CC BY
41
ХРОНИКА НАУЧНОЙ ЖИЗНИ
К 75-летию академика Олега Тимофеевича БОГОМОЛОВА
3 сентября 2002 г. в Институте международных экономических и политических исследований РАН состоялось заседание Ученого Совета, посвященное 75-летию Почетного директора Института академика Олега Тимофеевича Богомолова. Участники заседания - руководители Президиума РАН, Отделения экономики, экономических институтов, коллеги и сотрудники юбиляра говорили о достижениях многолетней научной деятельности О.Т. Богомолова, о значении его трудов в истории отечественной экономической науки и политической практике государства.
О. Т. Богомолов известен как автор более 400 научных работ, посвященных анализу экономики и политики переходного периода, а также международной экономики, сущности экономической глобализации. Под его руководством получил развитие ряд новых направлений науки: комплексные сравнительные исследования политических, экономических и внешнеполитических проблем в странах СНГ, Центральной и Восточной Европы. Для О. Т. Богомолова как ученого характерна тесная связь с практикой. Он неоднократно выступал в качестве эксперта и был членом правительственных делегаций на различного рода международных совещаниях, избирался депутатом Съезда народных депутатов СССР (1989 г.) и Государственной Думы (1993-1995 гг.), в составе которой работал заместителем Председателя Комитета по международным делам, а также Председателем экономического комитета Парламентской ассамблеи ОБСЕ.
На Ученом Совете академик О. Т. Богомолов выступил с кратким словом .
О. Т. Богомолов
Данный Совет посвящен вопросу, не являющемуся, строго говоря, научным. Поэтому и сообщение мое будет не отчетом о проведенном исследовании и его выводах, а скорее, неким общим выводом из многолетней работы в науке.
Когда достигнешь высоты в три четверти века, начинаешь задумываться о том, что раньше не казалось столь важным. Теперь волнует вопрос не о смысле жизни - это в молодости нас занимало. Ныне пытаешься определить, что удалось за свои годы сделать, были ли твои знания востребованы.
Итог деятельности ученого-экономиста состоит не в количестве написанных книг и статей, выступлений и докладов на конференциях и семинарах и заключается даже не в том, насколько он был прав в своем анализе и рекомендациях, хотя это и много значит, а в том, как его знания, деятельность повлияли на улучшение окружающей его жизни. Меня лично волнует этот вопрос, и ответ на него непрост.
Многие ученые-обществоведы не ощущали в прошлом и не ощущают до сих пор востребованность своей работы, своих исследований. Не было, да и сейчас порой нет «социального заказа» со стороны властей или средств массовой информации на их знания и опыт. Более того, критический анализ действительности, проводимой политики обычно вызывает отторжение со стороны властей и контролируемых ими СМИ. Повышенным спросом пользуется сервильная наука.
Тем не менее связь между объективной научной истиной, формулируемой добросовестными учеными, и эволюцией общества к лучшему существует, хотя она и не столь непосредственна и очевидна, и проявляется порой по прошествии лишь многих лет. Мой жизненный опыт привел меня к такому заключению.
Ошибочные взгляды и теории могут долгое время торжествовать и владеть умами, направлять политику и формировать экономику, определять общественное устройство. Оппонентам затыкают рот, и им не удается отстоять свою правоту. Джорж Сорос очень
* В № 2 за 2003 г. см. статью О.Т. Богомолова «Сложный путь интеграции России в мировую экономику».
Хроника научной жизни
верно указал в одной из своих книг на различие между естественными и общественными науками. Познание законов природы помогает человеку воздействовать на нее, но не может даже на время отменить эти законы. Объект исследования находится вне нашего сознания, существует и развивается независимо от него. В обществе дело обстоит иначе. Законы общественного развития, формулируемые учеными, даже тогда, когда их знание ложно, могут быть взяты на вооружение государственной политикой, растиражированы СМИ, стать официальной идеологией, подчинить себе поведение миллионов людей и изменить саму природу общества, по крайней мере, на какое-то время. Объект исследования оказывается в зависимости от господствующей идеологии и теоретических воззрений. Этим естественные науки отличаются от общественных, которые потому иногда и называют в шутку противоестественными.
История знает немало подобных общественных деформаций. Думаю, что мы являемся свидетелями очередной из них. Но рано или поздно ошибочность господствующего общественного мышления и поведения обнаруживает себя, нередко через кризисы, катаклизмы, революционные взрывы, и научная истина, остававшаяся непризнанной, берет верх в сознании политической элиты и общественности. Поэтому я не прихожу в уныние от того, что многое из высказанного мною в книгах и статьях, как по вопросам международного экономического сотрудничества, так и нашей реформы общественно-экономического устройства, не воплотилось в практику. Она, стало быть, пока не могла подтвердить правоту или ошибочность моих взглядов, но, думаю, и не опровергла их. А опыт других стран и обществ говорит о том, что многие из моих рассуждений не были уж столь абсурдны.
Думаю, что мои коллеги по науке, по Институту не должны относить себя к потерянному и невостребованному поколению ученых. Последнее слово за историей. Мы работали на то, чтобы жизнь людей в нашей стране и других странах могла быть более благополучной и счастливой, более безопасной. Если время подтверждало нашу правоту, если наши идеи разделяли многие читатели, если у нас находилось немало сторонников, то мы трудились не зря.
Не хочу выглядеть нескромным и перечислять все случаи, когда моя позиция и позиция Института, шедшая вразрез с официальной и господствующей линией, оказывалась верной и затем исподволь воспринималась политиками. Ограничусь лишь рядом примеров. Мы обосновывали политику отказа от паритета ракетно-ядерных вооружений и предлагали руководствоваться доктриной достаточности. И оказались правы, как и в обосновании ошибочности ввода войск в Афганистан. Жизнь подтвердила нашу позитивную оценку, данную задолго до общего признания, югославского самоуправления и связанного с ним использования товарно-денежных инструментов, опыта реформирования хозяйственного механизма в Венгрии, китайских рыночных реформ, начатых в 1979 г. Трудно сегодня оспаривать справедливость критики, как и многих альтернативных предложений, высказывавшихся мною и моими коллегами по Отделению экономики РАН, в отношении многих сторон рыночного эксперимента в России и ее политических преобразований, особенно после расстрела из пушек парламента в сентябре 1993 г.
Свою деятельность за последние 15 лет я вынес на суд читателей в двух книгах: «Моя летопись переходного времени» (2000 г.) и «Размышления о насущном» (2002 г.). Третья книга - «Анатомия глобальной экономики» - выйдет в 2003 г. И хотя я далеко не всем удовлетворен из того, что написал и высказал за годы своей научной и политической деятельности, хочу надеяться, что научная общественность нашей страны и других стран, мои коллеги, ученики оценят в целом эту деятельность со знаком плюс. Обещаю и в будущем оставаться признательным моим критикам. Верю в торжество разумного начала в нелегкой судьбе нашей страны и ее науки.
