CC BY
269
Вестник ПСТГУ
IV: Педагогика. Психология
2014. Вып. 2 (33). С. 102-110
Дивногорцева Светлана Юрьевна, д-р пед. наук, доцент, ПСТГУ [email protected]
К. Д. Ушинский
И ПРАВОСЛАВНАЯ ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА РОССИИ
СЕРЕДИНЫ XIX В.
С. Ю. Дивногорцева
В марте 2014 г. педагогическая общественность России отметила 190-летие со дня рождения выдающегося отечественного ученого и педагога Константина Дмитриевича Ушин-ского (1824—1870). Его личности и творчеству посвящено множество исследований: в конце XIX в. они в основном были направлены на описание жизни и педагогической деятельности К. Д. Ушинского (В. А. Волкович, М. Л. Модзалевский, Н. К. Маккавейский, М. Л. Песковецкий и др.); в советский период подробно изучался архив К. Д. Ушинского (В. Я. Струминский), рассматривались антропологические идеи ученого (Б. Г. Ананьев, В. Ю. Бельский), общие вопросы его педагогического учения (Д. О. Лордкипанидзе); в постперестроечное время внимание исследователей привлекли философские идеи К. Д. Ушинского (В. Ю. Бельский, А. В. Зацепин), идеи о народности воспитания и организации русской школы (Е. П. Белозерцев, М. Ю. Гвоздецкий, В. М. Меньшиков), христианские мотивы в его педагогическом наследии (С. В. Шевчук), собственно учебные книги К. Д. Ушинского (И. А. Горячева) и методика обучения по ним (Л. Н. Исаев, Н. Г. Медведева и др.). При этом одни исследователи считали и продолжают характеризовать воззрения К. Д. Ушинского как материалистически направленные, близкие к французскому Просвещению, другие горячо отстаивают принадлежность ученого православной культуре. Целью данной статьи является попытка ответить на вопрос: насколько вписывается творчество К. Д. Ушинского в православную педагогическую культуру России вообще и XIX в. в частности?
Всякая личность, как бы значима, индивидуально-самобытна и творчески развита она ни была, не может рассматриваться вне связи с историей и культурой своего народа, поскольку многое из истории и культуры незаметно действует в человеке. Начнем с истории вопроса и раскроем особенности педагогической культуры России, сложившиеся ко времени творчества К. Д. Ушинского.
С конца Х по конец XVII в. на Руси происходил процесс создания мета-образовательного пространства развивающего типа, направленного на духовное преобразование общества и осуществление национально-культурной идентификации его членов1. Деятельность создававшихся школ или училищ была
1 Подробно данная проблема рассмотрена в работе: Дивногорцева С. Ю. Развитие православной педагогической культуры в современной России // Педагогика. 2011. № 4. С. 50—59.
направлена «на утверждение веры». Для них была характерна тесная связь с жизнью Церкви, что отражалось в содержании образования — «чтение — религиозное, письмо — священное, пение — церковное» (С. И. Миропольский), в общественном статусе преподавателей (священно- и церковнослужители), особых средствах воспитания и обучения (молитва, богослужение, исповедь, поучение, пример собственной жизни). Церковная школа удовлетворяла религиозно-нравственные потребности русского общества. В течение последующих столетий в России возникали новые типы школ — цифирные, собственно духовные, земские, городские гимназии, реальные училища и др., но все они сохраняли связь с Русской Православной Церковью, сложившиеся в предыдущий период традиции учебно-воспитательной и духовно-развивающей деятельности: реали-зовывали процесс религиозно-нравственного воспитания на сакральном (участие детей в совместных богослужениях и таинствах Церкви, соблюдение поста, общая молитва перед началом и по окончании уроков, молебны и т. д.) и знание-вом (религиозное обучение) уровнях.
С Х по XVII в. в отечественном социокультурном пространстве широкое распространение получили книги Священного Писания, а также жития святых, летописи, поучения — так называемая учительная литература, содержащая библейские элементы и заимствования из сочинений святых отцов Церкви. Она не была педагогической в современном понимании смысла этого слова, но формировала менталитет русского народа, определяла практику воспитания, поскольку содержала идеи религиозно-нравственного воспитания и развития личности, содействовала уяснению семейных отношений. Постепенно, начиная с XI в., учительная литература стала уступать место появляющимся на Руси оригинальным произведениям отечественных авторов, первыми среди которых были люди духовного звания. В святоотеческой (церковно-педагогической) литературе нашли свое отражение прежде всего проблемы духовно-нравственного развития и воспитания личности. С конца XVIII в. в России появляются сочинения русских религиозных философов. Их антропологические учения, сформулированные ими идеи о развитии культуры и образования в России вырастали на почве святоотеческой литературы.
