CC BY
133
АРХЕОЛОГИЯ, АНТРОПОЛОГИЯ И ЭТНОЛОГИЯ В CIRCUM-PAdFIC
УДК 2
А.П. Забияко*
изучение религии народов БЕрингии в трудах и.в. попова-вениаминова (митрополита Иннокентия) **
Деятельность И.В. Попова-Вениаминова (митрополита Иннокентия), православного миссионера и крупного русского ученого XIX в., сыграла неоценимую роль в распространении христианства, а также в изучении географии Северо-Восточной Азии и Северной Америки, языка и культуры народов Берингии. Раскрывая значение трудов И.В. Попова-Вениаминова в области исследования религий и его место в истории российского религиоведения, автор отмечает, что ученый внес большой вклад в формирование таких областей знаний о религии, как история, антропология, психология религии, религиозная философия, сравнительное религиоведение и ряда других.
Ключевые слова: митрополит Иннокентий, миссионерство, алеуты, история религии, антропология религии, психология религии, шаманизм
Study of the religion of Beringia people in the works of I.V. Popov-Veniaminov (Saint Innocent Metropolitan of Moscow). ANDREY P. ZABIYAKO (Amur State University).
Ivan Popov-Veniaminov (Saint Innocent Metropolitan of Moscow) was an orthodox missionary and one of the leading Russian scientist of XIXth century. He made a great contribution not only into the dissemination of Christianity, but also into the study of geography of North-East Asia and North America and languages and culture of the peoples of Beringia. The article reveals the significance of the works of Ivan V. Popov-Veniaminov in the study of religion and emphasizes his place in the history of Russian religion studies. The author notes that Saint Innocent made a great contribution into the formation of such hemispheres of religious knowledge as history, anthropology, psychology of religion, religious philosophy, comparative religion studies, etc.
Keywords: Metropolitan Innocent, missionary, Aleuts, history of religion, anthropology of religion, psychology of religion, shamanism
История российского религиоведения еще не написана. Безусловно, есть целый ряд достойных публикаций, авторы которых предлагают свое видение возникновения, этапов развития, основ-
ных действующих лиц и школ, проблем и итогов данного направления отечественной науки (см., напр.: [9; 14; 15; 16]). В 2001 г. в первом номере журнала «Религиоведение» появилась написанная
* ЗАБИЯКО Андрей Павлович, доктор философских наук, заведующий кафедрой религиоведения и истории Амурского государственного университета, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Е-mail: [email protected]
** Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РНФ. Проект № 14-18-00308. © Забияко А.П., 2015
автором данных строк статья «От редакции», в которой описывалась история изучения религии в России. Расширенный вариант этой статьи вскоре появился в энциклопедическом словаре «Религиоведение» [5, с. 859-861]. Однако ни расширенный вариант, ни другие более полные публикации коллег не охватывают персоналий российской религиоведческой традиции. Причина тому не в небрежении к нашему прошлому, а именно в богатстве этого прошлого, славного многими именами исследователей. Среди них были люди разных сословий, этнических корней, вероисповеданий и мировоззренческих позиций: дворяне, разночинцы, священники, русские, немцы, евреи, украинцы, православные, католики, иудеи, буддисты, атеисты и т.д. В длинном ряду имен одним из первых относительно начала истории нашей науки и значимости вклада стоит имя Ивана Евсеевича Попова, митрополита Иннокентия (Вениаминова).
