CC BY
20
ВОПРОСЫ ГЕОЛОГИИ КУЗБАССА, 2
ИЗВЕСТИЯ ТОМСКОГО ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ПОЛИТЕХНИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА имени С. М. КИРОВА, т. 99, 1959 г.
К ДИСКУССИИ О СТРАТИГРАФИИ УГЛЕНОСНЫХ ОТЛОЖЕНИЙ КУЗНЕЦКОГО БАССЕЙНА
Л. Л. ХАЛФИН
Дважды на протяжении последних трех лет спорные вопросы стратиграфии угленосных отложений Кузбасса выносились на суд широких кругов геологов, интересующихся этими вопросами, —■ на междуведомственных совещаниях в г. Ленинске-Кузнецком (июль 1954г.) и в Ленинграде (январь 1956г.). Дважды на этих совещаниях «каждая из сторон» представила на коллективное рассмотрение наиболее заинтересованных и компетентных специалистов имеющиеся в ее распоряжении данные и аргументы в пользу своей точки зрения. И дважды участники этих широких совещаний с большим единодушием вынесли решение по наиболее важным и дискуссионным вопросам этого спора.
Таким путем в ранее принятую стратиграфическую схему Кузбасса (известную как схема 1934 г.) были внесены столь существенные изменения, что она получила новый характер, и принятие ее может считаться (как мы это покажем ниже) началом нового этапа в геологическом изучении бассейна.
Поэтому вызывает, по меньшей мере, недоумение то обстоятельство, что в недавно» опубликованном атласе руководящих форм Кузбасса [2] стратиграфия бассейна излагается так, как будто не было широкого и плодотворного обсуждения этих вопросов, не было принято по ним авторитетными совещаниями важных решений. (Сразу отметим одну дату: дополнения к первоначальному тексту этого атласа делались, по меньшей мере, по июнь 1955 г., как об этом свидетельствует сноска на: стр. 273).
В предисловии к этому атласу [2, стр.4] говорится о важном значении точной стратиграфии! для проводимых геологоразведочных работ, то есть для подготовки новых шахтных полей, следовательно, для увеличения угледобычи в Кузбассе. Но' как раз потому, что воскрешаемая в упомянутом атласе схема уже не может служить этим целям, более того — стала тормозом в их: достижении, и была предпринята работа по ее исправлению.' И поэтому же нельзя пройти мимо попытки представить и для наших дней схему, принятую до 1954 года, как «общепринятое стратиграфическое расчленение верхнепалеозойских угленосных отложений» [2, стр., 6].
Приведем небольшую историческую справку, по необходимости предельно сжатую. Не касаясь начальных этапов изучения Кузбасса и не останавливаясь на различных предлагавшихся разными авторами и в разное время схемах стратиграфического расчленения угленосных отложений бассейна, отметим три основных этапа в разработке стратиграфии Кузбасса. ,
Первый из них был итогом работ, проводившихся ¡в Кузбассе под руководством Л. И. Лутугина и завершившихся предложением схемы, состоявшей из семи промышленно угленосных и безугольных свит. В этой схеме, сыгравшей в свое время известную положительную роль, была дана неверная последовательность угленосных и безугольных толщ, как это было выиснено дальнейшими более детальными работами.
В результате главным образом работ С. В. Кумпана, В. Д. Фомичева и В. И. Скока в Кемеровском районе эта ошибка была устранена, выяснена правильная последовательность свит и предложена новая схема, утвержденная на совещании 1934 года в Ленинграде. С некоторыми изменениями и исправлениями, порой значительными (например, упразднение красноярской свиты), но не менявшими ее существа и не устранявшими ее основных недостатков, эта схема являлась общепринятой вплоть до совещания 1954 года [5].
По своей сущности эта схема была чисто литологической: биостратиграфические данные при ее разработке практически отсутствовали. Границы подразделений схемы 1934 года были или скользящими (проводились по первому и последнему рабочим пластам угля) или настолько неопределенными, что, например, две одновозрастные фации длительное время фигурировали в этой схеме в качестве разновозрастных свит (красноярской и ильинской). Благодаря этому разрезы отложений различных районов Кузбасса по этой схеме сопоставлялись неверно. Это и было основным ее дефектом, отрицательное влияние которого все возрастало по мере расширения поисково-разведочных работ в бассейне и повышения требований к их качеству.