Таким образом, к середине XIX в. в России в целом сложился феномен православной педагогической культуры с ее кредо, выражающим приоритет религиозно-нравственного воспитания над обучением, однако в контексте данной культуры педагогика как наука еще не была развита. Прежде всего, отсутствовала специальная педагогическая литература. И если ответ на вопрос о том, как воспитывать, можно было найти в книгах Священного Писания, святоотеческой литературе, в трудах философов, даже в азбуковниках и учебниках — то есть в самых разных произведениях, трактующих уклад жизни, дающих поучения, наставления, то вопросы обучения и развития оставались вне поля зрения отечественной педагогической культуры. Практически отсутствовало и специально подготовленное педагогическое сословие. В различного рода руководствах учителям, большей частью из которых были и продолжали оставаться священнослужители, излагались нравственные требования к педагогу, но не говорилось об умении учить, о педагогической подготовке.
На фоне охарактеризованных черт православной педагогической культуры необходимо отметить и то, что отличительной характеристикой XVIII и XIX вв. в России стали заимствования с Запада, в том числе и заимствованная педагогическая литература, развитие космополитических взглядов. Копировалась прежде всего немецкая педагогика. Даже проекты уставов учебных заведений посылались для рассмотрения за границу, и наилучшие отзывы высылали немцы.
К середине XIX в. в Западной Европе педагогика уже была значительно развита, представляла собой достаточно сформировавшуюся научную отрасль, которая диктовала свои требования в организации учебно-воспитательного дела. В России все было иначе: «даже в одном и том же учебном заведении едва ли можно было встретить двух лиц педагогического персонала, согласных между собой относительно способов обучения...»2. Конечно, появлялись оригинальные педагогические статьи (Н. И. Новиков, Н. И. Пирогов, Д. И. Писарев и др.), но все это было педагогической публицистикой. Именно К. Д. Ушинский рядом статей не только заставил общество обратить свое внимание на состояние учебно-воспитательного дела, но и заложил основы системы научной педагогики, развивая ее на теоретико-философской базе.
Время вступления К. Д. Ушинского на педагогическое поприще было непростым для русского общества: потерпев неудачу в Крымской войне, оно занялось самообличением и самобичеванием. В этот момент выходит статья известнейшего, с мировым именем, хирурга Н. И. Пирогова «Вопросы жизни» («Морской сборник», 1856, № IX), и русское общество с «лихорадочной страстностью» набрасывается на учебно-воспитательные проблемы, критикуя текущее состояние дел и желая перемен. Как обычно бывает при подобного рода обстоятельствах, дело остается без движения, пока не появляется новатор, способный к реформаторской деятельности. Таким педагогом-новатором и становится К. Д. Ушинский. Примечательно, что отправной точкой его активной практико-теоретической педагогической деятельности стала попавшая к нему зарубежная педагогическая литература. Как отмечает в своем исследовании М. Л. Песковец-кий, летом 1855 г. редактор журнала «Библиотека для чтения» г-н Старчевский попросил К. Д. Ушинского, только что поступившего на работу в Гатчинский институт, перевести ряд педагогических статей об образовании и воспитании в Америке из английского журнала «Athenaeum». Статьи произвели чрезвычайно сильное впечатление на К. Д. Ушинского, который писал Старчевскому о том, что он несколько ночей не спал после их прочтения, что они произвели переворот в его голове, понятиях, убеждениях. «Они подняли в моем уме целый рой вопросов по воспитанию и образованию, навели меня на многие, совершенно новые мысли, которые, без этих статей, пожалуй, никогда не пришли бы мне в голову. Я не знаю, что я сделаю, что со мной будет, но я решился посвятить себя с этого дня исключительно педагогическим вопросам», — писал педагог3.
Еще более серьезную роль в становлении К. Д. Ушинского как ученого-педагога сыграли так называемые шкафы Евгения Осиповича Гугеля, бывшего
2 К. Д. Ушинский. Его жизнь и педагогическая деятельность. Биографический очерк М. Л. Песковецкаго. СПб., 1893. С. 7.
3 Цит. по: К. Д. Ушинский. С. 30.