Биография этого выдающегося человека ныне хорошо известна по церковным и светским изданиям. Примечательно, что даже в советское время, которому было свойственно замалчивать вклад представителей Русской православной церкви в отечественную науку, память об И.Е. Попове-Ве-ниаминове не канула в лету. В середине 1960-х гг. крупный советский этнограф С.А. Токарев высоко оценивал публикации Иннокентия об аборигенах Русской Америки: «Поразительно прежде всего обилие, полнота, разнообразие сообщаемых здесь сведений: 15-летние систематические наблюдения при хорошем знании местных языков дали свои плоды. Описание алеутов в труде Вениаминова охватывает все стороны их жизни, начиная от телесных качеств, национального характера, «способностей», языка и до подробной характеристики их хозяйств, материальной культуры, общественного быта, верований, народных знаний и народного творчества. Но не эта полнота и разнообразие фактического материала составляют главное достоинство труда Вениаминова, и даже не правдивость, точность, объективность наблюдений. Главное достоинство труда - это чисто исследовательский, научный стиль его. Перед нами отнюдь не куча сырого фактического материала... Напротив, все излагаемые факты осмыслены, взвешены, освещены общей концепцией» [13, с. 153]. Автор «Истории русской этнографии» называет И.В. Попова-Ве-ниаминова «наиболее выдающимся исследователем быта и культуры» населения русских колоний в Америке и на Алеутских островах. В 1970-е гг. академик А.П. Окладников опубликовал в главном историческом журнале «Вопросы истории» замечательную статью, посвященную И.В. Попо-
ву-Вениаминову [12]. В других близких по времени публикациях А.П. Окладников деятельно популяризировал образ миссионера и ученого, подчеркивая, что его заслуги в области изучения быта и духовной культуры аборигенного населения Алеутских островов огромны, а собранные им материалы по этнографии и лингвистике являются бесценным наследием отечественной и мировой науки.
В нашей статье мы затронем религиоведческие аспекты исследований И.В. Попова-Вениамино-ва. Но прежде вкратце напомним основные вехи жизненного пути этого человека и обстоятельства, определившие его церковную и научную деятельность. Он родился 26 августа 1797 г. в селе Ан-гинское Верхоленского уезда Иркутской губернии в семье пономаря. Когда мальчику было около шести лет, его отец умер, семья терпела нужду. Мать и дядя (диакон), стараясь дать ребенку занятие, приобщали его к церковным службам, чтению богослужебных книг и в 1806 г. определили в Иркутскую духовную семинарию. Там в 1814 г. Иван Попов получил от ректора фамилию Вениаминов в память о прежнем епископе Иркутском Вениамине (Багрянском). Успешно обучаясь в семинарии и будучи на хорошем счету у начальства, Иван Попов-Вениаминов получил в 1817 г. хорошее место диакона Градо-Иркутской Благовещенской церкви, женился, завел добротный дом, был в 1821 г. рукоположен в сан священника и, как ему казалось, служа при той же церкви, надолго определил свое благополучное будущее. Однако в его приходе проездом оказался некий «выходец» из Русской Америки, алеут по происхождению Иван Крюков, дотоле проживший почти сорок лет на острове Уналашка. Будучи его духовником, молодой священник много узнал от Крюкова о тех местах, где он побывал, но остался равнодушным к его призывам отправиться в те дальние края. «Да и в самом деле, мог ли я, или был ли мне какой расчет, судя по-человечески, ехать Бог знает куда, - когда я был в одном из лучших приходов в городе, в почете и даже любви у своих прихожан, в виду и на счету у своего начальства, имел уже собственный свой дом, получал доходу более, чем тот оклад, который назначался в Уналашке?» -признавался на склоне лет будущий миссионер в своей «Автобиографической записке» [7, с. 5]. Возможно, не только прагматические соображения удерживали молодого священника в ограде церкви губернского города. В 1799 г. в Русскую Америку, на о. Кадьяк, где уже действовала православная миссия, был направлен из Иркутска архимандрит Иосаф, посвященный в архиереи
планируемой к открытию на Кадьяке епархии. К несчастью, корабль «Феникс» Российско-американской компании, на котором Иосаф со свитой шел морем, затонул. Вместе с другими погиб в северных водах близ берегов Америки певчий Дмитрий Попов - двоюродный брат Ивана Попова-Ве-ниаминова [3, с. 158].
