Изучение творчества В. П. Катаева в вузе Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 82-14

ИЗУЧЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА В.П. КАТАЕВА В ВУЗЕ STUDYING V. P. KATAYEV'S WORKS AT THE UNIVERSITY

© К С. Поздняков Поволжская государственная социально-гуманитарная академия

(Россия, Самара)

© K.S. Pozdnyakov Samara State Academy of Social Sciences and Humanities (Russia, Samara)

В статье представлен конспект лекции по творчеству В.П. Катаева. Произведения известного советского прозаика нуждаются в новой интерпретации, поскольку являют собой оригинальный синтез модернистских и реалистических нарративных практик. В лекции описываются основные периоды творчества Катаева, кратко проанализированы ключевые тексты.

The article presents summaries of lectures considering the works of V.P. Katayev. The article focuses on the fact that the works of a famous Soviet prose writer need a new interpretation because they have the original form of a synthesis of modernist and realist narrative techniques. The lecture describes the basic periods of Kataev's literary work and briefly analyzes his most essential texts.

Ключевые слова: мовизм; модернизм; лирическая проза.

Keywords: mauvism; modernism; lyrical prose.

Имя советского прозаика В.П. Катаева не слишком часто встречается в современных вузовских программах по «Истории отечественной литературы». В лучшем случае упоминаются его произведения «Белеет парус одинокий» и «Сын полка», в худшем (в ходе соответствующих лекций) - сообщается о том, что Валентин Петрович приходится старшим братом Евгению Петрову, подсказавшим соавторам завязку романа «Двенадцать стульев». Подобное забвение, скорее всего, является следствием сознательного уничтожения памяти о писателях-соцреалистах. Разве достойны упоминания литераторы, остановившие развитие отечественной словесности, изобретшие огромное количество всевозможных штампов, наконец, написавшие уйму плохих книг. Да и к чему знакомиться с произведениями, про которые, казалось бы, уже сказано все в монографиях Е. Добренко, К. Кларк, Х. Гюнтера и других? Перечитывать объемные романы, созданные графоманами вроде Н. Шпанова, совершенно не хочется, да,

думается, и не стоит этого делать, хотя своеобразное очарование у некоторых соцреа-листических произведений есть, просто нужно понимать, что к подлинному реализму данные тексты отношения не имеют.

Случай Катаева совершенно иной. Из всего написанного Валентином Петровичем корпуса текстов к соцреализму можно отнести процентов тридцать, не больше. А вот о раннем и позднем периоде творчества этого автора студент филологического вуза должен узнать, хотя бы из одной обзорной лекции. Собственно, данная статья и предлагает один из возможных вариантов занятия, посвященного произведениям Катаева. Стоит оговориться, что подобный опыт уже проделан Дмитрием Быковым в книге «Советская литература. Краткий курс», но лекция известного журналиста и литератора укладывается в традицию, созданную Синяв-нявским, Вайлем и Генисом: перед нами свободное рассуждение о поздних романах автора, в котором критик исповедует абсолютно субъективный подход, вряд ли могущий

претендовать на наукообразность. Даже сам текст лекции структурно стилизован под «мовизм» Катаева (использованы узнаваемые даже визуально катаевские пробелы). Да и заявление о том, что Валентин Катаев был лучшим советским писателем [2, с. 139], звучит чересчур категорично и нуждается в более веских обоснованиях, чем те, что представлены Быковым. Чрезвычайно натянутой кажется и параллель с творческим путем Набокова, которого Дмитрий Львович считает своеобразным «двойником» Катаева. Ценность лекции Быкова заключается в самом обращении к имени и произведениям незаслуженно забытого автора.