инспектора института, о котором вспоминали как о «чудаке-мечтателе». В этих шкафах, стоявших запечатанными около 20 лет, хранились книги, собранные Гугелем. М. Л. Песковецкий пишет в своей книге о том, что К. Д. Ушинский, отворив эти шкафы, нашел там «полное собрание педагогических книг». Позже великий педагог писал: «... Этим двум шкафам я обязан в жизни очень и очень многим...»4. Не случайно поэтому, что одной из первых педагогических статей К. Д. Ушинского стала работа «О пользе педагогической литературы» («Журнал для воспитания», 1857, № 1). В указанной статье он ставит в зависимость успех воспитательного дела от педагогической литературы: «Педагогическая литература — одна только может обновить воспитательную деятельность, придать ей тот смысл и ту занимательность, без которой она скоро делается машинальным препровождением времени. Педагогическая литература устанавливает в обществе, с одной стороны, правильные требования в отношении воспитания, с другой — открывает средства для удовлетворения этих требований»5.
Уже в следующей своей статье «О народности в общественном воспитании» («Журнал для воспитания», 1857, № 7, 8) К. Д. Ушинский совершенно четко обозначил свою позицию по вопросу о том, какой должна быть система образования в России, выдвинув и разносторонне обосновав идею народности воспитания: «. основания воспитания и цель его, а следовательно и главное его направление, различны у каждого народа и определяются народным характером»6. В этой же статье он обозначил важнейшие, кроме школы, средства воспитания: «религия, природа, предания, поэзия, промышленность, литература — все, из чего слагается историческая жизнь народа, составляет его действительную школу.»7.
«Но разве народность не нуждается в исправлении? Разве нет народных недостатков, как и народных достоинств?» — задает самому себе вопрос К. Д. Ушинский в статье. И отвечает, что есть «только один идеал совершенства, пред которым преклоняются все народности, — это идеал, представленный нам христианством. Все, чем человек как человек может и должен быть, выражено вполне в божественном учении, и воспитанию остается только прежде всего и в основу всего вкоренить вечные истины христианства. Оно дает жизнь и указывает высшую цель всякому воспитанию, оно же и должно служить для воспитания каждого христианского народа источником всякого света и всякой истины»8. Церковь и школа во взаимодействии с семьей способны, по мнению К. Д. Ушинского, поддерживать народные начала в педагогике. Утверждая этот тезис, К. Д. Ушинский ясно давал понять, что не рассматривает христианство в общем и целом, вне конфессии; «.древняя православная религия с ее всемирно-историческим значением, религия, превратившаяся в плоть и кровь русского народа»9, — вот что, по мнению ученого, должно проявиться в народности русского воспитания.
4 К. Д. Ушинский. С. 30- 31.
5 Ушинский К. Д. Педагогические сочинения: В 6 т. Т. 1 / С. Ф. Егоров, сост. М., 1988. С. 169.
6 Там же. С. 242.
7 Там же. С. 244-245.
8 Там же. С. 254-255.
9 Ушинский. Педагогические сочинения. Т. 2. С. 55.
Итак, К. Д. Ушинский вполне четко обозначил направление и одновременно средство воспитания личности — христианство, совершенно ясно показав свою идентичность с соответствующей христианству педагогической культурой. Однако проведенный нами анализ статьи и выводов автора позволяет говорить о наличии в рассуждениях К. Д. Ушинского некоего противоречия: единый идеал христианства — с одной стороны, и отсутствие общей системы воспитания у христианских народов — с другой. На наш взгляд, если сравнить именно общие, «центральные» установки воспитательных систем различных христианских народов, то нетрудно заметить их единство. Различия как раз в частностях, и именно эти частности, на наш взгляд, формируют характер народа. И если К. Д. Ушинский полагал, что частности в педагогике поддаются заимствованию, то это можно было бы, на наш взгляд, отнести лишь к отдельным методам и приемам обучения (безусловно, вписывающимся в логику народного воспитания), но не к частностям воспитания, потому что именно последнее и создает своеобразие, идентичность народа и колорит его культуры, его этнопедагогику.