Неудивительно, что священник отказался от поездки в Америку и при объявленном по распоряжению Синода наборе среди иркутских священнослужителей. Однако совершенно неожиданно Иван Попов-Вениаминов меняет решение: «Но когда этот же выходец - уже простившийся со мною совсем и на прощание еще убеждавший меня ехать в Уналашку (это я живо помню) - в тот же самый день, при прощании своем с преосвященным (у которого мне случилось быть в то время, и даже в гостиной, что было со мною в первый раз), стал рассказывать об усердии Алеутов к молитве и слышанию слова Божия (что, без сомнения, я слышал от него и прежде и, может быть, не однажды): то - да будет благословенно имя Господне! - я вдруг и, можно сказать, весь загорелся желанием ехать к таким людям. Живо помню и теперь, как я мучился нетерпением, ожидая минуты объявить мое желание преосвященному; и он, точно, удивился этому, но сказал только: «посмотрим»» [7, с. 5].
После стечения еще ряда неожиданных обстоятельств, в которых И.Е. Попов-Вениаминов позднее видел промысел Божий, он в мае 1823 г. отправился с семьей служить в Русскую Америку и спустя год пути оказался на о. Уналашка, где располагалась контора Российско-американской компании. На Алеутских островах и островах Прибылова он вел миссионерскую деятельность среди алеутов до лета 1834 г., после чего был переведен в Новоархангельск (о. Баранова, Ситха), административный центр Русской Америки, для христианизации индейцев-колошей (тлинкитов). Здесь миссионер продолжил деятельность по просвещению и изучению аборигенов, а затем осенью 1838 г. отправился с планами расширения миссионерства в Россию. Синод и царь благосклонно приняли эти планы, но общий успех был омрачен кончиной жены И.Е. Попова-Вениаминова, после чего он принял монашество в ноябре 1840 г. под именем Иннокентий. В ответ на его предложения была образована новая епархия - Камчатская, Курильская и Алеутская, которую Иннокентий возглавил с 1 декабря этого же года, а церемония епископской хиротонии была проведена 15 декабря в Казанском соборе Санкт-Петербурга. Чуть менее месяца позже, 10 января 1841 г., епископ Иннокен-
тий пустился в обратный путь. В сентябре 1841 г., прибыв в Новоархангельск, миссионер продолжил свою обширную деятельность.
Впереди у этого подвижника христианского просвещения и науки будет еще более четверти века напряженной и опасной работы на просторах раскинувшейся от Байкала до Аляски огромной епархии, где проживали десятки народов разной расовой и этнокультурной принадлежности, каждый со своими антропологическими, психологическими, языковыми, религиозными и социальными особенностями. Его ждут тысячи верст поездок по епархии морем на лодках, сушей на лошадях и собачьих упряжках, учреждение новых приходов и изучение новых культур, языков, верований. В 1853 г. Иннокентий перенес кафедру в Якутск, чтобы быть ближе к основной части окормляемых православных и просвещаемых инаковерующих. Немного ранее, в 1849 г., епископ познакомился с генерал-губернатором Восточной Сибири графом Муравьевым-Амурским, с которым их навсегда связала слава людей, внесших решающий вклад в присоединение к России Приамурья и Приморья. В 1854 и 1856 гг. неутомимый миссионер и исследователь совершил путешествия на Амур, откуда вернулся с новыми наблюдениями и твердым убеждением в необходимости скорейшего решения «амурского вопроса». В ходе начавшегося присоединения Приамурья и Приморья епископ Иннокентий перенес в декабре 1858 г. кафедру в Благовещенск и в 1862 г. переселился сюда сам на постоянное жительство, чтобы быть в гуще новых масштабных задач. На Дальнем Востоке Иннокентий Вениаминов, занятый открытием новых приходов, строительством церквей и иными делами по обустройству епархии, не упускал из виду просветительскую и исследовательскую работу среди аборигенного населения. В дальневосточный период своей жизни владыка Иннокентий внес существенный вклад в изучение тунгусо-маньчжурских народов, дополнив и обработав те материалы, которые были им ранее получены в общении с сибирскими тунгусами. Для изучения культуры, религии, языка местных тунгусо-маньчжурских народов, а также для ведения в их среде миссионерской работы в Благовещенском духовном училище, открытом в 1862 г., было организовано изучение маньчжурского языка и образа жизни населения «маньчжурского клина», чем фактически было положено начало востоковедной научной и образовательной деятельности на российском Дальнем Востоке [1, с. 3-5].