Разговор о писателе стоит начать с трудностей в точном описании биографии В.П. Катаева. В предисловиях к изданиям советского времени читатель неизменно встречал безупречную версию красноармейского прошлого литератора, которую лишний раз подкрепляли и соответствующие заглавия произведений («Я, сын трудового народа...»). На данный момент отмечено множество нестыковок в этой, казалось бы, идеальной биографии. «Ленинец» Катаев - офицер царской армии, прошедший Первую мировую; ученик И. А. Бунина, яро ненавидевшего большевистский режим; один из устроителей белогвардейского мятежа на маяке в Одессе. Иногда офицерское прошлое ненароком прорывается сквозь подчеркнуто советские тексты писателя. Достаточно вспомнить то благоговейное восхищение, которое герой-повествователь, посещающий Париж ( очерк «Париж - Вена - Берлин» [6, с. 225-228]), испытывает перед качественными и красивыми... носовыми платками! Стоит отметить, что тяга к красивой, модернизированной на европейский лад жизни проскальзывает и в сохранившихся воспоминаниях В. Ардова о роскошном времяпрепровождении Катаева и Олеши в советских ресторанах [цит. по: 1, с. 347-348]. Переписать свою биографию можно, а вот избавиться от определенных запросов - куда сложнее. Катаев свои запросы, как и манеру письма,

сохранил, уберег и продемонстрировал это в поздних произведениях.

В.П. Катаев, видимо, сориентировался в ситуации еще в 1919 г., когда был написан рассказ «Опыт Кранца». В этом тексте уже проявляется ритмика, характерная для поздних произведений, но главное здесь -в другом. Рассказ повествует о новоиспеченном Германне, студенте Кранце, рассчитавшем рецепт выигрыша в казино, и о неудачливом актере Зосине, собравшемся убить и ограбить счастливчика. Сама сюжетная линия актера, описание его мучительной зависти, которую он испытывает ко всем окружающим, напоминают роман Олеши, но влияние Катаева на его литературных собратьев - это тема для отдельного подробного разговора. В данном случае приковывает к себе внимание финал рассказа. Седьмая главка эффектно завершает повествование о Кранце и Зосине: проигравший все деньги студент просит прикурить у актера, который отвечает: «Вы держите папиросу не тем концом» [5, с. 152]. Система Кранца рухнула, и неудачи Зосина будто бы отражаются в нем, искажая картину продуманной и просчитанной жизни. Папироса «не тем концом» - это и есть метафора сбоя, которая описывает Зосина, всю жизнь «державшего папиросу не тем концом» и понадеявшегося на студента. И тут совершенно неожиданно и немотивированно возникает восьмая главка: «А в это время на темных и глухих окраинах рабочие уже смазывали салом пулемёты, набивали ленты, выкапывали ящики с винтовками, назначали начальников участков, и новый день, обозначившийся светлой полосой за черными фабричными трубами, был последним днем Вавилона» [5, с. 152]. Последний абзац портит рассказ, ломая художественную целостность, обессмысливая раскрытые подтексты. Но дело в том, что Катаев этой главы не писал! «Не удовлетворило строгого редактора (А. Серафимовича) и завершение рассказа. Катаев обрывал его словами: "Вы держите папиросу не

тем концом". А. Серафимович предложил закончить рассказ иначе и сам дописал последнюю фразу» [7, с. 597]. Урок, который Катаеву преподали в 1919 г., видимо, сильно подействовал на писателя. Именно поэтому литератор вовремя перешел к соц-реалистической форме, отказавшись от своей прежней творческой манеры. Но до этого отказа было написано немало значимых произведений.

Фельетоны Катаева повлияли на развитие этого жанра в Советской России. Литератор сознательно отказался от манеры «сатириконовцев» и предложил новые формы и сюжеты. Именно благодаря Катаеву появляется во многих фельетонах других литераторов кочующая фигура «пьяного лектора» (успешно перешедшая и в кинокомедию Э. Рязанова «Карнавальная ночь»). Можно возразить, что писателей-халтурщиков фельетонисты взяли на перо еще в XIX в., но именно Катаев демонстрирует безграмотное творчество бездарного стихоплета, в котором просматриваются появлявшиеся в конце 20-х гг. ХХ в. штампы:

Эх, сглодал меня, парня, город! Не увижу родного месяца! Распахну я пошире ворот, Чтоб способнее было повеситься!