Мысль о единстве нравственного императива у христианских народов К. Д. Ушинский развил в статье «Педагогические сочинения Н. И. Пирогова» («Журнал Министерства народного просвещения, 1862, № 3). К. Д. Ушинско-му понятна и близка мысль Н. И. Пирогова об опасности и вреде навязывания педагогом своих убеждений воспитанникам. Он уверен, что «это есть величайшее насилие... насилие ума взрослого и обладающего множеством средств над умом бессильным и беспомощным»10. Однако как педагог-практик (в отличие от Н. И. Пирогова) К. Д. Ушинский вполне осознает, что невозможно развивать душу ребенка, не внося в нее никаких убеждений. Таким образом, основной вопрос воспитания привел ученого к самому трудному вопросу нравственной философии: каково должно быть содержание убеждения, которое бы не разрушало необходимой формы всякого истинного убеждения — не разрушало свободы? Именно в этом вопросе, по мнению К. Д. Ушинского, обнаруживается тесная связь между воспитанием и философией. «Н. И. Пирогов, — пишет К. Д. Ушин-ский, — первый у нас взглянул на дело воспитания с философской точки зрения и увидел в нем не вопрос школьной дисциплины, дидактики или правил физического воспитания, но глубочайший вопрос человеческого духа — "вопрос жизни", и действительно, это не только вопрос жизни, но и величайший вопрос человеческого духа»11. Оставить этот вопрос без ответа — все равно что развивать форму без содержания. К. Д. Ушинский в ответе на вопрос: каковы должны быть те убеждения, которые наставник должен вселить в душу ребенка и которые не разрушат свободы, солидарен с Н. И. Пироговым: это должны быть убеждения в высоком и святом, чем для христианских народов является их религия. Именно христианство, пишет К. Д. Ушинский, дает народам единый «нравственный критериум», одну и ту же цель жизненных устремлений и, что немаловажно, — положительное учение, положительную мудрость. И если душа родится христи-
10 Ушинский. Педагогические сочинения Пирогова // Собрание сочинений: В 11 т. Т. 3. М.-Л., 1948-1952. С. 25.
11 Там же. С. 27.
анкой, то это и есть, считает ученый, та ее гуманность, о которой обязано заботиться воспитание.
Всем частностям в деле образования должно, следовательно, предшествовать мировоззрение как его фундамент, руководящая, основная идея, глубоко философская и психологическая, по мнению К. Д. Ушинского. Таким образом, ученый выходит на необходимость философского осмысления педагогики, и это, с одной стороны, верно, но, с другой стороны, неполно в отношении к православной педагогической культуре, которая с момента своего зарождения находила мировоззренческий фундамент в богословской мысли. Ставя христианский идеал в основу воспитания, К. Д. Ушинский совершенно обходит вниманием богословие как возможное онтологическое основание педагогики. В его работах нигде не встречаются ссылки на работы русских религиозных философов (упоминается несколько раз лишь имя П. Д. Юркевича), хотя их антропологические представления и взгляды на образование («разум в вере», религиозный характер школы, семейные основы русского воспитания) вполне созвучны идеям Константина Дмитриевича и могли были бы дать плодотворную почву для его педагогических изысканий. Это могло бы показаться странным, если не иметь в виду обстоятельства жизни русского общества середины XIX в.: журналов выходило немного, большинство из них были западнического толка. А. С. Хомяков стал издаваться в России уже после смерти, Ю. Ф. Самарин издавался за границей. Тем не менее идеи у К. Д. Ушинского и славянофилов во многом были общие. И К. Д. Ушинский, и славянофилы в своих трудах отстаивали главную аксиому православной педагогической культуры: не столько связь между воспитанием и обучением, сколько приоритет воспитания, его нравственное воздействие на личность: «...влияние нравственного, — писал К. Д. Ушинский, — составляет главную задачу воспитания, гораздо более важную, чем развитие ума вообще»12. Тем самым К. Д. Ушинский не только подтвердил свою приверженность традициям православной педагогической культуры, но и сумел предохранить русскую педагогику от пути педагогики западной, например французской, где между воспитанием и обучением зияла бездна.
К. Д. Ушинский не причислял себя к той или иной философской школе. Главный центр его педагогического мышления все же лежал в разработке реалистической стороны воспитания. В своих более поздних педагогических сочинениях он пытается найти ответы на вопросы о том, как лучше обустроить школы, совершенствовать содержание образования, методику преподавания предметов — вопросы, которыми до К. Д. Ушинского представители православной педагогической культуры занимались мало, поскольку вектор богословской, а затем философской мысли был нацелен на осмысление значения, сути религиозно-нравственного развития и воспитания личности. По этому вопросу он порой довольно жестко высказывается в отношении Православной Церкви и священнослужителей. Так, в своих письмах к другу и единомышленнику И. С. Белюстину13 К. Д. Ушинский отрицательно отзывается о намерении
12 Ушинский. Педагогические сочинения. Т. 2. С. 31.