Неожиданно для архиепископа Иннокентия 5 января 1868 г. вскоре после кончины митропо-
лита Московского и Коломенского Филарета он был назначен на место почившего. В должности высшего иерарха Русской православной церкви владыка Иннокентий пробыл до своей кончины 31 марта 1879 г. (по старому стилю). Спустя почти сто лет, в 1977 г., определением Священного Синода Русской православной церкви он был канонизирован в лике святителя Иннокентия, митрополита Московского, апостола Америки и Сибири.
Задолго до отъезда в Москву владыка Иннокентий был известен не только своими трудами на церковном поприще, но и научными публикациями. Очень быстро некоторые издания получили признание в научной среде - книга «Описание грамматики алеутско-лисьевского языка» была награждена Демидовской премией Академии наук в 1835 г., этой же почетной премии в 1841 г. были удостоены «Записки об островах Уналашкинско-го отдела», опубликованные годом ранее. В своих публикациях автор подводил итоги многолетних исследований в Русской Америке, основанных на наблюдениях над окружающей средой, народами, их культурой и языками. Некоторые труды ученого вскоре после выхода в свет были переведены на французский и немецкий языки. За выдающийся вклад в такие науки, как география, лингвистика, этнография, И.Е. Попов-Вениаминов был избран в члены Академии наук (1857), Московского университета (1868) и Русского географического общества (1869).
Изучение религий тех народов, с которыми И.Е. Попову-Вениаминову приходилось иметь дело, составляет большую часть его научных трудов. Следует констатировать, вслед за С.А. Токаревым, что не только обилие эмпирического материала и объективность наблюдения составляют сильную сторону его исследований, но, прежде всего, глубокая продуманность изложения полученных знаний. Отметим при этом, что в господствующем умонастроении того времени аборигены Восточной Сибири, Берингии и Северной Америки оставались на положении «дикарей», в глазах большинства христиан они были вольными или невольными споспешниками дьявола, а научные методы интерпретации их культуры находились в зачаточном состоянии. На этом фоне выполненные в основном в 1830-40-е гг. исследования И.Е. Попова-Вениаминова выглядят намного опередившими свое время, образцовыми. Не будет преувеличением добавить, что они не утратили своего нормативного значения и сегодня.
Среди религиоведческих трудов И.Е. Попо-ва-Вениаминова особого внимания заслуживают «Записки об островах Уналашкинского отдела»
(1840). В первой части этого фундаментального издания представлено главным образом географическое описание огромной территории Берингии. Вторая часть посвящена изложению сведений о «жителях» Алеутских островов - алеутах, третья повествует об отдельной группе алеутов (ат-хинских алеутах) и их соседях, проживающих на островах Северной Америки, - индейцах колошах (колюжах, тлинкитах).
Общемировоззренческий подход к объекту изучения, иначе говоря, исследовательский фрейм по отношению к иным по происхождению, культуре и религии народам И.Е. Попов-Вениаминов определяет правилом: «Отнюдь не обнаруживай презрения к их образу жизни, обычаям и прочее, как бы они ни казались тебе странными.» («Наставление священнику-миссионеру»). Этот подход был последовательно реализован ученым при сборе полевого материала и его последующей интерпретации. Он сумел преодолеть распространенные в его эпоху представления о культуре нехристианских народов Сибири, Берингии и Северной Америки как культуре «дикарей», «грубых язычников». Православный священник, миссионер нашел возможность отнестись к религиозной культуре этих народов не только как к области, подлежащей суровому порицанию, но и как к реальности, достойной заинтересованного изучения.