(«Емельян Черноземный») [3, с. 170] Отдельно стоит отметить повесть 1926 г. «Растратчики», которая во многом повлияла на «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, что и было справедливо отмечено Л.М. Яновской [8, с. 32]. В ХХ1 в. сюжет «Растратчиков» представляется вполне актуальным. Бухгалтерские работники Филипп Степанович и Ванечка не в силах остановиться, растрачивая казенные деньги. Прибегая к современным аналогиям, можно сказать, что они не в силах отказаться от предоставленного им крупного кредита, оплатить который явно не по силам. Кроме того, «Растратчики» живописно представляют НЭП со всеми его злачными заведениями, мошенниками, ворами и проститутка-

ми. Изнанка советского мира 20-х гг. прошлого века изображена здесь очень ярко, а само построение сюжета как раз и отсылает к плутовскому роману XVI в. - тут нет речи о едином и последовательном развитии, повесть состоит из нанизывающихся друг на друга фельетонов. Тот же самый прием будет использован Ильфом и Петровым в «Двенадцати стульях». Первые масштабные вещи Катаева, Ильфа и Петрова «вырастают» из малого газетного жанра, ими хорошо освоенного.

Необходимо отметить и довольно рискованный пародийный ход, допущенный Катаевым в «Растратчиках» и ныне воспринимающийся как пророческий. Как известно, города и улицы Советской республики были переименованы в соответствии с требованиями времени. В захолустном городе, куда прибывают растратчики, обнаруживаются: «Площадь бывш. Дедушкина», «Проспект бывш. Дедушкина», «Кооператив бывш. Дедушкина». В свое время переименования случились благодаря начальнику милиции Дедушкину, который проворовался, после чего и было решено ко всем табличкам приписать сокращение «бывш.». Как тут не вспомнить о многочисленных рокировках советских топонимов и о возвращении дореволюционных названий городам в перестройку? Автор тонко высмеивает недальновидность советских руководителей, отсутствие фантазии и масштабность при воплощении самых нелепых замыслов.

Критиковать Катаева за соцреалис-тический период не имеет смысла. Думается, что у нас на это нет морального права, каковое, к примеру, было у А. Белинкова, с неуемной агрессией набросившегося на Олешу. В конце концов, о Ленине писал не только Катаев, но и Зощенко. Сталину посвящал стихи Пастернак, а Булгаков сочинил пьесу «Батум». Поэтому, минуя данный отрезок творчества и указывая на неоспоримые художественные достоинства повести «Белеет парус одинокий», обратимся к тому самому «мовизму», позднему

и последнему периоду в творчестве Катаева. «Святой колодец», «Трава забвения», «Разбитая жизнь» и другие повести и романы при ближайшем рассмотрении способствуют переосмыслению истории отечественной литературы. Все перечисленные тексты Катаева написаны стилистически безукоризненно, автор использует прием ассоциативного монтажа, из фрагментов стихотворений разворачиваются целые сюжетные линии. «Мовизм» - это модернизм по-катаевски, явление вполне оригинальное и значимое. К обязательному прочтению необходимо рекомендовать хотя бы одно произведение из этого ряда. Тогда становится ясно, что тот самый, критикуемый многими за самолюбование Катаев (претензия нелепая, поскольку литературный этикет древнерусской литературы не стоит применять к произведениям ХХ в.) по-своему осмыслил связь неореализма, модернизма и постмодернизма (черты последнего направления явственно просматриваются в «Кубике»). Стоит отметить, что начинавшие с деконструкции соцреализма отечественные постмодернисты оказались в нынешнее время... зависимыми от тех же самых соцреалистов! Современному студенту филологического факультета долго нужно объяснять, что такое соцреализм, что за трюки с соответствующим дискурсом проделывают Пригов, Сорокин, Кибиров и прочие. Чтобы понимать текст Катаева, восстановление контекста не требуется, поскольку из модернизма и постмодернизма литератор заимствовал лишь игровые приемы, не ведя войн с каким-то литературным направлением.