13 И. С. Белюстин (1820—1890) — священник г. Калязина Тверской губернии, личность довольно своеобразная среди духовенства того времени. Он занимался публицистической и
нового министра народного просвещения графа Путятина (с 1861 г.) отдать все народные школы в руки духовенству, считая его на тот момент неспособным заниматься делом воспитания14. На наш взгляд, совершенно несправедлив и следующий его укор: «духовенство наше в продолжение веков не выработало никаких педагогических идей... не создано даже ни одного сколь-нибудь сносного учебного заведения»15. В противовес ему достаточно привести в пример замечательные своими педагогическими мотивами произведения святых отцов и учителей Русской Православной Церкви: Кирилла Туровского (1130 — около 1182), Ростовского митрополита Димитрия (1651—1709), святителя Тихона Задонского (1724—1783), святителя Игнатия Брянчанинова (1807—1867), наконец, епископа Евсевия Орлинского (1805—1883), его известную книгу «О воспитании детей в духе христианского благочестия» (1844), которую можно смело назвать одним из первых руководств по педагогике, не переведенных и не переделанных с какого-либо иностранного сочинения. Это самостоятельная работа, в стройном виде излагающая педагогику, где, пожалуй, впервые с религиозных позиций архиепископом была предпринята попытка очертить круг собственно педагогических проблем и рационально обосновать их решение. Примечательно, что позднее даже Л. Н. Толстой, известный своим резко отрицательным отношением к Церкви и ее деятельности, в статье «О народном образовании», восхищаясь древнерусской школой, чья деятельность, как известно, полностью регламентировалась священнослужителями, писал о ней: «.какая сила веры и твердого несомненного знания того, что истинно и что ложно. Сравните после этого догматическую школу Средних веков, в которой истины несомненны, и нашу школу, в которой никто не знает, что есть истина.»16.
При всем неоднозначном отношении К. Д. Ушинского к духовенству он все же оставался религиозным человеком вплоть до участия в Таинствах Церкви. В другом письме к И. С. Белюстину этот выдающийся педагог пишет из-за границы: «мне очень кстати почитать хоть что-нибудь про обедню, которой вот уже четыре месяца я не слыхал. Вот что бесспорно лучшее у нас в России, так это православная церковь»17. В следующем письме К. Д. Ушинский положительно отзывается о новости: «составлен комитет из светских и духовных лиц первой величины, чтобы рассуждать об устройстве народных школ». «А давно бы пора подумать об этой единственной связи всех русских сословий и устроить нашу церковь так, чтобы она не только молилась, но и делала что-нибудь для народного благосостояния. Покуда же семинарии наши находятся в том положении, в котором теперь мы их видим, то нельзя надеяться, чтобы из них вышли полезные учителя народа. Мое убеждение такое, что лучше бы оставить свободной конкуренцию между светскими и духовными в устройстве школ и требовать от тех и других безразлично свидетельства на право преподавания, которые бы
педагогической деятельностью, в 1860—1861 гг. выпустил книгу «Описание сельского духовенства в России», обрисовав довольно мрачными красками быт последнего.
14 Архив К. Д. Ушинского: В 4 т. Т. 1 / В. Я. Струминский, сост. и подгот. к печати. М., 1959. С. 73.
15 Там же. С. 83-84.
16 Л. Н. Толстой / Егоров С. Ф., сост. и авт. предисл. М., 1997. С. 35.
17 Архив К. Д. Ушинского. С. 77.
выдавались хорошо устроенными педагогическими комиссиями после теоретического экзамена и практического испытания, и чтобы все места, начиная от преподавания закона божия и оканчивая самыми высшими педагогическими местами, были одинаково открыты и светским, и духовным лицам»18. Из работ Константина Дмитриевича, например «По вопросу о преобразовании духовных училищ», очевидно, что религиозно-нравственную сторону жизни он считал находящейся в сильнейшей зависимости от нравственного и умственного состояния духовенства; соответственно от состояния духовных училищ, указывал ученый, во многом зависит судьба народного образования в России.
В общем и целом следует признать, что К. Д. Ушинский всегда вращался в двух сферах — науки и религии, интуитивно ощущая отсутствие противоречия между ними. Примечательно в этом отношении еще одно его письмо И. В. Бе-люстину, в котором он, жалуясь на то, что дела идут «из рук вон плохо», считает, что «не пришелся по публике» именно потому, что стоит «на прямой дороге». «Замечательно, например, — пишет К. Д. Ушинский, — что в январской книжке "Библиотеки для чтения" мой "Детский Мир" укоряют за то, что в нем слишком много говорится о Боге и божественных предметах, а в "Духовной беседе" от 25 февраля, в церковной летописи, укоряют "Детский мир" в том, что в нем почти нигде не говорится о Боге, что в нем забыта врожденная нам идея Бога, и на пробуждение ее почти нигде не обращено внимание... Что же делать? Нынешней публике нужны или Аскоченские19, или Чернышевские20. Но это, конечно, не заставит меня сойти с той дороги, по которой, быть может, мне суждено идти одиноко и даже бесполезно для других»21.