Описание особенностей изучаемых религии включено И.Е. Поповым-Вениаминовым в контекст их существования в конкретных природно-климатических, ландшафтных условиях. Автор «Записок» подчеркивает, что экосистема определяет многие стороны верований и обрядов. Грозное море, дожди и холода, долгожданное солнце и его живительный свет, «огнедышащие» горы и неприступные скалы, киты, бобры и другие морские животные - этими реалиями обусловлены религиозное мироощущение и магические практики аборигенов Берингии. Исследования И.Е. Попо-ва-Вениаминова - один из первых успешных опытов того, что ныне называется экологией религии. Это понятие было введено в 1860-х гг. известным шведским религиоведом О. Хульткранцем, изучавшим охотников Арктики и арктические культуры. Как отмечает А.Н. Красников, реакция большинства западных религиоведов на гипотезу Хуль-ткранца была в лучшем случае настороженной, а в худшем - резко отрицательной. Российский религиовед цитирует шведского коллегу: «Исследовательская программа, названная экологией религии, несомненно, представляется многим как сопй^гсйо т adjecto. И все же, если рассматри-
вать ее с соответствующих позиций, она выглядит вполне реалистичной. Критики оставляют вне поля зрения тот факт, что религии в их формальных проявлениях тесно связаны с окружающей средой и вынуждены приспосабливаться к ней. Экология религии - это изучение интеграции религии в окружающую среду и последствий, вытекающих из этой интеграции» [10, с. 216]. Для российской науки - религиоведения, антропологии, археологии и других дисциплин, связанных с изучением религии в конкретных обстоятельствах ее существования, - «гипотеза Хульткран-ца» в строгом смысле гипотезой не является. На фоне собранных российскими исследователями за более чем полуторавековой период знаний идеи О. Хульткранца выглядят вполне привычно, если не сказать тривиально. Вслед за И.Е. Попо-вым-Вениаминовым связь религии с окружающей средой теоретически акцентировали и эмпирически убедительно доказывали Л.Я. Штернберг, Н.М. Гальковский, В.Г. Богораз-Тан, А.М. Золотарев, Г.М. Василевич, С.А. Токарев и многие другие, в особенности сторонники историко-материа-листической теории религии. Безусловно, религия в экологическом ракурсе ее понимания является ответом на природные условия бытия человека, стратегией освоения природных стихий, способом психологически эффективного преодоления стрессирующего влияния природных факторов.
Автор «Записок» обнаруживает тесную связь религии в конкретных условиях ее существования не только с экосистемой, но также с человеческими популяциями, этническими группами. В своих трудах И.Е. Попов-Вениаминов очерчивает контуры того, что в настоящее время называется антропологией религии. Вторая часть «Записок» открывается подробным описанием «национальной наружности» алеутов - роста, фигуры, цвета кожи, формы черепа, разреза и цвета глаз, черт лица и других частей физического строения мужчин и женщин. Затем он описывает «способности» - силу, зрение, слух, интеллект, воображение, память и пр. И.Е. Попов-Вениаминов специально выделяет способность понимать «отвлеченные вещи», на уровне которой ум оперирует «догматами веры» (не обязательно христианскими). Описание завершается подробнейшей систематизацией «характера» этнической группы, в которой выделено 29 черт, среди них: терпеливость («спокойное, кроткое и безропотное терпение»), отсутствие склонности к воровству, упрямство, показное равнодушие, нестяжательство, независтливость, детолюбие, уважение к родителям и старшим, бескорыстие, доверчивость, обидчивость,
беспечность, неагрессивность и пр. Своеобразие характера алеутов автор объясняет, прежде всего, влиянием холодного климата, скудостью природных ресурсов и образом воспитания. Вольный или невольный «пост», аскеза, с которой часто сопряжено существование алеутов, накладывают отпечаток на «внутреннего человека». Сходным образом русский исследователь описывает другое этническое сообщество - тлинкитов. Согласно И.Е. Попову-Вениаминову, в своей совокупности антропологические особенности группы, с одной стороны, взаимообусловлены исконной религией, а с другой - определяют отношение к иной религии, христианству. То, что алеуты имеют «добрую, простую и наклонную к добру душу и сердце, не чуждое любви к добродетели», объясняет, почему они «с первого раза и всем сердцем» приняли христианство [3, с. 63].
