CC BY
107
Сер. 2. 2009. Вып. 1.
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
МУЗЕОЛОГИЯ
Н. С. Третьяков
К 90-ЛЕТИЮ МУЗЕЕФИКАЦИИ ПРИГОРОДНЫХ ДВОРЦОВ Г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
Спасти и сохранить
Судьба культурных ценностей во дворцах семьи Романовых волновала и Временное, и победившее в октябре 1917 г. Советское правительства. Так, уже 5 (18) ноября 1917 г. Петроградский ВРК уполномочил специальную комиссию произвести розыск похищенных из Зимнего дворца во время его штурма музейных вещей. Нарком просвещения в этот день официально утвердил существование и состав художественно-исторических комиссий по всем бывшим императорским дворцам1.
6 (19) ноября 1917 г. был отдан приказ по ведомству бывшего императорского дворца, в котором говорилось: «Художественно-историческим комиссиям по дворцам: Петрограда, Царского Села, Гатчины и Петергофа. Прошу продолжить начатую работу по проверке, описи, приемке дворцового имущества и составлению художественно-исторического каталога всех выдающихся и заслуживающих внимания в художественном и историко-бытовом значении предметов, находящихся в Зимнем дворце и других государственных дворцах Петроградского района при участии правительственных комиссаров Г. С. Ятма-нова, Мандельбаума и так далее»2.
А. В. Луначарский выдвигал идею создания Государственного совета по делам искусств (в одном из документов он назван Государственным советом по заведованию дворцами и музеями Республики)3. В целях упорядочения вопросов, связанных с историко-культурными ценностями народов, в прошлом угнетавшихся царской Россией, Управление делами Совета народных комиссаров в Основном указании Наркомпросу от 19 июня 1918 г. четко определило группу историко -культурных памятников иностранного происхождения, претензии на которые в принципе могли рассматриваться Советской Россией. «Выдаче подлежат только те художественные и архивные ценности, которые были увезены в наши хранилища в качестве военной добычи, или те, которые были эвакуированы по случаю последней войны. Ценности же, приобретенные за наличный расчет, пожертвованные и вообще поступившие в наши хранилища по всяким другим основаниям, выдаче из наших хранилищ не подлежат»4.
Значительную роль в ускорении принятия декретов о запрещении вывоза памятников культуры сыграло т. н. дело княгини Е. П. Мещерской, попытавшейся продать картину Сандро Боттичелли послу Германии в Москве Мирбаху. Ссылаясь на монополию внешней торговли, А. В. Луначарский добился 30 мая 1918 г. принятия Советом народных комиссаров декрета, запрещающего вывоз этой вещи5. Кроме того, Совнарком
© Н. С. Третьяков, 2009
обязал Наркомпрос в трехдневный срок разработать декрет о полном запрете вывоза художественных вещей за рубеж6.
Декрет об учете памятников был утвержден 5 октября 1918 г. В соответствии с декретом Отделы по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Москвы и Петрограда должны были провести государственную регистрацию всех монументальных и вещевых памятников искусства и старины как в виде целых собраний, так и отдельных предметов, «в чьем бы обладании они не находились»7. Московские и петроградские отделы получали право отчуждения собраний или отдельных предметов, если им грозила опасность от небрежного отношения владельцев или вследствие невозможности для владельцев принять необходимые меры охраны.
Одновременно с проблемой сохранения значительных художественных ценностей в стране победившего пролетариата стоял и вопрос их хранения и использования для повышения культурного уровня народа. Именно поэтому 13 июля 1918 г. был подписан декрет Совета народных комиссаров «О конфискации имуществ низложенного российского императорского дома»8. Этот документ юридически закрепил уже сложившееся положение, когда местные органы советской власти объявили национальной собственностью бывшее императорское имущество, и прежде всего — дворцы в Петрограде, Царском Селе, Гатчине, Петергофе с собранными в них коллекциями произведений искусства, реликвиями, архивами. Уже с мая-июня 1918 г. эти дворцы преобразовались в первые, по времени создания в нашей стране, государственные музеи9. Однако путь этот был длинным и непростым.
После победы вооруженного восстания 25 октября (7 ноября) 1917 г. в Петрограде и с образованием Совета народных комиссаров деятельность бывшего Министерства двора и, соответственно, ценности пригородных дворцов были взяты под контроль Народного комиссариата по просвещению. Уже 5 (18) ноября Петроградский военно-революционный комитет удовлетворил просьбу Наркома по просвещению А. В. Луначарского «о предоставлении художественно-историческим комиссиям особых прав и необходимых средств»10.