История показала, что путь К. Д. Ушинского был не только не бесполезным, но заложил основы научных направлений педагогических изысканий в контексте православной культуры: соединение русской православной культуры с просвещением и образованием, выстраивание последнего на фундаменте родного языка и родной культуры, приоритетное внимание «влиянию нравственного» в процессе развития личности.
Ключевые слова: К. Д. Ушинский, христианство, православная педагогическая культура, религиозно-нравственное влияние, народность воспитания, церковь и школа, наука и религия.
18 Архив К. Д. Ушинского. С. 79.
19 Аскоченский Виктор Ипатьевич (1813—1879) — журналист и литератор, издатель и редактор журнала «Домашняя беседа» (1858—1877). Аскоченский писал стихи, басни, повести, драмы, ученые исследования, сатирические очерки, религиозно-нравственные рассказы и пр. Его воззрения характеризовались современниками как «охранительные», обличающие безнравственность и атеизм русского общества. Свой журнал называл «врагом духа века сего». С сарказмом и подчас не без остроумия, под предлогом защиты идей православия против распространившегося в обществе неверия, и консервативных начал против увлечений либерализмом, Аскоченский высмеивал все западноевропейское и новое в науке, литературе, общественной и государственной жизни.
20 Чернышевский Николай Гаврилович (1828—1889) — русский писатель, публицист, литературный критик; радикальный материалист.
21 Архив К. Д. Ушинского. С. 70.
K. D. Ushinsky
AND ORTHODOX PEDAGOGICAL CULTURE OF RUSSIA OF THE MIDDLE OF THE XIX CENTURY
S. Yu. Divnogortseva
In March, 2014 the pedagogical community of Russia celebrates the 190th anniversary since the birth of the famous national scientist and the teacher Konstantin Dmitrievich Ushinsky (1824—1870). Many researches are devoted to his personality and scientific work: at the end of the XIX century they were generally directed on the description of K. D. Ushinsky's life and his pedagogical activities (V. A. Volkovich, M. L. Modzalevsky, N. K. Makkaveysky, M. L. Peskovetsky, etc.); during the Soviet period V. Ya. Struminsky studied in detail K. D. Ushinsky's archive, B. G. Ananyev, V. Yu. Belsky considered Ushinsky's anthropological ideas, D. O. Lordkipanidze analyzed Ushinsky's pedagogical doctrine as a whole; at the end of XIX — the beginning of the XX centuries the attention of researchers was attracted by K. D. Ushinsky's philosophical ideas (V. Yu. Belsky, A. V. Zatsepin), his ideas about national education and Russian school (E. P. Belozertsev, M. Yu. Gvozdetsky, V. M. Menshikov), Christian motives in K. D. Ushinsky's pedagogical heritage (S. V. Shevchuk), K. D. Ushinsky's educational books (I. A. Goryacheva) and training method according them (L. N. Isayev, N. G. Medvedev, etc.). Nowadays some experts consider Ushunskiy's views to be materialistic, being close to French Enlightenment while others defend his belonging to Ortodox culture. The purpose is reviewing K. D. Ushinsky's scientific work in comparison with orthodox pedagogical culture of Russia as a whole and 19th centuries in particular.
Keywords: K. D. Ushinsky, Christianity, orthodox pedagogical culture, religious and moral influence, nationality of education, church and school, science and religion.
Список литературы
1. Архив К. Д. Ушинского: В 4 т. Т. 1 / Струминский В. Я., сост. и подгот. к печати. М., 1959.
2. К. Д. Ушинский. Его жизнь и педагогическая деятельность. Биографический очерк М. Л. Песковецкаго. СПб., 1893.
3. Л. Н. Толстой / Егоров С. Ф., сост. и авт. предисл. М., 1997.
4. Ушинский К. Д. Педагогические сочинения Пирогова // Собрание сочинений. В 11 т. Т. 3. М.; Л., 1948-1952.
5. Ушинский К. Д. Педагогические сочинения: В 6 т. Т. 1, 2 / С. Ф. Егоров, сост. М., 1988.