Этнопсихологические особенности могут в одних случаях облегчать аккомодацию группы к аллохтонной религии, в других - затруднять. Жители о. Кадьяк, родственные по языку и культуре эскимосам и чукчам, - показательный, по опыту святителя Иннокентия, пример: «Сравнивая алеутов с кадьякцами - их соседями - в религиозном отношении с первого раза видно большое различие между ними. У кадьякцев еще и по сю пору существует шаманство и прежние их суеверия почти в полной силе, тогда как у алеутов первого совсем нет, да и последние несравненно в меньшей степени, чем прежде. Из кадьякцев едва сотая часть сколько-нибудь исполняют обязанности религии и весьма немногих можно признать усердными в ней; а алеуты, по всей справедливости, в этом отношении не уступают и самым лучшим христианам нашего времени». Почему уналаш-кинские алеуты усваивают православие легче и основательнее, а кадьякцы с трудом и поверхностно? «Общая причина того и другого, я думаю, находится в самом их характере: уналашкинцы имеют более добрых качеств, нежели худых (как это сказано выше), и следовательно, семя слова Божия удобнее и глубже может пасть на такое основание и скорее может принести плод» [3, с. 147148]. Находясь на порядочном расстоянии от времени и условий, в которых было предложено такое решение проблемы, можно усмотреть в нем долю простодушия. Однако перед нами вывод человека большого аналитического ума и огромного личного опыта погружения в этническую среду. Речь идет о том, что среди других причин, которые миссионер, кстати, тоже принимает в расчет, особенности коллективной психологии являются важным фактором, опосредующим рецепцию эт-
нической группой аллохтонной религии. Это важный посыл, направленный на изучение сходств и различий в этнических психологиях, обусловливающих религиозные процессы.
Описание духовного склада носителей религии, сравнительное изучение этнических типов религиозности, объяснение религиозных особенностей группы через интеллектуальные и эмоциональные качества ее представителей - эти составляющие наследия И.Е. Попова-Вениами-нова позволяют с полным правом разместить его исследования у истоков психологии религии. Наблюдения русского священника над психологическими особенностями разных этнорелигиозных групп имеют для психологии религии несомненную ценность, особенно в аспекте религиозной этнопсихологии. Однако разыскания И.Е. Попо-ва-Вениаминова в области психологии религии не ограниваются реконструкцией этнических особенностей религиозности.
Автор «Записок» фиксирует и описывает особенности индивидуально-психологического поведения некоторых типичных представителей религиозных сообществ. Его внимание привлекают в первую очередь шаманы. Как православный священник и миссионер, он видел в них существенное препятствие христианизации аборигенов. Как исследователь, он пытался понять объективные причины их авторитета. Поэтому критическое отношение к шаманам сочетается в трудах И.Е. По-пова-Вениаминова со строго научным, системным изучением их статуса в религиозной общине, функций, культовой деятельности, особенностей психического склада. Главную психологическую особенность шаманов он видит в способности входить в «исступление». Примечательно, что среди шаманских практик и используемых препаратов русский ученый, скрупулезно фиксирующий факты, упоминает петрушку. Сейчас известно, что помимо многих полезных ингредиентов это растение содержит миристицин - психоактивное вещество, вызывающее при большой дозировке возбуждение, бред, галлюцинации и иные подобные психические эффекты. Факты и наблюдения И.Е. Попова-Вениаминова содержат немало полезного для изучения архаических техник вхождения в измененные состояния сознания.