Вполне очевидно, что такое положение не могло длиться до бесконечности, и по мере накопления новых материалов, в частности палеонтологических, неизбежно приближался и должен был наступить момент пересмотра и перестройки схемы на новой биостратиграфической основе, что также неизбежно должно было сопровождаться уточнением индексации свит. Такой момент наступил: это было совещание 1954 года. Но так же естественно нашлись лица, которым эта перестройка схемы 1934 года казалась излишней, которые предпочитали привычную схему новым предложениям. В таком плане и развернулась борьба мнений на совещании 1954 года и повторно на совещании 1956 года.
Прежде чем осветить итоги этих совещаний, отметим, что дефекты схемы 1934 года не были какими-либо специфическими. Они присущи вообще чисто литостратиграфическим схемам с произвольными (скользящими) границами. Для иллюстрации приведем лишь один пример, относящийся к стратиграфии пермских отложений Донбасса, которые расчленялись также чисто литологически, а границы между свитами проводились по тому же методу: по первому пласту известняка, по первому пласту или пропластку соли и т. п.
Как показали очень детальные исследования Л.П.Нестеренко [7], это привело к грубому искажению подлинных стратиграфических и фациаль-ных соотношений: истинное положение границ между свитами в ряде районов иное, чем принималось ранее: один стратиграфический интервал (мощностью до 200 м) повторялся в колонке дважды (в разных свитах); оказалось, что промышленно соленосные отложения одного района в другом не содержат пластов соли и т. д.
Совершенно аналогичная картина наблюдается и в Кузбассе. По схеме, которую пытаются возродить в упоминавшемся атласе, промышленно угленосные отложения Осиновского, Байдаевского, Чертинского, Распад-ского и ряда других месторождений относятся к ерунаковской свите, тогда как в действительности они частично принадлежат к ильинской
■свите, лишенной рабочих пластов угля в других районах. Самостоятельная усятская подсвита, промышленно угленосная в южных районах Кузбасса и заменяющаяся маломощными осадками без рабочих пластов на севере, ошибочно сопоставляется с верхами кемеровской подсвиты и т. д.
Эти и подобные им ошибки и погрешности неизбежны и неустранимы, при пользовании схемой 1934 года: они непосредственно порождаются самим существом схем подобного рода. И, наоборот, схема 1954 года устранила или делает устранимыми подобные ошибки, так как эта схема является биостратиграфической и допускает точное сопоставление разрезов различных частей бассейна. Схемы 1934 и 1954 годов различны по своему характеру, и мы вправе квалифицировать последнюю как схему новую, хотя и преемственно связанную со схемой 1934 года. С принятием новой схемы впервые в изучении Кузбасса появилась возможность точной параллелизации разрезов различных районов бассейна, что является необходимой предпосылкой для палеогеографических построений и научной ориентировки поисково-разведочных работ на уголь, нефть и возможные другие полезные ископаемые. По этой причине мы и считаем, что принятие новой схемы знаменует начало нового этапа в изучении Кузбасса, когда становится возможным более углубленное познание истории формирования этого бассейна, а следовательно, и закономерностей распределения полезных ископаемых в его отложениях.
Итак, схема 1954 года является схемой биостратиграфической. Все ее подразделения получили достаточно определенную палеонтологическую характеристику, а их границы устанавливаются по смене фаунистических и флористических комплексов. Так, изучение пелеципод, приведшее к установлению ряда стратиграфических и фациальных комплексов, позволяет вполне точно, вне зависимости от угольных пластов различной мощности, устанавливать границы между нижнебалахонской и верхнебала-хонской, между верхнебалахонской и кузнецкой, между кузнецкой и иль-инской, между ильинской и ерунаковской свитами.