Практически сразу после Октябрьского переворота стало ясно, что такие художественные памятники, как пригородные дворцы, будут страдать, подчиняясь непосредственно Наркомпросу. Вскоре их передали во вновь образованный Народный комиссариат имуществ республики11. Предполагалось вместо оказания помощи самим дворцам, прежде всего, создать более или менее развернутую структуру органов бюрократического управления. При этом Наркомат был озабочен в первую очередь не сохранением дворцов и их художественных коллекций, а ликвидацией всех «установлений» бывшего Министерства двора (в Министерство входило 35 видов организационных структур с громадным для того времени штатом государственных служащих численностью более 8000 человек со сметой только на 1917 год в размере 42,1 млн рублей12). Началось активное сокращение штатов, служащие расходились. Очень скоро стало не хватать людей в охране, в эксплуатационных службах дворцов и огромных парков. Это неминуемо начало сказываться уже зимой 1917-1918 г.: некому было отапливать огромные дворцовые помещения, убирать снег с крыш, заботиться о чистоте и порядке.
Задача по руководству дворцами была возложена на местные комитеты служащих, возникшие еще до октября 1917 г. и в течение ноября 1917 — января 1918 гг. преобразованные по постановлению общих собраний в коллективы, руководящие всеми делами дворцовых управлений. В Гатчинском дворцовом управлении объединенный комитет служащих был избран общим собранием 30 ноября 1917 г. Во главе его стоял комиссар
А. Кауфман13. При комитете была образована и специальная хозяйственная комиссия, которая ведала всеми делами управления.
Из подобных комиссий, действовавших во всех пригородных дворцах, была образована соединенная комиссия, на заседании которой 15 января 1918 г. в присутствии А. В. Луначарского был поставлен вопрос о признании бывших императорских резиденций национальными музеями14. Преобразованием дворцов в музеи, как правильно считали члены комиссии, будет лучше обеспечена неприкосновенность и сохранность как самих дворцов, так и находящихся в них художественно-исторических ценностей.
Первый шаг в этом направлении был сделан в Гатчине 26 ноября 1917 г. В этот день А. В. Луначарский от лица советской власти назначил В. Зубова директором Гатчинского дворца-музея15. А приказом от 22 декабря 1917 г. Художественная комиссия по приемке и охране Гатчинского дворца была преобразована в Совет Гатчинского дворца-музея. Началась новая история этого удивительного здания. Совет состоял из директора дворца-музея, его помощника (на эту должность была назначена княгиня Е. Шаховская), трех членов дирекции по художественной части, хранителя отдела картин, рисунков, эстампов, скульптур и хранителя отдела прикладного искусства, назначенных правительственными органами, двух делегатов от гатчинского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов16 (что для Гатчины было необычно, ведь традиционно это был город отставных придворных чиновников, военных, интеллигенции, а не рабочих и крестьян), одного делегата от культурно-просветительного отдела Совета, по одному от гатчинского самоуправления и гатчинского Союза деятелей искусства, двух от комнатных служителей дворца, одного от служащих парка, архитектора дворца и представителя Государственного контроля, который являлся членом Совета до окончания приемки ценностей дворца. Комиссар дворцового управления присутствовал в указанном Совете с правом решающего голоса. Директор дворца-музея являлся по должности председателем Совета.
Однако с образованием многочисленных, но, как мы видим, состоящих из малокомпетентных людей комиссий реальная административная власть все-таки осталась в руках местного комитета служащих, дворцового коменданта и архитектора. Это, безусловно, приводило к конфликтам. Поэтому А. В. Луначарский признал возможным предоставить Художественно-историческим комиссиям возможность не только регистрировать находящиеся во дворцах ценности, но и управлять их музейной деятельностью. 24 января 1918 г. нарком по просвещению предложил этим комиссиям выработать планы превра-
17
щения дворцов в музеи1'.
В конце марта — мае 1918 г. Коллегия по делам музеев и охране памятников наркомпроса потребовала от Художественно-исторических комиссий пригородов представить планы работ на лето 1918 г., предложения по переустройству дворцов в музеи, проекты штатных расписаний18. Первый директор-хранитель Гатчинского дворца-музея В. Зубов предложил исходить из того, что «музей-дворец есть, прежде всего, памятник жизни, книжка с картинками, ярче, чем все слова способная воссоздать атмосферу известных эпох, повседневный обиход»19. Отмечая, что самой интересной, самой существенной стороной этого обихода являются все же произведения искусства, входящие в его состав и в своей совокупности «свидетельствующие о направлении художественного сознания эпохи», он, однако, утверждал, что они не могут быть здесь «величинами самодовлеющими», и каждая из них должна быть подчинена общей картине. «При устройстве дворца-музея, — считал В. Зубов, — невозможно и недопустимо выявлять и освещать отдельные предметы». «Все должно быть посвящено своему
прошлому, все может располагать только своим, исторически ему принадлежащим, местом», — утверждал первый советский директор дворца-музея в Гатчине20.