Отметим, что, подробно описывая шаманизм, русский миссионер и ученый проницательно вычленил одну из важных для понимания религии тем. В изучении этой темы он имел в России предшественников и современников, изучавших сибирский шаманизм. Последователи этой научной традиции во второй половине XIX - начале XX
вв. завершат формирование в российском религиоведении мощной научной школы, труды которой станут основой западных исследований в области религиозной архаики, сравнительного религиоведения и феноменологии религии.
Не вдаваясь далее в подробное освещение других знаний о религии народов Беринги, которые представлены в книгах И.Е. Попова-Вениаминова, суммируем главное. Русский исследователь сумел собрать в ходе наблюдений, записей фольклорных текстов, бесед с «алеутскими богословами» богатейший материал, систематизируя его по разделам, которые в современной терминологии определяются понятиями мифологическая картина мира (космогония, космология, антропогония), теология, демонология, религиозная этика, ритуалистика и т.д. Он внес существенный вклад в формирование в российском религиоведении таких областей знаний о религии, как история, антропология, психология религии; религиозная философия; сравнительное религиоведение и ряда других.
Своей судьбой и трудами святитель Иннокентий дал пример масштабной личности, соединившей в себе лучшие качества православного священника и русского ученого.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аниховский С.Э., Болотин Д.П., Забияко А.П., Пан Т.А. «Маньчжурский клин»: история, народы, религии / под ред. А.П. Забияко. Благовещенск, 2005.
2. Аниховский С.Э. Иннокентий // Энциклопедия религий. М.: Академический Проект, 2008. С. 497-498.
3. Вениаминов Иннокентий. Замечания об алеутах (из Записок об островах Уналашкинского отдела). 2-е. изд. М., 2011.
4. Вениаминов Иннокентий. Записки об архин-ских алеутах и колошах (колюжах, тлинкитах). 2-е изд. М., 2011.
5. Забияко А.П. Религиоведение в России // Религиоведение. Энциклопед. словарь / под ред. А.П. Забияко, А.Н. Красникова, Е.С. Элбакян. М., 2006. С. 859-861.
6. Избранные труды Святителя Иннокентия, митрополита Московского, апостола Сибири и Америки / сост. Б. Пивоваров. Новосибирск; М., 1997.
7. Иннокентий, митрополит Московский. Автобиографическая записка // Творешя Иннокештя, митрополита Московскаго. Кн. первая. Собраны Иваномъ Барсуковымъ. М., 1886. С. 1-7.
8. История Амурской области с древнейших времен до начала XX в. / под ред. А.П. Деревянко, А.П. Забияко. Благовещенск, 2008.
9. Костылев П.Н. Российское религиоведение в мировом контексте // Сибирь на перекрестке мировых религий. Новосибирск, 2006. С. 61-65.
10. Красников А.Н. Методологические проблемы религиоведения: учеб. пособие. М., 2007.
11. Окладников А.П., Васильевский Р.С. По Аляске и Алеутским островам. Новосибирск, 1974.
12. Окладников А.П. От Анги до Уналашки: удивительная судьба Ивана Попова // Вопросы истории. 1976. № 6. С. 112-128.
13. Токарев С.А. История русской этнографии (Дооктябрьский период). М., 1966.
14. Шахнович М.М. Очерки по истории религиоведения. СПб., 2006.
15. Элбакян Е.С. Феномен советского религиоведения // Религиоведение. 2011. № 3. С. 141-162.
16. Яблоков И.Н. Религиоведение и история религиоведения. Дискуссия в отечественной литературе // Религиоведение. 2011. № 3. С. 127-140.