Таким путем были исправлены (в некоторых случаях—существенно) принимавшиеся ранее соотношения между свитами, хотя последовательность свит осталась прежней, так как она правильно была установлена в предшествующий период. Но были пересмотрены и существенным образом изменены возрастные индексы свит, начиная с острогской, которой в прежней схеме приписывался верхнекарбоновый возраст, а теперь общепризнанным является ее отнесение к верхам нижнего карбона.
Итак, основными чертами, сущностью схемы 1954 года являются уточнение и биостратиграфическое обоснование границ ее подразделений, .их палеонтологическая характеристика и их уточненный геологический возраст.
Эта схема уже неоднократно опубликована и коментирована [3; 6]; поэтому здесь мы ограничимся приведением ее в сопоставлении со схемой 1934 года (табл.1) и остановимся на тех чисто технических изменениях, которые внесены в нее на совещании 1956 года.
В схеме 1954 года было сохранено с давних пор применявшееся в Кузбассе соподчинение стратиграфических подразделений: свита, подсвита, толща. Но уже в 1955 году Всесоюзное совещание по общим вопросам стратиграфической классификации исключило из системы региональных подразделений термин «толща» (как термин свободного пользования) и предложило «применять следующие вспомогательные региональные стратиграфические подразделения в порядке их соподчинения: серия, свита, пачка, пласт», с приставками «над» или «под» для подразделений ■промежуточного ранга [8, стр. 7].
Соответственно этому решению, на Совещании по унификации стратиграфических схем Сибири, состоявшемся в 1956 г., те подразделения
схемы 1954 года, которые именовались толщами, было решено называть, подсвитами, а и оде виты возвести в ранг самостоятельных свит.
В качестве серий для верхнепалеозойской части разреза под названием балахонской и кольчугинской были приняты те крупнейшие подразделения, которые уже давно были установлены в Кузбассе как основные этапы осадкообразования и угленакопления и которые, например, в работах М. Ф. Нейбург, фигурировали под названием свит I и II. Они вполне соответствуют тому тектоно-стратиграфическому содержанию, которым должны обладать серии как естественные единицы региональной стратиграфии.
Этому требованию вполне отвечают ограниченные сверху и снизу тек-тоно-денудационными перерывами триасовые и юрские отложения Кузбасса, которым также присвоено значение серий (под наименованием мальцевской и тарбаганской).
На совещании 1956 года изменены некоторые названия подразделений. Так, считая неудобным двойное название «верхнекольчугинская (ерунаковская)», решено для этой свиты сохранить только старое название «ерунаковская»; в связи с этим и взамен «нижнекольчугинской» взято старое название «ильинская свита», а соответственно ильинская толща (теперь подсвита) переименована в казанково-маркинскую.
По поводу всех этих переименований необходимо иметь в виду следующее: объем ерунаковской и ильинской свит в новой схеме и в схеме 1934 г. различен: из прежней ерунаковской свиты в ряде районов выделена нижняя ее часть, входящая в ускатскую подсвиту ильинской свиты [3, стр. 24—26].
Еще на совещании 1954 г. ряд участников [5, доклады Н. М. Беляни-на, О. А. Бетехтиной и др.] настаивал на разделении грамотеинской толщи ^подсвиты); на совещании в 1956 г. этот вопрос был вновь поднят, и было принято предварительное решение условно выделить верхнюю . часть) ерунаковской свиты в особую тайлуганскую подсвиту с последующим уточнением ее объема и нижней границы. Наконец, идя навстречу пожеланиям представителей Министерства геологии, было решено иша-ново-промежуточную подсвиту разделить на ишановскую и промежуточную для раздельного их картирования, хотя это возможно! сейчас лишь-в немногих районах Кузбасса.
Все эти изменения, вполне очевидно, имеют технический характер, совершенно» не затрагивая существа схемы 1954 года: ни возрастная индексация, ни положение границ ее подразделений не подверглись никаким изменениям.
После указанного обсуждения схема 1954 года была утверждена в том виде, как она представлена в табл.1.
Переход от прежней схемы к новой является естественным и закономерным: это обычный путь усовершенствования местных и региональных стратиграфических схем.