Сотрудники Гатчины все внимание сосредоточили только на физической стороне охраны имущества и, как замечает далее в своей записи В. Зубов, «эта цель стала для нас доминирующей над всеми остальными и для нее пришлось поступиться удобствами в дальнейшей описной работе, а также желанием привести дворец возможно скорее в порядок для открытия его как музея»21. Очевидно, были основания опасаться за судьбу художественных предметов Гатчины. Помимо многочисленных деревянных ящиков, упакованных летом 1917 г. для отправки в Москву и снесенных в подвалы, где одно время их предполагали замуровать кирпичом, в антресольном этаже была найдена незаметная на плане дворца комната, удобная для маскировки подходов к ней. В эту комнату было сложено наиболее ценное имущество: картины, гобелены и шпалеры, фарфор, «исторические реликвии». В заключении своего доклада Зубов просил:
«1) Наложить категорическое ВЕТО на перенесение предметов из замаскированных комнат в апартаменты дворца.
2) Обсудить вопрос, нельзя ли отложить на неопределенное время открытие музея»22.
Тем не менее, Исполком гатчинского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, принимая во внимание «важность открытия дворца для обозрения», потребовал «немедленно принять меры для ускорения» этих работ. На заседании Совета музея 23 апреля 1918 г. по требованию Совета депутатов и в присутствии комиссара Управления дворцами Гаврилова были определены конкретные сроки открытия парка (10 мая) и дворца (15 мая) 1918 г.23 Однако, по всей видимости из-за сырой и холодной погоды, залы Гатчинского дворца были открыты для обозрения только 19 мая 1918 г.24 В этот же период (май-июнь 1918 г.) были открыты императорские дворцы и парки Петергофа, Царского Села и Павловска.
В июне 1918 г. Коллегия по делам музеев, обсудив доклады, сделанные Художественно-историческими комиссиями, признала необходимым установить новый порядок руководства дворцами-музеями. Общее руководство всеми дворцами пригородов поручалось особому заведующему. В самих же дворцах назначались хранители дворцов и их помощники. На должность заведующего пригородными дворцами 14 июня 1918 г. был назначен известный исследователь А. А. Половцов25. Гатчинский дворец возглавил Владимир Кузьмич Макаров26, много сделавший для развития музея в последующие восемь лет.
Путем нелегких поисков создавалась структура управления, формировался штат сотрудников, определялись их права и обязанности, а самое главное — вырабатывались принципы деятельности музеев в бывших императорских дворцах. Однако окончательно вопрос превращения дворцов в музеи не мог быть решен так быстро.
К концу лета 1918 г. были окончательно ликвидированы организационные структуры бывшего Министерства двора. При этом значительно сократилась смета на содержание дворцов: она составила чуть более 10 % от сумм, выделенных для этих целей в 1917 г. Такое существенное сокращение расходов объяснялось в то время «с одной стороны ликвидацией паразитических элементов, с другой стороны демократической реорганизацией управления и правильно поставленным рабочим контролем, с заменой чиновников сознательными партийными товарищами»27. В результате полной ликвидации аппарата бывшего Министерства двора удалось провести в жизнь декрет советской власти от 13 июля 1918 г. «О конфискации имущества низложенного Российского императора и членов императорского дома»28. Императорские дворцы пригородов Петрограда стали полностью народной собственностью, так же как и все находившееся там имущество.
1 ЦГА СПб. Ф. 130. Оп. 2. Д. 194. Л. 12.
2 ЦГА СПб. Ф. 130. Оп. 2. Д. 145. Л. 7.
3 ГАРФ. Ф. 2920. Оп. 2. Ед. хр. 116. Л. 7.
4 Декреты Советской власти: в 14 т. М., 1964. Т. III. С. 21.
5 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 18.
6 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 21.
7 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 28.
8 ЦГА СПб. Ф. 130. Оп. 2. Д. 164.
9 ГАРФ. Ф. 2920. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 72.
10 ГАРФ. Ф. 2920. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 77.
11 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 37.
12 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 38.
13 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 40.
14 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 42.
15 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 44.
16 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 45.
17 ГАРФ. Ф. 2920. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 69-85.
18 ГАРФ. Ф. 2920. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 71.
19 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 7.
20 Гатчинский вестник. 1918. 20 мая.
21 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 42.
22 ГАРФ. Ф. 2816. Оп. 1. Ед. хр. 10. Л. 262.
23 ГАРФ. Ф. 2920. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 84.
24 Смирнов И. С. Ленин и советская культура. М., 1960. С. 340.
25 Декреты Советской власти: в 14 т. М., 1964. Т. III. С. 22.
26 ГАРФ. Ф. 8810. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 48.
27 Смирнов И. С. Ленин и советская культура. М., 1960. С. 14.
28 Пришвин М. М. 1930 г. // Октябрь. 1989. № 7. С. 141.