REFERENCES
1. Anikhovskiy, S.E., Bolotin, D.P., Zabiyako, A.P. and Pan, T.A., 2005. «Manchzhurskiy klin»: istoriya, narody, religii [«Manchu Wedge»: history, peoples, religion]. Blagoveschensk. (in Russ.)
2. Anikhovskiy, S.E., 2008. Innokentiy [St. Innocent]. In: Entsiklopediya religiy. Moskva: Akademicheskiy proekt, pp. 497-498. (in Russ.)
3. Veniaminov, I., 2011. Zamechaniya ob aleutakh (iz Zapisok ob ostrovakh Unalashkinskogo otdela) [Report on the Aleuts (from Notes on the Islands of Unalaska]. Moskva. (in Russ.)
4. Veniaminov, I., 2011. Zapiski ob arkhinskikh aleutakh i koloshakh (kolyuzhakh, tlinkitakh) [Notes on the Arkhinsk Aleuts and the Tlingit]. Moskva. (in Russ.)
5. Zabiyako, A.P., 2006. Religiovedenie v Rossii [Religion studies in Russia]. In: Entsiklopedicheskiy slovar. Moskva, pp. 859-861. (in Russ.)
6. Izbrannye trudy Svyatitelya Innokentiya, mitropolita Moskovskogo, apostola Sibiri i Ameriki [Collected papers of St. Innocent Metropolitan
of Moscow, Apostle of Siberia and America]. Novosibirsk, Moskva, 1997. (in Russ.)
7. Innocent Metropolitan of Moscow, 1886. Avtobiograficheskaya zapiska [Autobiographical note]. In: Tvoreniya Innokentiya, mitropolita Moskovskago. Kniga pervaya. Moskva, pp. 1-7. (in Russ.)
8. Derevyanko, A.P. and Zabiyako, A.P. eds., 2008. Istoriya Amurskoy oblasti s drevneyshikh vremen do nachala XX v. [History of the Amur region from the ancient times to the beginning of XX th century]. Blagoveschensk. (in Russ.)
9. Kostylev, P.N., 2006. Rossiiskoe religiovedenie v mirovom kontekste [Religion studies in Russia in world context]. In: Sibir' na perekrestke mirovykh religiy. Novosibirsk, pp. 61-65. (in Russ.)
10. Krasnikov, A.N., 2007. Metodologicheskie problemy religiovedeniya: uchebnoe posobie [Methodological problems of religion studies]. Moskva. (in Russ.)
11. Okladnikov, A.P. and Vasilevskiy, R.S., 1974. Po Alyaske i Aleutskim ostrovam [To Alaska and the Aleutian Islands]. Novosibirsk. (in Russ.)
12. Okladnikov, A.P., 1976. Ot Angi do Unalashki: udivitel'naya sud'ba Ivana Popova [From Anga to Unalaska: wonderful destiny of Ivan Popov], Voprosy istorii, no. 6, pp. 112-128. (in Russ.)
13. Tokarev, S.A., 1966. Istoriya russkoy etnografii (Dooktyabr'skiy period) [History of Russian ethnography (Pre-revolutionary period)]. Moskva. (in Russ.)
14. Shakhnovich, M.M., 2006. Ocherki po istorii religiovedeniya [Essays on the history of religion studies]. Sankt-Peterburg. (in Russ.)
15. Elbakyan, E.S., 2011. Fenomen sovetskogo religiovedeniya [Phenomenon of Soviet religion studies], Religiovedenie, no. 3, pp. 141-162. (in Russ.)
16. Yablokov, I.N., 2011. Religiovedenie i istoriya religiovedeniya. Diskussiya v otechestvennoi literature [Religion studies and the history of religion studies. The discussion in the Russian literature], Religiovedenie, no. 3, pp. 127-140. (in Russ.)