Совещания 1954 и 1956 годов показали, что количество противников новой схемы количественно ничтожно, однако атлас руководящих форм Кузбасса показывает, что они не сложили оружия и намерены отстаивать свои безнадежные позиции. В защиту прежней и против новой схемы ими выдвигаются два аргумента: а) скользящие границы (по пластам угля рабочей мощности) «практически весьма удобны» [2, стр. 16]; поэтому изменения, принятые совещанием 1954 года, не вызываются необходимостью [12, стр. 132]; б) эти изменения «научно не обоснованы» [там же]-
Первый из этих аргументов едва ли требует детального разбора: для всех районов, в частности—для всех угленосных бассейнов, биостратиграфическое обоснование расчленения отложений считается желательным и ,лаже необходимым, а для Кузбасса почему-то скользящие границы ока--
зываются более удобными. К каким «практическим удобствам» они'при-ъодят, мы показали выше на нескольких примерах, относящихся к угленосным отложениям Кузбасса и соленосным отложениям Донбасса.
Инициатива пересмотра старой стратиграфической схемы Кузбасса исходила от работников производства, и совещание 1954 года было созвано трестом «Кузбассуглегеология». В предисловии к материалам совещания 1954 года начальник Главуглегеологии Министерства угольной промышленности СССР Т. Т. Литвинов писал: «Ранее принятая стратиграфическая схема Кузбасса, сыгравшая в свое время большую положительную роль, по мере расширения геологоразведочных работ пришла в противоречие с новыми материалами. Без серьезного усовершенствования она не могла уже служить научной базой для правильного планирования и ориентировки поисково-разведочных работ в бассейне, необходимых для развития добычи угля в районах, наиболее благоприятных для промышленного освоения. Как было отмечено на совещании1, некоторые представления о стратиграфии бассейна не способствовали правильному направлению поисковых работ в бассейне» [5, стр. 3].
Второй аргумент—о научной необоснованности новой схемы является попыткой дискредитировать решения двух широких, представительных и авторитетных совещаний. Посмотрим, как это делается на примере наиболее острого и дискуссионного вопроса, по которому противники новой схемы проявляют наибольшее упорство, — по вопросу о возрасте острогской -свиты (а следовательно, и вышележащих свит). Напомним, что этой свите приписывался возраст самых верхов С3 на основании заключений А. П. Ротая и М. Э. Янишевского о фауне брахиопод этой свиты, хотя уже давно палеоботаники считали ее более древней.
В кузбассовском атласе руководящих форм А. П. Ротай пишет: «после 1932 г. до настоящего времени не появилось никаких новых данных по фауне, которые заставили бы изменить ранее принятую А.П.Ротаем точку зрения о возрасте острогской свиты» [2; 11]. Трудно поверить, что эти строки написаны лицом, присутствовавшим на совещании 1954 года.
На этом совещании в докладе А. П. Ротая [9] были приведены три категории аргументов в пользу верхнекарбонового—нижнепермского возраста острогской свиты: а) наличие форм, которые он считает руководящими; б) некоторые общие черты фауны; в) некоторые широкие обще-геологические сопоставления и параллели.
В противовес им на совещании были доложены новые палеонтологические материалы, касающиеся острогской свиты, накопившиеся после 1932 года (главным образом в последние годы): В. Б. Тризны — по мшанкам, Н. И. Новожилова — по листоногим ракам, Л. А. Коваленко —■ по пыльце и спорам.
В докладе Р. Н. Бенедиктовой [4] шаг за шагом были рассмотрены и опровергнуты все аргументы сторонников верхнекарбонового возраста свиты и доказана ошибочность отождествления некоторых местных видов спириферид с пермскими видами Spirifer KÍmsari В i о ni u Spirifer -darwini M o r r i s.
Наконец, выступая в прениях, Т. Г. Сарычева сообщила, что ею обнаружена среди брахиопод свиты такая типичная нижнекарбоновая форма, как Productus striatus Fischer, а лродуктусы, относимые к виду Рг. -cora О г b., переопределены как Productus kokdscharensis G г о е b. Кроме того, новые палеоботанические данные и новые данные по фауне насекомых вышележащих свит [5] исключают -верхнекарбоновый возраст ^острогской свиты.