Наконец, закончить лекцию можно было бы замечательным примером безупречного катаевского стиля. Фраза, наполненная ассонансами, аллитерациями, внутренними рифмами и четким ритмом, говорит о таланте Катаева больше, чем любые рассуждения: «А Мадам, в прелестном весеннем костюме от Диора, в туфельках первой весенней модели, в темно зеленых легких дамских очках на слабых, стареющих гла-

зах, с милой улыбкой, уже несколько сгорбившаяся, идет мимо витрины дальше, все дальше, совершая с Кубиком предпраздничную прогулку по пустынному солнечному Монте Карло, время от времени заходя в нарядные магазины и делая - нет, не делая, а совершая! - совершая небольшие покупки, делая заказы: там пасхальные яйца из шоколада «миньон», которые душистая продавщица с серебряными щипчиками в руках затейливо завертывает в золотую бумагу, здесь выбирает сырые цветы - темно-синие пармские фиалки, белую и лиловую отборную сирень, горшочки с кустиками азалии, густо усыпанными розовыми цветами, розы цвета кардинал - маленькие бутоны на длиннейших стеблях, - букетики первых незабудок и тигровые орхидеи в прозрачных кубических коробках, перевязанных лиловыми шелковыми лентами с праздничным бантом, а затем, присев на золоченый стул, пишет за крошечным будуарным столиком, скрытым в тропически влажной глубине магазина, среди драгоценных растений, дышащих теплой сыростью оранжерейной земли, поздравительные карточки, вкладывая их в крошечные, совсем кукольные конвертики, а потом идет дальше, в другие лавки и магазины делать заказы на фрукты, касаясь небольшой, изящной рукой в замшевой перчатке разных плодов: авокадо, персиков, очень крупного дымчатого алжирского винограда, манго, лесной удлиненной земляники и сухой садовой желтовато-розовой клубники, мандаринов, черешни, выставленных в плетеных корзиночках, коробочках, нейлоновых сетках, а Кубик - тем временем - вертится на своем поводке под ногами Мадам Хозяйки и сопровождающих ее лиц, благосклонно перенося запахи их, в общем-то, довольно тщательно вымытых тел, надушенных приличной туалетной водой и духами, а также их легкой, модной, очень дорогой весенней обуви, и ему нравится опережать их и первому останавливаться возле тех магазинов, куда они собираются войти» [4, с. 514-515].

Литература

1. АрдовМ. Всё к лучшему... М. : Б.С.Г.-Пресс, 2006. 800 с.

2. Быков Д.Л. Советская литература. М. : ПРОЗАиК, 2013. 416 с.

3. Катаев В.П. Емельян Черноземный // Катаев В.П. Собрание сочинений : в 9 т. М. : Художественная литература, 1969. Т. 2. С. 167-173.

4. Катаев В.П. Кубик // Катаев В.П. Собрание сочинений : в 9 т. М. : Художественная литература, 1972. Т. 2. С. 449-536.

5. Катаев В.П. Опыт Кранца // Катаев В.П. Собрание сочинений : в 9 т. М. : Художе-ственная литература, 1968. Т. 1. С. 135-152.

6. Катаев В.П. Париж - Вена - Берлин // Катаев В.П. Собрание сочинений : в 9 т. М. : Художественная литература, 1969. Т. 2. С. 214-228.

7. Скорино Л. Примечания // Катаев В.П. Собрание сочинений : в 9 т. М. : Художественная литература, 1968. Т. 1. С. 593-603.

8. ЯновскаяЛ.М. Почему вы пишете смешно? М. : Наука, 1969. 216 с.

Сведения об авторе

Поздняков Константин Сергеевич, кандидат филологических наук, доцент, докторант кафедры русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Поволжской социально-гуманитарной академии.

E-mail: [email protected].

Почтовый адрес: 443090, Самара, ул. Антонова-Овсеенко, 26.

Телефон: 224-26-85.