали в «Порядке», говорила публицистическая деятельность эпохи издания «Дня», «Москвы» и «Москвича». Обвинение того же рода адресовалось еще одному гонителю либерализма и конституционализма - М.Н. Каткову. Ему напомнили, что «в первые медовые годы» издания «Русского вестника» он выступал рьяным, хотя и теоретическим, проповедником конституционализма [5, 16 апр.].
Жестко полемизируя с «Русью» (и не только по политико-правовым вопросам), «Порядок» не однажды противопоставлял позиции акса-ковского издания взгляд газеты «Земство», где активно сотрудничал порвавший со славянофильством и вполне либерально настроенный А.И. Кошелев. Грех было не использовать такого союзника в борьбе с «легкомысленными глумлениями» Ивана Аксакова над «правовым порядком». Газета с одобрением воспроизводила мнение «Земства», солидарное с ее собственной позицией: «Вопросы о “гарантиях” и “правовом порядке” и т.д. возникают сами собою: их невольно выдвигает на очередь все наше прошлое, весь тот опыт, который приобрели мы, хотя бы в течение последнего двадцатилетия» [5, 27 июля].
Из конституционной колеи, которую прокладывал «Порядок», заметно выбивалась позиция К.Д. Кавелина. Один из корифеев «Вестника Европы», как, впрочем, и другие его ведущие сотрудники, имел право на высказывания, не совпадавшие с взглядами издателя-редак-
тора. Разногласия, разумеется, не должны были касаться фундаментальных ценностей либерализма. Кавелинский скепсис в отношении политического представительства не являлся тайной для дружеского круга Стасюлевича. Но у неслучайного, политизированного читателя «Порядка» могли появиться недоуменные вопросы по прочтении статьи Кавелина «По дороге. Заметки и впечатления», опубликованной в рубрике «Фельетон» [5, 2 июня].
Кавелин спорил здесь со статьей Н.Я. Данилевского «Несколько слов по поводу конституционных вожделений нашей либеральной прессы», увидевшей свет в «Московских ведомостях» 19 мая. Он настаивал на том, что нарисованная здесь «картина весьма пошлого парламентаризма, о котором будто бы мечтают наши либеральные газеты», не имеет никакого отношения к реальной действительности. Данилевский, по его убеждению, создавал «мистификацию». Кавелин уверял читателей, что так называемые «любители конституций» вовсе не думают об ограничении самодержавной власти. Подавляющее число их, писал он, «питает только вожделение к законному правомерному порядку, к строгому, но и справедливому суду, к прекращению административного произвола и казнокрадства, к ограждению частных и общественных прав, данных законом. Вот что у нас большинство разумеет, говоря о конституции. Знай наша публика, что под конституцией разумеется ограничение самодержавной власти, то оказалось бы, что поборников конституции у нас почти нет.
Стасюлевич высказался по поводу заявленной в статье Кавелина позиции, однако его принципиальная критика кавелинского антиконституционализма была перенесена на страницы «Вестника Европы» и прозвучала только в конце 1882 г., когда «Порядок» уже прекратил свое существование [6, с. 226].
Итак, газета Стасюлевича, безусловно, имела своим идеалом представительный порядок, несовместимый с самодержавием. Вместе с тем соображения политического реализма требовали от ее редакции формулирования одновременно прагматической позиции, нацеленной на поддержку еще не испустившего последнего вздоха «правительственного конституционализма». Министерство Н.П. Игнатьева давало некоторую надежду на уступки в этом смысле. Создание Кахановской комиссии, носившиеся в воздухе разговоры о призыве «сведущих людей» - все это, как казалось, не лишало смысла обсуждение хотя бы минимальных уступок правительства общественным силам. Реагируя на
игнатьевский циркуляр губернаторам от 6 мая, «Порядок» выражал убеждение в том, что «правительство твердо сознает необходимость стоять на почве не одного сохранения, но и развития дарованных населению прав» и «общественная деятельность, общественное участие в судьбах страны будет пользоваться надлежащим простором» [5, 7 мая].
Весьма выразительно содержание одного из последних номеров «Порядка» (3 янв. 1882 г.). В «Политическом обозрении» констатировалось, что высшие учреждения остались «вне общего движения государственной жизни в эпоху реформ». Тут же предлагалось придать деятельности Государственного совета публичность и гласность. Это уменьшило бы, по мнению газеты, общественный интерес к происходящему в законодательных учреждениях Западной Европы. Многозначительным было и название передовой статьи того же номера - «В ожидании съезда “сведущих людей”».
Цензура без труда улавливала конституционный дух газеты «Порядок». В представлении Совета Главного управления по делам печати Министерству внутренних дел от 23 июня 1881 г. так характеризовалось «давно замеченное направление издания»: «отыскивать во всех сферах и проявлениях русской жизни указания на неудовлетворительность существующего органического государственного строя и о необходимости его переустройства на началах народного представительства, усвоенных Западною Европою» [8, л. 158 об. - 159]. На неуместность «Порядка» и подобных ему газет в ситуации после цареубийства указывали люди, еще совсем недавно заявлявшие о своих конституционных симпатиях. Так, Б.Н. Чичерин писал К.П. Победоносцеву 18 марта 1881 г.: «Не мутите умы мнимо либеральными мерами, которые теперь совершенно несвоевременны, и не бойтесь проявлений власти, которые одни могут успокоить взволнованное общество. Но у нас, к сожалению, так проявляется власть, что это бывает наперекор здравой политике. «Петербургский вестник» запрещают, а «Страну», «Голос» и «Порядок» оставляют неприкосновенными. Что тут будешь делать?» [9, с. 121].
Издание «Порядка» было приостановлено на месяц после помещения в номере от 8 января
1882 г. запрещенного московским губернатором отчета о заседании Московской городской думы 4 января. Стасюлевич не стал дожидаться окончания срока приостановки и быстро принял решение прекратить издание газеты. Ему было ясно: «Порядок» обречен.
Список литературы
1. РГИА. Ф. 776. Оп. 3. № 87.
2. РО ИРЛИ. Ф. 293. Оп. 1. № 103.
3. Кони А.Ф. «Вестник Европы» // Кони А.Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С. 520-559.
4. Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч.: в 20 т. Т. 19. Кн. 1. М., 1976. 239 с.
5. Порядок. 1881.
6. Китаев В.А. Либеральная мысль в России (1860-1880). Саратов, 2004. С. 200-230.
7. Кузнецов О.В. Р.А. Фадеев: генерал и публицист. Волгоград, 1998. 182 с.
8. РГИА. Ф. 776. Оп. 2. № 21.
9. К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Письма и записки. Т. 1. Полутом 1-й. М.; Пг, 1923. XIV, 439 с.
ON THE CHARACTERISTICS OF THE CONSTITUTIONAL SENTIMENTS IN THE RUSSIAN SOCIETY IN THE EARLY 1880S (NEWSPAPER «PORYADOK»)
V.A. Kitaev
The features of constitutionalism of the «Poryadok» newspapeK (1881) are characterized, its debate with the opponents of limiting the autocracy in Russia is examined.
Keywords: «Poryadok» newspaper, liberalism, constitutionalism, Russia, early 1880s, M.M. Stasyulevich, A.F. Koni, K.D. Kavelin, R.A. Fadeev, I.S. Aksakov.