Таким образом, на совещании 1954 года были доложены новые, очень разносторонние палеонтологические материалы, согласно указывающие на ее нижнекарбоновый возраст. На совещании не нашлось ни од-76
ного человека, которому вся совокупность этих новых материалов показалась бы неубедительной, и сам А. П. Ротай, под давлением этих новых материалов, в своем заключительном слове заявил, что сейчас не может быть иного решения вопроса, чем отнесение острогской свиты к нижнему карбону.
Вопрос о нижнекарбоновом возрасте острогской свиты на совещании
1954 года был решен совершенно единодушно. Правда, на совещании 1956 года была сделана попытка ревизии этого решения, но она окончилась полным провалом: участники совещания единодушно, при двух воздержавшихся, отклонили предложения подвергнуть каким-либо изменениям принятые в 1954 году возрастные индексы свит.
В свете изложенного приведенное выше утверждение А. П. Ротая об отсутствии новых материалов вызывает, по меньшей мере, удивление: можно с этими материалами не соглашаться, можно их оспаривать, но заявить читателям, что новых материалов нет, нельзя! И сразу же отведем возможные объяснения, что все это было написано до 1954 года: в атласе не только в сносках имеются ссылки на материалы до середины
1955 г. включительно-, но и непосредственно в тексте [2, стр. 16] содержатся замечания именно о совещании 1954 года.
Лишь недостаток места заставляет меня ограничиться одним рассмотренным выше примером и не приводить другие случаи замалчивания в атласе материалов, опровергающих принятую в нем индексацию свит. И несмотря на такой до крайнего предела необъективный и односторонний подход к делу, «новые веяния» врываются в этот атлас и ломают старые представления. Покажем это на некоторых примерах.
Одним из основных разделов атласа является раздел о спорах и пыльце; автор этош раздела Е. М. Андреева указывает, что спорово-пыльцевые комплексы нижнебалахонской свиты «датируются как средне-и верхнекаменноугольные» [2, стр. 216].
Автор второго большого раздела атласа Г. П. Радченко из . семи фитостратиграфических зон, которые он выделяет в верхнепалеозойской части разреза Кузбасса, три зоны (охватывающие острогскую и нижне-балахонскую свиты) относит к карбону [там же, стр. 120, 121]. Читателю предоставляется догадываться, как эти заключения можно согласовать с утверждением, что «возраст острогской свиты не может быть древнее верх, него карбона, а балахонской свиты—нижней перми» [там же, стр. 272].
Мы видим, что старую схему, нашедшую, по-видимому, последнее прибежище в кузбассовском атласе, не спасают ни «защитная» обложка («Атлас руководящих форм... пермских отложений Кузнецкого бассейна»), ни упорного желание некоторых его участников сделать вид, что новых материалов не существует.
В этом палеонтологическом атласе отношение к палеонтологическим материалам целиком определяется тем, в какой мере они подтверждают или опровергают предвзятые взгляды. Это можно показать на ряде примеров; приведем один из них, относящийся к палеоботаническим материалам Г. П. Радченко: в одних случаях его фитостратиграфические построения противопоставляются как образцовые палеофаунистическим [2, стр 273], в других — объявляются противоестественными [там же„ стр. 11].
Стремление во что бы то ни стало подогнать палеонтологические .материалы под прежнюю схему приводит к прямым искажениям; в частности, это относится к фауне пелеципод, и я, как автор соответствующего раздела атласа, обязан указать на это. Таблица распространения пелеципод [2, стр. 55] «переработана» так, что стала просто непонятной, а стратиграфическое положение десяти форм (из 31) в ней показано неверно.
Далее, именем позднебалахонской фауны мной была в свое время
[10] названа очень характерная ассоциация форм, распространенная и самых верхах верхнебалахонской свиты, отвечающих усятской подавите. Но эта подсвита не укладывается в рамки прежней схемы и не может быть выделена с помощью «удобных» критериев (пластов угля рабочей мощности), так как на юге бассейна она промышленно угленосна, а на севере — совсем лишена рабочих пластов. Поэтому упомянутая руководящая для усятской подсвиты ассоциация пелеципод в атласе отнесена к кемеровской подсвите [2, стр. 33], что совершенно не соответствует действительности.
Данный пример показателен: как уже сказано, усятская подсвита не может быть выделена теми методами, на которых основана разработка схемы 1934 года, но она имеет вполне определенную палеонтологическую характеристику и может быть в любом районе Кузбасса выделена по флоре и по фауне пелеципод. Удивительно ли, что В. И. Яворский разочарован в этой фауне и в результатах ее изучения, о чем он дважды пишет в атласе [2, стр. 6 и стр. 273]? В. И. Яворский предпочитает скользящие границы биостратиграфическим; это — дело вкуса, но в ответ на его заявление, что изучение пелеципод «дало менее четкие данные в отношении границ выделенных свит» [2, стр. 6], приведу лишь одну справку (кстати сказать, известную В. И. Яворскому): граница между верхнебалахонской и кузнецкой свитами (т. е. как раз верхняя граница усятской толщи) по смене позднебалахонской фауны фауной раннеКузнецкой устанавливается предельно точно: в 110 ж выше пласта VI внутреннего в Прокопьевском районе, в 65 м выше пласта VII внутреннего в Киселевском районе, в 70—75 м выше пласта Кемеровского в Кемеровском районе.
Вообще границы между свитами по фауне пелеципод, в большинстве случаев, проводятся наиболее точным образом; смена фаунистических комплексов на границах свит мною недавно охарактеризована [11]; повторять ее здесь нет необходимости.
Только преднамеренно игнорируя разносторонние материалы, полученные большим количеством производственных и научных работников, можно заявлять, что изменения, внесенные в прежнюю схему, научно не обоснованы.
Совещание 1954 года при рассмотрении вопросов стратиграфии Кузбасса располагало» несравнимо, неизмеримо более обширными материалами (и не только палеонтологическими), чем совещание 1934 года. Так, благодаря проведенным в большом объеме поисково-разведочным работам было выяснено в деталях геологическое строение многих месторождений и районов, о которых двадцать лет назад имелись лишь очень схематичные сведения или вообще отсутствовали какие-либо данные.
Материалы по палеонтологии Кузбасса до 1934 года были более чем скудными: в изучении флоры были сделаны лишь самые начальные шаги; вся литература по пелециподам, за исключением нескольких совершенно устаревших заметок, относится к периоду после 1934 г.; по другим группам фауны (в том числе по брахиоподам острогской свиты) проведена коренная ревизия имевшихся материалов или получены новые, подчас очень значительные материалы (например, по насекомым, мшанкам, листоногим ракам и др.).
Все эти материалы были освещены в докладах совещания 1954 г.
Эта статья была написана сразу же после выхода из печати «Атласа руководящих форм ископаемых флоры и фауны пермских отложений Кузбасса» (1956) и представляет собой ответ на попытку воскресить
стратиграфическую схему Кузбасса, отмененную решением Совещания по стратиграфии Кузбасса (1954 г).
Сейчас представляется необходимым сделать несколько дополнительных замечаний в связи с появлением статьи О. Л. Эйнора «Корреляция и возраст основных разрезов верхнего палеозоя Печорско-Кузнецкой угленосной области» (Советская геология, 1958, вып. 1), которая представляет собой, по выражению ее автора, «расширенный вариант» доклада, сделанного на Междуведомственном совещании по разработке унифицированных стратиграфических схем Сибири в январе 1956 г. в Ленинграде.
В этой статье представляют интерес лишь ее самое начало и самый конец, на чем мы ниже остановимся, заметив предварительно, что на совещании 1956 г. стратиграфическая схема Кузбасса, принятая совещанием 1954 г., была подтверждена во всех ее принципиальных положениях, в частности—в отношении возрастной индексации свит [5, стр. 248— 249]. Именно по последнему вопросу, а особенно по вопросу о возрасте оетрогекой свиты, на совещании 1956 г. вновь развернулась дискуссия: три участника совещания (А. П. Ротай, О. Л. Эйнор, В. И. Яворский) упорно, но совершенно безуспешно настаивали на прежней точке зрения о верхнекарбоновом возрасте этой свиты. Истощив в двухдневных дебатах свою аргументацию, А. П. Ротай и О., Л. Эйнор (В. И. Яворский отсутствовал) на многолюдном заключительном заседании Секции среднего и верхнего палеозоя заявили, что они воздерживаются от принятия решения по вопросу о возрасте оетрогекой свиты.
О. Л. Эйнор начинает свою статью утверждением, что в верхнем палеозое в весьма различных структурах на огромной территории от Печорского бассейна до Вилюйской синеклизы и от* Таймыра до Восточного Казахстана «были сходные геотектонические условия». Это — по меньшей мере смелая и оригинальная (впрочем, отвечающая духу всей статьи) концепция: по каким-то невероятным причинам структуры, всегда и везде принципиально различающиеся присущим им тектоническим режимом, в верхнем палеозое, оказывается, характеризовались сходными геотектоническими условиями.
Далее, на последующих страницах, О. Л. Эйнор к этой концепции приспосабливает различные данные, относящиеся к геологии различных районов. При этом, однако, не приводятся новые факты, которые не были бы известны участникам совещаний 1954 и 1956 гг. и не были бы учтены ими при разработке стратиграфии Кузбасса и, в частности, при определении возраста оетрогекой свиты. Итоги всех своих рассуждений сам О. Л. Эйнор сформулировал в конце статьи столь наглядно, что нам остается лишь привести цитату: «я по-прежнему считал бы, что ранне-пермский возраст брахиоподового' комплекса оетрогекой свиты наиболее вероятен. Лишь исходя из всей совокупности палеонтологических материалов, касающихся оетрогекой свиты, я высказываюсь за ее средне-верхнекаменноугольный возраст. В то же время нельзя считать исключенным нижнекаменноугольный возраст ее нижней части, как сакмар-ский — верхней половины (от верхнего слоя с морской фауной)». Несомненное качество этой формулировки—'высокая ее эластичность, оставляющая читателю возможность широкого выбора в зависимости от его вкусов и склонностей.
ЦИТИРОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. «Атлас руководящих форм ископаемых фауны и флоры Зап. Сибири», том II. Госгеолтехиздат. Москва, 195Г>. ,
2. «Атлас руководящих форм ископаемых флоры и фауны пермских отложений Кузнецкого бассейна». Госгеолтехиздат, Москва, 1956.
3. Белянин Н. М. иХалфинЛ. Л. Стратиграфическая схема Кузбасса,, принятая совещанием 1954 года (общая характеристика). Сб. «Вопросы геологии. Кузбасса», в. 1, 1956.
4. Бенедиктова Р. Н. О брахиоподах и возрасте острогской свиты. Там же.
5. «Вопросы геологии Кузбасса», вып. 1. Материалы второго совещания по стратиграфии угленосных отложений. Углетехиздат, Москва, 1956.
6. Молчанов И. И. и Халфин Л. Л. Стратиграфия угленосных отложений'. Кузнецкого бассейна (схема 1954 года). Советская геология, № 45, 1955.
7. Нестеренко Л. П. Стратиграфия пермских отложений Донецкого бассейна. Изв. Акад. наук СССР, серия геол, № 7, 1956.
8. Решение Всесоюзного совещания по общим вопросам стратиграфической классификации. Ленинград, 1955.
9. Р о т а й А. П. Нижний карбон и острогская свита Кузнецкого бассейна. Сб. «Вопросы геологии Кузбасса», в. 1, 1956.
10. Халфин Л. Л. Пластинчатожаберные моллюски угленосных отложений Кузбасса. Труды Горно-геол. ин-та Зап.-Сиб. филиала АН . СССР, вып. 10, 1950.
11. Халфин Л. Л. Введение в биостратиграфию угленосных отложений Кузнецкого бассейна. Сб. «Вопросы геологии Кузбасса», в. 1, 1956.
12. Яворский В. И. К вопросу о стратипрафии Кузнецкого бассейна. Советская геология, № 45, 1955.
Томский политехнический институт им. С. М. Кирова
